Потерянная

Дождавшись, когда солнце стало постепенно закатываться, я вышла из лагеря. Если не вспоминать о нынешней ситуации, то можно было насладиться этим красивейшим кроваво-красным закатом. Солнце совершенно не слепило, теперь оно редко слепит. Тем не менее, оно всё-равно прекрасно и я рада каждому его появлению на небосводе.

Сейчас оно медленно уходило за горизонт, подсвечивая небеса.

Дорога ускользала вдаль, создавая иллюзия некой бесконечности. Но я знала, что где-то там, впереди, меня ждёт тот самый город. Город, где я найду всё необходимое. По крайней мере, я очень сильно надеялась на такой исход.

Пока я не так далеко от города, можно позволить себе пренебрежительно прогуляться по бывшей магистрали, набитой ржавыми остатками автомобилей на обочинах. Когда мне ещё представится такая возможность?

Хотя, я и беспокоилась о судьбе сестры, но в момент моего следования, я впервые за всё это время почувствовала некую безмятежность.

Проблем, конечно, хватает. Но я стараюсь отогнать эти мысли и сосредоточиться на пути. Ещё пара километров, и я доберусь до какого-нибудь посёлка или бывшего ПГТ, который станет первой точкой в моём маршруте.

Многоэтажки этого населённого пункта виднелись издалека, будто из-за густого тумана. Нужно было поторопиться до полного заката, иначе был шанс заблудиться в этой малознакомой местности. Ускорив темп, я отправилась ему навстречу.

Дорога оказалась не близкой, как я надеялась изначально. Уже совсем стемнело, а я только-только подобралась к окраинам. Разбитые дома, казалось, находятся прямо посреди леса. Бывшие когда-то густозаселёнными микрорайоны теперь одиноко смотрели на меня пустыми оконными выемками из-за крон деревьев. Венчала этот ужасающий пейзаж яркая луна и звёздное небо.

После эвакуации населения, за дело, как это обычно бывает, принялись мародёры. Паразиты, словно доедающие остатки погибшего организма. После них пришли мутанты. Каким-то чудом военным удалось зачистить эти кварталы, и теперь они пустуют. По-хорошему, здесь должны быть выставлены патрули, но очевидно, людей для этих целей не нашлось. Впрочем, в условиях, когда девушке в одиночку приходится искать пропитание и ходить «на разведку», это не выглядело чем-то из ряда вон выходящим.

Внутри дворов микрорайона развалился настоящий бардак. Было заметно, что когда-то здесь царила паника и суматоха. В порыве жадности, мародёры пытались утащить всё ценное, но не всегда удавалось забрать это с собой. Поэтому многое бесхозно бросалось посреди двора.

Возле детских качелей валялись остатки стиральной машины. Ещё чуть дальше, сквозь ночную тьму проглядывались кучи мусора, пластика, пакетов. Всего того, что не успело сгнить за это время. Это в принципе не очень приятное место, не говоря уже о том, каково здесь находиться глубокой ночью в одиночку.

Дома вокруг были настолько «убитыми», что создавалось впечатление их скорого обрушения. После заката довольно сильно похолодало, и было необходимо поскорее найти место для ночлега. Хотя, сам факт того, что я успешно добралась до пригорода – уже неплох. Но, очевидно, пробыть здесь придётся как минимум до утра.

Осторожно пробираясь через заросли, я добралась до соседней улицы, где в зданиях хотя бы сохранились оконные рамы. Это были серийные пятиэтажки, примерно 50-60х годов постройки. На окнах первых этажей были металлические решётки, а двери в подъезды были крепко заколочены, а возможно даже и заварены. Через такую темень невозможно было разглядеть наверняка.

– Что же делать?

Мой взгляд наткнулся на пожарную лестницу, укреплённую на боковой стене. Но она находилась слишком далеко от окон, и забраться в них было почти невозможно. Да и состояние лестницы определить на глаз было крайне сложно. Что если она вообще ржавая и гнилая? Вот так незадача…

Хотя, есть вариант подняться по ней на крышу, а уже оттуда, через верхний вход, попытаться попасть в здание. Никогда не любила такие сложные моменты, когда требуется принимать судьбоносное решение.

А если там точно так же всё забито и заварено? Да ну, вряд ли. Это было бы слишком «жирно» для спешно эвакуирующегося городка.

Взвесив все за и против, я всё же решила взбираться. Но перед этим нужно было разобраться с ещё одной небольшой проблемой: лестница была закреплена довольно высоко, и дотянуться до неё с расстояния первого этажа не было возможности. Я попыталась оглядеть двор вокруг себя. В такой куче мусора наверняка должно быть что-то, на что можно влезть.

И действительно, неподалёку от дома был брошен бесхозный холодильник.

– Спасибо мародёрам. Хоть в чём-то они оказались полезны. – усмехнулась я.

Чисто теоретически, можно было оттащить этот когда-то полезный железный ящик и с него попытаться дотянуться до лестницы. Только получится ли у меня его поднять? А что если тут есть кто-то ещё помимо меня? Всё это будет греметь и привлечёт внимание. Что же, всё-таки попытаюсь.

Подойдя к холодильнику, я смела руками листву, которая завеяла его за долгие месяцы нахождения в этом заброшенном городке. Это был проржавевший, грязный ящик, слегка пожелтевший от времени. С трудом открыв залипшую дверцу морозилки, я принялась его тащить. Давалось нелегко, но прилагая все свои усилия, мне всё уже удалось сдвинуть его с места.

Кое-как дотащив его и придвинув впритык к стене, я из последних сил подняла этот ржавый ящик и поставила горизонтально. Такой высоты должно хватить с головой. Встав ногой на остатки водосточной трубы, я наконец забралась на шаткий холодильник, и стараясь не раскачиваться, ухватилась за лестницу. На пробу лестница казалась довольно крепкой. По крайней мере снизу, откуда я начинаю взбираться.

Я поднялась примерно до третьего этажа, как вдруг начался дикий скрип ржавого металла, и верхняя часть лестницы полетела прямо вниз, словно огромный степлер попытавшись «замкнуть» меня на ней. От ужаса и внезапного удара я вскрикнула, но на моё счастье, в самый последний момент ржавая основа от напирающего веса просто разломилась. Ей не удалось сбить меня, но она серьёзно прошлась мне по руке. Так что она сразу же заныла от тупой боли. Ещё мгновение и я услышала звонкий металлический удар о землю. Я с опаской посмотрела вниз и в блеклом свете луны увидела, что отломившаяся часть не просто упала, а ударившись об один из прутьев, снесла ещё и нижнюю часть лестницы.

Я оказалась заблокированной на оставшемся участке. Дотянуться до соседнего окна было невозможно. Через несколько секунд я поняла всю безысходность ситуации: я здесь совсем одна, никто не сможет прийти на помощь.

На меня волной накатила паника. Я не знала, что делать и просто принялась кричать и визжать от ужаса. Из-за шока и громкого визга я даже не заметила, как треснула отгнившая часть одного из прутьев на оставшемся куске этой проклятой лестницы, и я почувствовала как стиснув металл в ладонях с дикой скоростью начинаю падать вниз. В одно мгновение перед глазами пронеслись кадры всей моей жизни. Детство, юность, эпидемия, Иришка, Алёша…

Одновременная боль и онемение. Сознание постепенно возвращалось ко мне. Всё произошедшее казалось страшным сном. Но судя по тупой боли по всему телу, всё это имело место быть. Потолок. Он почему-то совсем не удивил меня. Сейчас я встану с постели, и меня встретит своей светлой улыбкой Иришка, а рядом с ней будет стоять Алексей.

Но боль, сковавшая всё тело, совсем не позволяла мне даже хоть немного сдвинуться с места. Надо мной появилась женщина в чёрном халате и платке.

– Вы кто… – будто бы спьяну прожевала я. Но женщина молчала и обрабатывала чем-то жутко щиплющим рану на моей шее. После этого она протянула к моим губам стакан с водой, который я жадно принялась лакать у неё из рук.

Женщина поставила стакан на тумбочку и удалилась, закрыв за собой дверь. Мне кое-как всё же удалось приподняться и лечь повыше. Я находилась в небольшой, светлой комнате, с четырьмя койками. Все, кроме моей, были пусты. А за окном внизу были слышны звуки работ. Будто бы, кто-то что-то строил или забивал. Я осмотрела ноющую руку – вся левая сторона тела была сплошным синяком, а на ноге наложен гипс. Похоже, что на неё я и приземлилась.

Внезапно, дверь распахнулась, и в комнату вошёл высокий светловолосый парень, одетый в чёрную униформу. Подойдя ко мне, он взял меня за руку и улыбнувшись, присел рядом.

– Привет. Как ты себя чувствуешь?

Я, будто бы инстинктивно, улыбнулась ему в ответ. Он смотрел мне прямо в глаза, и у меня было ощущение, что если мы и не знакомы, то я наверняка его где-то видела.

– Не очень хорошо… А вы кто? – с недоумением спросила я.

– Я Антон.

– Антон? А где я нахожусь?

– Тебе повезло, что в ту ночь мы оказались рядом и примчались на твои крики. Без сознания, ты бы долго не протянула. Да и диких стай там много… Сейчас ты в лазарете, но в ближайшие пару дней, ты переедешь ко мне.

Я слегка опешила. Кто он вообще? И почему я должна переезжать к нему? Да и вообще, где я нахожусь?

– Понимаете, Антон, дело в том, что мне очень срочно нужно вернуться в свой лагерь, к моей сес…

Парень усмехнулся, и переведя взгляд на окно, глубоко вздохнул.

– Ладно. Ты пока приходи в себя. А потом мы обо всём поговорим. Я скоро вернусь и всё тебе расскажу.

После этого он удалился из комнаты, оставив меня наедине с недоумением.

– Да что чёрт возьми, происходит? – пронеслось у меня в голове. И где я вообще нахожусь? Я тут же вспомнила свою младшую сестрёнку и на глазах начали наворачиваться слёзы. Как она без меня? Я даже не знаю, сколько дней прошло с момента моего исчезновения. Ей уже давно и срочно требуются препараты, а в лагере возможно меня уже хватились!

А вдруг, за нами всё-таки прилетал вертолёт? Ведь Иришка довольно ценна для военных врачей, она не упустят возможности иметь такой редкий экземпляр под боком. Может быть, они уже послали за нами вертолёт, но меня посчитали без вести пропавшей? Может подумали, что я уже погибла? Боже, что там думает Иришка!

А может быть и такое, что сестрёнка до сих пор ждёт меня, не теряя надежды, не выходя к людям сидит в палатке… И только одна Тамара рядом с ней.

Внезапно, я увидела висящий прямо надо мной настенный плакат. На нём был изображён такой же светловолосый человек, в чёрной униформе и с оружием в руках, а надпись гласила: «Победили заразу, уничтожим и её создателей»

Чуть ниже, под изображением была подпись: «Наше превосходство в нашей крови – защитим постчеловечество!».

Я оцепенела. Теперь всё встало на свои места и до меня наконец дошло, куда я попала. Это же лагерь мутантов! Как такое могло произойти?! Как я оказалась у них?! Ужаснее, чем попасть в их лапы, может быть только медленная смерть! Но ведь я даже не могу встать на ноги из-за перелома. Что же мне теперь делать?

Дверь снова распахнулась, и в комнату вошёл Антон, с пакетом каких-то яблок.

– Смотри-ка, я кое-что достал для тебя… Я моментально оттолкнула от себя его руку и пакет упал, рассыпав яблоки по полу.

– Уйди, мразь! Подавись своими яблоками, мне от тебя ничего не нужно, чёртов людоед!

Меня настолько переполняли ненависть и злость, что я сходу плюнула ему в лицо.

– Вы убийцы! Нелюди! Что, хочешь сожрать меня? Или забрать в рабство? Лучше пристрели, прямо здесь, не хочу мучиться!

Наступила немая сцена. Антон вытерся и изменившись в лице посмотрел на меня.

– Вот как. Что же, придётся тебе многое объяснить.

– Что ты можешь мне объяснить, проклятый насильник? Я и так всё про вас прекрасно знаю!

Антон злобно улыбнулся и отвёл взгляд в сторону.

– И что же ты знаешь? Мне даже самому интересно послушать. – с иронией добавил он.

– То, что вы детоубийцы и людоеды! Это всё, что про «вас» нужно знать!

– Да ты вообще дышишь благодаря мне.

Я на секунду опешила. А ведь и правда, они спасли меня от смерти. Но я прекрасно догадывалась, что всё это было сделано не от большого благородства, а только потому, что им нужны женщины в качестве инкубаторов.

– Дышу? Да, дышу! Потому что вам нужны женщины только в качестве живых инкубаторов, если бы не нужны были, давно пустили бы на мя…

Антон прикрыл мне рот ладонью и я, не успев договорить, стала мычать ему в руку.

– Ясно. А теперь ты послушаешь меня. Ты можешь сколько угодно верещать, плеваться. Но тебе нужно знать правду. Во-первых, ты можешь вообще всё забыть, чем вас там пичкали. Это всё чистая ложь и пропаганда. Думаешь, здесь кто-то всерьёз занимается людоедством?

Он убрал руку от моего рта и сказал:

– Я расскажу тебе, как всё обстоит на самом деле. Только при условии, что ты не будешь перебивать и оскорблять. Потому что мои нервы и так на пределе.

Я молча смотрела на него из-подо лба. Он продолжил:

– Ну так вот. Я понятия не имею, что вам рассказывают про нас и какие ещё звериные черты приписывают. Поэтому, для ясности картины начну с самого начала. После пандемии, наше государство пало. В те дни, органы власти и подчинённые им военные самоустранились от исполнения своих прямых обязанностей, уйдя в бункеры или на какие-то секретные территории, недосягаемые для обычных граждан.

В стране воцарилась анархия. Те немногие выжившие, кто не собирался примыкать к бандитам, мародёрам или анархистам сами постоянно становились их жертвами. Помимо убийств и грабежей, часть выживших продолжала заражаться и вымирать, но были и те, кто перенеся болезнь не только шёл на поправку, но и ощущал изменения в своём физическом теле.

Мы становились сильнее физически и обнаружили способность воспринимать и осмыслить намного большие объёмы информации, нежели обычные люди, не перенесшие заражения. В общем, как ты выразилась, «мутанты». И я один из таких мутантов.

Мы были пожалуй единственной силой, которая могла остановить несправедливость и побороть анархию. Начав объединяться и налаживать мирную жизнь, мы отстраивали города и с оружием в руках защищали их.

У нас появилось своё правительство, армия, полиция. Какие-то зачатки инфраструктуры… Пока в один из дней в наши города не пожаловали неизвестно откуда взявшиеся представители бывшей «элиты» и их военные.

В то время, когда обычные солдаты гибли, их командование отсиживалось на секретных объектах, в бункерах и везде где только можно. А теперь, почуяв запах власти и восстановления «статуса», они вернулись!

Конечно же, мы их так ждали. Короче говоря, по всей стране начались боевые действия. Последним рубежом их обороны стала столица, откуда они бесцельно выкачивали остатки ресурсов и предметы роскоши былых лет. И именно сейчас настал тот решающий момент, когда мы сломим хребет этим зажравшимся свиньям и победоносно войдём в Москву… Вот так.

– Я не верю тебе… Ни единому слову… Я лично слышала от женщины в лагере о том, как вы, чёртовы мутанты, издевались над её детьми. Насиловали дочь, а её сына и вовсе съели… Неужели у человека может хватать наглости так цинично врать? Ах да, – я скривила лицо, – Ты же не человек…

– Ты такая наивная. Ты вообще эту женщину знаешь? Кто она такая? Каких детей мы могли есть? Это же лагерь военных. У них наверняка есть свои спецслужбы, какое-нибудь ГБ, пропагандисты и всё такое. Они только и ждут, чтобы залить, таким как ты, дерьмо в головы и рассказать об ужасных «мутантах».

Тут я на секунду задумалась. А ведь действительно, я видела Тамару впервые в жизни. При этом, она сама решила познакомиться со мной и почему-то предложила еду… Неужели в его словах есть доля истины?

Впрочем, несмотря на это, верить ему мне совсем не хотелось. Да не может быть всё так, как рассказывает он! Хотя… Да нет! Ни в коем случае! Он просто пытается запудрить мне мозги. Хотя, стоит признать, что этот рассказ посеял внутри меня зерно сомнения…

– Но ведь я слышала о людоедах не только от той женщины в лагере, но и гораздо раньше, от множества других людей. В их глазах был неподдельный ужас. Если вы такие хорошие и честолюбивые, то почему вас все ненавидят?

Антон подошёл к окну и, смотря куда-то вдаль, продолжил:

– Хочешь знать о людоедстве? Что же, слушай. Да, действительно, в первые месяцы абсолютной анархии это уродливое явление имело место быть. Я и не говорил, что мы тут все святые. Но нужно понимать, что ситуация на тот момент была крайне непростой. Речь идёт не о каких-то моральных качествах нашего вида, а о гораздо более глубинных и сложных для понимания вещах. Мы другие на уровне ДНК. И пока что мы сами не разобрались насколько. Поэтому приписывать нам какие-то человеческие модели понимания морали – довольно глупо. Но, даже несмотря на это, нам удалось истребить людоедство в наших рядах. Уже довольно давно действует приказ, согласно которому людоеды подлежат публичному расстрелу. Вот так.

– Я никогда не слышала об этом… Я не думала, что ваше общество настолько развито. Нам всегда говорили, что вы несёте только хаос, убийства, каннибализм… Неужели всё действительно так, как ты говоришь?

Антон посмотрел на меня с лёгким недовольством и с иронией ответил:

– Не стоит принимать все слова на веру. здоровый скептицизм и пытливый ум, сделали когда-то из обезьяны человека. Хорошо рассуждать про «мутантов», сидя в бункерах и набив брюхо до отвала, пока лояльное и обманутое население живёт как скот в палатках, и жрёт чуть ли не своё дерьмо, в условиях антисанитарии. А плохие в итоге мы, «мутанты», как нас называют в теперь. Ты не задавалась вопросом, почему именно нас сделали козлами отпущения? Виновными во всех земных бедах? Словно мы прилетели сюда с другой планеты! Или может быть, мы сами захотели стать «мутантами»? Мы до заражения были такими же гражданами, жили с вами в одной стране. И ничего особенного в нас не изменилось помимо того, что мы стали более приспособленные к жизни!

Я невольно опустила глаза. Он победил в этой схватке, разорвав в клочья мои шаблоны и стереотипы.

– Короче, вот ещё что. – продолжил он. – Как ты знаешь, наши женщины, в лучшем случае, бесплодны. В худшем – рождаются такие уродцы, которых нельзя отыскать даже в кунсткамере. Это наша плата за ту силу, которую мы получили в ходе мутации. Зато обычная человеческая особь способна выносить и родить здоровый плод от наших мужчин… Нас не так много. В условиях войны на выживание, каждый мужчина нашей расы – воин и обязан сражаться за свой биологический вид.

Так как множество здоровых женщин проживает на территориях, находящихся под контролем бывшего правительства и военных, мы испытываем большие проблемы с восстановлением нормального здорового общества, где слышен детский смех.

Он помолчал и посмотрел в сторону, задумавшись:

– У нас проблемы с рождаемостью. Чаще всего нам приходится захватывать лагеря и посёлки, теряя в схватках ценных бойцов. И не всегда такая вылазка заканчивается успехом. Но мы нападаем на те поселения, где женщин держат в рабстве! Мы выкрадываем и освобождаем этих женщин, теряя десятки воинов, но в итоге большая часть из захваченных особей оказывается «дефектными».

– Что значит «дефектными»? – спросила я.

– Это значит, что они потеряли способность воспроизводить потомство. Такие женщины и ещё небольшая часть захваченных нами мужчин, отправляются на обязательные работы, для нужд наших поселений.

Нетрудно догадаться, что наше правительство очень заботится о том, чтобы появлялись новые семьи и наш вид продолжил существование. Захваченные женщины достаются лучшим и отличившимся в боях воинам нашей расы.

В ту ночь, когда тебя спасли, мы с напарником патрулировали дикие территории, покинутые населением. Мне повезло, что у него уже есть семья и потомство. Поэтому ты, в качестве трофея, достаёшься мне. Я позаботился и всё задокументировал у собственного командования. Новая семья получает отдельное жильё и большее количество пищевых единиц. Теперь ты официально моя жена.

– Что?!

Так вот, что он имел в виду, когда говорил, что забирает меня к себе. Было ясно, что теперь меня никто никуда не отпустит. Учитывая их уровень организованности, сбежать мне вряд ли удастся. Неужели мне придётся провести остаток своей жизни здесь?

– Но я не могу остаться здесь! В лагере у меня осталась младшая сестра, которая нуждается в помощи. Без меня она просто погибнет!

– Что же, можешь забыть обо всём, что тебя связывало с прошлой жизнью. Другого выхода у тебя нет. Думаешь, у других женщин было иначе? Все привыкали, и ты привыкнешь. Будешь жить со мной, а после того, как пойдёшь на поправку – будешь медсестрой и как остальные женщины, которым повезло стать матерями для нашего вида, начнёшь спасать раненых. Здесь, в лазарете.

Но если ты будешь сопротивляться и вести себя как сука, то я плюну на всё, и тебя признают дефектной. После этого, ты отправишься на обязательные работы и будешь жить в общем бараке, с остальными дефектными. И это при самом лучшем раскладе. В общем, думай своей башкой. А пока что мне нужно идти.

Громко хлопнув дверью, Антон вышел из комнаты. Я слышала его шаги, удаляющиеся по длинному коридору. За окном всё так же продолжались работы и я понимала, что скорее всего, ими занимаются те самые «дефектные», кому не повезло оказаться в этом жутком поселении мутантов. Хотя, судя по их пропаганде, никакими «мутантами» они себя предпочитали не называть, а использовали в отношении себя термин «постчеловечество».