Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Тимара готова была закатить глаза и изобразить, что упала в обморок, лишь бы не слышать нудное, повторяющееся из раза в раз брюзжание Вертона. Он словно превратился в старика, отчитывающего внучку за якобы неподобающее поведение.
– Сколько можно?! – наконец не выдержала жрица.
Вертон только-только перерезал верёвку, связывающую её руки, и запястья неприятно покалывало в местах, где они были перетянуты. Да ещё эти красные полосы. На бледной мраморной коже «бо́розды» смотрелись просто ужасно. Почти как синяки. А с синяками у Тимары связано много не самых хороших воспоминаний. Поэтому она старалась не ударяться лишний раз и не позволять противным пятнам сливового цвета портить её кожу.
– Столько, сколько понадобится, амматиса. Я ведь предлагал вам связать её прежде, чем я отправлюсь на поиски еды. У меня нет выбора, знаете ли. Здоровье моего ребёнка зависит от того, как хорошо вы питаетесь. И что я получил, когда вернулся? Пленница сбежала, вы связаны. А если бы кто-то напал? Что бы вы делали тогда?
Тим только фыркнула в ответ. Сейчас Вертон занимался типично женским делом: пытался вывернуть ситуацию в свою пользу. И если бы не осознание того простого факта, что она действительно могла попасть в неприятности, Тимара обязательно высказала бы ему всё, что думает по этому поводу. А пока приходилось молчать и делать вид, что она со всем согласна. Ну, ничего! Она ему ещё покажет!
– Вижу, вы любите играть в молчанку. Тогда уж лучше ешьте… Хоть какая-то польза будет.
Вертон протянул ей сумку, доверху набитую апельсинами, финиками и другими фруктами. В животе тут же заурчало, и Тим не стала отказываться.
– Вот и хорошо. Не смейте оставлять моего ребёнка голодным, – торговец в шутку погрозил ей пальцем.
– Мой ребёнок не голодает, – недовольно буркнула Тимара в ответ. Она знала, что ещё ни один нерожденный младенец не пострадал от того, что мать не ела сутки. А в том, что уже к вечеру она будет в Тарсе, жрица не сомневалась.
– Не спорьте, ешьте, – отмахнулся от неё Вертон.
– Вы бы всё равно не увезли Катрию в город. Думаю, она бы убила себя, попробуй вы совершить что-то подобное. Есть люди, которые горят своей мечтой. Они будут бежать в её сторону, идти, ползти, лежать по направлению к ней… А если поймут, что никогда не доберутся до неё, что им остаётся лишь совершенная противоположность их мечты, они вспыхивают и сгорают до пепла, – задумчиво сказала Тимара, всматриваясь в лазурное небо без единого облачка. Почему-то жрице казалось, что до конца её дней в небе будут мерещиться странные глаза Катрии.
– И какая же у неё мечта? – с сомнением спросил Вертон.
– Она не хотела быть рабыней своей семьи, – ответила Тим, с вызовом глядя в его тёмные глаза.
Судя по тому, как невольно дёрнулся глаз торговца, Вертона что-то зацепило в этой фразе. Но он старался не подавать вида, вёл себя так, словно ничего не произошло.
– Ну и пустыня с ней. У меня и так есть женщина, от которой одни проблемы.
– Так может быть пойдёте на все четыре стороны, кин? Я сама могу о себе позаботиться? – недовольно прошипела Тимара.
– Вот родите, вырастите ребёнка, и тогда, может быть, мы разойдёмся. Я не позволю вам причинить вред моему потомку.
– Боги, Эрешта, почему он не понимает, что его это не касается? – спросила у неба Тим, чувствуя, как кровь начинает закипать в жилах.
Весь этот пустой трёп порядком утомил её. Попытка заставить испытывать чувство вины, признать свою неполноценность. Пожалуй, именно этого ждёт каждая женщина. Ждёт и посылает того, кто себя с ней так ведёт, за далёкий бархан.
– Почему это мой ребёнок меня не касается? Даже если… Даже если я никогда не смогу называться его отцом, я решил, что буду участвовать в жизни этого человека. Деньги никогда не бывают лишними.
– Почему у вас такая маниакальная мания мерить всё деньгами?! – возмущённо зашипела Тим. – Не всё можно купить. Нельзя заплатить за любовь, только за секс. Вы ведь и сами это понимаете, кин.
– Именно поэтому я и хочу заслужить любовь своего ребёнка, – твёрдо подытожил Вертон.
Тимара не ответила. Отодвинула сумку с фруктами и пересела поближе к Блейзу. Устроив голову на его боку, она тяжело вздохнула. Сейчас она понимала Катрию как никто другой. Сбежать… Сбежать от этого человека куда подальше. Можно даже потерять статус амматисы. Это дело наживное. Главное, не потерять свободу и себя.
«Ещё посмотрим, кто кого, Вертон! Не на ту напали, сиятельный кин!» – недовольно подумала Тимара, чувствуя, как проваливается в сон.
Блейз посмотрел на неё глазом с вертикальным зрачком и вздохнул. Хозяйка ему досталась умная, но невнимательная. Это ж надо было не заметить среди фруктов скетрию. Теперь до вечера точно проспит.
«Ну и пус-сть с-спит, коль так угодно с-свёс-сдам, – флегматично подумал Блейз, устраиваясь поудобнее. – Вс-сё равно ей не убеш-шать от с-судьбы. Никуда».
Вертон с грустью наблюдал за тем, как Тимара мирно посапывает во сне. В очередной раз коварная жрица его переиграла. По крайней мере, думать хотелось именно так! А ведь он просто хотел допросить Катрию с пристрастием и не ранить при этом нежную девичью душу самим процессом. Но девчонка сбежала, а скетрию он из сумки не вынул. И как назло во время перепалки не заметил, как сладкий плод оказался в нежных пальцах жрицы, а затем и во рту.
Что ж, что ни делается, всё к лучшему. Будет время подумать. Всё разворачивается слишком стремительно, словно кто-то долго сжимал пружину и теперь отпустил… Культисты Шартуша, надо же! Об этом определённо стоит предупредить власти. Ведь если эта информация окажется правдивой, всё вокруг изменится! И далеко не в лучшую сторону. Как назло, бесценный источник информации скрылся в неизвестном направлении.
Эти мысли кружили в голове, повторяясь раз за разом. Они грозили превратиться в жуткого монстра, лишённого облика, и Вертон старательно гнал их прочь, пытался занять себя чем-то ещё, чтобы не купиться на уловки собственной памяти и не додумать того, что, возможно, и не существует.
Хорриан демонстративно выхаживал рядом, расправлял крылья, сверкая иссиня-чёрным оперением с рядом ало-рыжих маховых перьев. Одним словом, красовался. Вертон с усмешкой наблюдал за этим.
«Челове-ек» – послышалось в голове.
– Чего тебе, ящерица, – недовольно ответил Вертон, поворачивая голову в сторону шагра.
«Братья. Пить. Отведи к воде».
Вертон бросил короткий взгляд на двух ящеров песчаного цвета и вынужденно согласился с их алым собратом. Он лениво поднялся, отвязал скакунов и отвёл к воде. Ящеры с наслаждением залегли в ней, только головы и торчали. Они чем-то напоминали крокодилов. К счастью, их в оазисе не было, и быть не могло – с голоду бы умерли.
– Слушай, ящерица.
«Блейс-с» – поправил шагр.
– Да, Блейс.
«Не Блейс-с, а Блейс-с!» – недовольно вставил ящер.
– Ну, ты сказал Блейс, я и говорю Блейс. Проснётся Тимара, тогда поправит. Она тебя лучше понимает, – отмахнулся от него Вертон. – Ты мне лучше вот что скажи: зачем ты пошёл в этот оазис? Могли же в город заехать поутру.
«А с-сачем нам в город? Она хочет увидеть мир. Город она уш-ше видела» – тоном, каким обычно матери отчитывают глупых детей, ответил шагр.
– Безопасность, Блейс. Она может погибнуть! – возмутился торговец.
«Но ведь ты, с-смертный, наш-шёл её. Теперь ты пойдёш-шь с-с ней. И вс-сё будет в порядке».
– Да её надо в храме запереть, пока совсем разум не потеряла! – продолжал настаивать на своём Вертон.
«Ой, правда ш-што ли? – ехидно поинтересовался Блейз. – А кто девочку напугал до потери с-сознания? Кто вломилс-ся в храм, с-словно ураган? Кто заимел с-славу бес-спринципной с-сволочи? Дам подс-скас-ску. Это не с-старина Блейс-с».
С трудом сдерживая рвущийся из груди рык, Вертон смотрел на ящера, недовольно хмурясь. Да, было в словах шагра что-то такое, что заставляло задуматься. Но ведь он не хотел ничего плохого.
«Иногда наш-ши деяния ведут в чертоги Ш-шартуш-ша, – прокомментировал терзания торговца ящер. – Ваш-шно не то, ш-што мы делаем, а то, к чему это приводит. В побеге амматис-сы виноват только Вертон Нитрийс-ский. Она не хотела с-сбегать».
– Да откуда тебе знать, ящерица безмозглая! – возмутился торговец.
«Она с-свёс-сдная. Мы с-свясзсаны с-светом ночи. И я многое о ней с-снаю, человек».
– Что значит свёсдная? Что это такое? – нахмурился Вертон, не разобрав за говором ящера привычного слова.
«Вс-сего лиш-шь то, ш-то мош-шно ус-снать ис-с древних легенд, человек. Но я рас-скажу, Блейс-с не жадный. Иногда. Когда-то давно, когда боги час-сто с-спус-скалис-с в мир, а магия некоторых с-смертных была на уровне бош-шес-ств… Эреш-шта и Голт жили в небольш-шой хиш-шине у Гор Горя и Радос-сти. Правда тогда они нас-сывалис-с иначе. Они были с-счас-стливой с-семейной парой, а их дочь Уманта ш-шила на другом краю хребта. Она была Привратницей Волш-шебс-ства. С-самой ис-скус-сной ткачихой волш-шебных нитей на всём белом с-свете. Она с-следила сса тем, ш-штобы люди не перес-ступали черту, опас-сную для их хрупких тел. И людям это не нравилос-с».
– Ты рассказываешь об Исходе Волшебства. Я знаю эту легенду, – попробовал отмахнуться от ящера Вертон.
«Ес-сли бы с-снал, то не с-спраш-шивал бы, кто такие с-свёс-сдные, – недовольно ответил Блейз. – С-слуш-шай дальш-ше. Маги, поклонявш-шиес-са Уманте, ш-шелали вс-сё больш-ше и больш-ше. Они тянули с-силу, которая ис-сменяла их тела, влияла на рас-сум. И тогда Уманта реш-шила ограничить магию с-смертных, ш-штобы зас-считить их от с-самих с-себя. Так проис-сош-шло с-событие ис-свес-стное в ваш-ших хрониках как Ис-сход Волш-шебс-ства».
Блейз повернулся на спину, подставляя пузо жарким солнечным лучам. Он прикрыл глаза, смешно поджал лапы и продолжил:
«Она с-сапретила с-смертным ис-спольс-совать могуш-шественную магию, ограничив их волш-шебс-ство той, ш-што не рас-срушает человечес-ские тела. И многие вос-сприняли это реш-шение богини как благо. Кое-кто ш-ше ис-с недовольных реш-шил отомс-стить. Но что толку мс-стить Привратнице Волш-шебства? Шаш-шдущие мес-сти затаилис-с. Они провели годы в подготовке, находя лас-сейки в с-сапрете. Так в мир приш-шли драконы. Не вс-се с-соглас-силис-с с планом накас-сать богиню. Но некоторые реш-шили, что это хорош-шая ш-шутка. В нас-сначенный день они добралис-с до гор, где жили Эреш-шта и Голт, и с-сотворили ритуал проклятия, который вырвал у богов кус-сочки их душ. Исса этого любовь, с-строивш-шаяс-ся на вс-саимопонимании и уваш-шении, раруш-шилас-с. Тогда и появилас-с поговорка о том, ш-што или любовь, или дети».
Ящер замолчал, перевернулся на живот, доковылял до кромки воды и неуклюже опустил туда морду. Вот только Вертон чувствовал, что всё это показное, что в любой момент шагр сорвётся на защиту своей хозяйки и растерзает обидчика в клочья.
Солнечные блики плясали на алой чешуе, и казалось, что перед ним не ящер, а живое пламя. Странное ощущение трепета, чего-то волшебного и в то же время запретного, недоступного простым смертным, но явившегося сейчас ему, охватило Вертона.
«У каш-шдого вырванного кусочка душ-ши была пара. Эти час-сти отправилис-с в общий круговорот перерош-шдений. Их внутренней с-силы дос-статочно, ш-штобы с-стать полноценной душ-шой с-смертного. С-с тех пор прош-шло много лет. И иногда эти час-стицы окас-сываютс-са в мире с-смертных. Ес-сли небес-сная богиня Ирэния, Хранительница Душ-ш и С-свёс-сд, благоволит миру, эти душ-ши вс-стречаютс-са. И ес-сли они могут полюбить друг друга и с-сос-сдать с-союс-с до с-самой с-смерти, то эти час-стички пос-сле с-смерти вос-свращаютс-са к богам. Процесс ис-сцеления долог. Но когда две с-свяс-санные час-стички вс-стречаютс-са, их обладателей нас-сывают с-свёс-сдными. Вот и вс-сё».
Вертон задумался. Он слышал о том, что некоторые люди имеют в себе толику божественного, которая даёт им невероятные силы. И чаще всего это связано с кровным родством. Но чтобы у человека была частичка души бога! Нет, это звучало слишком нереально, шокирующе. Торговец чувствовал себя пришибленным этой информацией, он не знал, что теперь делать, как относиться к Тимаре: менять отношение к ней или нет? А что, если ящер всё это выдумал?! Но больше всего его беспокоило то, что если это правда, то где-то существует человек, подходящий его жрице намного больше, чем он. И вот это уже ни в какие ворота не лезло!
Отвлекаясь от своих невесёлых мыслей, Вертон уцепился за драконов, которые тоже участвовали в заговоре против богов.
– Блейс, а что стало с драконами? Неужели им спустили подобное с рук? – задал торговец первый пришедший в голову вопрос, пытаясь унять колотящееся в груди сердце.
«О! Хорош-ший вопрос-с, с-смертный. Вс-сё прос-сто. У них с-сабрали их могуш-шес-ственную с-суш-шность и сса нес-сколько поколений они превратилис-с в шагров. Так ш-што немного уваш-шения, человек. Перед тобой дракон!»
Вертону показалось, что Блейс смеётся над ним, но он спустил это ящеру с лап. Всегда приятнее вести происхождение от кого-то могущественного.
– Но почему тогда не все шагры такие умные как ты?
«Потому, человек, ш-што один ис-с драконов учас-ствовал в ритуале ис-са обмана. Боги с-смилос-стивилис-с над ним и ос-ставили рас-сум. От него ведут с-свой род крас-сные ш-шагры, то ес-сть я и мои братья и с-ёстры. Нас-с немного, мы с-стараемс-са не попадатс-са на глас-са. Наш-ша с-свяш-шенная обяс-санность оберегать с-свёс-сдных. И тогда, когда душ-ши бош-шес-ств вос-становятс-са, мы с-смош-шем вернуть с-свою ис-стинную форму».
– И поэтому ты решил, что её нужно охранять от всех бед? – решил уточнить Вертон.
«Ага. Ведь ес-сли она найдёт того, с-с кем с-свяс-санна душ-шой, то я окажу хорош-шую ус- слугу с-своему роду».
Войти с помощью соц. сетей: