Глава 21. Караваны

Неуклонно приближалась зима. Запоздавшее бабье лето чинно удалилось в темную завесу ноября, который теперь нерешительно топтался на пороге зимы. Светлые кристаллы пушинок щекотали хмурое небо тут и там, загораясь на миг в свете окна и вновь пропадая в темноту.

В один из таких дней, когда с неба то и дело срывался снег, в деревню пришел караван торговцев. Путешествовать в этих краях в одиночку было небезопасно, поэтому торговцы разными изделиями собирались в небольшие группы. Они торговали каждый своим товаром и рассказывали замечательные истории про каждый. Люди с удовольствием слушали эти сказки, но расставаться со своим имуществом не спешили.

Дагон тоже пришел на этот стихийный базар. Менового товара у него не было, но как бывший торговец, он не смог устоять перед соблазном поглядеть на бойкий мен пришлых коробейников.

Рынок кипел. В общем ажиотаже праздника вождь купил совершенно глупое бронзовое копье, заканчивавшееся стержнем. Когда на следующий день коробейнки ушли, он, протрезвев, гнался за ними пол дня, чтоб вернуть ненужное и неработающее. Но торговцы – народ хитрый. На подмерзшей земле, едва покрытой местами снегом, трудно увидеть отпечатки ног. И они нарочно запутывали следы, чтобы сбить собак.

Но пока все только начиналось. Полился мед из бочонков, как песни с дальних берегов из уст продавцов. Женщин сперва не хотели пускать, но потом после нескольких кружек козьей настойки мужчинам понадобились прислужницы, и путь для женщин был открыт. А там и начались покупки украшений из бронзы, тканей. Мужчины в этом крае были щедры со своими женами.

Под конец торговцы достали свой лучший товар. И Дагон не мог поверить своим глазам – это были карты! Не простые, начерченные на кусе материи, а металлические, со встроенной демонстрацией проекций параллельного мира.

Все жители были поражены. Перед ними снова плыли туманные волны, которые, рассеявшись, открывали голубое море. Зрителям даже слышались крики неведомых птиц, а их носы чуяли запах водорослей, которых они никогда не видели. Но потрогать миражи им не давали. Сперва купи, потом трогай.

Вождь отдал свою старшую дочь, четвертого сына и золотые украшения жены за карту. Девушка плакала, пока продавцы смотрели на ее не очень красивое лицо, крепкое телосложение, и что-то обсуждали между собой. Наконец, они согласились.

Дагону было невыносимо смотреть на это, и он ушел.

Весь следующий день, пока вождь пытался гнаться за торговцами, его жена убивалась по детям в хижине.

Дагон ходил хмурым, как грозовая туча. Шуе понимала, от чего это. Вечером она улучила подходящий момент и заговорила с мужчиной.

– В этом нет твоей вины. Таковы законы этого края. Дети принадлежат родителям. Детей много, а средств кормить их мало.

– Но не покажи я эту карту в тот злополучный день, вожделение вождя не выросло бы с такой силой.

– Нет. Покажи или не покажи ты им, Дагон, ранее карту, это ничего не изменило бы.

Он вожделел эту карту сразу и очень сильно. Он бы отнял у тебя ее силой, если бы не боялся тебя. К тому же, кто знает, что за карты купил этот пустоголовый дурень.

Они невесело засмеялись. Дагон жалел молодую девушку, проданную в рабство. И мальчишку, который приходил послушать его сказки. Эти дети не были ему чужими. За свою жизнь он понял лишь одно – все великие взрослые раньше были детьми. И относиться к маленьким людям как к товару нельзя.

Дагон молча встал. Взял накидку из шкур и карту и ушел в темноту. Шуе молчала. Она знала, куда пошел мужчина, и не смела ему мешать.

Капитан сперва бежал как сумасшедший, пока хватало дыхания. Затем он перешел на шаг. В самый темный час, именуемый «собачьей вахтой» на корабле, в валежнике, где теперь в неаккуратных индивелых листьях валялась луна, стояла необыкновенная тишина. Надо было останавливаться на ночевку. Но Дагон продолжал идти.

С первыми лучами солнца, когда по небу поплыли караваны облаков, мужчина был в нескольких десятках километров от выхода из леса.

Коробейники, тем временем, уже пересекли лес гораздо восточнее. Там они встретились с другой группой торговцев. Им не терпелось поскорее добраться до северо-восточных берегов полуострова, чтобы отчалить на корабле на основную часть континента, пока новые приобретения клиентов еще работали.

Но двое детей из последней прибывшей группы попались очень строптивыми. С ними постоянно возникали проблемы из-за мальчишки. Его уже пару раз прикладывали по голове. Но он все равно сопротивлялся. Улучив минуту, Чоки выхватил нож из кожаных ножен торговца, охранявшего их, и незаметно спрятал его в складки одежды.

Когда наступил рассвет следующего дня, коробейники не досчитались двух рабов. Двух детей из последней деревни. Досады их не было предела.

Меж торговцами завязался спор:

– Маско, нам надо возвращаться на корабль, он отплывает на закате!

– Нет. Мы успеем! Послушай, Яски, я все продумал. Если мы бросимся прямо сейчас, то настигнем их часа через два!

– Все, брат. Мы потеряем остальных рабов и вернемся ни с чем! Тогда и боги нам не помогут.

– Ну же, Яски! Мы тянем время! Нам нужны эти двое, они не могли далеко уйти, у них же даже обуви нет. Сейчас холодно. Нет, ты выслушай меня!

Яски стремительно уходил прочь в сторону кораблей. Его младший брат, упрямо сжав губы повернул лицо к кромке леса. Он не решался пойти один. Маленький раб на вид был силен. Да к тому же вооружен. Опасно было недооценивать детей. Ему, бывшему рабу, как никому другому, это было известно.

И все-таки страшно было возвращаться без должного количества рабов. Их наемщик, Вварайя-трупоед, был очень жесток к провинившимся. Говорят, он прилюдно скармливал умерщвленных паразитами жертв трупоедам. Но платил он по-настоящему щедро. Никто не уходил от Вварайи обделенным. К тому же, он снабжал наемников товарами и «чудо-картами», против которых не мог устоять ни один дикарь. В глазах аборигенов такой предмет был чем-то сверхъестественным. За него платили лучшими детьми. Так братья получали сильнейших юношей и девушек.

Маско решительно обратился к лесу. Он решил взять с собой пса и, сев на лошадь, поскакал.

Дети, уставшие от длительного бега в кандалах, спали под восхитительно-алым кленом, листья которого, как огонь, зажигали оголенную поляну, освещая потухший черный лес ярким осенним солнцем.

Чоки, услышав непонятный шум, резко проснулся и рывком поставил на ноги сестру. Та спросонья хотела что-то сказать, но едва открыв глаза, все поняла. Дети молча бросились в глубь чащи, прочь от топота конских копыт. А он все приближался и приближался и, наконец, оказался прямо за их спинами. Чоки резко развернулся, выхватив нож, и тут случилось непредвиденное. За ними мчался вовсе не всадник, а огромный кабан. Он со всей силой своего бега напоролся глазом на острие, зацепив клыком мальчишку за одежду, и по инерции пронес его метров на десять дальше. Неловко перевернувшись, он упал замертво, накрыв своей двухсоткилограммовой тушей Чоки.

Из выбитой глазницы зверя потоком лилась кровь. Это был кабан-секач. Один из самых опасных зверей в этой местности. В спине у него торчала стрела.

Из огня да в полымя. Выходит, где-то рядом были охотники. Вскоре их голоса стали доносится к западу от детей. Едва ли они будут милостивыми к чужим детям. В лучшем случае им бы грозило пожизненное рабство на оловянных рудниках. «Беги, Карсна!» – едва выдохнул мальчик сестре, после чего лишился сознания.

На опушку вышло четверо рослых мужчин. Увидев кабана, они обрадовались. Но каково же было их удивление, когда под кабаном они обнаружили отрока. Судя по ножу, торчавшему их глазницы, зверя убил именно он. По законам местных племен, туша принадлежала тому, кто убил зверя. Если охота велась группой, то добычу делили на всех. Если зверя убил раб, то добыча принадлежала хозяину.

Поскольку мальчик казался мертвым, добычу было решено поделить на всех. Кабана уже разделали, освободив тело мальчика, когда на поляну вышел Маско с девушкой. Он тащил ее за рыжие волосы. Несчастное, белое, как первый снег, лицо девушки, усыпанное красными веснушками, так напоминало листья клена в объятиях инея, под которым дети давеча ночевали!

Его появление смутило охотников. Но добычу, теплая кровь которой текла по их рукам, они отдавать не были намерены. Бешенный блеск их глаз полыхал неутоленной жаждой убийства.

«Мне не нужна ваша добыча!» – крикнул им Маско. – «Я лишь хочу забрать своего раба».

Против этого никто возражать не стал. Мертвый мальчишка был им не нужен. Они уже собирались уходить, когда на поляне появилась еще одна фигура. Это был Дагон.

Он тяжело дышал. последние несколько километров пришлось бежать бегом. Когда мужчина понял, что до причала рабы не дошли, он повернул обратно и по следам Маско отыскал сперва работорговца, а затем и детей.

– Кто ты такой? – громко спросил Маско.

– Это тебя не касается!

– Ты с ними? – Маско кивнул в сторону охотников.

– Нет, я сам по себе. Я пришел за детьми.

– Это мои рабы!

– Я знаю. Но я принес тебе кое-что взамен. То, что тебе понравится.

– Мне ничего не понравится! Мне нужны мои рабы. Я возьму их сейчас и уйду. Подойдешь – и они мертвы!

С этими словами Маско двинулся к лежащему ниц мальчику. Перекатив его ногой на живот, он внимательно присмотрелся. Травмы были значительными. Несколько ребер сломано, вывихнуто бедро. Гематома на голове. Значит, есть сотрясение. Это плохо. На восстановление раба может уйти месяц.

Маско нахмурился. Его охватила досада. Тащить мальчишку за собой было слишком дорого. Пока торговец размышлял, охотники повернулись и ушли с добычей в лес.

Тогда Дагон снова заговорил.

– Тебе не нужен этот раб. Он едва ли сможет теперь работать. Но я могу тебе предложить за этих детей дорогой выкуп.

– Что за выкуп? – плохо скрывая интерес, спросил коробейник.

Капитан выгнул круглый шар карты. Широкая, надменная улыба расплылась по лицу торговца.

– Зачем мне эта безделушка? У меня полные короба этих дешевок!

– Это не безделушка. Эта карта – настоящая. Она стоит дороже всех рабов, которых вы собрали на этом полуострове.

– Почему я должен верить тебе? Зачем тебе отдавать столь дорогую вещицу в обмен на двух жалких рабов?

– Это тебя не касается. Бери карту и убирайся.

Маско нерешительно поморщился, затем крикнул Дагону, чтобы тот кинул ему карту. Дагон приблизился к ним на несколько метров и кинул вещь в небо. Маско поймал ее. Повертев карту в руках, и убедившись, что она настоящая, работорговец потянулся к хлысту – он не собирался теперь терять ни карты ни рабов. Воспользовавшись моментом, капитан в два прыжка перепрыгнул поляну. Стремительно, как выпущенная стрела, очутился на противоположной стороне, успев в развороте схватить девушку, он вовремя пригнулся, увернувшись от удара электрическим хлыстом. После он перекинулся и, подбросив свое тело на несколько метров вперед почти параллельно земле, очутился за спиной торговца. Одним неуловимым движением он свернул шею противнику. Труп повалился, нелепо глядя головой прямо за свою спину.

Все произошло так быстро, что Карсна сидела, как вкопанная. Дагон сплюнул в сторону. Ему было очень досадно, что пришлось убить человека. Но действовал он абсолютно рефлекторно. Увидев, что враг начал доставать оружие, тело сработало само.

Дагон был подавлен. Ему казалось, что он выпустил на волю что-то страшное, неизведанное. Грустный, он взвалил на плечи полуживого мальчишку. От ссадин на спине вся рубаха его была в алых узорах.

Двинулись они в обратный путь. Через несколько часов пришлось сделать привал. В небе звенела листва. Холодный воздух входил в ноздри и выходил сероватым паром. Смеркалось. Их маленький караван снова шел дальше, покачиваясь, меж серых деревьев. По дороге капитан то и дело смазывал ссадины ребенка кленовым соком, по каплям собранный из пробитой ножом коры.

Наконец, солнце упало, и лес захлестнула шелестящая темнота с запахом сухих листьев. Люди, устроившись на большом ясене, уснули. Уснула и тоска в сердце Дагона.

Ночь прошла, и забрезжил рассвет следующего дня. Дагон открыл глаза и начал отвязывать веревки. Они слезли с дерева. У Чоки был сильный жар – ему оставалось жить несколько часов. Дагон бросился бегом. Они бежали меж деревьев. Наконец показались родные места.

Вбежав в хижину, мужчина бросил мальчика на тюфяк и крикнул, что есть мочи, яростно, почти остервенело: «Шуеееее!». В хижину ворвалась старушка, у нее уже было все готово. Каким-то образом, она знала, что произошло. Дагон, кивнув ей, выскочил прочь из хижины. Он знал, что за ними шла погоня.

Стремительным бегом уходил он дальше в лес, возвращаясь по собственным меткам. Время шло к полудню. Мужчина почти физически ощущал, как оно беспечно напевает растительный мотив на ходу.

Тем временем, с другой стороны леса ему навстречу скакали Яски и еще трое коробейников. Разъяренные тем, что убили их товарища, они как собаки шли по следам крови и зарубок на деревьях. Близость жертвы заставляла адреналин в их крови превращаться в хлыст, заставляя бешено гнать лошадей вперед. Боль в груди Яски душила жгучей болью, застилая глаза. Он не понимал, почему брата убили. Кровь на поляне была кабанья. Но была и человеческая. От обеих тянулись следы в разные стороны. Видимо, Маско ранил кого-то, возможно раба, а тот его убил. Но как мог ребенок обладать достаточной силой, чтобы свернуть шею вооруженному мужчине? Нет, этого не могло быть. А значит, был кто-то еще. Тот, кто был достаточно бесстрашным, чтобы оставить за собой след из зарубок. Яски охватил страх. А вдруг это ловушка, и его нарочно сбивают со следа. Что если за брата не хватит времени отомстить? Ведь к заходу солнца им нужно вернуться на корабль. Он с таким трудом уговорил всех задержаться еще на день!

Но страхам работорговца было не суждено сбыться. Возле раскидистого ясеня стоял крупный мужчина лет сорока пяти. Не молодой, но еще не дряхлый.

– Кто ты такой? – как и его брат прежде, спросил Яски.

– Что вам здесь надо? – вопросом на вопрос ответил незнакомец.

– Я ищу убийц своего брата. Они должны быть где-то неподалеку. – Коробейник сделал едва заметное движение рукой, и его соратники заняли позиции позади незнакомца.

– Ты Яски, да?

Яски взрогнул, а затем нахмурился.

– Откуда ты меня знаешь?

– Толковал с ребятами с корабля.

– Выходит, ты один из нас? – мужчина уже хотел было улыбнуться, но передумал. Разочарование растекалось по его молодому, познавшему боль и лишения, сердцу. Времени больше не было. Убийцы брата остались безнаказанными.

– Нет. – неожиданный ответ заставил Яски поднять голову. – Я не один из вас. И у меня есть что-то для твоего хозяина.

– Что же?

– Не так сразу. Сперва надо избавится от лишних ушей, как я избавился от твоего второго работорговца.

Ярости коробейника не было предела. Мужчина выхватил металлический хлыст, и спрыгнув с лошади, направился к Дагону. Но тот уже был готов и стремительно, пока Яски замахивался, перехватил руку. Нападавший схватил Дагона свободной рукой за горло. Двое мужчин стояли и душили друг друга. Сильным ударом колена под дых, Дагон освободился и с разворота ударил в лицо ухаря, подлетевшего сзади. Тот упал без сознания. Затем, увернувшись от удара сверху, он сдернул с лошади другого торгаша. Удар о камень виском лишил его жизни. Присев, повалил Дагон Яски на землю и приставил нож к его горлу. Бой на мгновение, казалось, остановился. Но молодой коробейник ударил нападавшего в лицо, сломав нос. Он подпрыгнул, как на застывшей смоле, и еще одним прямым ударом отбросил капитана к дереву. Третий удар, который должен был оказаться смертельным, пришелся в ствол и выбил несколько костяшек на руке. Боль была почти приятной. Яски с восторженным увлечением придавался бою. Что может быть лучше, чем отомстить за брата, убив врага голыми руками, почувствовать, как уходит жизнь из тела. Гордая улыбка расползлась по лицу торговца.

Противники ходили по кругу, не сводя друг с друга глаз. Теперь это был почти танец. Выпад. Шаг назад. Уклонение. Снова удар. Снова мимо. Казалось, их силы были равны. Приятный запах крови будоражил ноздри. Звери внутри каждого ликовали. В немыслимом прыжке Дагон ногой ударил Яски в грудь, после чего коробейник лишившись равновесия, упал на землю. Он лежал, скорчившись от боли. Во второй раз капитан приставил нож к горлу противника.

– Послушай меня внимательно. Ты плывешь в логово Трупоеда? Так?

Яски молчал. Тогда Дагон продолжил.

– Я хочу предложить тебе, как предложил твоему брату до тебя одну вещь в обмен на жизни детей. Эта вещь стоит как все рабы острова. Когда ты отдашь ее Вварайе, он осыплет тебя золотом.

С этими словами мужчина достал из полов полушубка карту.

– Знаешь что это?

Яски молча кивнул.

– Это не простая безделушка, которую вы толкаете местным. Она – настоящая. И я отдам ее тебе. Но вместе с картой передашь хозяину послание.

Мощным ударом в челюсть, он лишил врага сознания. После чего пошарил в его карманах и нашел документ на рабов – детей. Как удачно коробейник взял его с собой. Видимо, сначала он не желал драки, а хотел решить вопрос мирным путем, потрясая перед носом всех желающих своим исключительным правом на чужую жизнь. Что ж, разумно.

Дагон забрал документ. Минуту поразмыслив, он ножом вырезал на спине Яски послание. Достаточно глубокими порезами, чтобы след от них продержался несколько недель. Всего два слова и руну Д со своего торгового герба. «Я иду».

Затем он привязал двух живых и один труп к лошадям. Окатил водой из болота, что раскинулось на соседней опушке, мужчин, чтобы те пришли в себя, и хлестнул лошадей. Звери понеслись сумасшедшим галопом вглубь леса.

Усталый капитан заковылял домой.