Крабы двинулись прочь от отеля, послушно следуя за своим вожаком по дороге, идущей вдоль залива. Его усы угрожающе покачивались. Он был зол. Очень зол. Никто не осмелился бы встать у него на пути.

Не было никаких признаков присутствия людей, за исключением слепящего света фар автомобиля, что уносился прочь, но крабы не стали его догонять.

Пастельные домики рассыпались под напором ракообразных. Штаб берегового патруля постигла та же судьба, а затем крабы переключили внимание на ряд рыбацких лодок, пришвартованных у берега. Первой превратилась в груду щепок шлюпка Клина, ее обломки подхватила приливная волна. Все лодки представляли угрозу для океанической жизни. Крабы ненавидели их больше всего.

В этой части залива Барбекю было пришвартовано около дюжины посудин. Крабам понадобилось меньше десяти минут, чтобы уничтожить их. Обломки унесло в море.

Когда чудовища организованно повернули в сторону прилива, их осветил круг белого света. Эсминец медленно вплыл в залив, стараясь не сесть на мель. Капитан изучал ракообразных с расстояния примерно в триста ярдов. Территория была очищена от людей. Он отдал приказ открыть огонь.

Батарея шестидюймовых орудий отреагировала незамедлительно, вспышки и гром смертоносных залпов были суровее любого тропического шторма. Точно прицеливаться артиллеристам необходимости не было, так как все побережье плотно заполнили захватчики и надо было очень постараться, чтобы попасть мимо.

Обстрел оставил после себя след. Один краб упал на спину, оглушенный, но через несколько секунд снова встал. Его панцирь треснул, но не раскололся. От нескольких крабов отлетели осколки, и в какой-то момент ракообразных едва не охватила паника. Вожак восстановил порядок в их рядах, грозящих распасться, так как крабы готовы были разбежаться в разные стороны от слепящего белого света и тяжелых снарядов, со свистом летящих к берегу.

Чудовище встало на дыбы, подняв вверх клешни и выказывая тем самым неповиновение атакующим. В него попал снаряд, но вожак лишь слегка пошатнулся, сделал клешнями в воздухе полукруг, словно приказывая остальным возвращаться в море.

Крабы снова выстроились клиньями, как хорошо натренированные солдаты, не обращая больше внимания на непрерывный обстрел с корабля. Даже прямые попадания снарядов оставались незамеченными, так как крабы торопились выполнить приказ своего лидера, единственного, кому они подчинялись и кого уважали в океанской пучине.

Все, кроме одного: он оказался за пределами круга ослепляющего света, когда начался обстрел, и все же, при шансе один к миллиону, по такой же невероятной, как и само его существование, прихоти судьбы, краб получил смертельную рану. Это было не прямое попадание, а рикошет от временно контуженного ракообразного. Снаряд отскочил от панциря последнего, пролетел между несколькими его собратьями и попал в этого несчастного, вошел ему под морду и застрял там. Краб упал и замер, ошеломленный совершенно незнакомым ему чувством… чувством боли!

Он остался лежать в тени, смертельно раненный, в то время как остальные исчезали в море. Собратья не заметили его, выполняя приказ отступать.

Ничем не выдавая свое поражение, колонны крабов погружались в воду под прицелами лучей слепящего света и грохочущих орудий, пока последний из них не исчез из поля зрения. Это было просто тактическое отступление, последним шел вожак. Он дерзко поднял клешни, как бы обещая людям на эсминце, что они видят его армию не в последний раз. Крабы вернутся, и их возвращение будет знаменовать смерть и разрушения, невиданные со времен начала эволюции.

Профессор Клиффорд Давенпорт, Шэннон, Клин и Кордер следили за отступлением чудовищ с наблюдательной точки на холмах. Сцена под ними была залита светом прожекторов с эсминца, тени за ее пределами то и дело растворялись во вспышках от взрывов.

— Они ушли. — В голосе Шэннона слышалось явное облегчение.

— Да, — произнес Давенпорт с мрачным выражением лица. — Но они вернутся. Крабы ушли, потому что не могут оставаться без воды больше пары часов, но, господи, я даже и не думал, что их так много. Они размножились, словно крысы или кролики, и неизвестно, сколько еще их ползает по дну океана. Нам лучше спуститься туда и оценить степень ущерба.

Шэннон нажал на стартер, и двигатель джипа ожил. Офицер был рад, что Риордан уехал на материк устранить небольшую техническую неисправность: теперь у берегового патруля Хэймана остался лишь один вертолет.

Эвакуированные обитатели отеля собрались в эвкалиптовой роще среди холмов, на расстоянии в четверть мили от побережья. Они переговаривались испуганным шепотом. Даже сейчас люди едва осознавали, что произошло.

Трое морпехов следили за дорогой. Залив был скрыт от них деревьями. Преследование казалось маловероятным, но рисковать было нельзя.

Харви Логан медленно отошел в сторону от остальных. В правой руке он сжимал ружье, в левой — чемодан, который забрал у Фрэнка Бёрка.

Охотник сожалел о том, что не убил здоровяка. Это было бы так просто. Один лишний труп среди убитых не вызвал бы подозрений, которые могли инициировать расследование. Если тот парень еще жив, возможны проблемы. Сомнительно, что он добыл эти деньги законным путем, а значит, шансы на вовлечение полиции были ничтожны. И все же Логан понимал, что при первой же возможности должен сбежать с острова Хэйман с чемоданом. Но перед этим нужно сделать одно дело — убить гигантского краба. Такой возможности может больше не представиться. Он будет вечно сожалеть о своем промахе, если не исправит ситуацию.

Все охотники знают, что в отдельных случаях виновата их грубая неосторожность и вопиющая невнимательность, и, будучи честными, винят себя. Харви Логан ругал себя за то, что не попал в того краба. Причина крылась в беспечности и самоуверенности: он думал, что это будет самый легкий выстрел в его жизни. Тварь находилась так близко! Логан слишком резко нажал на курок, и поэтому пули ушли мимо. Это было единственным объяснением. Он не оправдывал себя, но хотел искупить вину за плохую стрельбу. Незамедлительно.

Логан отошел от поляны и, оглядываясь и держась теней, стал удаляться. Его уход остался незамеченным. Он ускорил шаг: враг мог в любой момент начать отступление.

Маршрут был нелегким, особенно в темноте. Несмотря на большой опыт путешествий в более диких и опасных местах, Логан уже дважды упал, запнувшись за торчащий из земли корень. Он тихо ругался, поднимался на ноги и, сжимая в руках ружье и чемодан, двигался дальше.

Через некоторое время Логан вышел на тропу, по которой они отступали. Теперь морпехи, оставшиеся позади, не могли его заметить. Было уже не так темно, как в лесу, и при свете звезд он смог разглядеть местность. Лежащее вдалеке побережье было освещено лучами прожекторов с эсминца. Логан увидел полчища крабов, что направлялись к морю, и яркие вспышки разрывающихся снарядов.

Он побежал к берегу. Достижение цели стало навязчивой идеей. Только одни краб — вот все, что он просил. Необязательно самый большой. Просто краб.

Войдя в отель, Логан на секунду остановился, пораженный царящим внутри хаосом. В фойе были разбросаны останки морпехов, прикрывавших отход. Охотник не знал, сколько их было изначально: без пересчета всех оторванных конечностей понять было невозможно. Вокруг было одно сплошное месиво из человеческих тел. Один раз он поскользнулся и едва не упал в лужу крови.

Логан не испытывал отвращения. Смерть окружала его всю жизнь. Он часто помогал туземцам сдирать шкуры со слонов и львов, ему нравился запах крови — так пахла удача, — который был неотъемлемой частью добычи.

Снаружи, перед отелем, дорогу преградила рухнувшая балюстрада. Логан стал судорожно перебираться через нее, задачу усложняли ружье и чемодан, которые он не выпускал из рук.

Впереди лежал пляж. Эсминец буквально поливал крабов снарядами. Логан остановился, глядя на это зрелище. Враг был слева от него, в двухстах или трехстах ярдах. Охотник слышал разрывы снарядов, некоторые из них с глухим ударом врезались в песок, другие отскакивали от непробиваемых крабьих панцирей и со свистом улетали в темноту.

Отступающие чудовища представляли собой темную подвижную массу, выделяющуюся на фоне более светлого песка. Логан разглядел вожака, надменного и бесстрашного, неуязвимого для снаряда, который ударил в него и срикошетил.

Харви Логан бросился бежать, но его скорость замедлилась, когда он достиг мягкого прибрежного песка — ноги увязали по щиколотку.

Крабы исчезали в море. Они двигались в четком порядке, и наступающий прилив поглощал их.

— Стойте, ублюдки! — закричал Логан, когда его отчаяние достигло пика. — Гребаные трусы! Вернитесь!

Наконец он добрался до твердого песка. Слишком далеко для стрельбы, надо подойти поближе. Не торопись.

— О боже!

Он остановился как вкопанный и вложил в свое восклицание всю горечь, которую испытывал. Последняя колонна входила в воду. Вожак повернулся к эсминцу, вскинул клешни в последнем жесте триумфа и высокомерия, затем двинулся вслед за своим войском.

Харви Логан опустился на колени, тяжело дыша. Крабы ушли, все до одного. Но они удирали от него, не так ли? Вот почему они вернулись в море, а вовсе не из-за эсминца, обстреливавшего их. Он улыбнулся своим мыслям и в следующий момент увидел краба.

Сперва Логан заметил лишь пару глаз, тлеющих подобно красным уголькам в груде остывшей золы. Приглядевшись, он различил очертания краба, черное пятно на фоне теней. Тварь сидела там, не больше чем в тридцати ярдах от него, и внимательно наблюдала, не двигаясь. Логан понял, что краб ранен, но это не имело значения. Разве огромные бивни, украшающие стены его кабинета в Америке, не принадлежали раненому слону? Пуля, сидевшая в нем, была послана не из его ружья, но это не имело значения. Никто не знал об этом. Трофей есть трофей.

Логану не хотелось даже на несколько секунд оставлять чемодан, содержимое которого поможет ему съездить еще не в одну охотничью экспедицию. Тот был тяжелым и весил не меньше ружья.

Логан сделал несколько шагов вперед, ожидая, что краб бросится на него, но ракообразное не двигалось, только глаза говорили о том, что жизнь еще пульсирует под его могучим панцирем.

«Он больше овцы, — подумал Логан, — раза в два. Тоже подойдет. Если я просто постою здесь, он сдохнет».

Но не таким способом ему хотелось заполучить трофей. Вскоре на берег придут морпехи. Возможно, с материка пришлют войска. Он желал, чтобы лавры достались ему, когда это случится. Большие пушки не смогли остановить убийц из морских глубин, но он, Харви Логан, один из последних охотников на крупного зверя, сделал это. Его фотография, где он будет стоять на панцире убитого краба с ружьем в руке, появится во всех мировых газетах. Харви Логан в мгновение станет знаменитым.

Он поставил чемодан, зарядил ружье и поднял к плечу. Этот краб был ближе к нему, чем тот, гигантский, у гостиницы. Просто сидел и смотрел на охотника. Логан выстрелил из одного ствола и опустил оружие. Краб продолжал таращиться на него с той единственной разницей, что светящиеся красные точки сверлили Логана с еще большей злобой. Охотник выстрелил из второго ствола.

Он не верил своим глазам: это было невозможно, ни одно живое существо на земле не могло выжить после двух пуль пятисотого калибра, выпущенных в упор. Они, наверное, застряли у твари в мозгу. На этот раз он никак не мог промахнуться.

Логан решил, что это запоздалая реакция. Он читал где-то, что доисторические существа часто умирали лишь через пять минут после того, как был поврежден их мозг. Это время было необходимо, чтобы смерть проникла в другие части тела.

Он мог подождать, но тем временем нужно выстрелить еще раз для уверенности. Логан достал из кармана патроны и перезарядил ружье. Когда он закрывал затвор, пальцы у него дрожали: это было возбуждение от охоты, а не страх.

Он выстрелил снова, сперва из одного ствола, затем из другого. Красные глаза в ответ вспыхнули ненавистью. Усы чудовища слабо заколыхались, клешни скользнули по песку.

— Сдохни уже! — крикнул Логан, теряя самообладание.

Он перезарядил ружье. Выстрелил. Перезарядил. Выстрелил. Эхо от дюжины выстрелов прокатилось над пустынным пляжем залива Барбекю, и боеприпасы у Харви Логана закончились.

Человек и краб смотрели друг на друга. Луч света скользнул по ним и осветил странную сцену. Эсминец подошел ближе. Морпехи наблюдали за происходящим, выстроившись в ряд на палубе. С кормы была спущена шлюпка.

Неожиданно крики и стрельба нарушили тишину. Шлюпка, в которой сидело около дюжины человек, перевернулась, вода вокруг нее забурлила и вспенилась. Гигантские крабы брали эсминец на абордаж. Они окружили его и взбирались на борт, противоположный тому, где стояли прожекторы и собралась команда. При таких обстоятельствах большие пушки были бесполезны. Ружья и пистолеты обеспечивали лишь символическую защиту.

Те, кто успел, спрятались в трюме за стальным люком. Для остальных путь к отступлению был отрезан. Некоторые погибли на палубе, другие бросились в воду, где были схвачены поджидавшими клешнями. Эсминец полностью окружили крабы, их замаскированный под отступление маневр был настолько стремительным, что один из самых современных патрульных кораблей Тихого океана оказался совершенно беззащитным. Капитан бросился в бой, отважно опустошая магазин автоматического пистолета в морду атакующего краба, который уже поднял его в воздух огромной клешней. Тело капитана разрезало по диагонали. И когда его окровавленные останки были брошены тем, кто жадно поджидал внизу, пальцы правой руки продолжали сжимать рукоятку пистолета.

Верхняя часть пляжа была заполнена людьми — вернулись те, кто прятался в холмах, местные вышли из своих убежищ. Все молча наблюдали. Говорить было не о чем. Они видели на горизонте силуэт эсминца: прожекторы погасли, нос был задран. Корабль, казалось, завис в таком положении, а затем медленно исчез из вида. Последняя атака гигантских крабов была самой страшной. Они доказали людям свое превосходство — и на суше и на море. Харви Логан смотрел, как тонет корабль, затем снова повернулся к раненому крабу. Глаза чудовища потухли, в них уже не было зловещего блеска. Краб был мертв.

Логан вскочил на ноги и повернулся к толпе людей, стоявшей перед отелем «Ройал Хэйман».

— Я прикончил одного! — крикнул он. — Прикончил одного из этих ублюдков! Боевой корабль не смог, а я смог. Харви Логан задал им тряску!

Возле краба остался лежать забытый им чемодан с двадцатью тысячами фунтов.

На рассвете прибыли войска, целый рой вертолетов прилетел из Маккая и Просперина и приземлился на широком золотистом пляже залива Барбекю. Вода, казалось, стала еще синее, поблескивала в ярком солнечном свете, но ничто не могло развеять зловещую ауру смерти, нависшую над островом.

Час спустя вертолеты начали перевозить на материк всех желающих покинуть остров. Эвакуация была добровольной, и улететь предпочли лишь немногие. У большинства бедствий есть свои последователи, мрачный фан-клуб упырей, которые тайно наслаждаются ужасами автомобильных, железнодорожных и воздушных катастроф. На острове Хэйман было более чем достаточно того, что удовлетворило бы их аппетит.

Солдаты начали спасательные работы, одновременно возводя дополнительные защитные сооружения. Водолазы извлекли из затонувшего эсминца тела тех, кому посчастливилось умереть нерасчлененными, спрятавшись в местах, где их не могли достать крабы. Всего из воды подняли четырнадцать тел, остальные пятьдесят семь исчезли. Выживших не оказалось. Фрагментов тел тоже не было найдено. Подобно саранче, крабы-убийцы не оставляли после себя ничего, кроме разрушений.

В устье залива Барбекю была установлена сеть против акул, на выполнение этой операции ушел весь следующий день. Устанавливающие сеть солдаты понимали тщетность своей работы, но им необходимо было убедить людей, что делается хоть что-то, чтобы предотвратить возможность нового вторжения.

Некоторые номера отеля были все еще пригодны для жилья. Для тех, кто пожелал остаться и чьи номера оказались разрушены, на заднем дворе были разбиты палатки.

Число жертв на суше было относительно невысоким: девять морпехов, трое служащих отеля и человек, известный как капитан Мантон, который, по всей видимости, в попытке сбежать от крабов решил выпрыгнуть из окна второго этажа.

Каролина дю Бруннер не выказала и тени печали, когда услышала о смерти своего последнего любовника, даже не стала интересоваться подробностями его гибели. И все же некоторые сожаления она испытывала и, лежа в ту ночь в своем номере, вызывала с помощью юрких чувствительных пальцев яркие воспоминания о Фрэнке Бёрке. Ее единственный всхлип был вызван длительным оргазмом, после чего она, отчасти удовлетворенная, заснула.

Морпехи присутствовали на пляже днем и ночью. Часть из них погрузила мертвого краба на трейлер, который отвез чудовище в поврежденный участок берегового патруля, где его мог исследовать профессор Клифф Давенпорт.

Но никто не заявил о нахождении чемодана, набитого деньгами. В течение дня неоднократно появлялся мужчина с бородкой, который утверждал, что убил краба, и всякий раз его просили держаться подальше от пляжа.

Вернувшись в отель, Харви Логан принялся осматривать золотистые пески через бинокль.

Чемодана нигде не было видно.

Первым делом Клиффорд Давенпорт хотел вскрыть панцирь мертвого краба. Даже он не мог предвидеть всей сложности задачи, которую возложил на группу солдат. Наконец с помощью небольшого крана с подвешенным на стальной цепи тяжелым железным блоком удалось проделать в панцире первую глубокую трещину. Через час она стала настолько широкой, что начали проглядывать внутренности.

Используя ломы и тот же кран, они смогли удалить часть панциря. Потребовалось пять часов, чтобы снять его полностью.

Давенпорт нагнулся и поднял кусок панциря.

— Если б его можно было использовать в коммерческих целях, то в области производства брони наступил бы переворот. Этот панцирь способен противостоять практически любому снаряду.

Высокий армейский полковник с мужественным лицом кивнул в знак согласия.

— Смотрите. — Давенпорт изучал глубокую рану в нижней части шеи краба. — Это его ахиллесова пята. Единственное слабое место, размером с блюдце, и слепой выстрел угодил прямо в него. Здесь вошел снаряд и расплющился. Даже он не смог пробить тело глубже, чем на фут.

— Значит, каждому из них мы должны попасть в шею выстрелом из шестидюймовой пушки, — невесело рассмеялся полковник.

— И ни малейшего следа от пуль пятисотого калибра, которые охотник выпустил в него, — присвистнул Давенпорт. — Никаких повреждений. Ничего. Он не может претендовать на этот трофей. Этот парень — чертов надоедала. Утверждает, что краб его и мы не имеем права его трогать.

— И еще он пытается проникнуть на пляж, — сказал другой офицер. — Мои люди по меньшей мере дюжину раз прогоняли его. Странный тип!

Давенпорт приступил к изучению чудовища.

— Это самка, — произнес он напряженным голосом. — В ней полно яиц. Скоро она должна была их отложить. Определенно, в следующее полнолуние. В этом вся опасность, полковник. Она была готова отложить яйца во время отлива, и она лишь одна из немногих. Следующее поколение крабов должно быть уничтожено любой ценой.

— И в свете того, что мы только что испытали, — сказал полковник с легким намеком на сарказм в голосе, — как вы предлагаете это сделать?

— Сперва мы должны их найти, — поморщился Давенпорт. — После этого можно подумать, как избавить от них мир. Это зависит от того, где они нерестятся. Если далеко от цивилизации, мы можем использовать бомбы. В этом районе полно маленьких необитаемых безымянных островов. Мангровые болота — идеальные места, где можно найти нерестящихся крабов любых размеров. Я хочу осмотреть местность с вертолета. Знаю, это все равно что искать иголку в стогу сена, но нам может повезти. Когда наступит полнолуние, эти чудовища соберутся для нереста. Самцы тоже: самки не откладывают яйца без них. Мы должны надеяться на то, что застанем их всех в одном месте. Тут мы их и взорвем. Я попрошу Шэннона, чтобы он отдал своего пилота, Риордана, в мое распоряжение. С собой возьмем Клина: он знает эти воды лучше, чем кто-либо. Кстати, я не видел его последние несколько часов, с тех пор как мы нашли мертвого краба.

— Может, он решил немного поспать. — Полковник снова переключил внимание на останки краба и поморщил нос из-за исходящего от них зловония.

— А может, пытается подлатать свой пострадавший дом, — сказал Клифф Давенпорт. Он склонился над ракообразным и начал резать его острым ножом. — Держите меня в курсе всех передвижений войск, полковник, и начинайте подготовку самолетов для бомбардировки. Можете помолиться, чтобы они нам понадобились. В противном случае разразится война, по сравнению с которой предыдущие две покажутся полевыми учениями!