Клиффорд Давенпорт налил себе еще выпить и посмотрел на Клина и Кордера.

— Наверное, сперва я лучше познакомлю вас с повадками этих крабов-убийц, — сказал он. — Чтобы вы понимали, с чем нам придется иметь дело. Вчера я был на совещании с командованием австралийского флота. Экипажи эсминцев и подводных лодок проходят инструктаж, но они не всегда могут подойти к нужному месту. Как только мы найдем крабов, это станет уже нашей заботой…

— Если только вы не собираетесь поливать залив Барбекю гербицидом, — буркнул Клин.

— Не беспокойтесь, — рассмеялся Давенпорт. — Этого не случится. Вы забыли одну вещь: в Бармуте мы разбрызгивали гербицид только на крабов, вылезших на берег. Здесь нам, вероятно, придется прибегнуть к другим средствам, но в данный момент у меня нет никаких идей и я рад буду выслушать любые предложения. Однако мы полагаем, что появление этих крабов — прямой результат подводного ядерного взрыва. Я сказал «полагаем», потому что пока у нас нет реальных доказательств и, возможно, существует совсем другое объяснение. Как бы то ни было, это не отменяет того факта, что они ползают по дну океана и мы должны от них избавиться. Я думаю, что ближайший сородич этих монстров — рифовый плавающий краб, который был обнаружен у острова Херон. Вполне возможно, что эти чудовища — тот же самый вид, разросшийся до невиданных размеров. Мы не знаем. Давайте рассмотрим рифового краба. Он очень агрессивен и при приближении человека угрожающе наступает с поднятыми клешнями, но, ущипнув, краб старается скрыться. Наши чудовища поступают иначе. Они рвут людей на куски, поедают их и ищут очередную жертву. Таким образом, если они и произошли от рифового краба, то переняли от него сугубо негативные качества.

— Как вы знаете, крабы наиболее активны в период полнолуния, — продолжил профессор. — В это время они размножаются, самцы носят самок на спине, последние откладывают яйца в воду, чтобы при отливе их уносило в море. Полнолуние как раз было совсем недавно. Крабы были очень активны в этом районе, но мне кажется, что сейчас все слегка затихнет, если только один из них не решит поохотиться на людей. Думаю, сперва мне нужно будет взглянуть на дно океана вокруг острова Хэйман и посмотреть, нет ли там следов этих крабов.

— И вам нужен провожатый? — слабо улыбнулся Клин.

— В том-то и дело. Но не беспокойтесь: мне уже приходилось нырять и я знаком с опасностью, исходящей от акул и морских змей. Я знаю, что рискую, но иначе мы не сможем обнаружить крабов.

— Когда вы хотите начать? — спросил Клин.

— Завтра утром. Я устрою, чтобы на всякий случай нас прикрывал эсминец.

Клин кивнул.

— Я тоже хотел бы пойти с вами, — сказал Кордер. — Я могу остаться в лодке.

Оба посмотрели на него, и Давенпорт улыбнулся.

— Не вижу в этом ничего плохого. — Он отодвинул свой стул. — А сейчас я хотел бы как следует выспаться. Встретимся в семь утра.

— Вот здесь я видел краба. — Клин замедлил ход лодки и указал на коралловый риф примерно в сотне ярдов справа от них.

— Думаю, можно начать отсюда.

Клиффорд Давенпорт надел черный гидрокостюм, маска была поднята на лоб. Клин был в таком же костюме, только красного цвета. Кордер сидел на носу лодки в футболке и шортах. Он не имел ни малейшего желания сопровождать их под водой, хотя и не признался бы в этом.

Клин заглушил мотор и бросил якорь. Эсминец стоял в четверти мили от них, у входа в залив Барбекю.

— Держитесь рядом, — сказал Клин Давенпорту. — Здесь полно морских змей, это одна из причин, по которым сюда редко заплывают акулы. Кстати, против укуса морской змеи не существует противоядия.

Давенпорт содрогнулся. Он хорошо знал повадки крабов, но с детства боялся змей. Подводные особи казались ему ужаснее вдвойне. Профессор пытался не думать о них.

Они проверили свои кислородные баллоны, и Клин нырнул первым, Давенпорт погрузился в темно-синюю воду с некоторой неохотой. Даже с лодки он мог видеть морское дно. Во многих отношениях погружение казалось пустой тратой времени и сил, но профессор слишком хорошо знал: то, что они ищут, будет скрываться на глубине, под коралловыми выступами или в подводных пещерах. Он нырнул, все время не спуская с Клина глаз, и со смешанными чувствами заметил металлическую палку с крючком на конце, которую рыбак сжимал в правой руке. Определенно, это было средство защиты от змеиных атак, а еще суровое напоминание об опасностях, которыми изобиловали эти воды.

Они достигли дна в считаные секунды и проплыли несколько футов над ним, выискивая среди кораллов расщелины и пещеры.

Затем профессор и Клин оказались в месте, где морское дно резко уходило вниз, вода стала более темной и затрудняла обзор. Давенпорт испытал ощущение невесомости, напомнившее ему о прыжках с парашютом, когда, казалось бы, освобождаешься от силы тяжести и паришь, как птица в небе. Это его подбодрило. Последний раз он нырял четыре года назад, когда исследовал Уэльское побережье. Тогда Давенпорт искал то же самое. Видение огромной подводной пещеры вновь вернулось к нему. Да, в тот раз он нашел крабов, но здесь, на Большом Барьерном рифе, все казалось в тысячу раз страшнее. Тем не менее он хотел найти логово этих тварей, а затем вернуться домой к Пэт.

У основания коралловых утесов были видны косяки мелких рыб, которые расступались, чтобы пропустить людей, но, казалось, не боялись их. Сериолы и бонито с любопытством смотрели на ныряльщиков и уносились прочь. Вокруг были и сотни более крупных рыб. Коралловая форель, покрытая синими пятнами, и морские нетопыри с вертикальными черными и бронзовыми полосками. Повсюду пестрели краски: черные, желтые, зеленые, коричневые и оранжевые. Обитатели кораллового рифа всех мыслимых форм удивленно наблюдали за людьми, вторгшимися в их владения.

Ныряльщики остановились, чтобы изучить обитателей дна: морских червей, горгонарий, морских звезд, моллюсков и асцидий.

Давенпорт напрягся, когда из-под камня выползло крупное ракообразное, затем с облегчением вздохнул, узнав в нем квинслендского краба.

Клин указал рукой на отверстие в коралловом рифе, достаточно широкое, чтобы они могли свободно туда вплыть. Возможно, это была пещера, а может, просто огромная ниша. Выбора не было — Клин поплыл первым, освещая путь фонариком, потому что солнечный свет уже не проникал на такую глубину.

Мрак. Косяки крошечных рыб пугливо шарахались от луча фонарика. Проход несколько сузился, но продолжал уходить все глубже, и конца его не было видно.

Клин плыл осторожно, освещая фонарем пол, потолок и стены подводного туннеля, не оставляя неисследованной ни единой расщелины. У Давенпорта пересохло во рту. Он был полностью уверен, что его проводник опасается змей. Слова Клина молотом стучали у него в голове: «Здесь полно морских змей… полно морских змей… полно морских змей…»

Внезапно что-то метнулось вверх со дна, вспыхнув желтым в свете фонарика. Клин среагировал мгновенно: дал задний ход, направил луч на широкую голову змеи, поднял металлический стержень с крючьями на конце для отражения атаки.

Давенпорт напрягся. Теперь он отчетливо видел змею и узнал в ней астроцию. Она была способна прокусить даже резиновый костюм, если принадлежала к длиннозубому виду. Ее пасть была закрыта, поэтому пока невозможно было определить.

Змея резко изогнулась и отплыла так, что они могли видеть все ее шестифутовое тело, затем развернулась и бросилась на них. Клиффу она напоминала кобру. Он почувствовал себя совершенно беспомощным. Теперь все зависело от Клина.

Клин ударил стержнем, но астроция оказалась проворнее: сделала ложный выпад, уклонилась, затем обошла Клина, прежде чем тот успел ударить снова. Клифф Давенпорт вытянул вперед фонарь — другого оружия у него не было. Палец нащупал кнопку включателя. Включил… выключил… включил… выключил… включил… Клин развернулся, ослепив его своим фонарем. Пространство между ними было слишком мало, чтобы Клин мог орудовать стержнем. Клиффу оставалось лишь наблюдать.

Змея замерла, ее маленькие глаза уставились на профессора, словно тварь была в раздумье — атаковать или нет. Затем она метнулась вперед, и Клифф почувствовал удар в грудь, который отбросил его назад. В тот же самый момент фонарик был выбит у него из рук ее извивающимся телом.

Змея исчезла. Луч фонарика Клина успел на секунду выхватить ее из темноты, но затем она изогнулась и устремилась по туннелю в открытое море. Клин поднял фонарик Давенпорта и протянул ему. Все закончилось благополучно. Тварь оказалась короткозубой.

Они двинулись дальше, теперь с большей осторожностью. Грудь Давенпорта ныла в том месте, куда ударила змея, он произносил про себя молитву благодарности за то, что астроция оказалась не длиннозубой. Сотни австралийских рыбаков погибли от укусов морских змей — многие из этих тварей обладали более сильным ядом, чем их земные сородичи. В большинстве случаев их укусы безболезненны, но через несколько часов ноги жертвы парализует, затем закрываются глаза и сжимаются челюсти. После нескольких дней конвульсий наступает смерть от удушья. Какими бы ужасными ни были крабы, Клифф решил, что смерть от их клешней хотя бы относительно быстрая.

Наконец проход закончился пещерой примерно пятьдесят ярдов в длину и тридцать в ширину, свод ее был всего в паре дюймов от их голов и постепенно снижался в сторону дальнего конца. У входа в пещеру они замешкались, исследуя фонариками интерьер.

Давенпорт невольно содрогнулся. Неровный, облепленный кораллами пол пещеры буквально кишел морскими змеями всех видов. Несколько оливкового цвета тварей лежали, свернувшись кольцами, неподалеку от людей. Одна из них подняла голову и посмотрела в их сторону, остальные зашевелились. Дневной отдых змей был нарушен.

Клин уже пятился. Он узнал среди скопища тварей не меньше десятка астроций. Вряд ли все они относились к короткозубому виду.

Клин и Давенпорт быстро устремились обратно в сторону открытого моря. Вода из черной стала темно-зеленой, затем еще светлее, и вскоре ныряльщики уже могли видеть без помощи фонариков.

Они провели планомерный осмотр основания кораллового рифа, изучив еще несколько менее крупных пещер. Им попалась пара обычных крабов, но ничего из ряда вон выходящего. Один раз они увидели пятифутовую змею, погрузившую голову в песок в поисках пищи. Ее желто-черное тело покачивалось в вертикальном положении, напоминая индийский трюк с канатом, но она так и не высунула из песка голову, чтобы посмотреть на них.

Завершив круговое обследование рифа, они вернулись на лодку.

— Итак, — сказал Клин, стягивая с себя гидрокостюм, — здесь крабов нет. В этом можно не сомневаться. И, судя по количеству змей в той пещере, акулы сюда тоже не заглянут. Похоже, мы напрасно тратим время.

— Как сказать. — Клифф знал, что еще не скоро забудет удар той змеи. — По крайней мере, ясно одно — крабы движутся. Они могут появиться где угодно, но я не думаю, что это произойдет раньше следующего полнолуния. По крайней мере, пока крабы не будут вылезать массово. Они размножаются где-то на тех островах, и если мы их не найдем и не уничтожим в ближайшее время, то все океаны мира закишат ими. Думаю, двинемся дальше и попробуем нырнуть еще пару раз. После этого мне придется позвонить жене в Лондон и сказать, что я не вернусь так скоро, как рассчитывал изначально.

Брюс Макэндрю жил на острове Хэйман почти год. За это время его загар успел сойти и он похудел почти на двенадцать килограмм, а кашель ухудшился так, что после приступов Брюс сплевывал сгустки крови.

Несколько лет назад он управлял чайной плантацией на Цейлоне, и разумно предположить, что, ограничь Брюс свои алкогольные пристрастия, не оказался бы на острове Хэйман. Он не знал, рак у него или туберкулез, и никогда не обращался с этим вопросом к врачу.

После увольнения с плантации Брюс жил на небольшой доход, получаемый с отцовского имения в Шотландии. После того, как он вложил последние средства в маленький домик среди пальм на побережье залива Барбекю, денег ему хватало лишь на бутылку виски в день. Это было все, чего он хотел от жизни. Большую часть дня Брюс спал, отчего его тело и потеряло коричневый загар, приобретенный за десять лет на цейлонском пекле, а по ночам беспробудно пил. Иногда, когда позволял недуг, он отправлялся на ночную прогулку по пляжу. Брюс жил от бутылки до бутылки, других амбиций у него не было. Друзей и врагов тоже.

Жители Хэймана знали Макэндрю. По крайней мере, им было известно, что его дом находится между домом Клина и офисом берегового патруля. Мало кто видел шотландца, разве что те, кому случалось бывать на улице во время его нечастых ночных прогулок по пляжу.

Макэндрю всю неделю видел в заливе эсминец. Он заметил его из окна, но еще обратил внимание на почти полное отсутствие рыбацких лодок в море, большинство которых стояли на причале в сотне ярдов от его жилища. Что-то затевалось. В нем даже проснулось легкое любопытство.

Через пару дней Брюс решил рискнуть отправиться на пляж. В тот день у него кончился виски, и поход в отель был необходим, чтобы купить очередную бутылку, которая помогла бы скоротать ночные часы.

Макэндрю закрыл дверь своего домика, замигал от яркого вечернего солнца и, прищурившись, посмотрел на эсминец, стоящий на якоре в полумиле от берега. Последние лучи заходящего солнца подсвечивали внушительный контур корабля. Брюс икнул и подумал, уж не война ли началась. Свое радио он давно уже продал. Газеты, которые Брюс читал, всегда были как минимум месячной давности.

Ничего, он все выяснит в баре отеля «Ройал Хэйман». Кордер в курсе происходящего. Если репортер будет в хорошем настроении, то, возможно, даже купит ему выпить. Однако для начала Брюс решил прогуляться по пляжу.

Шаги были неуверенными, ноги с трудом держали его, словно Брюс длительное время был прикован к постели. Проваливаясь в рыхлый песок, он плелся вдоль берега и дважды чуть не упал. Только когда Брюс добрался до более плотного песка, идти стало проще, но, даже несмотря на это, его по-прежнему качало. Инстинктивно он направился к границе прилива. Там всегда было интереснее. Иногда на берег выносило пустые бутылки. Они зачаровывали Брюса. Однажды ему приснился сон: он набрел на лежащую в песке непочатую бутылку виски. С тех пор Брюс проверял каждую бутылку, которая попадалась ему на глаза.

Люди на пляже были, но в основном кучковались в непосредственной близости от отеля. Макэндрю удивился отсутствию купающихся и серфингистов и решил, что, вероятно, недавно прозвучало предупреждение о появлении акул.

Он вновь сосредоточил внимание на линии прилива. Повсюду виднелись обломки мангрового дерева, которые, скорее всего, принесло с одного из маленьких пустынных островов, а также мусор, оставленный самими купающимися.

У Макэндрю кружилась голова. Свежий воздух, казалось, лишь усугублял кашель. Брюс сплюнул, и песок у него под ногами покрылся багровыми пятнами. Выпрямившись и глотнув воздуха, он заметил какой-то предмет, качающийся на волнах возле берега. Макэндрю стоял и смотрел, какое-то время не находя в себе сил подойти.

Брюс не мог различить форму предмета, поскольку большая его часть находилась под водой. Размером он был примерно с футбольный мяч и сверху был покрыт пучком черных водорослей. Волна подхватывала его и, не поднимая из воды, толкала вперед, где он колыхался в ожидании следующей.

Макэндрю продолжал смотреть. Он прикинул, что предмет находится примерно в двадцати футах от берега, и решил подождать, когда тот подплывет. Волна накатывала каждые двадцать секунд (Брюс подсчитал интервал) и толкала предмет на ярд, после чего его примерно на фут относило назад, то есть каждые двадцать секунд он приближался к берегу примерно на два фута. Ждать придется три-четыре минуты, не больше.

Макэндрю присел на мокрый песок, и головокружение немного прошло. Он решил, что должен попытаться вдохнуть больше свежего воздуха. Брюс уже подумывал вернуться домой. Так ему придется провести ночь без алкоголя: отель закроется через час.

Мысль была смелая, но она ему не нравилась: придется с утра пораньше разыскивать Кордера и, рискуя навлечь на себя гнев репортера, стучаться к нему в номер и умолять налить стаканчик. Раньше он уже проделывал такое. А может, стоит попробовать начать избавляться от этой пагубной привычки и покупать полбутылки вместо целой? Нет, это тоже не сработает. Выхода не было. Только смерть избавит его от пьянства.

Теперь предмет был всего в ярде от него. Он застрял в песке, поскольку был слишком тяжелым, чтобы подплыть ближе, — по-прежнему наполовину в воде, над поверхностью виднелся лишь пучок черных водорослей.

Черт, что бы это ни было, оно не нравилось Макэндрю. Он, стоя на коленях, не сводил глаз с находившегося в пределах досягаемости предмета, но никак не мог определить, что это такое. Если Брюс хочет его заполучить, нужно действовать прямо сейчас, иначе очередная волна может увлечь предмет обратно в море.

Макэндрю протянул руку, заметив, как трясутся пальцы. Возможно, ему даже не хватит сил вытащить предмет на берег, хотя это может и не понадобиться, если он узнает, что перед ним.

Макэндрю никогда еще не видел таких гладких и шелковистых водорослей. Длинные, черные, они росли прямо из предмета. Он ухватился за него и попробовал оценить вес. Что бы это ни было, оно было не слишком тяжелым. Он мог бы его поднять.

Волна отступила, и сперва Макэндрю не мог распознать предмет, но, когда тот повернулся, на Брюса уставились мертвые глаза, широко раскрытые и неподвижные, из разинутого рта вытекала вода, болтающиеся шейные сухожилия напоминали щупальца осьминога. Это была человеческая голова!

Макэндрю уставился на лицо Маки, рыбака, — в тот же момент его пальцы выпустили набухшую от воды копну волос, и голова с глухим всплеском упала обратно в воду.

Бывший чаевод, покачиваясь, поднялся на ноги, попытался бежать, но упал плашмя на песок. Лихорадочно поднялся, попытался закричать, но крик ужаса потонул в затяжном кашле.

После приступа рвоты сил кричать уже не было. Макэндрю испытывал сильную слабость. Шатаясь, он побрел к ряду камней, тянущемуся от пляжа до отеля, и упал между ними. Ему необходимо было немного отдохнуть, прежде чем преодолеть последние двести ярдов пути.

Солнце уже скрылось за низкими холмами и саванными лесами. На пляж опустились тени. Вокруг было пусто. Все ушли.

Охваченный дрожью, Макэндрю заставил себя снова посмотреть на море. Какое-то темное пятно колыхалось на волнах.

Он задрожал еще сильнее.

Каролина дю Бруннер была на грани оргазма, который, в сущности, стал смыслом ее жизни.

Она стояла на четвереньках и не могла видеть выражения лица мужчины, который неумолимо входил в нее сзади. С каждым мощным толчком, казалось, он проникал все глубже и глубже. Каролина застонала и едва не упала лицом вниз, но две сильные руки держали ее за грудь.

Она сожалела лишь, что неспособна смаковать восхитительное нарастающее напряжение, которое исходило из ее утробы к каждому нерву тела. Каролина утратила контроль над собой, корчилась и рыдала, но мужчина с поврежденным ухом и шрамом на нижней губе полностью доминировал над ней. Он был неутомим и обладал выносливостью парового поршня. Ни разу за последнюю четверть часа не замедлил темп. Этому предшествовал великолепный этап соблазнения.

Внезапно внутри нее будто все взорвалось. Каролина дю Бруннер дернулась, выгнула спину, подалась вперед и едва не потеряла сознание, когда мощный оргазм овладел ею.

Она попыталась открыть глаза, но не смогла сфокусировать зрение. Все было словно в тумане, ее тело содрогалось, страсть накатывала волна за волной, и Каролина молилась, чтобы это продолжалось бесконечно.

Она смутно осознавала, что ее мужчина лежит рядом, нежно ее поглаживая. Очевидно, он собирался провести с ней целую ночь. Возможно, они еще раз займутся любовью, прежде чем настанет утро. Каролина не помнила, когда в последний раз чувствовала себя такой удовлетворенной.

В комнате было темно, и ее любовник был лишь силуэтом. Не красавчик, но обаятельный. Она подумала, что это какое-то безумие. Ей в голову пришло определение «суровый». Лицо мужчины было изувечено почти до неузнаваемости: ухо порвано, губа рассечена, левый глаз наполовину закрыт, нос в двух местах сломан. Последний раз, когда она видела его на фотографии, часть его увечий скрывала борода. Тогда капитан Мантон был моложе. Наверное, это было лет десять назад.

Каролина изучала контур его тела. Сплошные мускулы. В нем было почти сто килограмм веса, но ни грамма жира.

— Капитан Мантон… Джерри, — пролепетала она, едва обретя голос. — Ты превосходный любовник.

— А ты, Каролина, — ответил он, — просто нимфа.

Они рассмеялись,

Внезапно она выпалила:

— Или, может, мне называть тебя Фрэнком, Фрэнком Бёрком?

Она заметила, как он напрягся и затаил дыхание. Его рука, лежащая на плече Каролины, сдавила так, что она едва не вскрикнула от боли.

— Что ты сказала? — прошипел он.

— Я просто назвала тебя твоим настоящим именем. — Ее голос дрожал, и она пожалела о своих последних словах, но отступать было уже поздно. — Ты Фрэнк Бёрк. Ты отсидел семь лет из десяти за вооруженное ограбление английского банка. Охранники были перебиты, они даже не успели открыть ответный огонь. Похищенные двадцать пять тысяч фунтов так и не были найдены. Тогда ты носил бороду. Мне потребовалось три дня, чтобы выяснить, кто ты. Возможно, ты одурачил всех на острове Хэйман, но Каролину дю Бруннер тебе провести не удалось. Я раскусила тебя.

— И что ты предлагаешь с этим делать? — Он снова сжал ей плечо, и Каролина была рада, что не видит его глаз. Этому человеку уже приходилось убивать.

— Ничего. — Она поморщилась и попыталась говорить спокойнее: — Совсем ничего, капитан Мантон. Это не мое дело. В любом случае власти тебя уже не тронут. Свое ты отсидел. К тому же ты слишком страстный любовник, чтобы тебя сдавать.

Фрэнк Бёрк тихо засмеялся и, с силой раздвинув Каролине ноги, опустился на нее.