Глава 36

Настя

Дверь в гараж Джоша открыта, когда я, возвращаясь домой от Дрю, проезжаю мимо. Он сидит на табурете и вручную шкурит кусок дерева. Должно быть, ему нужно срочно закончить работу, потому что обычно шлифовку он оставляет мне.

– Ты уже все? – спрашивает Джош. Я беру у него наждачную бумагу, чтобы узнать ее зернистость, и возвращаю ему. Потом достаю из шкафчика еще один лист шкурки и сажусь рядом.

– На сегодня – да. – Поднимаю одну из досок. – Вдоль волокон или поперек?

– Все шкурить вдоль. – Он показывает на детали, лежащие между нами на верстаке.

– Что это будет? – Я указываю подбородком на кучу досок, пока прикрепляю наждачную бумагу к шлифовальной колодке.

– Книжная полка. Саре на день рождения.

Я киваю и принимаюсь шлифовать одну из деталей. Следующие несколько минут слышится лишь убаюкивающее шуршание наждачной бумаги по дереву. И тут он замечает:

– Ты переоделась.

Я окидываю взглядом свои джинсы и черную футболку, которые надела после того, как он высадил меня у дома, и пожимаю плечами.

– И правильно сделала. Будь ты в том платье, Дрю не смог бы сосредоточиться.

– Разве его можно в этом винить? Я ведь так отвлекающе хороша, – с невозмутимым видом говорю я, лишь бы увести разговор от меня и Дрю. Иначе ничем хорошим это не закончится. К тому же то платье предназначалось для Джоша, а не Дрю.

– Все не можешь забыть, да?

– А почему я должна забыть? – У меня есть целый список вещей, которые я хотела бы забыть, и это в его число не входит. Его слова я прокручивала в голове тысячу раз. Возможно, потому, что он назвал меня не «красивой», «потрясающей», «великолепной» или каким еще дурацким словом. Он сказал, я «хороша» – и в это вполне можно поверить.

– Потому что это самая большая глупость, что я когда-либо говорил, так что тебе лучше забыть, – практически на одном дыхании выпаливает он. В моей памяти мгновенно вспыхивает воспоминание о том, как он вчера вечером скрылся в коридоре с одной из самых красивых девушек, каких я когда-либо видела. Светловолосая, загорелая, вся разодетая – не то что я.

– Считай, что забыла. – Я заканчиваю шкурить одну сторону полки и кладу ее на верстак. Встаю, отряхиваю джинсы от древесной пыли, чувствуя на себе его взгляд. – Уже поздно. Мне пора идти. – Я не стала оставаться здесь вчера и ни за что не останусь сегодня.

– Увидимся завтра? – бросает он мне вслед, когда я шагаю к своей машине.

В ответ я, не оборачиваясь, машу ему через плечо.

Джош

Я оказываюсь на подъездной дороге возле ее дома раньше, чем она успевает вставить ключ в замок. Сорвался с места, как только она свернула с моей улицы, потому что больше так не мог.

– Можно войти?

Настя открывает дверь и входит внутрь, я следую за ней.

– Не стоит говорить того, что сам не считаешь правдой. Я не настолько ущербна, чтобы нуждаться в пустых комплиментах. – Она запирает за мной дверь, швыряет на столик в прихожей сумку, а вместе с ней перцовый баллончик и ключи с брелоком в виде палочки, который всегда носит с собой.

– Я считаю это правдой. Просто было глупо об этом говорить.

– Ух ты. Еще лучше. Да ты прям в ударе. Продолжай.

– Ты не собираешься облегчать мне задачу, да?

– Это были самые приятные слова из всех, что я слышала за то время, пока живу здесь, а ты отнял их у меня. Так что нет.

– Я не хотел.

– Но все же сделал.

Да, сделал. Отказался от своих слов. Как она ни старается, у нее не выходит скрыть боль, отражающуюся на лице.

– Ты ведь знаешь, что я сказал правду. В конце концов, я обычный человек. Мужчина. И далеко не слепой. Хочешь, еще раз повторю? Ты отвлекающе – даже если такого слова не существует – хороша. Настолько хороша, что я заставил Клэя Уитакера нарисовать для меня твой портрет, чтобы смотреть на него, когда тебя нет рядом. Настолько хороша, что однажды, работая в гараже, я лишусь пальца, потому что рядом с тобой невозможно сосредоточиться. Настолько хороша, что я жалею об этом, потому что мне хочется отдубасить любого парня в школе, кто хоть раз посмотрит в твою сторону, особенно собственного друга. – Я замолкаю, чтобы перевести дыхание. – Этого достаточно? Я могу продолжать. – Действительно могу, даже если, выдав все это, не сказал ей всей правды. Она не просто отвлекающе хороша. Она самая прекрасная девушка, которую я когда-либо видел. Мне так сильно хочется прикоснуться к ней сейчас, что я с огромным трудом держу руки при себе.

– Как такое возможно? – Настя вглядывается в мое лицо, ищет мой взгляд, будто не до конца верит моим словам. Глаза ее широко распахнуты – в них можно утонуть с головой. – Я сотни раз переодевалась у тебя дома. Ты даже не пытался подсмотреть. Я спала в твоей постели. Ты ни разу не притронулся ко мне.

– Я не знал, что можно.

– Ты ждал разрешения? – Она смотрит на меня как на сумасшедшего. Может, я и впрямь чокнутый.

– Да, я парень. Но не подлец. – Молчание, которое раньше так успокаивало, теперь кажется мне пыткой, и я быстрее стремлюсь его нарушить. – Я не Дрю.

Она берет в руку брелок с ключами и начинает его раскручивать – мне становится ясно, что это оружие. Ключи, прицепленные к одному концу палочки, вращаются так быстро, что сливаются в одно пятно. Мне хочется остановить их, но я боюсь удара по руке, поскольку понимаю: будет очень больно.

– На самом деле, Дрю не подлец – это всего лишь роль, – говорит она и, поморщившись, качает головой. – Прости. Это не смешно.

– Совсем не смешно, – улыбаюсь я. – Но ты права. Он действительно не подлец. – Почему-то от мысли, что она видит его насквозь, мне делается радостно на душе.

– Почему мы говорим о Дрю? – Хороший вопрос, Солнышко. Потому что так легче. Если мы перестанем говорить о нем, нам придется разбираться с тем, что происходит между нами, а никто из нас не знает как. Мы не умеем.

– Поужинаешь завтра со мной? – Слова стремительно срываются с губ, не успеваю я передумать.

– Завтра же воскресенье. Мы всегда в этот день ужинаем вместе.

– Нет. Только мы с тобой.

– Ты не хочешь идти к Дрю? – Она сбита с толку.

– Нет. – К нему я точно не хочу идти.

– Почему? Ты все еще злишься из-за его слов насчет секса? Он же вроде объяснил тебе, что это неправда.

– Я пытаюсь пригласить тебя на свидание, а ты не даешь мне этого сделать.

Она перестает крутить брелок.

– Зачем приглашать меня на свидание?

– Разве не все так поступают? Ходят на свидания? – Люди же до сих пор так делают, да? Просто Ли никогда не ждала, что сначала я поведу ее в кино или в ресторан, поэтому в свиданиях я полный профан.

– Не знаю. Я никогда не была на свидании. – Снова принимается крутить брелок.

– Никогда?

– Уж простите, нет. Не представилось такой возможности. Мою жизнь нельзя было назвать нормальной в привычном понимании этого слова. А на сколько свиданий ходил ты? – Настя опять включает защитную реакцию.

– Ни на одно. – Моя жизнь тоже не совсем была нормальной. – Выходит, мы с тобой оба чудаки.

– Мне кажется, мы это уже давно выяснили.

– Значит, давай притворимся. На один вечер. Пойдем на свидание, как все нормальные люди. – За это время мы не сдвинулись с места, и до сих пор стоим в прихожей. За моей спиной входная дверь, но я еще не готов ее открыть. Солнышко выглядит напуганной. Словно ей кажется, что это ужасная идея, и она вот-вот произнесет это вслух. Я беру ее лицо в ладони, чтобы она посмотрела на меня. – Всего один вечер, – повторяю я, не давая ей возможности придумать отговорку для отказа. – Завтра заеду за тобой. – С этими словами прижимаюсь в поцелуе к ее лбу, хотя вовсе не туда хотел бы приникнуть губами.

– Ты все еще с ней? – шепчет она. Не могу поверить, что я до сих пор не удосужился ей рассказать. Но тут нечему удивляться. Мы ведь никогда не обсуждали Ли. Ни разу. Неужели этот вопрос не давал ей покоя весь разговор?

– Нет, – отвечаю я.

– Даже для… – Она смущенно замолкает, и мне хочется рассмеяться. Они с Дрю порой ведут такие беседы, от которых даже порнозвезда зальется краской, а тут она не может закончить фразу. Глядя на нее, я вынужден признать, насколько она ранима, и свою уязвимость она все время прячет за сексуальными намеками и обтягивающими черными платьями.

– Между нами ничего нет. Клянусь. – Я провожу большим пальцем под ее нижней губой и быстро отступаю, удерживаясь от поцелуя. Я давно мечтаю ее поцеловать, но не хочу этого делать, стоя в прихожей, тем более в руке у нее зажато оружие, а мы только что закончили говорить о Ли.

Она кивает, испытывая неловкость из-за заданного вопроса, хотя ей вовсе не стоит. Я бы на ее месте тоже хотел иметь ясность.

– Значит, завтра. Только я и ты. Как нормальные люди. Идет?

– Идет. – Она улыбается, но у нее выходит не совсем улыбка – лишь слабое подобие.

Я уже поворачиваюсь к двери, когда она меня останавливает.

– Что мне лучше надеть?

Я пожимаю плечами, поскольку сам еще не знаю, куда мы идем.

– Что-нибудь нормальное.

* * *

Я подъезжаю к дому как раз в тот момент, когда Клэй Уитакер шагает к своей машине, припаркованной на моей подъездной дорожке. При виде меня он начинает нервничать.

– Что случилось? – интересуюсь я. Не знал, что ему известно, где я живу.

– Ты мне так и не сказал, как тебе рисунок. – Отличная попытка, Клэй, вот только ты не за этим сюда приехал.

– Рисунок отличный, Клэй. Ты и сам это знаешь. А теперь выкладывай, что тебе нужно? Ты не очень-то умеешь врать.

– Зачем ты просил нарисовать ее портрет?

Такое ощущение, будто сегодня каждому вдруг понадобилось от меня признание.

– Так, я сейчас войду в этот дом, вынесу портрет и верну его тебе, чтобы больше ни черта о нем не слышать. – Я уже направляюсь к крыльцу, срабатывают датчики движения, и включается свет.

– Ты не видел ее лица. – Сейчас он говорит не о портрете. Речь идет о вечеринке у Дрю, когда я ушел вместе с Ли. Но он ошибается: я видел ее лицо – это было ужасно. И было бы замечательно, если б мне позволили об этом забыть.

– Что в этой девчонке такого, отчего все вокруг считают своим правом или долгом ее защищать? – В том числе и я. – Если ты не заметил, она и сама способна кого хочешь защитить.

– Нас с Дрю, возможно. Насчет тебя не уверен. – Клэй катает мыском ботинка туда-сюда невидимый камешек. Я уже сам присматриваю, что бы попинать.

– Ладно, Клэй. Говори, как мне поступить?

– Ты у меня спрашиваешь? – Он явно потрясен. Я, честно говоря, тоже. – Ты же понимаешь, что парни-геи и обычные девчонки – это не одно и то же? Тут нужны разные подходы.

– Понимаю. Просто я никогда этого не делал. – В эту минуту я пытаюсь осмыслить, как так произошло, что я, стоя возле своего дома, спрашиваю совета у Клэя Уитакера. И вообще, как, учитывая все, что со мной случилось в жизни, эта девчонка заставляет меня терять самообладание?

– Ты никогда этого не делал? – с недоверием переспрашивает он.

Я смотрю на него как на идиота, который еще и насмехается надо мной. Особенно в свете того, чем, по его мнению, мы вчера занимались с Ли.

– Это я делал, и не раз. А вот того у меня никогда не было. – Я показываю рукой на себя и в сторону Настиного дома, хотя Клэй, скорее всего, понятия не имеет, о чем это я.

– Ты никогда не ходил на свидание с девчонкой? – Он смеется, но я не вижу тут ничего смешного – надеюсь, мое выражение лица достаточно красноречиво об этом говорит. – Ладно, не смешно. А если серьезно, почему бы тебе не спросить совета у Дрю? – Он задумывается на мгновение. – Нет, не пойдет. Не бери в голову. – Клэй подходит к своей машине и прислоняется к дверце. – Ладно, тогда так. Что она любит?

– Бегать, мороженое. А еще что-нибудь подубасить. И имена.

– Имена?

– Не спрашивай.

– Ну, пот и прилив адреналина после пробежки могут отлично сказаться на прелюдии, но не думаю, что подойдут для первого свидания. Лучше будет остановиться на мороженом. Очень целомудренно. Прямо как она сама, – усмехается он.

– Я к тебе обратился с серьезным вопросом.

– Я и говорю серьезно. – Клэй замолкает: видно, будто он пытается что-то для себя решить. – А откуда ты так много знаешь о ней? Она же не разговаривает. – Практически то же самое я спросил у миссис Лейтон, но у Клэя совсем другие намерения.

– Мороженое мы уже ели, – отвечаю я, игнорируя его вопрос.

– Тогда у тебя, похоже, остается только один вариант – что-нибудь подубасить.