И проснулся.

Пробуждение наступило не по сигналу будильника: до установленного времени ещё оставалось около пяти минут. Жутко болела голова, прямо до тошноты, точно вчера я выпил не шампанское, а весь вечер употреблял ерши и прочие доморощенные алкогольные коктейли. А когда, перебираясь через Ксюху, опёрся правой ладонью о кровать, то едва не завопил. Руку ожгло так, будто я только что полоснул по ней ножом.

В ванной я включил свет и внимательно изучил себя. С головой всё в порядке. Нет, ну не думал же я обнаружить реальные трещины на черепе, в самом-то деле! Только белки глаз покраснели, точно я не спал уже вторые или третьи сутки. В каком-то смысле так оно и было, но сонливости я не ощущал. С ладонью дела обстояли гораздо хуже. Толстый белый шрам, пересекавший линию жизни, налился красным и сочился кровью. Я смыл алые капли водой из-под крана и задумчиво уставился на рану. Чёрт возьми, моё сновидение становилось весьма назойливым и при этом нарушало все правила здравого смысла.

Смочив раскалывающуюся голову, я переоделся в спортивную одежду и пошёл на улицу. Надеюсь, свежий воздух хоть немного поможет.

Так и случилось: прохладный ветер прошёлся по мокрым волосам, остудил пылающий череп и таки принёс облегчение. Я даже сумел собрать мысли в кучу и вспомнить, что у Ксюхи сегодня день рождения. Более того, смог разработать план предстоящих действий. Обычно я, если не забывал вообще, с вечера оставлял подарок на столе и ложился спать. А уже в праздник, отметив днюху супруги с друзьями, покупал букет цветов и ехал домой. Сегодня всё будет по-другому.

В сумраке раннего утра на стадионе вместе со мной по-прежнему бежала девушка в тёмной ветровке. Лишь сосредоточившись на этом факте, я сообразил, что пошёл на десятый круг. Усталость не торопилась принимать в свои объятия. Совсем. Ноги двигались точно поршни какого-то механизма, а на лбу выступила лишь тонкая плёнка пота. Увлёкся, стало быть.

Такая же странность творилась и со всем остальным. Сделав три подхода по двадцать раз на перекладине, я заработал поднятый большой палец коллеги по несчастью и пошёл качать пресс. С организмом происходило нечто непонятное, однако такие перемены мне нравились.

К тому моменту, как я ощутил блаженное тепло и бодрость, боль в голове окончательно помахала мне ручкой. Осталось лишь неприятное жжение в ладони, но и тут наступило улучшение: шрам вновь вернулся к состоянию давнишнего пореза и больше не сочился кровью. Теперь, когда мозги проветрились, я задумался: а что, собственно, произошло под самый конец сновидения?

Не оставалось никаких сомнений, что мне каким-то чудом удалось положить троицу грозных Стражей и ещё целую кучу всякой шелупони. Но как? И чей голос я слышал в серой мути? Неужели кто-то из чародеев Страны решил оказать шефскую помощь пришельцу, как это частенько случается в фильмах и книгах? Тот старик, так странно исчезающий из виду, – не его ли рук это? Впрочем, ответа я всё равно не получу. По крайней мере, здесь.

И главным вопросом оставался тот, где нереальность волшебного мира снов всё больше подвергалась сомнению. Если я получаю там вполне подлинные болезненные отметины, может ли происходящее быть обычным сном? А ещё и продолжения… И вновь – ответа нет.

Супруга сидела на кухне, пила кофе и выжидающе смотрела на меня. В её глазах читалось: «Ты точно помнишь о празднике?» А если помню, где подарок или хотя бы его денежный эквивалент? Чтобы ещё больше озадачить именинницу, я поцеловал её и от всего сердца поздравил с наступившей датой. После чего под возмущённое хрюканье за спиной отправился приводить себя в порядок. Улыбаясь, я залез под душ и включил горячую воду.

Когда я уходил, во взгляде жены вновь проступило давешнее подозрение. То есть Ксюха чувствовала, что происходит нечто странное, но не могла понять, в чём дело. То ли ещё будет!

Спускаться в подземку я не стал, а, прошагав пару кварталов, набрал Костика.

– Здорово, бродяга, – откликнулся тот своим обычным сиплым баском. – Чего трезвонишь?

– Накатай заяву, на пару часов, – попросил я и свернул в переулок, ведущий в нужное мне место. – Сейчас ещё Михалычу позвоню, предупрежу.

– Дык, это же – магарычёвое дело! – Костик оживился. – Пара часов – пара пузырей.

– Захлебнёшься, – коротко ответил я на жадные притязания товарища. – Куплю бутылку пива. Потом. Если захочешь.

Цитаты товарищ не понял и заверил, что захочет, ещё и как. Ну, в этом никто и не сомневался. Потом ещё Михалыч минут пять полоскал мозги, как ему сложно протаскивать наши писульки через отдел кадров, о том, что теперь каждый работник на счету, а сроки поджимают под горло. Тут требовалось просто перетерпеть, время от времени вставляя: «Конечно», «Вы абсолютно правы» и «Абсолютно согласен». Начни я спорить, ничего не изменилось бы, разве что разговор продлился бы минут на десять дольше.

Отлично, тут всё на мази. Ещё сто метров – и я оказался на пятачке между высотками, где расположился цветочный центр нашего района. Три магазина, два киоска и четыре мобильных подразделения бабулек. Магазины ещё не открылись, а вот киоски и старушечье ополчение уже работали вовсю. Предлагался полный фарш: от кактусов до каких-то совершенно экзотических медуз на ножках.

Сначала я думал не мелочиться и взять огромный готовый букетище из роз, обрамлённых гигантскими ромашками или чем-то похожим. Однако, разглядывая ромашки-мутанты, внезапно вспомнил, как Оксана рассказывала о своих цветочных предпочтениях. Тогда она упомянула, что больше всего на свете любит полевые цветы. Дескать, чахлые синие василёчки, растущие на обочине дорог, ей куда милее, чем расфуфыренные голландские розы.

Я прошёлся по рядам, выслушивая навязчивую рекламу в исполнении назойливых продавцов. Потом заглянул в киоски – везде одно и то же. Видимо, придётся удовлетвориться стандартным букетом. Тем более время начинало поджимать. Не звонить же Костику ещё раз. Тогда он точно стребует пару литров коньяка.

Уже отчаявшись добыть искомое, я заметил одинокую старуху, сидевшую на углу самого дальнего цветочного магазина. Ни на что, в принципе, не надеясь, я подошёл и понял, что чудеса иногда случаются и в реальной жизни. В крошечном детском ведёрке перед продавщицей стоял один-единственный букетик полевых цветов. Честно говоря, понятия не имею, как назывались представители пёстрого ассорти, но смотрелось всё довольно неплохо.

Заплатив старухе совершенно смешные деньги, я забрал цветы, упакованные в газету, и от всей души поблагодарил. Потом сделал пару шагов и замер, изумлённо глядя перед собой. Чёрт возьми, за последние дни я уже привык встречать персонажей из своего сновидения, но вот только этого не хватало!

Леонид. В костюме-тройке, с блестящими от геля волосами, зачёсанными назад. Он приценивался к тому самому букету, который я хотел приобрести первоначально. Мужчина выглядел сбитым с толку, точно делал нечто непривычное, да и вообще весь его вид настолько не контрастировал с окружающим людом, что я обратил бы на него внимание, даже не зная, кто это.

Леонид расплатился и уже повернулся было к чёрному блестящему джипу, как вдруг остановился и уставился на меня. Ёлки-моталки, он меня узнал! Странно вообще-то, ведь тут я его видел первый раз. Мы поиграли в гляделки, после чего знакомый незнакомец открыл дверь гелика, бросил цветы внутрь и несколько суетливо, как мне показалось, полез на место водителя.

Машина уже уехала, а я ещё некоторое время стоял на месте и размышлял. Почему люди из сновидения так настойчиво лезут в реальный мир, да ещё и пересекаются со мной? Наверное, стоит купить себе какую-нибудь книжицу, куда я стану записывать все эти вопросы, не имеющие ответов.

Но мне стоит поторопиться. Ускорив шаг, я направился обратно к дому. Судя по времени, Ксюха должна была уже уйти на работу. Как-то я спросил её, почему она не хочет в день рождения посидеть дома, как это делаю я. Жена сказала, что ей гораздо веселее болтать с коллегами, чем тупо сидеть на жопе и принимать звонки с поздравлениями. Ну что же, это только упрощало мою задачу.

Дома я вытащил цветы из газеты, где на расплывающейся от влаги фотографии вдаль убегал табун белых лошадей. Ну, я так думаю, что лошадей. Для цветов идеально подошла любимая ваза Оксанки, которую она мне запрещала трогать под страхом смертной казни. Статуэтка единорога едва не выскользнула из рук, когда я вытаскивал её с антресолей, и я пару минут обливался потом, успокаивал дыхание и слушал сумасшедший стук сердца.

Стоило поставить подарок рядом с букетом, и стало понятно: они идеально подходят друг другу. Впрочем, это было понятно мне, а вот как оценит эксперименты на поле презентования супруга? Вкусы её могли и измениться, а статуэтка… Ну, чёрт его знает. На вкус и цвет все фломастеры разные. Однако же дело сделано, а стало быть, негоже плакать по волосам снятой головы.

На работу я успел в назначенный срок, выслушал положенную лекцию от Михалыча, вытерпел его подозрительное обнюхивание и ворчанье, дескать, он всех нас знает как облупленных. Костик при встрече протянул руку, дабы принять ожидаемый дар, и я с чувством пожал его ладонь, поблагодарив за содействие. Мне немедленно пояснили, что я уродился жлобом, тут же поинтересовавшись, насколько буду жаден и вечером, проставляясь за днюху супруги. Пришлось признаться, что жадности во мне – ни капли. Особенно сегодня. Поэтому сразу после работы я топаю домой, а если товарищ желает выпить за здоровье Оксаны, то сегодня может это делать в одиночку, а уж на выходных мы разберёмся с проблемой совместно. Заявление вызвало холодное недоумение общественности, и всю вторую половину дня со мной общались исключительно языком официоза.

После работы, игнорируя настойчивые предложения передумать и наведаться в кафешку, я отправился прямиком в тот магазинчик, где купил статуэтку единорога. Гости из сна стали появляться слишком активно, а единственным местом, где я точно мог кого-то из них найти, оставалась сувенирная лавка. Возможно, вопросы и покажутся продавцу безумными, но я хоть смогу оценить, насколько далеко успела уехать моя крыша.

Чёрт побери, меня ожидал такой облом, какого я даже не предвидел. Нет, я предполагал, что магазин окажется закрыт или вместо Вики меня встретит другой человек, но такое… Я вообще не нашёл нужный переулок, словно его и не существовало. Дом, в котором раньше имелся проход, теперь оказался цельным. Я попытался его обойти и наткнулся на замызганный маркет с подозрительными личностями у торцовой части магазина. Личности пили пиво из пластиковых стаканчиков и мутно смотрели на меня. Похоже, чертовщина продолжалась.

Несолоно хлебавши, я поехал домой. Теперь меня начала тревожить мысль о ценности подарка. В смысле, как его оценит именинница. И чем меньшее расстояние оставалось преодолеть, тем сильнее я волновался. Сейчас как встретят букетом по морде, как покажут осколки расколоченной статуэтки и назовут придурочным жмотом…

Встреча действительно оказалась необычной. Ксюха выглядела растерянной и какой-то не от мира сего. Она кивнула, выслушав мои поздравления, а потом, не дожидаясь, пока я сниму верхнюю одежду, прошла в гостиную. Как выяснилось чуть позже, там она просто сидела на диване и смотрела на стол, где стояли букет и подарок. Цветы, кстати, успели распуститься и выглядели намного краше, чем утром. Кроме того, комнату наполнял лёгкий приятный аромат, навевающий воспоминания о походах за город. Впрочем, это осталось далеко в прошлом.

Жена посмотрела на меня, и я, к своему удивлению, увидел слёзы, блестящие в её глазах. Потом Оксана протянула руку и, взяв мою руку, потянула к себе. Я сел на диван и некоторое время мы просто сидели молча. Потом Ксюха положила голову мне на плечо, и я ощутил запах её любимых духов. Какой-то там Дали. Чёрт, как же давно она так не делала! Целую вечность, с того момента, как мы гуляли по парку и, утомившись, сели на лавочку, что напротив фонтана.

– Когда-то, очень давно, мне снился сон, – тихо сказала Оксана и шмыгнула носом. – Красивый такой, яркий сон. Когда я проснулась, мне не хотелось жить, а хотелось вернуться туда.

Я молчал. Не могу сказать, что в последние ночи так уж тянуло вернуться, но мой сон был ярким, тут не поспоришь.

– Мне снилось, что я иду по зелёному полю под ослепительно-синим небом, – продолжила Ксюха. – Кажется, на мне нет никакой одежды, но почему-то совсем не стыдно, словно так и должно быть. А вокруг бегут невероятно красивые белые лошади. Тогда я думала, что это лошади, и только сейчас поняла, кто это. Единороги.

Внезапно жена повернулась и, крепко обняв, поцеловала. Её лицо было мокрым от слёз, но я уже успел понять, что они не имеют никакого отношения к дурному настроению. Да, ёлки-палки, я и сам ощущал внутри приятное тепло, от которого хотелось плакать.

– Миша, – она упёрлась лбом в мой подбородок, – ты сегодня сделал самый лучший подарок за всю мою жизнь! Когда я увидела цветы, понюхала их, рассмотрела статуэтку… Боже, а колечко – такая прелесть! Но это же – платина!

Я оцепенел. Какое колечко, какая платина?

– А ещё и додумался надеть его на рог! – восхищённо продолжила Ксюха. – Знаешь, как оно прикольно смотрелось на свету? И когда только успел сделать, засранец ты эдакий?

– Покажи, пожалуйста, кольцо.

Супруга удивлённо посмотрела на меня, и я, смешавшись, пояснил:

– Хочу посмотреть, как оно сидит.

Чёрт возьми, я первый раз в жизни видел это украшение! Я, честно говоря, сразу и не понял бы, что блестящий белый металл – именно платина, а не какое-то серебро. Два одинаковых красных камешка походили на чьи-то глазки, но, лишь взяв руку Ксюхи в свою и присмотревшись, я понял, так и есть. Животное, запечатлённое в платине, с первого взгляда напоминало лошадь, но я не сомневался, кого именно вижу.

И да, украшение смотрелось на пальце просто великолепно.

– И рубины, мои любимые! – Оксана поцеловала меня в щёку и подошла к столу. – Нет, ну это – точно я. Сам же говорил, что у меня очаровательная попка. Или успел передумать?

– Нисколько. – Вернувшись в реальный мир, я наблюдал, как жена касается пальцами изваяния девушки, прижавшейся к единорогу. – Праздновать идём? Или ты, как обычно?

Обычно – это, встретив подвыпившего меня, Оксана сухо принимала поздравления и шла с подругами в кафе. Потом возвращалась, мы коротко отмечали праздник за скромным столом и шли спать. Родственников приглашали на выходные и тогда уже отрывались по полной, притворяясь счастливыми влюблёнными супругами.

– Ты ещё не одеваешься? – Оксана упёрла руки в бока. – А ну, немедленно надел тот серый костюм и голубую рубашку! Ещё не забыл, какой галстук нужно?

В спальне меня ожидал ещё один сюрприз. Странный и не совсем приятный. Этот букет я уже видел сегодня. Розы в обрамлении ромашек-переростков. В задумчивости я погладил цветы по лепесткам.

– Тут у тебя букет! – крикнул я в сторону двери.

– Ах, этот. – Голос Ксюхи словно удалился. – Девчонки на работе подарили.

Девчонки? Хм, а с чего я, собственно, взял, что в нашем огромном городе один-единственный подобный веник? Не стоит искать тёмную кошку в мусорном баке. Там воняет.

Серый костюм? В прошлом году я попытался его надеть и обнаружил, что брюки застёгиваются с некоторым трудом, а пиджак топорщится на боках. Благородный нарост, что хотите. Боюсь, в этом году дела будут обстоять ещё печальнее, и именинница окажется весьма разочарована.

Не оказалась. Я легко влез и в одно, и в другое. Покрутился перед зеркалом, а потом расстегнул пиджак и поднял рубашку. Здравствуйте, кубики, лет десять с вами не виделся. Вот это – интенсивная тренировка! Хотите похудеть – спросите у Михаила. Чертовщина, как есть. Когда я раньше серьёзно занимался, пришлось убить год, чтобы добиться такого результата. А тут – три дня. Да и старше я стал…

Всё остальное вышло просто великолепно. Единственный спор у нас произошёл, когда мы выбирали место отдыха. В конце концов я уступил напору счастливой виновницы торжества, и мы прогуляли такую чёртову прорву денег, какую не всегда тратили на кафе за целый год.

– Прощай, шуба, – весело бросила Оксана, получив счёт, и подмигнула мне. – Рот закрой. Теперь твоя обязанность исправить промах пьяной женщины и возместить ей потраченные средства. Но это – потом… А сегодня… – Она вытащила меня на улицу и побежала, игнорируя взгляды удивлённых прохожих. – Полуночный секс! Готов?

Мы целовались под подъездом в полночь, словно вернулись в те безмятежные времена, когда боялись потревожить родителей поздним возвращением. Потом целовались в лифте, в прихожей и по дороге к спальне, сбрасывая одежду прямо на ходу. Опрокинули в темноте стул и, хохоча, едва не повалились на пол. Удалось пробалансировать в объятиях до самой кровати и сломать забытый там тремпель.

Ну и я выложился по полной, как давно уже не делал. Когда всё закончилось, до звонка будильника оставалось пара часов. Совершенно обессилевшая Ксюха сопела на сгибе моего локтя, а я ощущал себя выжатым лимоном.

Выжатым, но счастливым.