Глава 42. Валерия

Я сидела на раскладном стульчике, который стоял крайне неустойчиво на зеленой лужайке городского парка Вены. Но что значит небольшое неудобство по сравнению с открывающимся передо мной видом на небольшое озеро, за которым виднеется роскошный фонтан?

У воды плескались дети, подростки кормили жадных до угощения уток, и я никак не могла заставить себя уйти, хотя вечером была намечена встреча с куратором. Глотая соль воспоминаний, я наносила мазки на холст, а слезы все катились и катились по щекам, холодя кожу.

Говорят, время лечит. Но нет, это вовсе не так. С каждым месяцем без него становилось лишь тяжелее.

– Это закат? – я вздрогнула и обернулась. Рядом стоял незнакомец и с улыбкой рассматривал мою работу. – Извините, я вам помешал?

– Нет, – вытирая щеки, улыбнулась я. – Просто задумалась.

– Я удивился, – поправив соломенную шляпу, признался мужчина. – Мои глаза видят золото и зелень, а у вас на холсте багрянец и синева. Воистину, художники смотрят на мир иначе.

– Через призму эмоций, – вырвалось у меня некогда услышанное.

– Не грустите, – он хитро прищурился и этим движением напомнил мне того, по кому я так скучала. – Жизнь – дама изменчивая. Сегодня откажет в вальсе, а завтра пригласит на мазурку.

– Вы танцор?

– Учитель, – кивнул он и, заложив руки за спину, попрощался: – Желаю вам попрощаться с закатом и нарисовать рассвет. До свидания!

Я проводила его взглядом, осознав, что подтянутый худощавый мужчина говорил по-русски. Впрочем, через несколько минут я уже забыла о незнакомце, снова погрузившись в рисунок. Когда зазвенел будильник, уже начинало темнеть.

Я взяла сотовый и отключила его. Привычно открыла приложение и посмотрела на плавную линию своего эмоционального состояния. Когда я рисовала, она была заметно выше, но все равно плавала едва ли не на дне. Каждый день я скучала по своему наглому Джинну.

Мне не хватало его зеленых, искрящихся весельем глаз, белозубой улыбки и непробиваемой самоуверенности. А еще я мечтала о его твердых настойчивых губах и теплых объятиях.

Сделала запрос в интернете – еще один ежедневный ритуал, – но свежих клипов или новостей с Константином Джиновым не было. Они прекратились с какого-то момента, хотя видео старых проделок до сих пор по сети ходило великое множество.

Я не знала, что и думать. Может, парень вступил в должность, которую пророчил ему отец? Предположить это было разумнее всего. Но становилось грустно.

Неужели мой веселый Джинн пополнил ряды людей в черном? Просиживает дни в офисе, а вечером возвращается к жене, тщательно подобранной папочкой? Правильной, красивой, молчаливой и совершенно скучной девушке. Мне хотелось думать, что это так.

Телефон в руке завибрировал.

– Феликс? – холодея, ахнула я. – Простите, я… совсем погрузилась в картину. Уже бегу!

Закидывая в объемную сумку тюбики краски, я повернулась, чтобы сложить стульчик, как вдруг увидела на нем красиво упакованное в слюду домашнее печенье в виде сердца.

Застыв, покрутила головой, но никого рядом не обнаружила. Тот учитель танцев тоже не мог оставить угощение – когда мы разговаривали, я балансировала на этом стуле, пытаясь не упасть. Размышлять было некогда, и я положила подарок от неизвестного поклонника в сумку и, сложив ножки телескопического планшета, припустила по дорожке бегом.

Казалось, всего-навсего печенье. Я забыла бы о странном презенте, если бы утром, открыв шкафчик, не увидела розу и не заклеенный конверт. Огляделась и, не заметив, чтобы кто-то смотрел в мою сторону, забрала письмо, оставив цветок.

На занятии, когда преподаватель, сражаясь с проектором, отвлекся, я заглянула в конверт и при виде фотографии себя, рисующей на берегу озера, похолодела.

– Валерия, – наклонилась ко мне яркая блондинка Агна. Говорила она на жуткой смеси немецкого и русского языков, я только недавно начала понимать девушку. – У тебя появился поклонник?

– Скорее сталкер, – прошептала я и перевернула фотографию. Прочитала надпись на обратной стороне: – «Ты мой рассвет». Неужели, это тот дяденька?

– К тебе клеится старик? – ужаснулась Агна. – Ты можешь заявить в полицию. Это же преследование.

– Думаю, это ошибка, – я убрала фото в конверт, а тот в карман. – Не переживай, я справлюсь.

Но с этой минуты начала оглядываться и старалась не оставаться одна. Но стоило начать рисовать, как я теряла связь в реальностью и временем, поэтому не удивилась, когда, очнувшись от установленного на сотовом будильника, обнаружила рядом с собой пирожные. Прозрачная упаковка лежала на столике рядом с палитрой.

– Ребята, – поднявшись, спросила я. – Кто-нибудь видел, кто это принес?

Парни пожимали плечами, девушки посматривали заинтересованно. На пирожные, конечно. Делая вид, что они совершенно невкусные. Поделившись сладким, я задумалась над тем, кто может появиться и исчезать совершенно незамеченным. Ясно, что на того, кто принес подарок, просто не обратили внимания.

Студент? Преподаватель? Уборщик?

С этой минуты я пристальнее наблюдала за каждым, кто входил или выходил из класса, но стоило после занятий подойти к своему ящику, чтобы сложить краски, как дверца распахнулась, и на меня бросилось нечто белое. Вскрикнув от ужаса, я отскочила и, толкнув кого-то, вжалась в стену.

– Голубь! – услышала пронзительный крик. – Смотрите, белый голубь!

– Их два, – возразила девушка.

– Как романтично…

Я же не могла унять нервную дрожь. Кому романтика, а у меня уже нервный тик начинался. Но апогей этого ужаса случился на выходе из здания, где я, заметив, как у меня развязался шнурок, присела, чтобы исправить это. И тут сверху на меня обрушился кровавый водопад.

Уже не выдержав этого кошмара, я закричала от страха и понеслась куда глаза глядят. Уже на бегу поняла, что никакая это не кровь, а мелкие конфетти в виде сердечек, – просто их невероятно много. А еще они колючие и, завалившись за шиворот, причиняли жуткий дискомфорт.

Остановившись, я сжала кулаки и, зажмурившись, закричала:

– Ну, попадись мне, гадкий сталкер, я тебя крокодилам скормлю!