Глава 14

С этого самого дня Полина почти каждый вечер ходила к Рошту, и он обучал её основам магии.

– Магические потоки – они не тёмные и не светлые, – пояснял он, – они существуют независимо от нас, магов. Лишь драконы – древнейшие и мудрейшие на Карусе существа – могут использовать все аспекты магии так же естественно, как дышать. Остальным расам доступны лишь отдельные её проявления. Эльфы властвуют над растительным миром, гномам свойственна созидательная магия, вампирам – магия крови, и так далее. Только люди ухитрились поделить магию на свет и тьму. Даже подвели под это не одну теорию, подкреплённую научными расчётами и неопровержимыми фактами.

– И что, – тут же задала вопрос Полина, – не может быть тёмного или светлого, скажем, гнома, гоблина или эльфа?

– Только не пытайтесь этого повторить при них, – покачал головой Рошт, – гном или гоблин сочтут, что вы не в себе, а вот эльф смертельно обидится.

– Это почему же?

– Эльфы хотели бы забыть этот эпизод в своей истории, но когда-то, в глубокой древности, они и фейри были одним народом. Фейри – так они называли детей, родившихся с отклонениями. Долгое время их пытались не замечать, потом просто изгоняли, пока изгнанники не объединились и не объявили себя отдельным народом. Эльфы спохватились, но сделать уже ничего не могли, так как были и физически слабее своих озлобившихся родственников, и эльфийская магия, направленная больше на растения, не шла ни в какое сравнение с буйной стихийной магией их младших сородичей. А представители новой расы ненавидели не только своих прародителей, они ненавидели всех. Ведь дети у них так и продолжали рождаться с каким-нибудь недостатком, будь то неестественный цвет кожи, глаз, когти вместо ногтей, отсутствие одного или нескольких пальцев, или же, наоборот, присутствие хвоста или рогов. Почему фейри решили обвинить в своих проблемах весь мир Карусы, доподлинно неизвестно. Но они продолжали свои нападки на все расы без исключения, пока те не объединились и не изгнали буйных соседей.

– Бедные, как же им не озлобиться? Их ненавидели не только родные, их ненавидели все!

– Пэл, вы пытаетесь оправдать патологических агрессоров?

– А вы пытаетесь оправдать родителей, изгнавших своих детей?!

Рошт встал с кресла, в котором сидел, прошёлся из угла в угол своей уютной гостиной, долгое время смотрел на сгущающиеся сумерки за окном, а потом произнёс:

– А вы знаете, пожалуй, ещё никто не смотрел на этот вопрос с позиций самих фейри.

– Конечно, зачем миру уроды? Тех, у кого не хватает руки или ноги – изгнать! А тех, у кого нет ума – на алтарь!

– Что вы такое говорите, Пэл?!

– А то вы не знаете, за какие заслуги я попала к Торенгару, – горько проговорила девушка.

– Пэл, это лишь в очередной раз доказывает, что выживает сильнейший, таков закон жизни, – маг в нерешительности остановился около кресла, где сидела Полина.

– Вот именно, Рошт. Выживает. Эльфы не живут, а выживают! Если они не пересмотрят своего отношения к потомству, то некому будет выживать! – девушка тоже подскочила с кресла и ткнула пальчиком в грудь собеседника, как будто это он был виноват в том, что из Карусы изгнали целую расу.

– Что я должен делать, чтобы вы меня простили? – Рошт осторожно, давая возможность отступить, взял ладонь Полины в свою и, медленно склонившись, слегка коснулся губами её тыльной части.

– Что вы делаете? – на краткий миг её затопила нежность, исходящая от тёмного мага, и Полина в испуге отдёрнула руку.

– Я? – мужчина, словно опомнившись, отпустил руку, и опять отошёл к окну. – Прошу у вас прощения.

– Но за что?

– На всякий случай. Насколько я знаю, этот простой приём всегда помогает смягчить женское сердце, – хитро улыбнулся Рошт.

– Ах вы, манипулятор! – Полина схватила диванную подушку и бросила в собеседника.

– Пощады! Я прошу пощады! – мужчина ловко поймал эту подушку и прикрылся ею, как щитом.

– Сегодня я добрая, так и быть, прощаю вас, – девушка упёрла руки в бока и гордо задрала подбородок, – но за это вы мне расскажете, почему же тёмных и светлых магов не постигла та же участь.

– Почему? Наверное, потому что мы – два проявления одного явления. Вот, моя ладонь, – Рошт поднёс руку к светильнику, – с этой стороны на неё падает свет, а здесь – тень. Нельзя повернуть ладонь так, чтобы она вся освещалась или вся была в тени.

– Но можно закрыть от неё свет, – Полина встала между светильником и мужской рукой, при этом слегка задев её грудью.

– Можно, – согласился Рошт, не торопясь сдвигаться, – но это не будет длиться долго, – от его ладони пошла горячая волна, и собеседница смутилась и отступила, – любой поступок, даже самый незначительный, вызывает ответное действие. Это закон, Пэл.

– И как он у вас называется?

– Что называется? И почему у нас?

– Ну, этот закон. Он же как-то называется, – Полина поняла, что опять проговорилась. Нужно было срочно заговорить Рошта, чтобы он не начал расспрашивать дальше, – закон противодействия?

– Красивое название для закона. Но, если хотите, предлагаю назвать его законом Пэл.

– Нет! Это слишком большая честь для меня, пусть будет безымянным, это я так, сглупила! Рошт, – Полина заглянула ему в глаза, – ну может же женщина сказать глупость, правда?

– Может, – не стал спорить мужчина, – так вот, на чём мы остановились? Первоначально любой маг не принадлежит ни к свету, ни к тьме…

***

Был один из тихих вечеров, когда день уже безвозвратно ушёл, а ночь ещё не вступила в свои права. Полина сидела на скамье, опираясь на мягкие подушечки, а Айнэль раскачивалась на своеобразных качелях из крепких лиан, выросших по её просьбе около крепкого каштана, и теперь аккуратно обвивавших его ствол.

– Айнэль, – начала Полина разговор, – скажи, твоё умение слышать эмоции, оно может быть заразным?

– Как это? – эльфийка широко раскрыла глаза и смешно надула губки.

– Ну, оно может передаваться кому-то ещё? Тому, кто находится рядом?

– Что ты такое говоришь? Пэл, ты что, думаешь, что можешь заразиться от меня этим отклонением?

– Стоп, стоп, стоп! – Полина, заметив, как заблестели от надвигающихся слёз глаза подруги, выставила раскрытые ладони в её сторону, – первый закон Пэл помним? – Айнэль кивнула. – Повторяем? – последовало ещё одно подтверждение. – Вот и хорошо. Понимаешь, я в затруднении. Мне кажется, что я стала ощущать эмоции других людей. Не так, как ты, на расстоянии. Но, – здесь она почему-то замялась, не зная, как лучше описать ситуацию, – недавно так получилось, что Рошт коснулся моей руки, и мне показалось, что я услышала его… не то, что бы мысли, но, как ты говоришь – чувства.

– Какие? – тут же задала вопрос эльфийка.

– А, ну какие чувства бывают у озабоченных кобелей, – отмахнулась Полина, – всё одно и то же!

Айнэль хотела возразить, но встрепенулась и повернулась в сторону дома. Через мгновение от двери раздался мелодичный звон колокольчика.

– Иди, это к тебе, – проговорила она, затем прошептала себе под нос что-то очень похожее на «Я самая-самая», и сообщила, что устала и идёт к себе.

– Мастер Идальгрис? – удивилась Полина посетителю. – Лавка уже закрыта. Впрочем, если вы так настаиваете, я соберу вам пакет из того, что осталось.

– Я не за плюшками, я пришёл поговорить, Пэл.

– Поговорить? – предложения о замужестве выслушивать категорически не хотелось. И вдруг, словно молния прошила: – Прекрасно! Вы-то мне и нужны, – Полина ухватила гостя за руку и потащила его в сад, где совсем недавно разговаривала с Айнэль.

Они сели на той же скамеечке, причём руку Гриса девушка так и не отпустила.

– Говорите! – почти приказала она.

– Пэл, не нужно отпираться, я вас узнал, это были вы. Я не могу забыть ту ночь! Она всё изменила! Мы должны быть вместе, Пэл!

– Жемчуг. Переливающийся монолитный жемчуг.

– Что означают ваши слова? – мужчина обеспокоенно заглянул ей в глаза.

– Ваши чувства. В них нет той страсти, что звучит в ваших словах. Передо мной словно ровная жемчужная стена. Что вы скрываете, Грис? И зачем вы носите эту повязку? – Полина стянула чёрную ленту, прикрывающую абсолютно здоровый правый глаз собеседника. – И это только начало моих вопросов. Вы готовы на них отвечать?

– Есть такие тайны, открывать которые я не имею права. Постараюсь ответить на те вопросы, которые касаются только меня, – мужчине удалось вытащить свою ладонь из ослабевшего захвата и переместить её на прикрытое рукавом предплечье.

– Уже хорошо. Пожалуй, сразу и начнём. Кто вы?

– Один из многих жителей общих земель.

– Ладно, пока отложим. Но от следующего вашего ответа зависит наше дальнейшее сотрудничество. Вы – эмпат?

Грис глубоко вздохнул, поднялся со скамьи, прошёлся по дорожке, нежно, как совсем недавно это делала Айнэль, погладил ствол весело зашумевшего листьями каштана и лишь потом ответил:

– Да.

– А я-то, дура наивная, на руки смотрела! – простонала Полина. – Чтобы не тёмный и не светлый! Чтобы никакой. Просто мужик! Обычный мужик! Без обременительных талантов. Предупреждать нужно! – она обвиняюще ткнула пальчиком в собеседника.

– О чём? – похоже, озадаченному мужчине давались только односложные фразы.

– О том, что ваша магия, или способности, называйте, как хотите, передадутся мне! – злиться было поздно, но Полина злилась. И злилась на себя.

– Ну, знаете ли, – Идальгрису удалось взять себя в руки, – вы тоже мне не обо всём рассказали.

– Ладно, что теперь обвинять друг друга. Нужно думать, как поступить дальше.

– Я уже предложил решение проблемы. Выходите за меня замуж!

Полина поморщилась.

– Послушайте, что вы заладили: «Замуж, замуж!». Мои чувства к вам вы прекрасно видите. А вот я ваши – нет. Что вы скрываете за своей жемчужной стеной, Грис? Невероятную любовь? Так покажите её мне!

– Пэл, – осторожно начал мужчина. Он остановился около скамьи, на которой она сидела, – вы – необыкновенная девушка. Я ещё не встречал таких. Я восхищён. И обещаю вам, я буду хорошим мужем. И любовь придёт, я уверен!

– Любовь или опять то наваждение, которое вы внушили мне в ту ночь? – почти зло спросила Полина.

– Это не совсем так. Эмпатия не подразумевает внушения, она лишь способна усилить имеющиеся чувства и желания. И если бы в вас не было желания, нечего было бы усиливать. Поймите, нельзя увеличить или уменьшить то, чего нет!

– Ладно, оставим. Я вас поняла. Ноль, он и есть ноль, – она махнула рукой, – но знайте, вы здесь ещё только потому, что не пробуете на мне свои штучки, как тогда.

– Я уже понял, что с вами лучше быть честным. И каково будет решение?

– Надо же, какой настойчивый! – Полина покачала головой. – Замуж я пока не собираюсь. Но, мы с Айнэль не откажемся от услуги. Если нужно, заплатим!

– Если смогу, помогу. И, пожалуйста, не обижайте меня разговорами об оплате, – тут же откликнулся Идальгрис.

– Думаю, вы уже поняли, что ваша эмпатия передалась и мне. И то, что ей обладает Айнэль, тоже знаете, – мужчина кивнул, – научите нас ею пользоваться! Читать эмоции, направлять их, закрываться, в конце концов, так, как это постоянно делаете вы! На этих условиях я позволю вам оставаться нашим другом.

– Другом?

– Да. Для вас этого мало?

– Ну что вы! От столь щедрого предложения сложно отказаться!

***

К удивлению Полины, предложение обучаться у Гриса и Айнэль и, особенно, Рошт восприняли настороженно. И как ни странно, но за поведением каждого просматривалась ревность. И если реакция тёмного мага была, в какой-то мере, понятна, то отношение эльфийки вызывало недоумение и лёгкую досаду.

– Айнэль, ты должна понять, что мы не в том положении, чтобы привередничать, и если есть возможность учиться, то мы должны учиться! Или ты ревнуешь? – задала вопрос в лоб Полина.

– Кто, я ревную?! – розовые губки обиженно надулись.

– Ну да, кто же ещё. Не забывай, я теперь немного тоже могу слышать чувства. И мне неприятно думать, что ты боишься, что я могу оставить тебя ради Гриса.

– То есть, ты думаешь, что я ревную тебя к нему?

– А это не так?

– Есть немного, – смущённо кивнула Айнэль, отведя глаза в сторону.

– Глупенькая. Ты же мне больше, чем подруга. Ты мне почти сестра! И потом, кому, как не тебе видеть те чувства, что я испытываю к нему.

Гораздо тяжелее проходил разговор с Роштом. Появлению конкурента, претендующего на свободные вечерние часы и внимание Пэл, мужчина ожидаемо воспринял в штыки. Он даже сделал попытку убедить девушку, что с её уровнем силы будет совсем нетрудно носить на себе пару амулетов, скрывающих эмоции и помогающих выявить их у других. Даже пообещал подобрать самые красивые и удобные.

– Мне приятна ваша забота, Рошт, – прервала его цветистую речь Полина, – но зачем таскать с собой костыли, если можно научиться ходить?

– Мне он не нравится, – выдал неопровержимый довод собеседник.

– Кто? Мастер Идальгрис? – в голове тут же появилось множество вариантов ответа по поводу того, что один мужчина может не нравиться другому, и как с этим нужно поступать, но, к счастью, вовремя удалось удержать их в себе. И так многие слова и фразы, совершенно естественные в прежней, земной жизни, вызывали недоумение и ненужные подозрения у излишне сообразительного собеседника. Пришлось обтекаемо выразить сожаление по этому поводу. – Он предлагает мне те знания, которые не можете предложить ни вы, и никто другой. Неужели не может быть такого, что знания дают несколько преподавателей? А если я захочу изучать историю, географию? Да на свете столько всего. Один человек это не может знать!

– И зачем вам знать больше, чем знаю я, Пэл?

– Да для того, чтобы выжить! – не сдержалась Полина. – Зачем мне возможности, если я не знаю, как ими пользоваться?!

– Это он инициировал вас, да? – хмуро спросил мужчина, прижавшись лбом к оконному стеклу и внимательно вглядываясь в ночную тьму.

– Да какое это имеет значение? Тогда я просто хотела избежать назойливого внимания двух чересчур активных магов, делящих меня, как дорогую вещь, которую им не посчастливилось обнаружить в один и тот же момент. Вы знаете, для надёжности я даже проверила его запястья, чтобы никаких полосок, ни белых, ни тёмных! Как оказалось, этого было мало. Ну, так что, – резко сменила она неприятную тему, – вы мне сегодня будете рассказывать про плетения линий порталов, или ждёте, что я посыплю голову пеплом и начну каяться?

– Для меня вы не вещь, – со стороны Рошта послышался отчётливый скрип зубов, – и я надеюсь, что когда-нибудь вы это поймёте. Итак, линии плетения порталов – это не произвольные закорючки, как думают некоторые. Каждая из них основывается на своих законах и выведенных из них формулах.

***

Похоже, в сложившемся положении вещей, когда два, в общем-то, незаурядных мужчины, не скрывая своих намерений, соревновались за внимание Полины, да ещё и при этом дулись друг на друга, как малые дети, находила смешное только Кора. Она излишне радушно приветствовала каждого, словно невзначай, выдавала ему информацию о том, сколько раз посетил их лавочку соперник, и сколько он в ней пробыл.

– Глупый, глупый Дерр, – сетовала она както утром, когда подруги втроём собрались за ставшим уже традиционным завтраком с плюшками, – надо же было до такого додуматься, хотел пожалеть нашу Пэл и взять женой.

– Дерр? Что ты говоришь такое? – намерениям молодого гнома Полина поразилась даже больше, чем поползновениям обоих мужчин. – Я всегда считала, что он неравнодушен к нашей Айнэль.

Кора глянула на эльфийку и в своей прямолинейной манере выдала:

– К Айнэль? Нет, для того, чтобы рассыпать камушки перед нашей Нэрли, даже у нашего недалёкого Дерра духу не хватит. Да, к тому же, вовсе и не маленький глупый гном у неё на уме.

– Кора, как ты можешь такое говорить! – кажется, это был первый раз, когда щёки эльфийки покраснели не от смущения, а от гнева.

– Кора, Кора, – проворчала гномка, с сомнением поглядывая на очередную плюшку, – что думаете, если я не могу читать мысли или эмоции, как вы, то и глаз у меня совсем нет? Эх, разбирайтесь сами, некогда мне с вами глупостями заниматься!

С этими словами она поднялась. Пора было открывать лавку.

– Ох, что же вы здесь сидите? – раздался из-за двери её удивлённый голос.