Глава 9. Как не зазнаться, когда придет успех

Я начал восхождение и потерял отсчет времени. При почти вертикальном подъеме обычно идут «зигзагом». Так легче. Я иду «в лоб». Склон крут. Скалы покрыты ледяным панцирем. И лишь на отвесных ребрах проступают темнеющие участки камня. Небо затягивается тучами. Вокруг серо-белая мгла. В лицо летят хлопья сухого колючего снега. Только бы не началась пурга!

Судорожно глотаю разреженный воздух. Смешанное чувство нечеловеческой усталости и счастья победы за каждый шаг по вертикали. Вершина рядом…

Неверное движение – и падаю… Переворачиваюсь на правый бок. Со всей силой давлю на ледоруб, стараюсь «зарубиться». Из-под клюва брызжет ледовая крошка. Удар! Лечу кубарем. Соль во рту, гул в голове. Неужели это конец? Как всё глупо! Где же «страховка»?..

– Коля! Да проснись же! Детей разбудишь! – Люба яростно трясет меня за плечи.

Медленно прихожу в себя. Весь в холодном поту. Постепенно отступает ужас приснившегося кошмара. За окном нашей спальни хмурое нерюнгринское утро. Что это было? Память пережитого? А может, предостережение будущего?

* * *

В нашей временной квартире мы прекрасно обустроились, и жизнь пошла своим чередом. В начале лета мою бригаду направили на монтаж коммуникаций в строящемся пионерском лагере. После окончания работ ко мне подошел председатель профкома:

– Нужна твоя помощь. Я насчет организации занятости детей, их досуга. С чего начинать, кем комплектовать, какие должны быть мероприятия? Тебе же приходилось этим заниматься!

– Нет проблем, помогу. Дней через двадцать у вас будут образцы всех планов и мероприятий. Конечно, я мог бы этот комплект документов разработать самостоятельно, но на это нужно время. Поступим проще. Думаю, что если обращусь к моим бывшим армавирским профактивистам, то они всё это пришлют.

Я выполнил свое обещание. Пионерский лагерь работал на радость детям и их родителям. А я благодаря этому близко подружился с нашим профсоюзным лидером. Меня стали регулярно привлекать к подготовке мероприятий.

Так, в августе этого же года подхожу после работы к заводоуправлению. На порожках стоят заместитель директора разреза по быту, по фамилии Засуха, и знакомый уже вам Владимир Михайлович, главный энергетик. Увидев меня, Владимир Михайлович обращается к заму:

– Вот смотри, чем тебе не замена? Опыт у него приличный, без проблем с профкомом распределит выделенное жилье! А ты со спокойной совестью будешь отдыхать в долгожданном отпуске.

Тот сразу ко мне:

– Это точно? Насчет опыта распределения квартир? Это тебе не пионерский лагерь организовывать, где ты прославился. Сможешь ли всего за неделю стоквартирный дом оформить? Да еще шесть месяцев меня подменять?

– Можете не сомневаться, это мне хорошо знакомо. Но доказывать не буду, вам придется поверить на слово, – парировал я.

Больше препираться не стали и вместе направились к директору. Его обязанности исполнял главный инженер Иваньев Сергей Александрович. Молодой, жесткий руководитель, меня он знал по совместным занятиям в спортзале. Зашли в кабинет, и Засуха начал с порога:

– Сергей Александрович, вот привел себе замену, отправляйте меня в отпуск.

Иваньев удивленно посмотрел на меня, потом повернулся к заместителю директора по быту и раздраженно произнес:

– Это же мастер механического цеха, я его знаю. О какой замене ты говоришь?

Пришлось всё объяснять сначала. Даже позвали на помощь председателя профкома. Получилось! И я был назначен исполняющим обязанности заместителя директора по быту с условием, что сбоев и недоразумений при распределении квартир не будет. Опять вмешался случай!

Распределение квартир прошло нормально. Первый экзамен я выдержал. За пару недель до приезда Засухи, чьи обязанности я временно исполнял, мне предложили перейти на должность заместителя председателя профкома.

Через год я был приглашен на строящийся ремонтно-механический завод уже председателем профкома. Предприятие создавалось практически с нуля, ответственность была огромной.

На моих глазах вырастал современный завод с просторными производственными корпусами, прекрасными административными и бытовыми зданиями. Между собой они соединялись системой теплых подземных переходов и надземных эстакад. А каким современным и уникальным оборудованием комплектовались цеха и отделы!

Бесконечно благодарен судьбе за то, что у меня была возможность более пяти лет бок о бок работать с Николаем Абрамовичем Чаусским. Это был потрясающий руководитель и организатор, широкой души человек.

Еще только строились цеха, а директор уже собрал нас и заставил разработать план обустройства социальной сферы. Собственный детский сад, пионерский лагерь в сосновом бору под Якутском, санаторий-профилакторий близ Владивостока, две огромные теплицы и свой свинарник на 200 голов. За каждым объектом был закреплен ответственный из числа руководящего состава завода. К этому времени в рамках профсоюза мне уже было «тесно», и директор предложил возглавить службу кадров и быта. Кроме этого на меня была возложена ответственность за стройку в Приморье. Для контроля строительства там профилактория приходилось часто туда выезжать.

Завод разрастался и благоустраивался, все задумки по нашим социальным стройкам превращались в реальность. В такой эйфории во мне стала зарождаться излишняя самоуверенность и поверхностное отношение к окружающим. О добре больше думал глобально. Мелочей не замечал. Спасибо Любе! Однажды она со свойственной ей прямотой сумела поставить меня на место и вернуть к действительности.

Как-то вечером после работы пришел к нам домой водитель моей служебной машины. С ним был парень, его знакомый по прежнему месту жительства, только что приехавший в Нерюнгри. Просили помочь с трудоустройством.

Не вдаваясь в расспросы, я объяснил им бесполезность затеи. Прописка в городе закрыта. Они ушли расстроенные.

Люба была свидетелем состоявшегося разговора. И тут началось…

– Ты почему сразу их «отшил»? Даже не поинтересовался, почему человек приехал. Мне стыдно за тебя! Ты забыл, как сам сюда приехал? Разве к тебе так отнеслись, как ты к этому парню?

В том же духе она продолжала еще минут пятнадцать. Для меня это был «холодный душ». Я увидел себя со стороны в самом неприглядном виде.

Наутро я случайно узнал, что моя коллега с соседнего предприятия выбила прописку для пяти человек.

– Как тебе это удалось? – удивился я.

Она улыбнулась и ответила:

– Объяснила, что если не будет прописки, то некому будет работать на ассенизаторских машинах. Для общежитий это будет «труба», они все на септиках.

Андрея, так звали того парня, удалось сначала устроить на работу, а потом выделить ему освободившуюся комнату в общежитии.

Через два месяца Андрей уже работал водителем городского автобуса. Вскоре к нему приехала жена с их двухгодовалым сыном Егоркой.

Благодаря горбачевской перестройке объединению «Якутуголь» разрешили расходовать часть валюты на внутренние нужды. В начале 1991 года директор завода поручил мне заняться организацией нового непрофильного цеха по изготовлению товаров народного потребления. Я получил тогда бесценный опыт, участвуя в подготовке и заключении валютного контракта, по которому было предусмотрено еще и обучение персонала на фирме-изготовителе во Франции.

Четверо лучших наших рабочих сразу полетели туда, меня на полмесяца задержали в Москве, в Министерстве, для подготовки документации. За это время они изучили документацию, потом их поставили дублерами к рабочим-французам на технологические линии. Так, меняясь между собой через каждые две недели, они должны были освоить все этапы производства.

К моему приезду уже прошла их первая ротация.

– Ты куда нас привез? Здесь ужасные условия.

Они всё время работают. У них нет перекуров. Попить чайку и речи быть не может! А бригадир знает только одно слово: «травай» (работать, фр.).

– Хорошо, – говорю, – завтра буду с вами весь день, а вечером, после ужина, вернемся к этому разговору.

Пришли в цех. При мне неотступно находится переводчица. Она из наших бывших соотечественников. Рассказал всё мастеру, позвали бригадира. Очень удивились такому непониманию, но доходчиво объяснили, что существующая организация труда – обычное дело. На работе надо работать! Всё, что не связано с выполнением обязанностей по техпроцессу, должно решаться в двухчасовом перерыве или после смены. Задержать работника сверхурочно можно только в исключительных случаях, оформив кучу документов и согласований с профсоюзом. Да и с него будет строгий спрос за создание такой нештатной ситуации.

Вечером дискуссия была жаркой. Мой основной аргумент:

– Я отобрал вас четверых из двух тысяч человек не только как самых лучших специалистов, но в большей степени как очень добросовестных работников. Нам предстоит создать хозрасчетный цех, где от вклада каждого будет зависеть и вознаграждение. Хорошая зарплата будет только по достижении конечного результата – высоких объемов и отличного качества реализованной продукции, произведенной нами. Разве это не перспектива персонально для вас хорошо зарабатывать?

Так четыре месяца мы вместе постигали, кроме технологии производства, еще и азы «капиталистического» труда. Мне они понравились, и я всегда о них вспоминал, когда спустя годы организовывал работу собственных предприятий. А вот ребята соглашаться с «западными» подходами не спешили и считали, что это не для них. Хотя один, я это точно знаю, потом поменял свою точку зрения, став вместо меня начальником цеха.

Второй раз во Францию я приехал на приемку готового оборудования в июне 1992 года. Тогда же планировалось посещение выставки в Милане. Для этого в загранпаспорт была дополнительно вклеена и итальянская виза.

Я решил воспользоваться случаем и заехать к дяде Ивану, старшему брату моей мамы, который после войны волею судьбы остался в Италии. С того времени никто из наших родственников с ним не виделся.

Встреча была необычайно теплой. Иван (здесь его имя произносили с ударением на «И») радовался как ребенок, несмотря на свой почтенный восьмидесятидвухлетний возраст.

До пуска цеха в эксплуатацию оставался неполный год. Но увидеть его работу мне не довелось. Неожиданно изменились обстоятельства. По решению директора мне предстояло заниматься совсем другим делом. Для этого я вместе с семьей должен был уехать из Нерюнгри на мою родную Кубань.