Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
1. Выберите несколько фантастических книг, которые вам особенно нравятся, и постарайтесь вычленить фантастическое допущение, которое формирует их мир.
2. Придумайте несколько фантастических допущений, воспользовавшись простым вопросом: «А что, если?..» А что, если люди будут жить вечно? А что, если изобретут телепортацию? А что, если все кошки – это инопланетяне? И так далее…
3. Придумайте расу инопланетян: как они выглядят, как общаются, как устроено их общество и самое главное чем они отличаются от людей. Может быть, для них главной мерой всего является красота, как в романе Сергея Лукьяненко «Лорд с планеты Земля»? Или они не умеют любить, или живут в пятимерном пространстве и умеют путешествовать во времени? Могла бы эта инопланетная раса стать другом человечеству или врагом?
4. Перенеситесь мысленно на сто лет вперед. Какой будет Земля? Вас встретит высокоразвитое и духовно прекрасное общество или отдельные очаги цивилизации, оставшиеся после катастрофы? Теперь перенеситесь еще на сотню лет и еще, а потом на тысячу, и пусть века эволюции человечества мелькают перед вашими глазами как в мультсериале «Футурама» в моменты, когда Фрай лежал в криокапсуле.
5. Придумайте идеологический конфликт. Если антиутопия связана с политикой, то научная фантастика – с философией. Разговоры о бессмертии и искусственном интеллекте всегда сопровождались спорами о гуманности и опасности прогресса. Пользоваться достижениями или ограничить их – в основе конфликта в научной фантастике лежит столкновение мировоззрений и видения будущего.
6. Перенесите героев в непривычную среду: на дно океана, на другую планету, на вечно движущийся корабль. Сама обстановка задаст правила выживания. К тому же вам будет необходимо представить обоснования, почему люди вынуждены жить именно так.
7. Подумайте, как мы будем общаться в будущем. Отметьте сегодняшние тенденции, раскрутите их или утрируйте. Зачастую форма коммуникации определяет всю модель существования.
1. Айзек Азимов «Я, робот»
2. Рэй Брэдбери «Марсианские хроники»
3. Станислав Лем «Солярис»
4. Фрэнк Герберт «Дюна»
5. Роджер Желязны «Князь Света»
6. Аркадий и Борис Стругацкие «Пикник на обочине»
7. Роберт Хайнлайн «Достаточно времени для любви, или Жизни Лазаруса Лонга»
8. Урсула Ле Гуин «Хайнский цикл»
9. Андрей Лазарчук «Гиперборейская чума» (трилогия)
10. Сергей Лукьяненко «Геном»
11. Джефф Вандермеер «Аннигиляция»
12. Йен Макдональд «Новая луна»
13. Мария Галина «Не оглядываясь» (сборник)
Первые тексты, которые при желании можно отнести к жанру антиутопии, увидели свет задолго до того, как этот термин получил распространение в литературоведении. В самом широком смысле антиутопия представляет собой произведение, в котором описывается крайне неблагополучное общество, отличающееся ярко выраженной насильной или добровольной дегуманизацией его членов. В принципе, уже самые ранние описания ада и всевозможных его аналогов вполне подходят под данное определение: герой же, попадающий в «загробный мир», ничем не уступает классическому персонажу антиутопии, особенно если ему приходит в голову не только созерцать, но и противиться порядкам, установленным в вышеозначенной локации.
Однако справедливости ради необходимо отметить, что антиутопиями подобные тексты называют не так часто: стоило дождаться хотя бы появления «Утопии» Томаса Мора, чтобы было к чему присоединять отрицательную приставку. Идеальное общество к моменту создания трактата в 1516 году, безусловно, было уже не раз описано – достаточно вспомнить «Государство» Платона, – но все же именно английский писатель-гуманист ввел в обиход слово, обозначающее повествование о сказочном месте, где все живут в мире и согласии. И во многом именно с Мором вели полемику авторы первых антиутопий, среди которых следует выделить Томаса Гоббса и его сочинение «Левиафан». Как и «Утопия» Мора, текст Гоббса является скорее философским трактатом, нежели остросюжетным художественным произведением, но многие идеи, заложенные в нем, станут фундаментальными элементами поздних антиутопических текстов.
Зарождение классической антиутопии многие исследователи относят к концу XIX – началу XX столетия. Именно в это время создаются такие знаковые антиутопические романы, как «Когда Спящий проснется» Герберта Уэллса (1899) и «Железная пята» Джека Лондона (1907). В первом тексте главный герой просыпается в Лондоне XXI века спустя двести лет летаргического сна, во втором действие происходит в Штатах в недалеком будущем: финал «Железной пяты» во времени лишь на 10 лет отстоит от даты первой публикации книги. В обоих произведениях изображен мир, обезображенный капитализмом, – Уэллс и Лондон показывают, к каким бедствиям могут привести экономические и политические тенденции, возникшие в современном им обществе.
Политическая подоплека играет важную роль и в самых известных книгах жанра – трех китах антиутопии, к которым, как правило, относят «Мы» Евгения Ивановича Замятина (1920), «О дивный новый мир» Олдоса Хаксли (1932) и «1984» Джорджа Оруэлла (1948). Модели мира у Замятина и Оруэлла имеют много общего: власть подавляет личность, лишая ее базовых свобод, – антиутопия здесь действительно абсолютно антонимична утопии; счастливая жизнь граждан приносится в жертву бесперебойному функционированию государственного аппарата. У Хаксли же антиутопия скорее выходит в результате попытки воссоздать утопию в реальном мире, причем назвать эту попытку провальной хочется только на первый взгляд: лишь мизерный процент общества потребления, практически лишенного запретов и ограничений, сопротивляется положению дел, которому по большому счету не так уж и тянет сопротивляться. Хаксли показывает, что неограниченный доступ к благам цивилизации, а также все прелести регламентированной, но при этом максимально свободной половой жизни не становятся гарантом безграничного счастья, особенно если в обществе остаются индивиды, способные к рефлексии.
Далеко не всегда антиутопии возникают исключительно на базе политических изменений: мрачные миры произведений этого жанра довольно часто формируются под воздействием экологических и техногенных катастроф, а также при условии тотального доминирования некоего религиозного культа, как, например, в романе Маргарет Этвуд «Рассказ Служанки». В ее вселенной победившего христианского фундаментализма женщина предстает бесправным инструментом детопроизводства.
Из произведений XX века как образцы жанра важно отметить «Чевенгур» (1929) и «Котлован» (1930) Андрея Платонова, «451° по Фаренгейту» (1953) Рэя Брэдбери, «Заводной апельсин» (1962) Энтони Берджесса, а также целый ряд текстов Курта Воннегута. В его коротком рассказе «Гаррисон Бержерон» (1961) поднимается проблема равенства как важнейшей составляющей утопической вселенной: Воннегут показывает общество, в котором равенство (социальное, интеллектуальное, физическое и т. п.) поддерживается искусственно, и выглядит эта картина поистине устрашающе. Произведение как никогда актуально в наши дни, когда всевозможные виды дискриминации становятся предметом горячих дискуссий. Нетрудно догадаться, что и сам жанр антиутопии в такой ситуации остается одним из самых популярных, особенно учитывая нестабильную политическую, экологическую и какую-нибудь еще ситуацию в обществе. Хорошая антиутопия, несомненно, найдет отклик у широкой аудитории – осталось научиться писать ее так, чтобы читатель захотел сопереживать герою и преодолевать вместе с ним испытания, который приготовил дивный новый мир.
Войти с помощью соц. сетей: