Разрыв с центром

Сильное и динамичное руководство в лице первых трех императоров династии Комнинов обеспечивало эффективность политической системы. Наблюдался бурный экономический рост, поскольку укрупнение земельных угодий и создание огромных землевладений стимулировали производительность. Не последнюю роль в этом сыграли зажиточные землевладельцы, вкладывавшие средства в новые точки сбыта излишков полученной продукции. Несмотря на порчу монет, цены оставались постоянными.

Впрочем, была и обратная сторона медали. Государство все чаще прибегало к откупам налогов, то есть определяло размеры налоговых поступлений от конкретной области и поручало их сбор частным лицам (откупщикам). Основной земельный налог был фиксированным, но вторичные налоги и налог на определенные виды труда – нет; это привело к росту коррупции, особенно в сложный период правления Ангелов. Более того, рост местных хозяйств и немалые запросы, предъявляемые областям со стороны основного потребителя в лице Константинополя (что вызывало всеобщее негодование), подорвали устойчивость политической системы.

Этому предшествовали два этапа. Все началось с предоставления обширных и богатых земель членам императорской семьи – кровным или присоединившимся в результате брачных союзов. В итоге появились независимые в административном и даже финансовом плане территории, усилилась областная самоидентификация, а значит, связи с имперским центром заметно ослабли. Этому способствовало и то, что к XII в. военно-административное деление империи на фемы практически исчезло, исключив, таким образом, еще один способ влияния центра на периферию (ранее оно осуществлялось через стратига и управляющих каждой фемы, назначаемых Константинополем). Эту роль в некоторых случаях брали на себя епископы – как правило, образованные жители Константинополя, выходцы из аристократических семей; они подчинялись патриархату, следовательно, действовали в интересах столицы – в рамках данных им полномочий и заручившись покровительством сверху.

Активное формирование класса местной элиты (архонтов) в провинциальных городах – порой связанной родственными узами с константинопольскими фамилиями – еще одна характерная черта этого периода. Вкупе с ростом областного самосознания в результате экономического и социального подъема это способствовало дальнейшей децентрализации. Динамичные и зачастую деспотичные методы управления Комнинов, особенно Мануила I, неизбежно вызывали недовольство всякий раз, когда на троне оказывался менее харизматичный и хваткий человек; вместе с вышеуказанными причинами это привело к абсолютно новому феномену в истории Византии.

В отличие от восстаний, которые в X в. организовывала аристократия, не стремившаяся изменить политическую систему, а желавшая оказаться в ее центре, многочисленные мятежи в провинциях в конце XII в. были направлены на обретение независимости. К 1204 г. огромные территории в разных концах империи уже не подчинялись напрямую императорам Константинополя. Достаточно упомянуть создание независимых городов-государств на Кипре во главе с Исааком Комнином; в Трапезунде под началом императора Давида Комнина; в Филадельфии под руководством Феодора Манкафы; на Родосе при Льве Гавале; в Центральной Греции и на Пелопоннесе во главе со Львом Сгуром. Эти правители воспользовались слабостью центральной власти. Некоторые историки связывают отделение от центра с влиянием Запада, следовавшего децентрализованной модели управления с формальным центром.

Попытки обрести независимость предпринимали и периферийные государства в составе империи (например, Сербия, Болгария и Киликийская Армения). Некоторую активность стали демонстрировать соседи-неприятели (Венгрия, например, попыталась захватить Далмацию сразу после смерти Мануила I). И хотя причины этих событий отличались от тех, что провоцировали восстания внутри Византии, результат был один: империя продолжала терять земли и власть.

Между жестокостью и человечностью

История культуры этого периода часто рассматривается в рамках движения между двумя полюсами: жестокостью и человечностью (гуманностью). Передышка после военного положения, сохранявшегося во время всего правления Василия II и последовавшее за этим ослабление государства с 1050-х до конца 1070-х гг. создали необходимые условия для социального и культурного развития. В это время были сделаны переводы с арабского языка, а пропаганда против различных ересей сократилась. Активную поддержку получило образование, в результате возникло новое поколение ученых, которые с конца 1040-х гг. стали играть ключевую роль в вопросах науки и культуры.

Наибольшую известность получил Михаил Пселл. Этот талантливый византийский автор и успешный государственный деятель обязан своими достижениями образованности, таланту и выдающимся способностям в налаживании связей. Широкой аудитории Пселл известен прежде всего как автор исторического труда «Хронография», хотя приписывать произведение историческому жанру и воспринимать его исключительно как пособие по истории не вполне справедливо. На самом деле это собрание биографий императоров, где основное внимание сосредоточено на создании их точного и глубокого психологического портрета, а не на перечислении дат и сражений; местами автор недвусмысленно критикует императорских особ, а порой и осуждает институт монархии как таковой. Едва ли осталась область знания, которую не изучил бы Пселл, и его обширное наследие является лучшим доказательством его одаренности. Одним из его многочисленных увлечений была философия, особенно сочинения Платона. Пселл пытался выйти за рамки византийской традиции чтения античных текстов (полезная и достойная инициатива, но потенциально опасная и подрывная), в результате возник конфликт с церковью, и ученый на некоторое время оказался в опале.

Когда на престол взошли Комнины, они сделали ставку на совершенно иные культурные ценности. В почете теперь были благочестие (изначально сугубо монашеское устремление), чистота и традиционность веры, благородство происхождения и энтузиазм в военном деле. Эта смена идеалов положила начало ограничению свободы философского мышления. Алексей по-новому расставил акценты в понимании роли императора: теперь это был прежде всего защитник христианской веры. Его приход к власти стал началом показательных процессов против ереси. Всего за этот период их было почти тридцать.

Первый процесс был начат в 1082 г. против Иоанна Итала, ученика Пселла, еще более дерзкого, хотя и менее искушенного последователя Платона, в результате чего Итал был предан анафеме как еретик, изгнан, и больше никто о нем не слышал. Примечательно, что Синодик торжества православия был дополнен одиннадцатью анафемами «Главам Иоанна Итала». В Комниновский период Синодик изменяли еще четыре раза, чтобы безоговорочно осудить на вечные муки тех, кто выражал несогласие с официальной церковной доктриной.

Несколько позже Алексей принялся за богомилов в Константинополе. Это дуалистическое движение зародилось на Балканах. Вероятно, определенное влияние на богомилов имели павликиане в Малой Азии (многие ее члены были переселены на Балканы в 870-х гг.). Схожие идеалы проповедовали западные дуалисты – современники богомилов и их последователи, например катары во Франции. Учение богомилов было весьма популярно, а значит, стало представлять опасность для государства и церкви, поскольку они отрицали таинства и сам институт церкви. Лидер константинопольских богомилов Василий Богомил был приглашен во дворец императора, чтобы рассказать о своем религиозном учении; Алексей I Комнин обманным путем добился от него признания в несогласии с политикой официальной церкви и догмами православия, после чего Василий был схвачен и в 1100 г. принародно сожжен на константинопольском ипподроме.

Несколько лет спустя Алексей выпустил особый указ, продолжив реформу церковной иерархии и общества в целом. В этот период связи василевса с настоятелями монастырей ослабли, что отличало ранний период его правления, когда он еще находился под неусыпным надзором своей набожной матери. Он вступил в союз с духовенством патриархата – молодыми, образованными и честолюбивыми священниками, готовыми встать на сторону императора в борьбе против любой оппозиции, включая и ту, что исходила от самого патриарха или провинциальных епископов. В указе Алексей особо подчеркивал важность правильного проповедничества и основал нечто вроде ордена духовных учителей или проповедников, распространявших православие, контролировавших соблюдение правил, а также, в случае их нарушения, отчитывавшихся об этом, выполняя функции своеобразной полиции нравов.

Такие крепкие объятия императоров из династии Комнинов не всегда были по нраву церкви. Например, она выразила свое несогласие, когда в 1080-х гг. Алексей I конфисковал церковную утварь. Несколько патриархов даже пытались противостоять воле императора, однако на них оказывалось такое давление, что они вынуждены были подчиниться или отказаться от сана. Этот период не был богат на сильных, отстаивавших свою позицию патриархов вроде выдающихся церковных деятелей прошлого: Фотия, Николая Мистика или Михаила Керулария (см. главы 4 и 5).

Комнины поддерживали образование, делая особый упор на изучении Священного Писания. Двор и элита покровительствовали многим ученым (среди которых можно назвать Феодора Продрома) и заказывали им труды – в основном сочинения по риторике и поэзию. И то и другое исполнялось на публике. Труды по риторике часто восхваляли императоров и их родню, их доблесть в военных походах, а поэзия в большинстве своем превозносила ценности и другие предметы искусства. Продолжалось изучение Античности. В этот период был создан целый ряд текстов, в основе которых лежали переработанные античные жанры, например пародии или романы. Некоторые из них уже были написаны на местном диалекте, а не на более привычном древнегреческом языке. Какими бы современными ни казались эти тексты, они были результатом переосмысления традиции, а не отходом от них.

Комниновский период породил по меньшей мере двух талантливых историков. Одним из них была Анна Комнина, дочь Алексея I, весьма образованная дама, крайне гордившаяся своей ученостью. Она интересовалась медициной и философией Аристотеля, покровительствовала ученым, создала историческое жизнеописание своего отца «Алексиаду» (не случайно напоминающую Илиаду Гомера), в котором уделила особое внимание событиям Первого крестового похода.

Другой историк – Никита Хониат, брат архиепископа Афин, занимавший высокую должность при дворе, написал внушительный труд по истории XII в., особое внимание уделив трагедии 1204 г. Как нам известно, он неоднократно перечитывал и редактировал свой труд. Потрясение, вызванное осадой и разграблением Константинополя, не давало ему покоя, и, вернувшись к этим событиям, он возложил вину на тех, кто, по его мнению, привел империю к краху, – прежде всего на Мануила I.

Выносная двусторонняя икона из Кастории, конец XII в. Слева изображен умерший на кресте Христос. Этот византийский мотив обрел большую известность на Западе под названием «Муж скорбей». В русской традиции данный иконографический вариант называется «Спас, или Христос во гробе». Икона производит сильное эмоциональное впечатление, что характерно для всего искусства Комниновского периода

Предание анафеме Иоанна Итала не означало, что империя отказалась от изучения философии, хотя определенное предпочтение отдавалось Аристотелю, гораздо менее мистическому и опасному, чем Платон. Поскольку Аристотель написал много трудов по естествознанию, неудивительно, что повышенный интерес к изучению его работ стал причиной более внимательного и чуткого отношения к миру природы в целом и к человеческой природе в частности. В литературе наметилась тенденция в подробностях описывать живую и неживую природу, вновь появился интерес к медицине. Возможно, особое внимание ко всему, что считалось «человечным», объясняет, почему искусство и духовность эпохи Комнинов нацелены на эмоциональную вовлеченность при знакомстве с произведениями изобразительного и литературного искусства.

Вид с запада на три церкви монастыря Пантократора в Константинополе. Монастырь возведен Иоанном II Комнином в период с 1120-х до начала 1130-х гг. В XII в. служил усыпальницей императорской семьи

Воинствующее православие Комнинов самоутверждалось за счет противопоставления себя представителям другого направления в христианстве, коим на тот момент было римское католичество. Восток и Запад становились ближе, не последнюю роль в этом сыграли Крестовые походы, однако такое сближение не означало большего взаимопонимания. За этот период было выпущено более тридцати работ по антикатолическому богословию, и, хотя византийские теологи стали заметно лучше понимать позицию Рима, а значит, могли вести более аргументированные споры, в отношении к Западу в целом ощущалось презрение и присутствовало чувство превосходства. Этому трудно найти оправдание, поскольку эпоха культурного возрождения в Западной Европе XII в. уже дала миру труды, которые представляли собой не просто синтез произведений прошлого – были созданы принципиально новые искусные и захватывающие творения, не похожие ни на что, созданное ранее. В Византии ничего подобного не было.

Те, кто приезжал в Константинополь до 1204 г., неизменно поражались его богатству, демонстрировавшему власть и статус его императоров. Пышный вид города того периода во многом был обязан традиции строительства массивных монастырских комплексов, часто включавших богоугодные заведения и фамильные склепы аристократии. Алексей I, его мать, жена, сыновья и внуки проявляли большую активность как зиждители Константинополя. Возведенные ими монастыри располагались в западной части города с видом на бухту Золотой Рог (см. карту 5).

Два учреждения заслуживают особого внимания. Первый – воспитательный дом Святого Павла, расположенный на Акрополе (сегодня на этом месте стоит дворец Топкапы), восстановленный и расширенный Алексеем I и представляющий собой, по описаниям Анны Комнины, город в городе, где сироты и другие нуждавшиеся и бедняки могли получить уход. Второй – монастырь Пантократора (Вседержителя), основанный в 1130-х гг. Иоанном II и его женой. Монастырь объединил в себе три монастырские церкви (они сохранились до наших дней); одна из них служила усыпальницей для императорской семьи, там же находилась самая передовая и оснащенная больница Средних веков. Кроме того, в монастыре были дом престарелых и лепрозорий. Эти здания не сохранились, но многочисленные данные о них содержатся в учредительных документах (Типиконе) Пантократора.

Красоту Константинополя с конца XI и на протяжении всего XII и XIII вв. пытались воссоздать по всей Византии. Крупные соборы повсеместно украшались мозаикой (реже фресками), которые были выполнены по византийским образцам. Примеры этому можно найти от Сицилии (собор Чефалу, капелла Палатина, соборы Монреале и Марторана) до Венеции (собор Святого Марка), в Киеве и Новгороде (в обоих городах, как и в Константинополе, были построены соборы Святой Софии) и даже на севере – в Исландии и Швеции. Сегодня уже не так важно, были ли эти мозаики выполнены мастерами, как принято считать, учившимися в Византии. Куда важнее то, что великолепие Византии вызывало восхищение как среди ее сторонников, так и врагов, и для всех служило образцом для подражания. По иронии судьбы, некоторые их этих церквей сегодня помогают реконструировать убранство и великолепие константинопольских памятников зодчества, в свое время послуживших вдохновением для создания более поздних архитектурных объектов в других странах, но не сохранившихся до наших дней.