Глава 15

Еще даже брошенное полотенце не приземлилось на пол, а я уже шагнул вперед, заключив Анастасию в объятия. Глаза девушки оказались совсем рядом — я видел, как трепещут ресницы. Несколько секунд мы простояли без движения, глядя друг на друга. Невольно вздрогнув от разочарования и жгучего стыда, княжна опустила взгляд, желая провалиться сквозь землю.

Попробовать поднять с пола полотенце и укутать ее обратно? Лишь добавит неловкости. Пытаться что-то объяснить, когда обнаженная девушка оказалась перед тобой в ожидании ответных действий? Еще хуже. Именно поэтому я сделал то, что сделал. Наверное для того, чтобы не оттолкнуть от себя Анастасию словами или действиями, оставляя рубец в воспоминаниях на долгие годы.

Глаза княжны были закрыты, ресницы подрагивали, а сухие потрескавшиеся губы едва приоткрыты. Осторожно отведя рассыпавшиеся волосы от ее лица, я заправил еще влажные локоны ей за ушко. Княжна от прикосновения вздрогнула, губы ее приоткрылись, и она глубоко вздохнула не в силах справиться с прерывистым дыханием.

Легко поцеловав Анастасию, я совсем немного отстранился, чувствуя, как она потянулась следом и вновь прильнула ко мне. Я потянул княжну за собой, и мы мягко опустились на диван. Несколько минут целовались, словно изучая друг друга — даже для меня все происходило как в первый раз. Постепенно становилось все горячее и я почувствовал, что пора прекращать — или у меня просто не хватит выдержки.

Не знаю, как и когда у меня пропали ментальные барьеры — сам я не снимал, но оказалось, что мы полностью открыты друг для друга. Совсем как тогда, когда Анастасия помогала матери выжигать Тьму из меня. И сейчас княжна читала мои эмоции как открытую книгу. Как, впрочем, и я ее. Может быть это даже и лучше — потому что озвучивать мысли в слова не всегда получается так, чтобы полностью донести желаемый смысл до собеседника.

Отодвинувшись от Анастасии, я поцеловал ее в губы последний раз, словно прощаясь с представленной возможностью. Убрав руку с тонкой талии, подхватил сброшенное ранее с волос полотенце и накрыл ее плечи. Едва касаясь кожи, провел пальцем по ее щеке, отстраняясь полностью. Не отводя взгляда от ее глаз, поднялся и только после этого отвернулся.

Без задержек прошел в спальню, забирая ее вещи. Возвращаясь, на княжну смотреть избегал — потому что иначе как «оценочный» мой взгляд на полуобнаженную девушку трактовать будет сложно.

Положив костюм рядом с ней на кровать, отвернулся в ожидании. Слушая, как шелестит одежда, отходил от разочарования упущенной возможности. Причем расстройство исходило больше от юношеской части моей новой, в некотором роде мутировавшей личности.

«От любви до ненависти один шаг», — подытожив все те мысли и эмоции, которыми руководствовался в своих действиях и решении, обратился я к княжне.

— Обязательно будет делать этот шаг? — вслух спросила Анастасия.

— При всей внушающей уважение расчетливости опыта тебе пока не хватает, — не кривя душой, ответил я.

— И что же говорит твой «богатый» опыт?

— Как минимум то, что жизнь сегодня не заканчивается. И, если обстоятельства не будут сильнее, всегда можно закончить начатое сегодня.

— Обстоятельства? Теперь это так называется? — грустно усмехнулась Анастасия.

Обойдя диван, присел рядом с княжной. Не вплотную, но рядом — так что пришлось протянуть руку, чтобы накрыть ее ладонь. От прикосновения княжна невольно вздрогнула.

Странно. Раньше не замечал, что она так остро реагирует на…

Анастасия, не скрывая смущения, отвела взгляд.

Хм. «Раньше не замечал».

Я присмотрелся к девушке словно новым взглядом. Она сейчас напоминала раскрытую на солнце розу; по ощущениям, передо мной находился совсем другой человек, не та надменная аристократка, к общению с которой я уже привык. В ней не отсутствовала привычная холодная сдержанность, и… и да вот же оно! Оставшись без своей стихийной силы, опустошив источник, княжна словно оттаяла и перестала быть снежной королевой. Удивительно, как я так долго не мог этого понять.

Анастасия, которая прекрасно чувствовала мои мысли, коротко глянула на меня. В ее взгляде и мыслях читалось изумление. Которое, впрочем, тут же пропало, когда я сам вопросительно посмотрел на нее.

— Да, да, ты же приехал из мест, где о магии слыхом не слыхивали, — отвечая сама себе кивнула княжна, справившись с удивлением оттого, что я просто не знал столь очевидной вещи.

В ответ только руками развел. Для княжны я выглядел сейчас действительно как туземец, который с интересом рассматривает зубную щетку, недоумевая для чего она предназначена. Но никто же не удосужился мне озвучить или намекнуть на элементарную в общем-то вещь, известную каждому ребенку из круга одаренных — выбранная стихийная сила меняет людей.

А вот Анна Николаевна, кстати, оперирующая огнем, в памяти моей при общении выглядит даже поспокойнее своей старшей дочери, олицетворяющей осколок льда. Ведь Огонь — живая агрессивная стихия, не должен он так работать. Неужто княгиня в подвалах то и дело сжигает кого-то, снимая стресс?

Последняя мысль у меня появилась вдогонку, но Анастасия восприняла это как вопрос. И, что характерно, отвечать на него не стала, посмотрев в окно. Хм, пожалуй акцентировать интерес на этой теме дальше не стоит. Тем более княжна уже плохо скрывала волнение, потому что ждала ответа на заданный ранее вопрос про «обстоятельства».

Настя или Стейси? Как мне ее теперь называть?

— Ты понимаешь, что мы уже завтра можем оказаться по разные стороны баррикад? — спросил я телепатически, чтобы княжна не уловила эхо моих мыслей.

По имени пока вообще решил не обращаться.

— Ты в этом так уверен? — посмотрела мне в глаза Анастасия.

— Да.

— Потому что это связано с твоим происхождением?

— Да.

— Но мне ты об этом не скажешь.

— Потому что информация о моем происхождении не моя тайна, которая к тому же может послужить причиной твоей смерти.

— А так я в полной безопасности, Томми! — повысив голос, воскликнула вслух княжна. — Как ты там говорил недавно? У меня, мать его, все просто тип-топ!

— Воу, — также перешел я на обычную речь, изумленно глядя на девушку.

— С кем поведешься… — смущенная своей вспышкой, опустила глаза Анастасия, вновь переходя на мыслеречь.

— С того момента, как ты официально будешь представлена как икона, королева, принцесса, не знаю как правильно, охота за тобой кончится. С этого момента начнется цивилизованная игра, а бульдоги выглянут из-под ковра.

— Что? — не совсем поняла меня Анастасия.

— Известная же идиома, — пояснил я. — Политические интриги сравнимы со схваткой бульдогов под ковром: посторонний слышит только рычание и периодически видит, как из-под ковра вылетаю обглоданные кости побежденных. Но скрытые теневые игры кончатся, когда ты доберешься до Елисаветграда….

— Если.

— Если ты доберешься до Елисаветграда, начнется открытое противостояние, и в нем тебе ничего не грозит.

— Если ты.

— Что «если ты»?

— Ты сказал: «если ты».

— И… — не совсем понял я.

— И это значит, рядом со мной ты не останешься, — покачала головой Анастасия, по-прежнему глядя в пол.

— Есть многое на свете, друг Горацио, что и не снилось нашим мудрецам, — спокойно произнес я.

— Как легко все объяснить одной цитатой, правда? — криво усмехнулась княжна, поднимая взгляд и пронзительно посмотрев на меня.

— Хорошо, давай объясню подробно, — вздохнул я. — Мы сейчас, если все получится, прибываем в Елисаветград, ты с большой долей вероятности становишься лидером и иконой, применяя будущую корону. Какие бы дальше события не происходили, ты уже в домике — в войне цивилизованных стран лидеры всегда выше поля боя, они неприкосновенны априори. Именно поэтому охота на тебя проводится с такой пугающей и наглой целеустремленностью — необходимо было устранить кандидата до того, как он будет представлен участвующим сторонам. Это элементарные же вещи, и мне они очевидны также, как тебе влияние стихийной силы на владеющего.

Замолчав ненадолго, я посмотрел на Анастасию. Княжна, обдумывая услышанное едва кивнула, показывая что поняла и восприняла сказанное. И поняла она еще кое-что — во всех своих выводах и доводах я не принимал в расчет одной важной детали. Я вообще не затрагивал тему, жива ли ее мать — княгиня Анна Николаевна. Сама Анастасия этой темы тоже не касалась, даже в мыслях. Ну, почти не касалась.

Когда пауза затянулась, я продолжил.

— Оставшись рядом с тобой, максимум я могу рассчитывать на статус полевого командира, а это — готовая живая мишень. Причем не только для чужих и противников, но и для своих и союзников, учитывая мое… происхождение. Очень удобная мишень. И учти, умереть после твоего приказа мне будет вдвойне неприятно. Особенно если мы все же продолжим то, что не завершили только что.

После того как так изящно намекнул на возможную перспективу все же заняться любовью, щеки девушки заалели.

— Ты же не думаешь, что я смогу отдать такой приказ? — спросила княжна.

В ответ я только громко фыркнул, не сдержавшись. И наткнулся на неодобрительный взгляд Анастасии. Ну да, ну да, веду себя как не знающий правил приличия варвар.

— Власов уже сегодня должен официально отречься и сделать меня регентом при своем несовершеннолетнем наследнике.

— И?

— И независимо от того, жених я твой или нет, как глава партии-правительства в первую очередь ты должна будешь учитывать интересы не рода, а клана Власовых, который будет категорически против решения удалившегося в скит князя. Тебе придется занимать чью-либо сторону, и это точно будет не сторона моих интересов.

Анастасия, судя по виду о подобной стороне дела даже не думала. Княжна сейчас смотрела на меня отстраненным взглядом. Ее холодный расчет никуда не ушел, и сейчас она взвешивала ситуацию.

Не ушел холодный расчет, но исчезла ледяная расчетливость. Словно действительно с того момента как она опустошила источник, из нее вынули осколок льда.

— Я решу этот вопрос, так что будут довольны все, — произнесла после недолгого раздумья княжна. — Не сразу, конечно, придется на некоторое время законсервировать проблему.

— Абсолютно все, что ты сделаешь, может быть использовано против тебя. Любое решение в мою пользу будет проигрышным, и даже опасным для тебя.

— Почему?

— Потому что все равно скажут, что их было четверо, — усмехнулся я.

Анастасия взглядом показала, что поняла откуда цитата.

— Послушай, — немного устало подытожил я. — Тридцать тысяч чужих жизней. Это минимальная цена входного билета во власть и тебе все равно придется ее платить, пусть даже с отсрочкой. «Справедливость в каждый дом», «любовь правит миром» и прочие не имеющие отношение к реальному миру вещи говорят только те, кто не стоит рядом с политикой. Государство — это в первую очередь инструмент силового подавления, инструмент войны. И ты будешь вынуждена руководствуется в первую очередь его интересами. Никаких сантиментов. Совсем никаких, понимаешь? Стоит тебе взять власть, как любовь при взгляде сверху превращается лишь в дофаминэргическую целеполагающую мотивацию к формированию парной связи. Таким же образом можно разложить состав и остальных добродетелей, которые не только мешают управлять, а банально опасны. Любой правитель, кто решает иначе — знакомится с гильотиной. Кто крепко держится за власть и выкашивает протестующих артиллерией, живет долго и счастливо. Это работает только так и никак иначе.

— Мне иногда кажется, что тебя нам прислал сам дьявол, — негромко произнесла княжна после долгой паузы.

— Ты ошибаешься, это не так, — только покачал я головой.

Астерот все же архидемон, но никак не дьявол… При мысли об этом я замер. Потому что неожиданное знание, очередной кирпичик в картину мира вдруг оказался совсем рядом, казалось только руку протяни — и можно забрать. Догадка была совсем близко, но у меня никак не получалось ухватить мысль. А очень хотелось; вплоть до того, что начал испытывать почти физический дискомфорт.

Анастасия внимательно посмотрела на меня, а я встряхнулся, забывая о навязчивой идее поймать бродящую рядом догадку. Тоже рабочий вариант — очистить голову, а после дельная мысль вернется сама.

— Тебе надо поспать, — посмотрел я в глаза Анастасии. — Иди, я покараулю.

Кивнув, она поднялась и направилась в спальню. Прежде чем княжна закрыла дверь, я успел увидеть, как она задернула шторы. Посидев немного, я поднялся с дивана и вышел на крыльцо подышать свежим воздухом. Меньше чем через минуту, прислушиваясь ко внутреннему радару, отметил как изменилось ощущение Анастасии. Княжна уже заснула, и ощущаемый огонек от нее стал как-то мягче и спокойнее, что ли.

На расстоянии нескольких километров вокруг по-прежнему не было ни души. Но ко мне вернулось неясное беспокойство, приглушенное было напряженной беседой с княжной. И оно никак не давало покоя.

Зайдя в дом, я принялся тщательно его изучать. Комната за комнатой, внимательно осматриваясь и прислушиваясь к ощущениям. Что-то мне здесь определенно не нравилось, но вот что — понять я никак не мог. Не меньше часа я медленно ходил по комнатам и вокруг дома, обследуя стены и комнаты. В баню и пристройку с генератором также заходил, но не обнаружил ничего подозрительного.

Вообще ничего, ни малейших следов недавнего присутствия человека. Но обнаружил все, что нужно для комфортного пребывания гостей. Этот дом был идеальным — вплоть до эргономичной раскладки салфеток в держателях. Охотничий домик, простенький с виду, явно был создан специалистами высокого класса. Здесь просто не было лишних, ненужных и цепляющих взгляд деталей.

Более того, дом полностью стерильный. Как инструмент в кресле стоматолога, который после использования прогоняют через спирт и жарочную камеру, дезинфицируя. Понятно зачем это делать с инструментами, а вот зачем это нужно делать с домом, уничтожая даже малейшие следы пребывания здесь?

Подойдя к крыльцу, я — повинуясь наитию, закрыл глаза и глубоко вздохнул, отдаваясь потоку и проваливаясь в изнанку мира. Открыл глаза, рассматривая окружающее пространство словно через фильтр сепии — будто на старой желтоватой фотографии. Еще не междумирье, а его граница — наблюдаемая со стороны живого мира.

Очень осторожно и аккуратно я двигался вперед, в сторону серого света. Здесь — в изнанке, я уже был несколько раз. Но это все были случаи, когда меня сюда вытаскивали. Или же я заходил-выходил и действовал торопливо, потому что на кону лежала чья-то жизнь, а время поджимало. В этот раз я пошел словно через узенький мостик над пропастью, через который в горячке недавних боев неоднократно пробегал туда-сюда, просто не замечая опасности. Сейчас же, в спокойной обстановке, очень хорошо прочувствовал всю глубину бездны под ногами. Ощущения были в некотором роде сравнимы с теми, когда вспоминаешь детство в девяностых и думаешь, цепенея: «Как мы вообще выжили?»

Мир между тем окрасился в серый цвет негатива. Вокруг заклубились лоскутья мрака, вихрясь медленными тягучими воронками, концентрирующимися вокруг охотничьего домика. Вообще Тьмы вокруг было исчезающе мало — лес наблюдался как фотографический позитив, царство белого с серыми контурами деревьев. А вот сам дом напротив был негативом — царство черного, где контуры обозначены светлыми штрихами.

Мой внутренний радар при этом работал, и светлая фигурка спящей Анастасии виднелась сейчас очень отчетливо. Причем она словно сияла внутренним светом, разгоняя пелену мрака вокруг себя.

Глубоко вздохнув, я начал осторожно возвращаться в реальный мир. Это было тяжелее — теперь двигался словно по тому же мостику без перил, но шагать приходилось уже задом наперед. Через несколько секунд осознал себя вернувшимся. Вновь я стоял зеленой поляне, благоухающей ароматами душистых трав и нагретого солнцем леса. И почувствовал, что весь мокрый от пота.

Скинув куртку, повесил ее на перила крыльца и вновь принялся за поиск того, не знаю чего. Настораживающее несоответствие и клубящаяся в изнанке вокруг дома Тьма только раззадорила. Так, что я начал исследовать стены с полом вплоть до сантиметра. Но несмотря на усиленную тщательность поисков внутри ничего не подозрительного не нашел и через некоторое время вышел на улицу.

Обходя дом, буквально раздвигал руками траву. Осматривал землю, выискивая любые мелочи. И когда уже совсем не надеялся на успех, обнаружил искомое: на самых нижних бревнах дома увидел небольшое буро-коричневое пятно. Засохшая кровь, которую неведомые чистильщики не затерли. Вероятно просто не заметили, потом что потек находился снизу, на обратном скосе бревна.

Звуки вокруг ичезли, словно кто-то ручку на минимум выкрутил. В полной звенящей тишине я протянул руку и коснулся пальцами бурого пятнышка. Свет вокруг померк и словно в механическом отображении трепещущих серых теней я увидел несколько безликих силуэтов. Замерев, в обратном воспроизведение событий я наблюдал, как сгусток крови летит от стены и возвращается в выпрямляющуюся фигуру.

Передо мной происходила реконструкция прошлого, в видении которой мне помогала изнанка мира и хранящаяся в ней память теней.

Безликая фигура, которой принадлежала кровь, в отматываемом назад изображении задом наперед вернулась в дом. Куда перед этим также задом наперед зашел и второй, более массивный и тяжелый силуэт. По сравнению с ним первая фигурка показалась мне дюймовочкой рядом с жабой.

Воспроизведение событий остановилось, когда безликие силуэты скрылись в доме. С предельной концентрацией я начал понемногу отпускать картинку, действуя по наитию. Получилось — уже в реальном соотношении времени и скорости действий увидел, как жертва выбегает из домика, спотыкается, неловко поднимается и получает кулаком в голову от догнавшего второго участника событий. Именно после этого удара на стену прилетел кровяной сгусток, который бригада уборщиков пропустила.

Поднявшись на ноги, я вновь ощутил яркий солнечный свет, услышал щебетание птиц и почувствовал на лице горячие солнечные лучи. Осмотревшись новым взглядом, уверенно направился в сторону бани. Распахнув дверь и оставив ее открытой, принялся изучать стены и пол здесь, просматривая буквально сантиметр за сантиметром.

Нашел после долгих поисков, в предбаннике. Четыре едва заметные полоски на доске пола, ближе к стене. Расположены так, словно кто-то буквально вцепился ногтями в дерево. Медленно-медленно положив руку, я прикоснулся пальцами к практически незаметным царапинам. Вокруг моментально заклубился мрак, а прямо внутри себя я услышал, вернее ощутил чужой утробный вой, в котором смешались боль и беспросветное отчаяние страха.

Выныривая из подкрадывающейся границы изнанки, окрасивший цвета окружающего мира в цвета сепии, я резко встал. Того, что здесь случилось, я не хочу видеть. Тут кто-то умирал, медленно и мучительно — причем растянуто не на один час и возможно даже день.

Кто-то слабый здесь умирал, а кто-то сильный убивал. Для того, чтобы прочувствовать момент, мне хватило даже эха испытываемого жертвой ужаса. Наедине с самим собой можно позволить себе слабость. И я ее позволил — совершенно не хочу видеть того, как кто-то здесь умирал. Но знаю точно — теперь я очень хочу видеть того, кто здесь убивал. Потому что подобная мразь просто не должна ходить по земле.

Последний раз в этом уютном и внешне симпатичном домике кто-то был в начале или середине лета. И значит, есть шанс, что в этом сезоне сюда еще вернутся. Сильно на это надеюсь, потому что мне теперь очень хочется найти хозяев этой охотничьей избушки.

Вернувшись в дом, навел порядок на кухне и в душевой. Собственных следов пребывания не скроешь — те же использованные полотенца обратно не упакуешь. Просто прибрался, чтобы беспорядок после себя не оставлять. Теперь главное успеть отправить сюда того, кто может профессионально прибраться, чтобы не спугнуть местных обитателей. И еще нужно дать наводку тому, кто может найти местного лесника и его хозяина.

«Будь как дома путник, я ни в чем не откажу», — так и крутилась у меня в голове мелодия песни.

Выпив еще пару кружек чая, размышляя ни о чем и обо всем одновременно, я выждал пока закончатся озвученные три часа и пошел будить Анастасию. Княжна мигом распахнула глаза, мгновенно выныривая из сна. Я почувствовал ее мелькнувшие эмоции, когда она вспоминала произошедшее недавно. Очень явно ощутил, как княжна определяется — сон это был или нет. Когда она осознала, что не сон, смущать ее не стал и вышел из комнаты.

Через несколько минут мы, так и ни сказав друг другу ни слова, спустились с крыльца и направились прочь от такого гостеприимного, но хранящие многие тайны охотничьего домика. Анастасия отдохнула и шагала гораздо более бодро чем до привала. Эмоциональный фон ее тоже как-то посвежел, что ли. Вскоре мы наткнулись на реку, которую я помнил по карте и обогнув озеро, вышли к дороге. Через несколько часов, двигаясь по лесу на удалении от шоссе, ориентируясь на шум машин, вышли почти к предместьям Слонима.

Сейчас нам нужно было как-то пробраться через весь город, потому что синагога здесь в самом центре. Непростая задача. В поезде, во время беседы с Элимелехом, я над этим вопросом как-то даже не подумал. Некогда было.

Перебежками под кустами средь бела дня? Смешно. Под магическим пологом? Не уверен, что Анастасия столько выдержит. А если выдержит — помню, как она сознание в столовой теряла от истощения сил. Отводящий глаза полог конечно не защитный купол, усилий требует меньше, но все же.

Устроившись на излучине ручья у опушки леса, осмотрелись. Посовещавшись, приняли половинчатое решение. В километре через поле, у трассы, виднелось здания мотеля и придорожного кафе. Туда и решили добраться под пологом, а уже оттуда попробовать взять такси или поймать попутную машину до центра города, договорившись с водителем. Анастасия, для того чтобы создать конструкт, сняла с руки повязку и уселась под сенью раскидистой ивы. Некоторое время княжна просто сидела, сосредотачиваясь.

Я наблюдал за происходящим с легким недоумением, но догадка пришла быстро. Хотя могла бы и побыстрее, но хорошо, что вообще пришла: в номере гостиницы Анастасия оперировала свободной стихийной энергией в условиях дефицита времени. И травмированная рука — как следствие. Сейчас же времени достаточно, счет на секунды не идет, поэтому к работе с внешней энергией можно подходить со всем вниманием и ответственностью.

Анастасия между тем уже начала делать легкие пассы руками, а я увидел, как от воды поднимается легкая взвесь мельчайших капель, которые соединяясь, превращаются в едва заметную прозрачную пленку. Княжна словно за ткацким станком сейчас создавала чудесное магическое покрывало.

— Merde! — выругалась вдруг Анастасия, отшатываясь от чего-то невидимого. Я успел заменить, что практически незаметная пленка слетела с ее кистей, накрыв траву расплывшейся влагой, будто распыленной из пульверизатора.

— Все в порядке? — негромко поинтересовался я, когда княжна замерла.

— Да, — коротко ответила Анастасия. — Сорвалось, сейчас снова начну, — добавила она чуть погодя.

Вновь пара минут сосредоточенности и снова легкие, обманчиво несмелые пассы руками. Я не торопил и не просил действовать побыстрее — только хуже может быть. Сам же задумался над произошедшим совсем недавно.

Анастасия, когда мы целовались, поначалу действовала совершенно неумело. Как восьмиклассница на первой школьной дискотеке. Кроме того, княжна ведь даже сохраняя привычную надменную холодность, в разговоре на интимные темы обычно смущается и краснеет как полагается по возрасту и отсутствию опыта в сексе. И даже ее решительность действий, когда у нас чуть было не случилось максимально близкое знакомство совсем недавно, не сильно меня уверяло в обратном.

Был у нее или не был? Вот в чем вопрос. Но этот вопрос просто из интереса. И при любом варианте ответа на него все равно следом возникает череда последующих.

Одаренные в этом мире — отдельное сословие. И оно находится на самой вершине иерархии, будучи отделено пропастью от других социальных страт. Несмотря на это здесь, в этом сохранившем сословность мире еще никто вслух официально не заявил, что люди не равны. Одаренные, обладающие гораздо большими правами и привилегиями просто отдалены от остального общества настолько далеко, что даже в общем смысле не являются частью социума. Как греческие боги, изредка появляющиеся в мире людей.

Владеющая даром аристократия недосягаемая для обывателей, а кроме того, плотно закрыта от него цензурой. Внимание от одаренных здесь отвлекают яркие образы знаменитостей в мире искусства и спорта, на которых концентрируется внимание. Памятью Олега хорошо помню — живя в протекторате, я (он) поименно знал состав нескольких команд городских охотников, выигрывавших популярные корпоративные турниры. Олег был в курсе всех трансферов и внутрикомандных скандалов; легко ориентировался во перипетиях отношений ведущих охотников со своими женами и любовницами, поддерживал одних комментаторов соревнований и подписывал петиции по отстранению других; он знал даже фамилии вечных запасных. А вот разницу между светлостью и сиятельством Олег не понимал также, как и я.

Мир одаренной аристократии для местного обычного человека был ненамного ближе, чем для меня — когда я жил еще в своем прошлом теле в своем прошлом мире. Но закрытый мир одаренных, существующий отдельно от остального социума, также ведь подчиняется жесточайшей иерархической структуре, на вершине которой император или король. Подчиняется (структуре, а не королю-императору) беспрекословно, будь это старая аристократия или клановая новая знать. Только Трансатлантический альянс последнее время агрессивно выделяется из Большой Четверки — чего стоит одна только новость о том, что атланты легализовали полигамию, многобрачие.

И сделали они ведь это не просто так. Среди одаренных только каждый четвертый — мужчина. А значит в перспективе, уже в самом ближайшем будущем миром среди общества одаренных случится серьезный дисбаланс в соотношении полов. Вернее, он уже случился — я вспомнил внимательные взгляды девушек в классе гимназии, где из двадцати одного учеников списочного состава только пять было мужского пола.

Дисбаланс уже случился, но пока еще подрастает многочисленная одаренная молодежь, кризис перекоса еще не так сильно заметен. Но для локального общества одаренных, если применять к нему традиционный институт брака, даже самая ближайшая перспектива вырисовывается гораздо печальнее, чем была в России и Германии после второй мировой, когда для многих женщин мужчины просто кончились. При этом еще ведь надо держать в уме, что у любой одаренной женщины наиболее сильный лишь первый ребенок. Остальные уже «грязные» — как называла Анастасия младших брата и сестру, генетически измененных для того, чтобы получить возможность управлять стихией.

И примеряя мои мысли на ситуацию… Был уже у Анастасии опыт первого секса, или не был, не так важно. Важно, что она самостоятельно сделала первый шаг, и я не очень понимаю, как это соотносится с картиной мира одаренных.

Да, нравы здесь весьма свободные, как и нормы поведения, но относится ли эта свобода к добрачным связям? На дворе не темные века, когда в супружеской спальне стояли родственники мужа, визуально проверяя целостность приобретенного семьей товара. Но ведь сильный во владении чистым даром ребенок у одаренной женщины может быть только один, и это — первенец. Сила же у одаренных одна из важнейших составляющих власти. Личная сила почитается всеми теми, с кем я пока общался из мира владеющей даром аристократии. А на ранги владения, с системой которых я еще не до конца разобрался, вообще молятся как на священную корову.

Вполне может быть, что при дефиците мужчин нравы в молодежной среде аристократов здесь вполне свободные. И наверняка средства контрацепции здесь на порядки лучше тех, что есть в моем мире… Но тогда княжна заранее к этому готовилась что ли?

— Putain de bordel de merde! — резко произнесла вдруг Анастасия, вскакивая на ноги.

Вновь с ее руки сорвалась едва заметная пелена ледяной пленки, превращаясь в невесомую водную взвесь. Да, могу ее понять, когда раз за разом не получается сделать элементарное это начинает подбешивать…

— Нет! — обернулась ко мне княжна так резко, что ее волосы взметнулись густым черным крылом.

— Что нет?

— У меня до этого не было ни с кем!

— А… окей, — только и кивнул я, удержавшись от лишних комментариев. И только поморщился невольно, когда не смог удержался от остальных громких мыслей о невысказанных вопросах.

— Для инициированной одаренной нельзя зачать ребенка, если в источнике нет ни капли энергии, — ответила на невысказанный вопрос Анастасия. — Физиология владеющих отличается от обычных людей. Больше животрепещущих вопросов нет?

Был у меня вопрос, но задавать я его сейчас точно не хотел — княжна и так взъерошена, вдруг за оскорбление воспримет. Задавать вопрос я не стал, но она опять все прочувствовала и пояснила.

— Соотношение мужчин и женщин среди одаренных сейчас еще меньше, чем один к четырем, — на удивление спокойным ровным голосом произнесла княжна. — Потому что убивать друг друга, давнее развлечение именно для мужчин. И если я, как ты недавно выразился, выберу роль провинциальной аристократки, жених уровня Аверьянова, которого ты недавно так спокойно прикончил… между прочим еще больше увеличивая разрыв полового соотношения, это тот максимум, на который я могу рассчитывать. Потому что более выгодные партии разбираются совсем на ином уровне, еще до момента рождения. А отвечая на твой вопрос: да, низкоранговая клановая пешка, выращенная специально на выданье как товар, не заикнется с претензией сохранила ли я для него свое самое ценное и единственное. Теперь понятно?

— Теперь понятно, спасибо. И даже более того, — пришла мне на ум неожиданная мысль: — Ведь этот среднестатистический условный низкоранговый Аверьянов, приобретенный родом как муж, не будет возражать если первый ребенок не будет на него похож… Первенцы ведь не подвергаются генетической коррекции?

Анастасия помолчала, глядя на меня и раздувая ноздри. Не выгнулась только, как разъяренная кошка, но судя по ее эмоциям до этого было недалеко.

— Нет, нет! — произнес я, глядя княжне в глаза и даже руками помахав в отрицательном жесте: — Я совсем не думал о том, что ты рассчитывала провернуть подобное. Просто знакомлюсь с нравами чужого пока для меня мира. Мысли вслух.

Тяжело выдохнув, княжна расслабилась и кивнула. Она почувствовала, что я не соврал и сейчас откровенно не скрыла облегчения. Переведя дыхание, Анастасия заговорила.

— Ты сейчас озвучил вещи, о которых вслух не говорят. Совсем. Осторожней, подобное может стоить тебе слишком дорого.

— Я варвар из британской Калифорнии, мне пока можно.

— Я не шучу, — совершенно серьезно покачала головой Анастасия. — Такие вопросы не простят даже Валере с его репутацией. Это очень опасная тема, и ее лучше не поднимать даже в мыслях.

— Учту.

Был у меня и еще один вопрос, связанный с догадками о холодной расчетливости Анастасии в ее ипостаси снежной королевы. Но сейчас точно не время и не место для него, поэтому я всеми силами постарался о нем не думать. Княжна же сделала вид, что не думать об этом у меня прекрасно получилось. Потому что, вспыхнув почти до самых кончиков ушей, она молча отвернулась.

Анастасия вновь присела у ручья и снова начала заново строить конструкт полога невидимости. Я наблюдал за ней со спины и думал, насколько она меня чувствует, что прочитала мысли несмотря на то, что я старательно закрывался?

— Ты можешь просто немного помолчать? — не скрывая вспышки раздражения, поинтересовалась Анастасия.

— А ты можешь просто не лезть под кожу? — совсем не принял я ее претензии.

— Я же не специально, — негромко буркнула она, неожиданно извиняясь и отворачиваясь к воде.

Отвернулся и я, начав глубоко дышать и считать вздохи. На триста третьем княжна подошла и накинула на меня сотканный из невесомой водяной пленки плащ-невидимку. Весь мир вокруг после этого стал немного сказочно, даже мультяшно выглядеть. Как через водопад смотрю. Причем пелена полога нас не касалась — напитанная стихийной энергией она держалась на расстоянии, отталкиваемая как однополюсные магниты.

В молчании мы вышли из леса и пересекли поле, выходя к мотелю. Изначально я намеревался зайти внутрь, а дальше по ситуации — снять номер, посидеть в кафе за чашкой кофе, вызвать такси. Но как только мы оказались у здания и обогнули флигель, я заметил желтую машину с шашечками на парковке. Водительская дверь была приоткрыта, а на сиденье в блаженном бездействии развалился пожилой сухопарый водитель, с бумажным стаканчиком кофе. Как только я заметил у него на макушке шапочку кипу, я мгновенно переменил решение.

— Подожди здесь, — негромко произнес я княжне.

Она поняла и скинула полог — так что живая ледяная пленка мгновенно растаяла, опав моросью на зеленую траву. Я в этот момент уже двигался вперед, к машине.

— Здравствуйте, добрый человек, — приветствовал я таксиста.

— И вам не хворать, вьюноша, — посмотрел на меня снизу вверх мужчина.

— У меня есть для вас предложение взаимовы…

— Нет, — покачал головой таксист.

— Как нет? — опешил я.

— После того, как свяжешься с двумя таинственными и подозрительными молодыми людьми возраста Ромео и Джульетты, вышедшими из леса под магическим пологом, можно иметь пренеприятнейшую беседу с их родителями. Нужно это старому дядюшке Абраму? Конечно же не нужно. Нет-нет-нет, даже не пытайтесь, как будто я наметанным глазом не вижу ваши наспех сляпанные маски покупных личностей. Нет, даже за большие деньги никуда я вас не повезу. Ступайте с Богом куда шли, пусть успех сопутствует всем вашим начинаниям, — столь длинную тираду таксист произнес, не давая мне слова вставить.

Но надо сказать, старый и опытный дядюшка Абрам ответил сразу на все те аргументы и доводы, которые я мог ему привести. И едва замолчав, он сел ровно и потянулся к ручке, собираясь захлопнуть водительскую дверь.

— Послушайте, а вы случаем не знаете Илью Исаакича Лазерсона? — поинтересовался я только для того, чтобы что-то сказать, взяв секунду на раздумье и не дать двери возможности закрыться перед самым моим носом.

— Чести знать Илью Исаакича не имею, — покачал головой таксист, оставляя в выемку-подставку бумажный стаканчик с кофе и взялся за ручку двери. — Знаю адвокатское бюро Лазерсен и Лазерсен, но к делу это конечно же не относится. Все, молодой человек, желаю вам всего наилуч…

— Может быть вы знакомы с работавшим до недавнего времени в адвокатском бюро господином Фридманом? Моисеем Яковлевичем?

— Моисеем Яковлевичем? — переспросил таксист, уже готовый захлопнуть дверь.

— Моисеем Яковлевичем, — кивнул я.

— Может быть и знаком.

— Как удивительно тесен мир, — улыбнулся я.

— Таки вы знаете Мотю? — в голосе таксиста послышался было интерес, но сразу пропал: — Впрочем, дела мне до этого нет, потому что…

— Моисей Яковлевич с недавнего времени представляет мои интересы в суде.

— Это… — расширились глаза пожилого таксиста, а палец его указал в небо: — Там?

Судя эмоциям, о том что Моисей Яковлевич готовится к битве века за активы князя Власовых, дядюшка Абрам каким-то образом уже знал. Вот ведь работает разведка.

— Да, — просто кивнул я.

Таксист после моих слов с видом крайне удивленного, даже ошарашенного человека немного отпрянул. Видимо, решал какой наилучший сейчас для него вариант — или захлопнуть дверь и как можно быстрее уехать прочь, или все же продолжить разговор.

Решение было принято очень быстро. Пожилой таксист вышел из машины, открывая заднюю дверь. Посмотрел при этом он не на меня, а на Анастасию. Княжна уже вышла из тени флигеля и быстрым шагом дошла до автомобиля, без задержек нырнув в салон.

— Куда едем? — поинтересовался дядюшка Абрам.

— В центр, к синагоге, — бросил я, обходя машину.

Сел рядом с княжной, также на заднее сиденье. Такси тронулось еще до того, как я закрыл дверь — видимо безопасным режимом автопилота водитель здесь пренебрегает, как и все специальные службы.

— Вы можете связаться с Моисем Яковлевичем так, чтобы это осталось лишь…

— Молодой человек, не обижайте старого еврея подозрениями в отсутствии ума. Что нужно передать?

— Просто скажите, что мы скоро будем в синагоге.

Таксист просто кивнул и тапнул по панели, так что на проекции лобового стекла появилось окно софтфона. Связь установилась почти сразу же, и с обратной стороны видеоокна я увидел ухаживающую за кустами крыжовника пожилую женщину.

— Мария, отложи в сторону все дела, и прямо сейчас беги к Розе, — заговорил таксист голосом со стальными интонациями. — Скажи ей, чтобы сказала Давиду, чтобы тот позвонил Борису и попросил найти Анну, а ей нужно позвонить Давиду. Когда Анна позвонит Давиду, он должен ей сказать, чтобы та позвонила Моте, это ее племянник, ты его должна помнить, и ему надо передать, что его в нашей синагоге ждет хорошо ему знакомый молодой человек…

— Олег, — подсказал я, приятно удивленный сложностью неотслеживаемой схемы связи.

— Сказать, что его ждет его старый друг Олег.

— Может я просто позвоню сейчас Анне или Давиду…

— Мария! — резко прервал жену таксист и произнес что-то быстро и убедительно на идише. Мне даже без знания языка было понятно, что смысл его фразы был в том, что в жизни каждой жены бывают моменты, когда необходимо просто молча сделать то, что говорит тебе муж.

— Хорошо, сейчас все сделаю, — покладисто произнесла в ответ женщина.

— Все запомнила?

— Иду к Розе, Роза идет к Давиду, Давид звонит Борису, Борис идет к Анне, Анна звонит обратно Давиду, он ей говорит позвонить Моте.

— Ты умничка, дорогая. Это надо сделать очень быстро.

Окно связи погасло, а дядюшка Абрам только вздохнул.

— Женщины! — устало произнес он. — Может быть я сама позвоню Анне? — спародировал он жену и покачал головой: — Вечно они все усложняют…

Еще раз тяжело вздохнув, таксист полностью вернул внимание дороге. Я же почувствовал, как меня едва-едва коснулась Анастасия. Посмотрев в глаза княжны, я увидел немой вопрос, и только пожал плечами — мол, ничего не понял, но конечно же осуждаю. Таксист, поглядывая в зеркало, увидел наш обмен взглядами.

— Душенька, не принимайте брюзжание дядюшки Абрама на свой счет. Женщины — свет нашего мира! Единственное из того, ради чего стоит жить мужчинам…

В этот момент я поймал в зеркале взгляд таксиста, и он заговорщицки мне подмигнул.

Несколько минут езды нам потребовалось, чтобы миновать предместья и въехать в город. Когда переехали мост и машина петляла по широким и аккуратным улицам центра, на проекции лобового стекла загорелось окно софтфона.

— Я все сделала, — сходу сообщила жена таксиста. — Но ты можешь мне объяснить…

— Могу конечно. Но потом, — резко оборвал ее дядюшка Абрам, отключая связь.

Проехав по широкой площади с круговым движением, мы сделали еще пару поворотов и остановились напротив большого здания синагоги. В этот момент прямо перед машиной мелькнула смутная тень — буквально упав с неба, справа и слева оказались Ира и Ада. Индианки были в глухих бронекостюмах, но я узнал их по неуловимой ауре, неповторимой змеиной пластике движений. Одна из наемниц встала прямо перед капотом, держа оружие наготове, вторая уже была рядом, распахивая мою дверь.

Несколькими секундами позже, сбрасывая с себя пелену стелс-покрытия, с неба рухнуло сразу два штурмовика-фантома без опознавательных знаков, прикрывая нас силовыми полями. И явно будучи готовыми распылить на атомы всех и все подозрительные, если таковое появится. А через несколько секунд над нами со свистом прошло звено истребителей-перехватчиков, покачав крыльями и свечкой уходя в небо.

Мы с Анастасией уже были на улице, прикрываемые индианками. И перед нами уже степенно опустился конвертоплан с гербом Юсуповых-Штейнберг на борту. Грузовая рампа открылась и прикрываемые бойцами Измайлова, к нам направились Моисей Яковлевич и безотлучно сопровождающий его демон.

Юрист — в классическом костюме, черных зеркальных очках и кейсом в руке выглядел степенно и по-взрослому. Демон, который управлял телом Васи, не отставал — когда именно он контролировал тело Ндабанинга, не было и следа мимики и повадок мелкого пугливого гангстера. Чернокожий демон также был прилично одет — в костюме, и кейсом-близнецом того, что был у Фридмана.

Вдруг меня при взгляде на чернокожего гангстера словно молнией ударило.

«Что с тобой?» — мысленно спросила Анастасия.

«Со мной все в порядке, Томми. Все тип-топ!» — не удержался я, отвечая по наитию душевного порыва.

Анастасия посмотрела на меня, вопросительно изогнув левую бровь. Я на взгляд княжны не отреагировал. Потому что, глядя на торопливо приближающегося к нам Фридмана, краем глаза при этом следил за демоном. Вася был в потертых джинсах, кедах и пиджаке — до малейшей детали повторяя наряд точь-в-точь как тот, что был на Астероте. Во время нашей первой встречи — после того, как я погиб от руки демонессы у себя дома и очнулся в космическом замке междумирья.

«Я понял это намек, я все ловлю на лету» — услужливо подсказал внутренний голос.

— Мотя, дорогой! — сбивая меня с мыслей и нарушая общий серьезно-тревожный настрой окружающих вооруженных людей, громко приветствовал таксист моего поверенного.

— Дядя Абгам? — даже сбился с шага Моисей Яковлевич.

— Мотя, а я ведь говорил твоей матушке! Я всегда знал, что из тебя выйдет толк! — доверительно сообщил юристу таксист и уже собрался было продолжить мысль, но нас всех волной телохранителей ненавязчиво занесло обратно в транспортный конвертоплан.

Пока рампа закрывалась, я успел увидеть характерный жест, которым дядя Абрам показал Моисею Яковлевичу, что он еще с ним свяжется. Ну да, ему ведь еще и за нашу поездку оплату надо получить.

Анастасия облегченно вздохнула, позволив себе секунду слабости. Я взял ее за руку и коротко сжал.

— Домой летим, — поймав взгляд княжны, подмигнул я ей и улыбнулся.

Сам только в этот момент понял, как устал. Устал настолько, что мне почему-то даже наплевать на все намеки высших сил. И ведь сегодня вечером еще тренировка, которую никто не отменял, а завтра в школу, которую сегодня прогулял.