Глава девятая

Главный человек в кино

Памяти актера Ю.

Я сидел напротив него, и он смотрел на меня взглядом, который я не могу забыть до сих пор. Черные, точные, пронзительные глаза сверлили меня, и в них была мука, боль, страдание, но и надежда, желание жить, талант. Через два года этот человек умрет, и это будет как гром среди ясного неба. Мне тяжело вспоминать тот вечер.

Это было на Белорусской, в легендарной «киношной» чебуречной в паре сотен метров от Дома кино, где делают жирные, вонючие, но очень вкусные чебуреки. Там всегда было много алкоголиков и киношников, и зачастую внешне разница была невелика.

Именно в этой чебуречной я сидел в тот вечер 2011 года перед актером с пронзительным взглядом, назовем его Ю. Уже тогда, сидя напротив него, я знал, что у него рак. Актеру Ю. хотелось сыграть в моем фильме. И больше скажу, что ни один артист на свете не подходил лучше на главную роль, чем он. Как будто сценарий написан специально для него. При этом Ю. действительно был очень талантлив, снимался у известных режиссеров и был хорошим человеком. Но все равно я не утвердил его. И я не жалею об этом решении.

Я думаю, если на нашем проекте были бы деньги, я решился бы взять на главную роль Ю. Но денег не было. Я знал про болезнь, и знал про еще одну опасную склонность Ю. к тому, что может легко разрушить съемочный процесс. Я знал про этот риск и на него не пошел. Ю., поняв мои опасения, сказал мне на той встрече: «Я тебя не подведу». И я понял, что подведет. Именно услышав эту фразу, я понял, что с ним мы не снимем кино, и внутренне принял решение. Возможно, я ошибся, но я не стал проверять.

 В глазах актера я видел нужную моему герою боль, я видел талант, я видел содержание и глубину, но кажется, этого было… слишком много. В глазах его я увидел слишком много настоящей боли, которая уже мешала актерской профессии. Я понял, что ему не до роли, ему не до этой работы. Слишком много трагедии в этом человеке. И до сих пор мне больно и страшно это вспоминать. И очень жаль. Но такова жизнь. И таково кино.

Я никому и никогда не рассказывал эту историю и не говорил о своих чувствах. Не знает эту историю и Роберт, актер, который в итоге сыграл главную роль в фильме «1210». Роберт стал настоящим чудом, открытием, нашим везением, нашей победой. Роберт сыграл главную роль в фильме так, как никто никогда бы не сыграл. Роберт сделал этот фильм. Взял и сделал его. И это – главная история моей кинокарьеры. Настолько она большая, пронзительная, и необыкновенная. Как и сам Роберт – талантливейший невероятный актер.

Я говорю так не потому, что это мой актер и это мой фильм, нет. В какой-то момент Роберт начал затмевать и режиссера, и фильм своей мощью, харизмой. Затмевать слово не очень правильное, так как режиссер это закадровая профессия (это принципиальный момент, я никогда не лезу в кадр, хотя мог бы), а главные в кино – актеры.

 Главный человек в кино – актер. Все остальные – за кадром. Помните это. В этой правде есть все, что приведет ваш фильм к успеху. Почему актер в фильме главный? Да потому что именно на него смотрит зритель, в него влюбляется, через него, актера, соединяется с героем и начинает ему сопереживать. Поэтому актер – ваше главное оружие. Если зритель его полюбит – значит, фильм получился. И наоборот. А потому сделайте все для своего артиста.

Когда фильм «1210» вышел, и зрители распробовали кино, они в один голос начали восклицать: «Роберт великий артист! Где вы такого нашли? Роберт гениален! Роберт спас ваше кино! Роберт сделал этот фильм!» Хотя спасать ничего не нужно было, делали этот фильм многие люди и даже Роберта коробили подобные сентенции. Скажу откровенно, я в эти моменты радовался за своего актера, который получал абсолютно заслуженные восторги, еще больше я радовался, когда Роберту дали приз «За лучшую роль в фильме „1210“», и радость моя была искренна.

Но как вы уже поняли, меня немного смущала мысль, что «Роберт сделал фильм». Хотя бы потому смущала, что актеров утверждает режиссер. Нет! Только не подумайте, что я использую книгу, чтобы свести с кем-то счеты и погрозить пальчиком: «Ууу, я тут главный!» Нет. Я хотел сказать о другом, и этот парадокс, думаю, может дать вам оригинальное и полезное знание.

Мне всегда казалось забавным, что фильм постфактум воспринимается как нечто изначально существовавшее, как нечто, что не могло сложиться иначе. Да, согласен, Роберт сделал фильм, взял его, потащил, создал. Фильм стал событием, он как будто состоялся, как оконченная, замкнутая, цельная художественная система. Как это сделала команда, и вместе с нами Роберт – об этом расскажу позже. Но раз уж я автор и режиссер этого кино, должен сказать вам по секрету одну крамольную мысль:

 Без Роберта Вааба фильм «1210» мог быть совершенно другим, и при этом не хуже, а может быть, и лучше, трудно сказать. И при этом большая удача, что теперь фильм «1210» невозможно представить без Роберта в главной роли, даже мне трудно проделать такой трюк в своей голове.

Но история могла сложиться совершенно иначе, и был бы другой фильм, другая судьба. Все это – про то, что вы, как режиссер, творите историю, а ваши художественные миры начинают жить без вас. Это к слову об ответственности перед фильмом и зрителем, которая и тяжела, и имеет судьбоносные последствия.

Глава десятая

Пермский период

В 2012 году, когда мы доделали и выпустили фильм «1210», сделали громкую, на тысячу человек, премьеру в Доме кино, запустили его в прокат по городам России и Украины, куда я поехал представлять фильм, когда наше кино стало брать один за другим призы на фестивалях, это стало для молодых кинематографистов откровением. Чтобы снять фильм за 600 тысяч рублей на фотоаппарат, самим, без продюсеров, без кинокомпаний, без финансирования, без госденег, а потом получить Прокатное удостоверение, да еще и продать фильм на телевидение – это был шок. Честно говоря, мне самому не верилось, я не думал про эти вещи, когда делал фильм. И вдруг такое.

Самое главное, что давал такой успех дикой, никому до сих пор неизвестной команде и мне – это новые возможности.

 И в 2012 году, летом, произошло знаковое событие, о котором в душе я всегда мечтал и даже думал распространить эту практику на всю Россию. Нас пригласили снимать новый фильм по нашему собственному сценарию в Пермь.

Там нашлись молодые кинематографисты с амбициями продюсеров, им понравился фильм «1210», и они решили снять фильм в своем городе, а потому пригласили нашу команду в Пермь, вложили немного своих денег, и работа закипела. Я написал сценарий, вложил силы, команду, деньги, и в итоге появилась новая картина. Не все вышло гладко и мне самому пришлось доделывать кино, но я все равно благодарен смелым и дерзким пермским коллегам, и до сих пор считаю, что это отличный пример, как можно возродить кинематограф по всей России.

В 2012 году, летом, мы прилетели с Костей и художником Катей в Пермь, набрали там команду и начали кастинг актеров. Команда была неопытной, актеры свежими, как овощи в сентябре, но все получили опыт. Пермь получила опыт. Без помощи местных чиновников, мы все сделали сами. И лучшего приключения для регионального кинематографа, для местной молодежи и для имиджа города придумать сложно.

Так появился мой второй полнометражный фильм «Полет. Три дня после катастрофы», фильм, основанный на реальных событиях. Сценарий был написан по мотивам двух страшных трагедий: авиакатастрофы, когда в Перми упал Боинг, и истории, когда Виталий Калоев отомстил авиадиспетчеру за погибшую в другой авиакатастрофе семью. Кстати, недавно история Калоева легла в основу голливудского блокбастера с Арнольдом Шварценеггером в главной роли.

Фильм «Полет» стоил нам 700 тысяч рублей, это был мой второй фильм, он вышел в 2013 году, и тоже не остался без кинофестивалей и наград. Известный киновед Сергей Кудрявцев считает фильм «Полет» моим лучшим фильмом. Так или иначе, он точно самый мой светлый фильм, хотя трагедий там достаточно.

Задача подбора актеров для фильма «Полет» стала еще более сложной, чем в Москве. Просто-таки двойная порция сложностей! В Москве актеров много, кто-то считал, и я слышал цифру в 60 тысяч актеров, профессиональных. Поэтому все-таки можно найти. Но в Перми… Пермь, как и подавляющее большинство городов нашей страны, не имела собственного кинопроизводства.

 Кино в регионах нет и взяться ему неоткуда. Ни студий, ни школ, ни даже мастер-классов, ничего нет, пусто. Только в последние годы появляются на местах энтузиасты, киношколы, съемочные группы, но в 2012 году наша группа была экзотикой.

Нет, москвичи снимали в Перми кино, съемки там видели, но чтобы авторское кино, да еще и с местными актерами… Вот тут была настоящая производственная драма, и настоящий риск для фильма. В Москве мало того, что хватает актеров, почти все они хоть как-то да соприкасались с кино, играли, работали в рекламе, снимались в студенческих короткометражках. В Перми молодые актеры были выпускники местного театрального училища, и в плане опыта чистые, как белый лист. Нам же везти актеров из столицы, как это делали все группы, кто снимал в Перми, было настолько накладно, что мы быстро поняли – это не наш случай. И мы стали набирать артистов в этом прекрасном городе…

Скажу откровенно, я испытывал ужас, когда мы искали артистов в Перми. Мы уже приехали в город, поселились, потратили деньги, были все договоренности, расписаны даты съемок, оставались только актеры. Но я боялся катастрофы. Я боялся, что мы попросту не найдем хороших актеров в провинции и мне придется делать то, чего я никак не хотел допустить в своей биографии – снимать аляповатое, дилетантское, с картонно-смешными и неуклюжими артистами любительское кино.

 Думаю, вы видели такие фильмы, когда в ролях появляются друзья и родственники, а в происходящем на экране ни слова правды. И «артисты» неуклюже вскидывают руки, кривляются, декламируют на камеру, как будто пародируя самих себя.

А у нас должно было получиться драматичное, честное, острое, настоящее кино. Потянут ли актеры?

Что получилось – вы можете посмотреть фильм, он есть в сети. Но уверяю, вы даже представить не можете, из чего приходилось выбирать.

 На кастинг приходили парами «А я с девушкой (мамой, другом), она тоже умеет играть!», приходили и декламировали стихи, заученные с 11-го класса, приходили настоящие психи, искусные соблазнительницы и молодые люди в белых рубашках и ботинках с заостренными носиками, которые выглядели, будто только что соскочили с цыганской повозки.

При этом в Перми есть хорошие талантливые актеры, как в любом городе России, но их очень мало, всех вымывает в Москву, потому что в регионе невозможно развиваться. Нет кинематографа – и болото быстро покрывается ряской. В итоге в «Полете» мы снимали не актеров, а просто тех, кто очень хотел сниматься, и учили всему по ходу, на площадке. Поначалу наши актеры не понимали, где находится камера, и играли так, будто весь город – это одна большая театральная сцена. Впрочем, когда я им показывал, где камера, они начинали играть строго на камеру, как будто давали интервью для ТВ, и мне стоило трудов отвлечь их, вывести из оцепенения и настроить на то, чтобы естественно держаться, жить в кадре.

 И в итоге, мне кажется, актеры фильма «Полет» отлично справились. Нет ничего более субъективного в кино, чем оценка актерских работ – для одного это предельная достоверность и филигранная игра, для другого – фальшь и «не верю ни слову», но я как режиссер актерами доволен. А я стараюсь быть строгим в оценках собственной деятельности.

Почему я рассказываю вам про пермский период и про «Полет»? Неспроста. Роберт из фильма «1210» напомнил мне историю из «Полета», которая касается актерства и стала определяющей для фильма. История в том, что в фильме «Полет» тоже очень сложная и глубокая главная роль, и если бы я ошибся при выборе актера на эту «должность», то фильм не сработал бы, и я сомневаюсь, что я бы его сделал. Однако я нашел молодого артиста Данилу, который, имея совсем немного актерского опыта, справился с ролью, и, на мой взгляд, совершенно блестяще, прожив роль душой, сердцем, кожей, впитав ее и заставив поверить в себя – и меня, и зрителя, и все пространство фильма заставив вращаться вокруг своего персонажа. Данила стал подлинным бриллиантом этой картины, необычным, загадочным героем, казалось бы, простой бытовой истории.

 «Где вы нашли такое лицо, такие глаза, такого актера?!» – воскликнул однажды знакомый кинокритик. И это была лучшая похвала мне как режиссеру.

Данила создал ритм, мысль, образ – он раскрыл персонажа ровно так, как его задумал режиссер, но сделал для него гораздо больше. Впрочем (Даня, прости меня!), я уверен, что многое Данила сделал неосознанно, случайно, на чистой интуиции (которая тоже талант), на личном врожденном обаянии.

Простой пермский парень, для которого фильм «Полет» – громадный кусок жизни и биографии, Данила, своей чистой исконной внутренней силой сделал мой второй фильм. А вот и обещанная история, как я утвердил Данилу на главную роль. Лично для меня эта история знаковая, как для режиссера и человека, крайне важная для моего понимания профессии и жизни, иначе я не помнил бы ее все эти годы.

Лето, пыль, духота, низкая ограда у здания, около которого мы проводим пробы – прямо на улице. Ко мне приводят актеров по одному, им розданы «разрезки» (распечатки сценария, разделенные на сцены), и съемки уже послезавтра. Актер нужен сегодня. Его еще одевать, ему учить роль. Не знаю, как мы довели до последнего, но обратно дороги нет.

Актеры идут, читают монолог главного героя (проникновенный монолог про жестокость бога, который я вырежу из финального монтажа), но с каждым «выступлением» мой ужас становится сильнее, а внутренняя паника начинает вылезать наружу глазным тиком. Мне правда было страшно, без преувеличений. Потому что снимать мы все равно будем, но если не будет хорошего актера, мы снимем плохое кино, которое отправится в корзину. Актеры идут, читают. Часто мне не только страшно, но откровенно смешно, потому что мне декламируют, словно стихи, эту речь, пафосно, широко, от души и абсолютно неуклюже, фальшиво, без понимания смысла написанного. Да, да, «актеры» в большинстве своем даже не попытались вникнуть в суть монолога.

Нет, исключения были, те, кто что-то понял, включил голову, но это были или статные красавцы-школьники, или тонкие поэты с фальцетом, которые никак не годились на роль брутального солдата-срочника, приехавшего на родину на побывку с гранатой в кармане… Данила пришел одним из последних. Мне понравились его большие кинематографичные глаза, его открытое «народное» лицо, коренастость, крепкость, простота и некая «закругленность» облика, и вот он начал читать…

Надежда, было вспыхнувшая в моей душе, быстро погасла. Монолог Данила читал безобразно – нарочито, с пафосом, с театральной подачей, так ненавистной режиссерам кино. Монолог героя подавался мне на подносе, с вензелем, торжественно, он был напудрен, в кафтане и в парике. Справедливости ради скажу, что Данила не делал ничего особенного, он читал не хуже, и не лучше других, подавали монолог с пафосом и пудрой практически все молодые ребята, которых «приехал отбирать в большое кино известный московский режиссер». Данила читал, а я стоял, понурив голову и думал, что же, блин, делать, кого снимать? Я из вежливости ждал, когда он закончит, чтобы не подать виду, что мне не понравилось, попрощаться и позвать следующего – авось повезет. Данила дочитал.

Он дочитал. Я поднял голову, чтобы сказать заученное годами: «Спасибо, будем думать, сообщим решение, благодарны, что вы нашли время…»

– Не так я прочитал, – сказал вдруг Данила с характерным пацанским напором и будто обидой на самого себя, и посмотрел на меня с недовольным прищуром. – Не так я прочитал, как надо было.

Эта фраза настолько поразила меня, что у меня ослабели коленки. А в следующее мгновение в голове моей зажглась табличка величиной во весь Урал:

«Я нашел его».

И сразу затем я услышал внутри пронзительный вопль:

«Я нашел его! Ура! Ура! Ура! Да! Я нашел его! Вот он! Мой герой!».

Я был счастлив, как барашек, которого передумали резать и вытащили из-под ножа. Я ликовал, оставаясь, впрочем, внешне абсолютно спокойным. Мы тепло попрощались с Данилой, я досмотрел всех актеров, окончательно убедившись в том, что юного Ди Каприо в Перми нет, после чего подошел к ассистенту и сказал ему то, что было давно мною решено:

«Звони Даниле, утверждаем его на главную роль».

Что произошло? – Спросите вы, возможно. Что случилось? Ты перегрелся? Нет. Произошло самое важное, что могло произойти.

 Сказав одну только фразу (единственный из актеров, кто сказал эту фразу) о том, что я «прочитал это не так», Данила дал мне понять главное, о чем только может мечтать режиссер:

То, что он знает, как это надо читать! Господи, какое счастье.

Я увидел, что актер вошел в текст, осмыслил его, попытался проникнуться им, присвоить его, да так, что он знал, как он должен звучать. Я увидел, что у актера есть представление о том, как должен звучать его персонаж. А если есть представление – есть и глубокое понимание текста, сути его, и значит, сути фильма.

 Если он знает, как надо читать монолог – значит, у него есть собственное представление о нем, сформированное и сформулированное. И это знак глубокого эмоционального проникновения в роль. Собственное мнение, как ее играть. А значит, понимание роли. И значит, у нас все получится.

И у нас получилось.

Актер может быть разным. Но если он чувствует и думает (сочетание этих двух вещей и есть талант), то все будет. Впереди долгий путь, мы тысячу раз обсудим роль, проработаем ее, доберемся до самых потайных глубин персонажа, будем пробовать и репетировать. Но если ты уже знаешь, что есть, грубо говоря, добро и зло – и где они находятся, значит, в тебе началась работа души.

Если ты понимаешь, что это звучит не так, значит, ты знаешь, как это должно звучать. И мы обязательно найдем эту правду.

И мы нашли. Данила сделал фильм от и до. Я не ошибся. И благодарен судьбе, и актеру.