Глава 34

Самолет успел подняться на высоту тридцать тысяч футов, прежде чем я открыл конверт. Распечатка счетов, включающая подробный список предоставленных услуг, занимала несколько страниц. Отлично, сейчас все выясним. Найдя счет Торсона, я взялся за изучение его телефонных переговоров.

И к своему разочарованию, не обнаружил никаких междугородних звонков с кодом Мэриленда, где жил Майкл Уоррен; зато был один звонок в Лос-Анджелес. Логично было предположить, что, пытаясь заинтересовать своих бывших редакторов новой статьей, Майк лично поехал в Город ангелов. Звонок был сделан Торсоном в ночь с субботы на воскресенье, в 00:41 – примерно через час после того, как он прилетел в Финикс и зарегистрировался в гостинице.

Я достал кредитку и, открыв панель радиотелефона, вмонтированного в спинку переднего кресла, вставил карточку в специальное отверстие, произведя оплату. Затем я набрал номер, указанный в квитанции. На вызов ответили немедленно; мелодичный женский голос произнес:

– Отель «Нью-Отани», чем могу быть полезна?

Сначала я растерялся, но сумел взять себя в руки и попросил соединить меня с номером Майкла Уоррена. Однако трубку никто не снимал, и я сообразил, что еще слишком рано, чтобы возвращаться в гостиницу. Выяснив в справочной номер телефона «Лос-Анджелес таймс», я позвонил в отдел новостей и сказал, что хотел бы поговорить с Майклом Уорреном.

Он оказался там, и я сразу узнал его голос.

– Уоррен, – произнес я вместо приветствия. Это была одновременно и констатация факта, и приговор. Не только для Майка, но и для Торсона.

– Да, слушаю вас, – отозвался Уоррен. – Вы что-то хотели?

Он еще не понял, кто ему звонит.

– Всего лишь сказать тебе, что ты порядочная гнида. И что однажды я напишу обо всем этом книгу, и тогда о твоем поступке станет известно всем.

Я не знал, что тут еще можно добавить. Надо бы хорошенько напугать его, вот только как?

– Это Макэвой? Наверняка Макэвой… – послышался саркастический смешок. – И какую, интересно, книгу ты собираешься писать? Мой агент уже обходит издательства с этим предложением. Что такого эксклюзивного есть у тебя? Что ты знаешь? У тебя хоть есть литературный агент, а, Джек?

Он ждал ответа, но я молчал. Кроме ненависти, у меня больше ничего не было.

– Я так и думал, – подвел итог мой собеседник. – Послушай, Джек, ты неплохой парень, и я очень сожалею, что все так получилось. Честное слово, сожалею. Понимаешь, я давно мечтал вернуться к репортерской работе и просто не мог упустить такой шанс. Это был мой счастливый билет.

– Ты мерзкая вонючая гнида! Нагло спер мою статью!

Пожалуй, я произнес это слишком громко. Хотя в ряду из трех кресел, кроме меня, никого не было, однако пассажир, сидевший через проход, сердито посмотрел в мою сторону. С ним путешествовала какая-то пожилая дама, очевидно его мать, которая, конечно, никогда в жизни не слышала таких выражений. Я отвернулся к иллюминатору, за которым была чернота. Двигатели гудели ровно и монотонно, но мне все же пришлось заткнуть ладонью второе ухо, чтобы расслышать ответ Уоррена, который говорил негромко и спокойно:

– Не забывай, Джек, статья принадлежит тому, кто ее написал и опубликовал. Ты хочешь бросить мне вызов? Прекрасно! Тогда, вместо того чтобы звонить мне с пустыми угрозами, напиши свою статью, которая будет лучше. Давай, попробуй натянуть мне нос! Тогда и посмотрим, чья возьмет. Прощай. Поговорим, когда я увижу твой материал на первой полосе.

Все, что говорил этот тип, было чертовски справедливо; я сразу понял это и пожалел, что вообще позвонил ему. Теперь я разозлился на себя самого почти так же сильно, как на Уоррена с Торсоном. Однако не отступать же просто так.

– И не рассчитывай, что сможешь и дальше пользоваться тем же источником, – сказал я. – Я твоего Торсона живьем в землю закопаю. Теперь этой гниде не отвертеться: мне известно, что ты беседовал с ним в воскресенье ночью.

– Не понимаю, о чем ты говоришь. В любом случае я не собираюсь раскрывать свои источники.

– И не надо. Я все равно заполучу Торсона. Выпотрошу и высушу. В следующий раз тебе придется звонить ему в службу охраны банков в каком-нибудь занюханном Солт-Лейк-Сити.

Я вспомнил, что этот эквивалент сибирской ссылки в свое время придумала Рейчел, но это меня нисколько не утешило. Ожидая ответа Уоррена, я с трудом сдерживался, чтобы не заскрипеть зубами.

– Спокойной ночи, Джек, – невозмутимо сказал Уоррен. – Хочу дать тебе добрый совет: перешагни через это и попытайся жить дальше нормальной жизнью.

– Постой, Уоррен, – испугался я. – Ответь только на один вопрос. – И почувствовал, что в моем голосе прозвучали ненавистные мне просительные нотки. Проклятье!

Уоррен молчал, и я вынужден был продолжить:

– Ты специально оставил в архиве фонда ту страничку из моего блокнота? Ты с самого начала собирался меня подставить?

– Это уже не один вопрос, а целых два, – ответил Майкл, и я почувствовал, что он довольно улыбается. – Мне пора идти. Прощай, дружище. – И он дал отбой.

Десять минут спустя продолжавший набирать высоту самолет наконец выровнялся, и ко мне вернулось утраченное душевное равновесие. Во многом, правда, это произошло благодаря порции «Кровавой Мэри», где томатного сока было на самом донышке. Теперь у меня на руках имелись серьезные доказательства вины Торсона, и это, безусловно, радовало. Обвинять Майкла в том, что случилось, я просто не мог; он, конечно, использовал меня, но репортеры сплошь и рядом делают вещи и похуже. Кому, как не мне, знать это? Зато я мог выдвинуть обвинение против Торсона и фактически уже это сделал. Я пока что не знал, как лучше действовать в сложившейся ситуации, однако твердо вознамерился довести до сведения Боба Бэкуса, кому и зачем звонил его подчиненный. Ничего, я еще прижму этого типа к ногтю!

Допив коктейль, я вернулся к распечаткам, которые засунул в карман кресла перед собой. Тупое любопытство, спровоцированное бездельем, заставило меня просмотреть их все. Я начал опять-таки со счета Торсона и попытался выяснить, куда он звонил до и после беседы с Майком Уорреном.

За два дня, проведенных в гостинице Финикса, Гордон только трижды разговаривал по межгороду, причем все это в пределах получаса. В 00:41 в воскресенье он говорил с Уорреном, четырьмя минутами раньше соединился с номером, который начинался с кода 703, – я предположил, что это, скорее всего, центр ФБР в Виргинии, – а в 00:56 позвонил еще куда-то, причем на сей раз использовав код 904.

Делать мне было абсолютно нечего, и я снова взялся за телефон. Набрав номер, начинавшийся с цифр 703, я убедился в правильности своей догадки.

– Куантико, ФБР слушает вас, – произнес энергичный мужской голос, и я тут же отсоединился.

Так, теперь проверим, куда Торсон звонил через код 904. После третьего гудка в трубке раздался высокий пронзительный визг на языке, понятном только компьютерам. Отодвинув ее от уха, я слушал до тех пор, пока электронный вой не прекратился: не получив ответа на свой призыв немедленно спариться, неизвестный компьютер дал отбой.

Озадаченный, я навел справки на телефонной станции и выяснил, что самый крупный город, который относится к зоне с телефонным кодом 904, Джексонвилл. Уточнив, входит ли в эту зону Рейфорд, и получив утвердительный ответ, я поблагодарил девушку и отключился.

Из статьи о Горации Гипнотизере я знал, что в Рейфорде находился Государственный исправительный центр, в котором до сих пор находился Гомбл и где некоторое время назад отбывал наказание Глэдден. Таким образом оставалось только предположить, что третий звонок Торсона был каким-то образом связан с ними обоими.

Пришлось еще раз побеспокоить справочную службу, чтобы узнать, как позвонить на коммутатор Государственного исправительного центра в Рейфорде. Номер, который мне дали, имел такие же первые три цифры после кода, что и номер из распечатки. Значит, Гордон действительно звонил в тюрьму. Но вот зачем?

Откинувшись на спинку кресла, я стал размышлять над этим. Может быть, Торсон решил проверить, там ли еще Гомбл, или запрашивал дело Глэддена? Я вспомнил, что Бэкус собирался уточнить нынешнее местопребывание Горация Гипнотизера, так что было вполне логично предположить, что он поручил эту задачу Торсону сразу после того, как встретил его в аэропорту Финикса.

Была, однако, и еще одна возможность. Меньше часа назад Торсон сказал мне, что они проверили Глэддена и пришли к заключению, что этот человек не является Вороном. Его звонок в Рейфорд мог быть частью этой проверки, вот только что именно хотел выяснить Гордон? Гадать, разумеется, бессмысленно. Ясно только одно: несмотря на громогласные призывы держать свое слово, фэбээровцы отнюдь не торопились посвятить меня во все аспекты расследования. Хоть я и находился среди них, в самой гуще событий, им удалось так запудрить мне мозги, что в отношении ряда аспектов я оставался в полном неведении.

Остальные счета не содержали ничего интересного. Картер и Томпсон вообще никуда не звонили. А Бэкус сделал два звонка в Куантико по одному и тому же номеру – в субботу и в воскресенье вечером. Изнывая от безделья, я набрал и этот номер тоже, но сразу повесил трубку, попав в оперативный отдел. Наверняка Бэкус, как и Торсон, связывался с центром ФБР, чтобы уточнить, нет ли для него сообщений, или решал какие-то текущие проблемы.

И наконец, с тревожным чувством взял я в руки счет Рейчел. Изучая квитанции остальных, я ничего подобного не испытывал. «Словно ревнивый муж, – подумал я, – который выслеживает неверную жену». Очевидно, этим и объяснялись охватившее меня возбуждение, достойное вуайериста, и острое чувство вины.

В распечатке у Рейчел обнаружилось четыре междугородних звонка, но все они начинались с одинаковых цифр – коммутатора Куантико. Дважды она звонила, как и Бэкус, в оперативный отдел. Набрав третий номер, я услышал ее голос, записанный на пленку: «ФБР, специальный агент Рейчел Уоллинг. В данный момент я не могу ответить на ваш звонок. Сообщите ваше имя и номер телефона, и я перезвоню вам в ближайшее время. Спасибо».

Я не стал ничего наговаривать на пленку и, нажав на рычаг, позвонил по последнему из четырех номеров. Ну-ка, с кем Рейчел беседовала в воскресенье, в шесть часов утра? Ответил женский голос:

– Специальный агент Доран, отдел психологического моделирования.

Быстро отсоединившись, я почувствовал себя скверно. Бразилия Доран была мне глубоко симпатична; интересно, что бы она подумала, узнав, что я проверяю телефонные звонки, сделанные ее товарищами?

Закончив изучать распечатки, я сложил их обратно в конверт и убрал в сумку с компьютером. После чего аккуратно захлопнул панель радиотелефона.