Глава 30

Вместо девяти утра совещание с представителями местной полиции началось только без четверти одиннадцать. Оно оказалось коротким и каким-то чисто формальным, словно жених испрашивал у будущего тестя согласия на брак с его дочерью. Не секрет, что в подобных случаях ответ старика-отца, как правило, не имеет значения – свадьба все равно состоится.

Так и сейчас Бэкус, действуя с показным дружелюбием и тщательно подбирая слова, сообщил местной полиции, что в город прибыло ФБР и теперь командовать парадом будет он. Разумеется, неизбежно возникли разногласия по некоторым второстепенным вопросам, но копам пришлось удовлетвориться пустыми обещаниями, которые Бэкус щедро раздавал направо и налево.

Пока Боб соловьем разливался перед представителями полиции, я изо всех сил старался не встретиться взглядом с Торсоном. Дело в том, что, пока мы ехали в полицейское управление, Рейчел успела объяснить мне причины возросшей напряженности, которую я подметил сегодняшним утром в отношениях между нею и ее бывшим мужем. Накануне вечером Рейчел, возвращаясь к себе в номер, наткнулась в коридоре на Торсона, только что прилетевшего в Финикс. По-видимому, легкого беспорядка в ее одежде оказалось достаточно, чтобы Гордон понял все.

Меня, разумеется, эти новости нисколько не обрадовали: не хватало еще нам новых осложнений. А вот Рейчел, напротив, выглядела совершенно беззаботной: ее, похоже, все это даже забавляло.

В конце совещания Бэкус дал всем своим людям задания. Рейчел и Томпсон должны были отправиться на место происшествия – в дом Орсулака, и я решил примкнуть к ним. Майзу и Матужаку предписывалось заново допросить друзей погибшего детектива и попытаться восстановить каждый его шаг в последние сутки перед смертью. Торсон и Картер получили приказ заняться делом крошки Хоакина и, заручившись помощью местной полиции, еще раз прочесать парк, где были обнаружены останки мальчика. Что касается Грейсона, то ему досталась почетная должность координатора, отвечающего за взаимодействие между ФБР и городской полицией, в то время как сам Бэкус, конечно же, возглавлял всю операцию из штаб-квартиры местного отделения ФБР и поддерживал постоянную связь с агентами в Куантико и других городах.

Орсулак жил на окраине Финикса, в небольшом частном доме с гладкими оштукатуренными стенами желтого цвета. В непосредственной близости от него я заметил несколько разбитых автомобилей, припаркованных на выжженных солнцем газонах, и несколько лавочек со всяким барахлом, разместившихся в жестяных коробках гаражей. По случаю воскресенья двери гаражей были широко распахнуты, но торговля шла не слишком бойко.

Ключом, полученным от Грейсона, Рейчел содрала с двери бумажную полоску с печатью полицейского управления и отперла замок. Прежде чем толкнуть дверь, она повернулась ко мне:

– Имей в виду, Джек, он пролежал тут здесь три с половиной дня. Как ты, выдержишь вонь?

– Конечно.

Почему-то мне стало неловко, что она спрашивает меня об этом, да еще в присутствии Томпсона, который покровительственно улыбнулся. Эта его ухмылочка порядком разозлила меня.

Не успел я сделать и трех шагов внутрь, как запах набросился на меня, вызвав почти неодолимый позыв к рвоте. Будучи репортером, я повидал немало покойников, однако счастье посетить закупоренное помещение, в котором трое суток подряд разлагался труп, мне еще ни разу не выпадало. Мерзкая, гнилостно-сладкая вонь была такой плотной, что ее, казалось, можно было пощупать. Я даже подумал, что этот тяжелый запах поселился в доме, словно призрак Уильяма Орсулака, и что теперь он станет преследовать всех, кто осмелится нарушить его покой. Рейчел, судя по всему, тоже чувствовала себя нелучшим образом, так как, войдя в прихожую, она оставила дверь открытой, надеясь, что свежий воздух с улицы понемногу вытеснит застоявшийся запах смерти.

– Что вы ищете? – спросил я у Рейчел, почувствовав, что могу уже открыть рот, не опасаясь немедленного приступа рвоты.

– Ну, внутри вряд ли найдется что-то такое, чего не заметили его друзья-полицейские…

С этими словами она подошла к столу в столовой, которая находилась справа от входной двери, и, разложив на скатерти принесенную с собой папку, принялась задумчиво перелистывать подшитые в нее протоколы. Я вспомнил, что эту папку передали нам вместе с другими документами Грейсон и его люди.

– Походи по дому, посмотри, – сказала она наконец. – Похоже, они проверили все достаточно тщательно, но лишний раз убедиться не помешает. А вдруг да и наткнешься на что-нибудь этакое, что покажется тебе необычным. Только ради бога ничего не трогай.

– Хорошо.

Я оставил Рейчел в столовой и отправился осматривать дом. Первым мне попалось на глаза удобное раскладное кресло в гостиной, обитое темно-зеленой материей. Его подголовник, однако, был почти черным от крови, которая несколькими тонкими струйками протекла по спинке на сиденье. Именно здесь и убили Орсулака.

За креслом на полу с обеих сторон были нарисованы мелом два кружка. Это полицейские отметили места, куда попали пули. Томпсон, вошедший вслед за мной, тоже увидел их. Неопределенно хмыкнув, он опустился на колени и раскрыл свой чемоданчик с инструментами. Достав оттуда длинную стальную спицу, эксперт стал тыкать ею в оставленные пулями отверстия, время от времени бормоча что-то себе под нос. Оставив его за этим увлекательным занятием, я пошел дальше.

В доме оказалось две спальни. Одна, очевидно, принадлежала Орсулаку, вторая же выглядела так, словно ею давным-давно никто не пользовался. Там стояла на бюро фотография двух мальчиков-подростков – видимо, детей Орсулака, но мне было понятно, что они никогда не приезжали навестить отца.

Я медленно и внимательно осмотрел обе спальни и ведущий в ванную комнату коридор, но так и не заметил ничего, что могло бы оказаться важным для следствия. В глубине души я надеялся, что мне повезет и я наткнусь на нечто такое, что произведет впечатление на фэбээровцев, но чуда, увы, не произошло.

Вернувшись в гостиную, я не застал там ни Рейчел, ни Томпсона.

– Рейчел?

Никакого ответа.

На всякий случай я заглянул в кухню, но она была пуста. Тогда я открыл дверь в чулан, а потом ткнулся в темный гараж, но и там никого не оказалось. Возвратившись в кухню, я заметил, что дверь черного хода открыта, а бросив взгляд в мутное окно над раковиной, разглядел какое-то движение среди высоких кустов на заднем дворе. Это была Рейчел; низко опустив голову, она пробиралась сквозь заросли, а Томпсон следовал за ней.

Задний двор, ограниченный по сторонам дощатой изгородью футов в семь высотой, имел в длину ярдов двенадцать. С той стороны забора не было, и двор упирался в русло высохшего ручья, густо заросшее высоким кустарником с мелкими темно-зелеными листьями. Рейчел и Томпсон двигались прочь от дома по едва заметной тропке, которая, петляя, уходила в самую чащу.

– Спасибо, что взяли меня с собой, – с упреком сказал я, нагоняя их. – Что это вы тут ищете?

– А как ты думаешь, Джек? – не без яда ответствовала Рейчел. – По-твоему, Ворон оставил машину у парадного крыльца, постучался в дверь, вежливо поздоровался и, будучи приглашен внутрь, угробил Орсулака?

– Не знаю, – растерялся я. – По-моему, это маловероятно.

– По-моему, тоже. Скорее всего, Ворон следил за ним несколько дней подряд. Полиция опросила соседей, но никто не видел незнакомую машину. И вообще никто не заметил ничего необычного.

– Значит, тебе кажется, что он пришел с этой стороны?

– Да, подобное вполне вероятно.

Говоря все это, Рейчел шла вперед, внимательно и сосредоточенно оглядывая землю в поисках отпечатка башмака или сломанного сучка. Каждый раз, когда на тропе попадался какой-нибудь мусор вроде коробки из-под сигарет или пустой пивной бутылки, она останавливалась и рассматривала находку. Но при этом ничего не трогала – в случае необходимости эти «доказательства» можно будет официально приобщить к материалам дела позднее.

В конце концов тропа привела нас к мачтам высоковольтной линии, где мы уперлись еще в одну живую изгородь, за которой располагался трейлерный парк. Взобравшись на какой-то пригорок, мы сумели заглянуть через верхушки кустов.

Здесь стояло около тридцати автомобильных прицепов и строительных вагончиков, большинство из которых были сняты с колес и успели обрасти наспех сколоченными пристройками. У одних это было просто шаткое крыльцо, у других – некое подобие терраски, огражденной пластиковыми щитами и превращенной в дополнительную комнатенку или спальню. Прицепы стояли плотно, словно зубочистки в коробке, и от всего этого так и веяло нищетой.

– Не пройтись ли нам? – спросила Рейчел таким голосом, словно приглашала нас на прогулку перед званым обедом.

– Дамы – вперед, – в тон ей отозвался Томпсон.

Некоторые из здешних обитателей сидели на ступеньках своих лачуг или на ветхих диванчиках, выставленных наружу. В основном это были латиносы, но я увидел и несколько черных физиономий. Не исключено, что там также обитали индейцы. Все они наблюдали за тем, как мы появляемся из кустов, совершенно равнодушно, еще не признав в чужаках представителей закона. Мы со своей стороны также старались проявлять минимум интереса и зашагали по узкому проходу между двумя рядами трейлеров, почти не глядя по сторонам.

– Что это мы делаем? – шепнул я.

– Просто осматриваемся, – ответила Рейчел. – Вопросы можно будет задать потом. Если действовать спокойно и не торопясь, здешние жители поймут, что мы не собираемся никого арестовывать. Ни к чему понапрасну пугать народ.

Между тем ее глаза ни на мгновение не переставали осматривать трейлерный парк и каждый прицеп, мимо которого мы проходили, и мне подумалось, что я, пожалуй, впервые вижу, как Рейчел работает «в поле» и как она сама собирает материал, а не корпит за столом, пытаясь интерпретировать те или иные факты. Невольно залюбовавшись ею, я больше смотрел на Рейчел, чем по сторонам.

– Преступник выслеживал Орсулака, – пробормотала Рейчел, обращаясь больше к самой себе, чем ко мне или Томпсону. – Когда Ворон узнал, где живет его жертва, он начал планировать, как ему незаметно пробраться в дом, а потом незаметно отступить. Он должен был продумать отходной путь и приготовить машину; однако оставлять автомобиль на той самой улице, где жил Орсулак, было бы неразумно… Тогда где же?

Наконец мы выбрались из узкого прохода между вагончиками и оказались у ворот стоянки, выходящих на улицу городка.

– Видимо, Ворон оставил машину где-то здесь и прошел к дому Орсулака через парковку.

На ближайшем к воротам трейлере мы обнаружили небольшую табличку с надписью «Офис управляющего»; чуть выше болталась прикрученная проволокой к стальному кронштейну вывеска «ТРЕЙЛЕРНЫЙ ПАРК „СОЛНЕЧНЫЕ МИЛИ“».

– «Солнечные мили»? – хмыкнул Томпсон. – Да тут от силы наберется четверть мили.

– А какое громкое название. Скажите, пожалуйста: «Офис управляющего», – поддакнул я, но Рейчел, занятая своими мыслями, нас не слушала. Миновав крыльцо конторы, она вышла за ворота – на городскую улицу.

Это была типичная рабочая окраина. Прямо напротив стоянки трейлеров возвышался пакгауз с раздвижными дверями, который с двух сторон подпирали хранилища поменьше. Встав посреди тротуара, Рейчел принялась озираться в поисках непонятно чего. Наконец ее взгляд задержался на ближайшем уличном фонаре, расположенном в половине квартала от ворот парка, и тогда я сообразил, о чем она думает: ночью на этой улице довольно темно.

Между тем Рейчел медленно пошла вдоль обочины, выискивая на асфальте хоть что-нибудь – окурок, пуговицу, горелую спичку. Томпсон остался стоять рядом со мной, наблюдая за коллегой издалека и лениво ковыряя каблуком ссохшуюся землю. Мы с ним одновременно увидели, как Рейчел вдруг остановилась и присела, закусив губу. На асфальте перед ней что-то ярко блеснуло в солнечных лучах.

Когда мы подошли, Рейчел осторожно трогала носком туфли бриллиантовую россыпь возле поребрика. Это было разбитое автомобильное стекло.

К тому времени как мы вошли в тесное захламленное пространство конторы, управляющий трейлерным парком, должно быть, уже пропустил стаканчика три и теперь предвкушал четвертый. Судя по всему, здесь же он сам и жил. Брезентовое кресло-шезлонг, сплошь покрытое царапинами кошачьих когтей, было самым лучшим предметом обстановки после телевизора – «Панасоника» со встроенным видеомагнитофоном, который выглядел довольно новым. Развалившись в кресле, управляющий смотрел рекламное шоу и не сразу сумел оторваться от экрана и повернуться к нам. На экране вовсю расхваливали какую-то супертерку, которая резала и шинковала овощи быстрее и лучше кухонного комбайна.

– Это вы будете управляющий? – спросила Рейчел.

– Наша полиция, как всегда, очень проницательна.

«А ему палец в рот не клади!» – подумал я.

На вид управляющему было под шестьдесят. Он был одет в зеленые трикотажные брюки и белую безрукавку с прожженной на груди дырой, из которой торчал пучок густых седых волос. На голове его, напротив, волос почти не осталось, а лицо и нос были нездорового красного цвета – свидетельство злоупотребления алкоголем. Кроме того, этот человек оказался белым – единственным белым, которого я увидел на всей территории трейлерного парка.

– Я не из полиции, – пояснила Рейчел, демонстрируя ему удостоверение и значок.

– ФБР? – удивился управляющий. – Ну надо же, прямо как в кино! Какое дело столь солидному ведомству до какой-то банальной кражи из автомобиля?

Рейчел посмотрела на нас с Томпсоном и снова перевела взгляд на управляющего. Я почувствовал, как в душе шевельнулась тревога.

– А откуда вам про это известно? – спросила Рейчел.

– Я просто видел, как вы бродили туда-сюда по мостовой: глаза-то у меня есть. Битое стекло, которое вы там нашли, я сам сметал к обочине – муниципальные мусорщики бывают у нас от силы раз в месяц. Правда, летом, когда пыльно, они заглядывают к нам немного почаще.

– Я не о том вас спрашиваю. Как вы узнали, что взлом автомобиля вообще имел место?

– Дело в том, что я сплю вон там, в задней комнате. Я слышал, как разбили стекло, а потом видел, как воришки возились в салоне.

– Когда это было?

– Дайте подумать… По-моему, в прошлый четверг. Я еще гадал, когда же владелец заявит в полицию, но уж вашего визита никак не ожидал. А что, – обратился он ко мне и Томпсону, – вы двое тоже из ФБР?

Но Рейчел не дала нам и рта раскрыть.

– Это к делу не относится, мистер… мистер…

– Адкинс.

– Так вот, мистер Адкинс, вам известно, чья машина была взломана?

– Нет, никогда не видел ее владельца. Я только услышал звон разбитого стекла и заметил мальчишек.

– А номер автомобиля вы не запомнили?

– Нет.

– И вы не позвонили в полицию?

– Да у меня и телефона-то нет. Можно было, конечно, дойти до третьей площадки и позвонить оттуда, но стояла уже глубокая ночь. К тому же ежу ясно, что копы не примчатся в наш район из-за какой-то паршивой кражонки. У них слишком много работы в других местах.

– Значит, вы никогда не видели владельца машины и никакого шума он потом не поднимал, так?

– Совершенно верно.

– А что это были за мальчишки? – неожиданно вмешался Томпсон, перехватив инициативу. – Вы, наверное, в курсе, мистер Адкинс?

– В курсе чего?

– Вы знаете, как зовут этих мальчишек?

– Понятия не имею.

Его глаза устремились мимо нас на экран телевизора. Ведущий как раз расписывал зрителям достоинства «супер-рукавицы с мягкими каучуковыми пупырышками на ладони, предназначенной для ухода за домашними животными».

– Я знаю, для чего еще ее можно использовать, – с неожиданным торжеством в голосе провозгласил мистер Адкинс и сделал рукой непристойное движение, изобразив, будто занимается онанизмом. Потом он подмигнул Томпсону. – Для этого они ее и продают, приятель.

Рейчел шагнула к телевизору и выключила его. Адкинс не возражал.

– Мы расследуем убийство полицейского, – ровным голосом сказала она, – и нам хотелось бы, чтобы вы отнеслись к нашим вопросам со вниманием. У нас есть основания полагать, что машина, которую подростки взломали на ваших глазах, принадлежала убийце. Мы не собираемся заводить дело на этих мальчишек, нам нужно только побеседовать с ними. Вы солгали нам, мистер Адкинс, я поняла это по вашим глазам. Эти подростки живут здесь, в вашем трейлерном парке.

– Но я…

– Дайте мне закончить. Да, вы попытались ввести в заблуждение ФБР, но я намерена дать вам шанс исправиться. Выбирайте: либо вы скажете нам правду, либо мы сейчас вызовем подкрепление и перевернем вверх дном вашу паршивую стоянку, которую вы величаете парком. Неужели вы думаете, что в этом клоповнике не обнаружится ни одной краденой вещи? Или что мы не наткнемся здесь ни на кого, кто скрывается от правосудия? А как насчет парочки мексиканцев, нелегально пересекших границу? Я уж не говорю о вопиющем нарушении правил пожарной безопасности. А кто у вас живет в сарае? Не сомневаюсь, что вы имеете неплохой побочный доход. А теперь подумайте: что скажет вам владелец этой помойки, когда обо всем узнает? Как он отреагирует, если его доходы резко упадут, а это непременно произойдет, потому что одни арендаторы будут депортированы, а другие окажутся за решеткой – не важно, за совершенные преступления или за неуплату алиментов? А вы сами, мистер Гад-кинс, чисты перед законом? Может быть, мне пробить по базе серийный номер вашего телевизора?

– Телик мой, честное благородное слово! Я его купил на свои кровные. Ох, только вы и умеете, что простой народ запугивать! Тоже мне: агент ФБР! Да знаешь, кто ты? Фига без рясы!

Рейчел не обратила на его замечание никакого внимания, но Томпсон, как мне показалось, отвернулся в сторону, чтобы скрыть улыбку.

– У кого вы купили телевизор?

– Не важно. Ладно, я скажу вам, кто взломал машину… Это были братья Тиррел. Но учтите, если после этого они явятся сюда и возьмут меня за бока, я вас засужу, ясно?

Следуя полученным от Адкинса указаниям, мы прошли к трейлеру, стоявшему четвертым от ворот. Слух о том, что в «Солнечные мили» прибыла полиция, уже успел распространиться, и обитатели трейлерного парка высыпали на ступеньки своих убогих жилищ. Когда мы подошли к номеру четыре, братья Тиррел уже ждали нас.

Оба подростка сидели на стареньком диванчике-качалке под выцветшим голубым тентом, прикрепленным к древнему строительному вагончику небывалой ширины. Рядом с дверью висел на столбе умывальник, а на шатком столике стояла проволочная сушилка для посуды. Обтрепанный край голубого тента кое-как защищал ее во время дождя.

– Привет, ребята! – окликнула их Рейчел, но не получила ответа. – Ваша мама дома?

– Не-а, нету ее, – сказал старший и тут же посмотрел на брата.

Тот с неприступным видом принялся раскачивать жалобно скрипевший диванчик, отталкиваясь от земли ногой.

– Я знаю, что вы умные ребята, – заявила Рейчел, – поэтому давайте постараемся договориться по-хорошему. Когда мы спрашивали у мистера Адкинса, как вас найти, то пообещали ему не обижать вас.

– Адкинс – дерьмо, – высказался младший Тиррел.

– Мы хотели расспросить вас о машине, которая останавливалась на улице на прошлой неделе, – продолжала Рейчел, нисколько не удивленная этим не по годам зрелым суждением.

– Не видали мы никакой машины.

Рейчел подошла ближе и наклонилась. Теперь она говорила практически на ухо старшему.

– Вот что, хватит валять дурака. Включи мозги и думай головой, как учила тебя мамочка. Вы же не хотите доставить неприятности ни ей, ни самим себе, верно? Вы хотите, чтобы мы тихо-мирно ушли отсюда и оставили вас в покое. А для этого придется честно ответить на все наши вопросы.

Рейчел вошла в местное отделение ФБР, гордо держа перед собой пластиковый пакет с вещественным доказательством, словно заполучила бог весть какой трофей. Едва она опустила его на стол Матужака, как вокруг сразу же собралось с полдюжины агентов. Даже Бэкус, привлеченный поднявшимся шумом, взирал на добычу с таким уважением, как будто это была чаша Священного Грааля. Потом он перевел взгляд на Рейчел, и в глазах его промелькнуло восхищение.

– Грейсон проверил данные Управления полиции Финикса, – сказал он. – Никаких заявлений о краже из машин из того района не поступало. Ни в прошлый четверг, ни позже. А ведь любой законопослушный гражданин, в чью машину забрались воры, непременно сообщил бы об этом в правоохранительные органы.

Рейчел кивнула:

– Согласна.

– Ты знаешь, что нужно сделать? – спросил Бэкус у Матужака, который бережно взял пластиковый пакет со стола.

– Да.

– Ну что же, ступай и возвращайся с добрыми вестями. Должно же нам наконец повезти.

В пакете лежала стереофоническая автомагнитола, украденная предприимчивыми Тиррелами из «форда-мустанга» последней модели. Цвет его мог быть белым или светло-бежевым, в зависимости от того, который из братьев лучше видел в темноте.

Собственно говоря, это было все, чего нам удалось добиться от подростков. Рейчел и Томпсон допрашивали их по отдельности, потом поменялись местами и повторили все сначала; однако, кроме магнитолы, у братьев ничего не было. Оба божились, что ни разу не видели водителя, оставившего свой «мустанг» на темной улице перед «Солнечными милями», а также что во время своего стремительного налета не взяли больше ничего. Они не решились даже заглянуть в багажник. Никто из них не удосужился посмотреть на номер, поэтому мы не располагали информацией, зарегистрирован ли автомобиль в Аризоне или в каком-нибудь другом штате.

Пока Рейчел занималась бумажной работой и готовила поисковую ориентировку на машину, которую Гордон должен был разослать отделам ФБР по всей стране, Матужак пробил серийный номер магнитолы, а ее саму направил в лабораторию. Отпечатки пальцев братьев Тиррел у нас уже были, что упрощало задачу, стоящую перед экспертами.

К сожалению, никаких других пригодных для идентификации отпечатков, кроме пальчиков горе-взломщиков, на магнитоле обнаружить не удалось, зато ее серийный номер кое-что дал. Бледно-желтый «форд-мустанг» 1994 года выпуска был зарегистрирован как собственность корпорации «Херц», известной компании по прокату автомобилей. Как только мы получили эти сведения, Майз и Матужак немедленно выехали в аэропорт Финикс Скай-Харбор, чтобы продолжить распутывать эту ниточку дальше.

Находка существенно подняла настроение в группе, и все благодаря Рейчел. Разумеется, мы не могли со стопроцентной уверенностью утверждать, что за рулем «мустанга» сидел именно Ворон, однако время, когда машина была оставлена у ворот «Солнечных миль», удивительно точно совпадало с моментом гибели Орсулака. Настораживало и то обстоятельство, что о краже из машины никто так и не удосужился сообщить полиции. Все это вместе задало нам определенное направление; больше того, теперь мы лучше представляли себе, как действует Ворон.

Иными словами, в расследовании был сделан важный шаг вперед. Если прежде Ворон казался всем нам неким загадочным призраком, скрывающимся в кромешной мгле, то автомагнитола явилась не только подтверждением его реальности, но и той ниточкой, потянув за которую мы получали возможность однажды его настичь. Наконец-то расстояние между нами зримо сократилось, а ведь это был еще только первый шаг.

Всю вторую половину дня я старался не путаться ни у кого под ногами, наблюдая за работой Рейчел. Ее мастерство и профессионализм, проявившееся в том, как она разговаривала с Адкинсом и братьями Тиррел, и приведшие в конце концов к обнаружению первого вещественного доказательства, восхищали меня. Наблюдать за нею было одно удовольствие, и, пожалуй, именно тогда я увидел ее в новом свете. Теперь Рейчел снова погрузилась в бумажную работу, но я больше не обманывался на ее счет.

В какой-то момент она перехватила мой взгляд и спросила, в чем дело.

– Ни в чем. Просто смотрю на тебя и любуюсь. Приятно видеть человека на своем месте. Ты настоящий профессионал.

– Спасибо. Впрочем, мне просто повезло.

– Ну-ну, не приуменьшай свои заслуги.

– Нет, правда, просто иной раз сама судьба идет нам навстречу.

Ближе к вечеру Бэкус прочитал копии ориентировок, разосланных Рейчел, и глаза его превратились в две узкие щелочки.

– Интересно, – задумчиво проговорил он. – Случайно ли Ворон выбрал бледно-желтый «мустанг»?..

– А что здесь такого? – удивился я.

Рейчел понимающе кивнула. Она, в отличие от меня, сразу сообразила, что имел в виду Боб.

– Помните, как там в Библии? – сказал Бэкус. – «И вот, конь бледный, и на нем всадник, которому имя „смерть“».

– «И ад следовал за ним», – закончила цитату Рейчел.

В воскресенье вечером мы снова занимались любовью, и я опять заметил, что Рейчел явно нуждается не только в физической, но и в духовной близости. Что касается меня самого, то все было не так просто. С одной стороны, я буквально голову потерял от счастья, однако с другой – холодный голос рассудка, едва слышный, но все же достаточно убедительный, продолжал с пристрастием допрашивать меня, что же побудило такую женщину броситься в мои объятия. Наверное, мне попросту не хватало уверенности в себе, но я в глубине души подозревал, что, возможно, Рейчел стремится досадить своему отставному супругу ничуть не меньше, чем доставить удовольствие мне и себе. От подобных подозрений я сразу начинал испытывать вину и злиться сам на себя.

Потом, когда мы лежали на кровати обнявшись, Рейчел шепнула, что сегодня она останется у меня до утра.