Глава 19

Ворвавшись в вестибюль «Хилтона» (у нас дома было уже почти четыре), я живо представил себе, как Грег Гленн не торопясь встает из-за своего стола и направляется на ежедневную летучку, которая традиционно проводилась в конференц-зале. Мне необходимо было срочно поговорить с ним, поскольку я чувствовал, что если не перехвачу Гленна сейчас – до того, как он уйдет, – его будут использовать вместо боксерской груши и на летучке, и на совещании по итогам недели, которое начнется ровно через два часа.

Только бы успеть! Приблизившись к лифтам, я заметил, что в распахнутые двери одной из кабин входит ка-кая-то женщина. Я прибавил скорости и успел проскользнуть в лифт, когда она уже нажала на кнопку двенадцатого этажа.

Остановившись в глубине кабины, я перевел дух и снова посмотрел на часы. Времени почти не оставалось, но я решил, что успею, – у нас в газете летучки сроду не начинались вовремя.

Когда я вваливался в лифт, незнакомка слегка отступила в сторону, иначе я запросто мог бы сбить ее с ног, и теперь мы оба хранили неловкое молчание, которое всегда возникает между двумя посторонними людьми, запертыми в узком пространстве кабины. Лицо моей спутницы отражалось в полированной латунной двери, и я видел, как она следит взглядом за лампочками указателя этажей, которые одна за другой вспыхивали и гасли под потолком. Случайная попутчица была настолько привлекательной, что я с трудом оторвался от созерцания ее отражения, хотя и боялся, что женщина может обернуться и уличить меня в нескромности. Мне, впрочем, казалось, будто она знает или догадывается о том, что за ней наблюдают. Должно быть, все красивые женщины со временем привыкают каждую минуту чувствовать на себе чужой взгляд.

Когда лифт остановился на двенадцатом этаже, я пропустил даму вперед и вышел сам. Она повернула налево и не спеша пошла по коридору. Я же свернул от лифтов направо, торопясь как можно скорее добраться до телефона в своей комнате, однако при этом едва удержался, чтобы не посмотреть красотке вслед.

У самой двери номера я остановился и уже вытащил из кармана магнитный ключ, когда вдруг услышал за спиной легкие шаги по застеленному ковром полу. Это была она – я увидел ее, обернувшись через плечо. Незнакомка слегка улыбнулась мне и извиняющимся тоном пояснила:

– Похоже, я не туда свернула.

– Да уж, – улыбнулся я в ответ. – Здесь у них настоящий лабиринт.

«Можно было сказать что-нибудь не столь банальное», – упрекнул я себя, отпирая дверь в номер.

Неожиданно крепкая рука ухватила меня за воротник и втолкнула в комнату. Как только я очутился внутри, вторая рука немедленно скользнула к моему брючному ремню. В следующее мгновение я уже летел вниз лицом на кровать, судорожно прижимая к груди сумку с компьютером. Ноутбук стоил две тысячи долларов, и мне совсем не улыбалось его уронить, однако кто-то грубо вырвал у меня драгоценный футляр.

– ФБР! Вы арестованы! Не двигаться!

При этом одна рука продолжала удерживать меня за шиворот, а вторая деловито прохлопывала мои карманы.

– Какого хрена?! – ухитрился пробормотать я, несмотря на то что кто-то с силой прижимал мое лицо к пыльному матрасу.

Руки исчезли так же внезапно, как и появились.

– Хорошо, можете встать. Следуйте за мной.

Я медленно повернулся, начал подниматься, и… у меня от изумления отвисла челюсть.

Это была та самая молодая женщина, с которой мы вместе ехали в лифте. Потом я подумал, как легко она справилась со мной – одна, без всякой помощи, – и почувствовал обжигающий стыд. Кровь бросилась мне в лицо.

– Не переживайте, – успокоила меня красотка. – Я проделывала подобное с мужчинами побольше и пострашнее вас.

– Покажите-ка лучше удостоверение, иначе вам очень скоро понадобится адвокат.

Она достала из кармана курточки бумажник и открыла его прямо перед моим носом.

– Боюсь, адвокат понадобится все-таки вам. А теперь я хочу, чтобы вы взяли стул, поставили его в уголке и спокойно посидели, пока я буду осматривать помещение. Это не займет много времени.

Значок и удостоверение, которые молодая женщина мне продемонстрировала, были очень похожи на настоящие. Я успел прочесть ее имя и теперь знал, что передо мной – специальный агент Рейчел Уоллинг. Понемногу в голове стало проясняться.

– Эй, пошевеливайтесь! Вон в тот угол.

– Может быть, вы предъявите мне еще и ордер на обыск?

– У вас есть выбор, – сурово отозвалась она. – Либо вы добровольно отправляетесь в угол, либо я веду вас в ванную и пристегиваю наручниками к трубе канализации под унитазом. Решайте.

Я встал с кровати, взял стул и нехотя поволок его, куда было велено.

– Мне все-таки хотелось бы, чтобы вы чем-нибудь подтвердили свои вонючие полномочия.

– Зачем же вы сквернословите? По-моему, это не лучший способ восстановить поруганное мужское самолюбие.

– А по-моему, вы просто дерьмом набиты. Так где же ваш ордер, мисс?

– Мне не нужен ордер. Вы сами пригласили меня в комнату и предложили осмотреть ее. Обнаружив краденое имущество, я вас арестовала. Звучит правдоподобно, как вы считаете?

С этими словами она отступила к двери и, не сводя с меня глаз, заперла ее.

– Никуда я вас не приглашал, – возразил я. – Что за глупость? Да ни один нормальный судья не поверит, будто бы я сам предложил провести обыск, особенно если у меня в номере действительно находилось краденое имущество.

Молодая женщина премило улыбнулась:

– Мистер Макэвой, во мне пять футов и пять дюймов роста, а вешу я всего сто пятнадцать фунтов – это вместе с пистолетом. Неужели вы думаете, что судья поверит вашей версии? Или, может быть, вам очень хочется предать огласке, как ловко управилась с вами такая малявка, как я?

Я отвернулся и посмотрел за окно. За время моего отсутствия горничная раздвинула шторы, и я заметил, что небо понемногу начинает темнеть.

– Лично я в этом сомневаюсь, – резюмировала моя амазонка. – Если хотите сэкономить время, лучше скажите сами, где документы, которые вы скопировали?

– В сумке с компьютером, – признался я неохотно. – Кстати, добывая копии, я не совершил никакого преступления, как не может считаться преступлением и обладание ими.

Заговорив об этом, я вступал на тонкий лед. Мне нужно было тщательно выбирать выражения, ибо я пока не знал, известна ли ФБР роль, которую сыграл во всей этой истории Майк Уоррен.

Агент Уоллинг достала из сумки книгу Эдгара По, с интересом посмотрела на меня и бросила том на кровать. За книгой появились на свет божий моя записная книжка и пачка листов бумаги – копии резюме.

Майк Уоррен оказался прав. Рейчел была очень красива, и впечатления этого не могла испортить суровость, которую она на себя напускала. На вид она была моей ровесницей, может быть, на год-два постарше. Густые каштановые волосы чуть-чуть не доходили до плеч. Решительный взгляд проницательных зеленых глаз только подчеркивал, делая еще более заметной, ауру уверенности, которая исходила от этой женщины. Пожалуй, это-то и было в ней самым привлекательным. Хотя, признаться, в эти минуты я почти ненавидел спецагента Рейчел Уоллинг, такую красоту просто нельзя было не заметить.

– Несанкционированное проникновение в фонд и взлом архива – это уже преступление, – сообщила она. – Когда выяснилось, что похищенные документы имеют непосредственное отношение к ФБР, ваше дело автоматически перешло под нашу юрисдикцию.

– Я никуда не вламывался и ничего не крал, – возмутился я. – Вы меня на пушку берете! Впрочем, я часто слышал, что ребята из ФБР терпеть не могут, когда кто-то отбивает у них хлеб.

Рейчел Уоллинг молча просматривала документы, разложенные на кровати. Потом она выпрямилась и достала из кармана чистый пластиковый пакет для хранения вещественных доказательств, в котором уже лежала какая-то бумага. По размерам она напоминала листок, вырванный из записной книжки. Я прищурился, вглядываясь, и Рейчел поднесла листок поближе. На бумаге черным по белому было написано всего шесть строк. Я узнал свой почерк.

И тут все окончательно встало на свои места. Майк вырывал листы из моей записной книжки, чтобы вкладывать их туда, где стояли на стеллажах позаимствованные нами папки. Видимо, заодно он вырвал и страничку со старыми записями, а потом случайно оставил ее в архиве.

Выражение моего лица не укрылось от агента Уоллинг.

– Любительская работа, – прокомментировала она. – После того как мы проанализировали и сравнили почерк, все стало предельно ясно. Я доходчиво объяснила, мистер Макэвой?

На этот раз я не сумел даже послать ее подальше.

– Ваш компьютер, книгу и блокноты я изымаю как потенциальные вещественные доказательства, – продолжала агент Уоллинг. – Если они нам не понадобятся, вы получите их назад. А теперь нам пора идти. Моя машина ждет у подъезда. Мне хотелось бы отвести вас вниз без наручников, чтобы вы не принимали меня за совершенного крокодила; к тому же нам предстоит совершить небольшое путешествие в Виргинию, и, если отправиться прямо сейчас, у нас не возникнет проблем с пробками на дорогах. Ну что, обещаете вести себя хорошо? На всякий случай предупреждаю: одно неосторожное движение, и я уложу вас в наручниках на заднее сиденье, а наручники, как у нас говорят, удерживают не хуже обручального кольца.

Я молча кивнул в ответ и встал с опостылевшего стула. Голова у меня слегка кружилась, и я не осмеливался встретиться с Рейчел глазами. Глядя перед собой в пол, я проследовал к дверям.

– Так что, мы договорились? – спросила агент Уоллинг.

Я пробормотал в ответ что-то невразумительное и услышал раздавшийся за моей спиной негромкий мягкий смех.

Рейчел ошиблась. Проблемы с пробками на дороге все-таки возникли. Был вечер пятницы, и выбраться из города стремилось гораздо больше народа, чем в обычные дни. Мы ползли в общем потоке с черепашьей скоростью, пытаясь поскорее выехать на автостраду. На протяжении этого получаса мы почти не разговаривали, только Рейчел изредка вполголоса бранилась, проклиная узкие улицы или некстати вспыхнувший на светофоре красный сигнал. Я сидел на переднем сиденье рядом с ней и обдумывал ситуацию.

В первую очередь необходимо как можно скорее позвонить Гленну. Газета должна была обеспечить меня адвокатом, причем адвокатом хорошим. Пока же единственным выходом из создавшегося положения, который я видел, было раскрыть свой источник, однако я обещал не выдавать Уоррена ни при каких обстоятельствах. Некоторое время я прикидывал, согласится ли Майк – если мне удастся ему позвонить – подтвердить, что я не взламывал дверей фонда фомкой и ничего не крал из архива. Нет, решил я наконец, если уж мы заключили договор, я первый должен уважать все его пункты.

Когда мы добрались до Джорджтауна, пробки слегка рассосались, и Рейчел за рулем, похоже, немного расслабилась. Во всяком случае она в первый раз за все это время вспомнила обо мне. Ее рука протянулась к пепельнице и извлекла какую-то белую карточку. Потом Рейчел включила верхний свет в салоне и поместила карточку на руле, чтобы можно было на ходу читать то, что на ней напечатано.

– У вас есть ручка?

– Зачем?

– Чтобы писать. Я думала, что все репортеры обязательно носят с собой ручку или карандаш.

– Да, у меня есть ручка.

– Вот и хорошо. Сейчас я прочту вам конституционные права, и вы подпишетесь.

– Какие уж там права? То, что вы творите, это настоящий беспредел.

Не обращая внимания на мои протесты, Рейчел зачитала вслух права и осведомилась, все ли понятно. Я пробормотал, что да, и она вручила карточку мне.

– А теперь возьмите ручку или что там у вас и поставьте на обороте подпись и сегодняшнее число.

Я послушно исполнил ее требование. Рейчел подула на бумагу, чтобы чернила скорее просохли, и спрятала карточку в карман.

– Ну вот, – сказала она. – Теперь мы можем поговорить. Если только вы не хотите сперва позвонить своему адвокату. Каким способом вам удалось проникнуть в здание фонда?

– Я не вламывался туда и не подбирал ключей. Это все, что вы узнаете до того, как я свяжусь с адвокатом.

– Но вы же видели вещественное доказательство. Или оно не ваше?

– Все это можно объяснить… Послушайте, неужели вам не понятно? Я не совершил ничего противозаконного, чтобы добыть копии документов. Ничего сверх этого я не могу вам рассказать, не открывая… – Я прикусил язык. И так уже чуть не проболтался.

– Где вы были весь день, мистер Макэвой? Я дожидаюсь вас с обеда.

– Ездил в Балтимор.

– Зачем?

– Это вас не касается. Впрочем, вы могли бы и сами догадаться – у вас ведь есть оригиналы тех документов, которые я скопировал.

– А-а-а, дело Маккаферти. Вы знаете о том, что, вмешавшись в расследование ФБР, рискуете навлечь на себя дополнительные обвинения?

В ответ я рассмеялся, изо всех сил стараясь, чтобы мой смех прозвучал искренне. По-моему, это мне удалось.

– Знаю, – с сарказмом в голосе ответствовал я. – Ну и что? Кстати, о каком расследовании идет речь? Если бы я вчера не поговорил с Натаном Фордом, вы бы до сих пор сидели у себя в конторе и подсчитывали самоубийства. Или ФБР всегда так действует? Если подворачивается хорошая идея, значит ее нужно присвоить. Если дело многообещающее – о, это ваше дело! Все остальное время вы держите глаза и уши закрытыми и не видите всего того зла, что творится вокруг вас. Копы гибнут один за другим, а ФБР хоть бы что!

– Зато вы, как я погляжу, слишком близко к сердцу принимаете самоубийства полицейских! Интересно, с чего бы это?

– Да с того, что один из погибших – мой брат.

Этого Рейчел не ожидала, так что мой ответ заставил ее замолчать по меньшей мере на несколько минут. Мне показалось также, что за все время нашего знакомства мне впервые удалось пробиться сквозь броню, в которую она оделась.

– Мне очень жаль, – промолвила наконец агент Уоллинг.

– Мне тоже.

Гнев, который я испытывал всякий раз, думая о том, что случилось с Шоном, переполнял меня, но я проглотил резкие слова. Передо мной был посторонний человек, а я не собирался ни с кем делиться своими глубоко личными переживаниями. Но и совсем закрыть тему тоже было нельзя.

– Вы наверняка слышали о нем, – заметил я. – Ведь это же вы та самая Рейчел Уоллинг, которая по запросу Шона Макэвоя составила психологический портрет предполагаемого преступника?

– Да, я помню этот запрос, но мы с вашим братом ни разу не разговаривали.

– Могу я задать вам один вопрос?

– Попробуйте.

– Как вы на меня вышли?

Мне хотелось узнать, уж не Уоррен ли вывел ФБР на мой след. Если бы Рейчел подтвердила это, то я счел бы себя свободным от всех обязательств: не хватало еще отправиться в тюрьму, до последнего прикрывая предателя.

– Это было проще простого, – отозвалась Рейчел. – Необходимые сведения о вас – кто вы такой и откуда вообще взялись в Вашингтоне – любезно предоставил нам доктор Форд. Он позвонил мне сразу же после вашей вчерашней встречи, а сегодня утром я была уже в фонде. Мне казалось, что следует принять кое-какие дополнительные меры по охране архива, и я, конечно же, оказалась права. Только эти меры немного запоздали. Вы оперативно работаете, этого у вас не отнимешь, но вы же не профессиональный взломщик, вот и накосячили. Обнаружив листок бумаги, вырванный из репортерского блокнота, я убедилась, что вы меня опередили.

– И все равно я не вламывался в здание.

– Хотите сказать, что вас кто-то впустил? Но все сотрудники фонда отрицают, что вели с вами какие-либо разговоры на эту тему. В частности, доктор Форд припомнил, что он ясно и недвусмысленно заявил: вы не получите доступа к архиву до тех пор, пока ФБР официально не даст на это добро. И вдруг эти досье оказываются у вас. Не правда ли, любопытно?

– А кто вам сказал, что я остановился в «Хилтоне»? Это тоже было написано на том листке бумаги, который вы подобрали неизвестно где?

Рейчел рассмеялась:

– Я надула вашего главного редактора, словно мальчишку-посыльного. Пришлось, правда, сказать, что у меня якобы есть для вас важная информация, и он мигом сообщил мне адрес, где вы остановились.

Я улыбнулся, но сразу же отвернулся к окну, чтобы скрыть свою реакцию. Рейчел сделала ошибку, причем ее последние слова были равнозначны открытому признанию в том, что Уоррен меня сдал.

– Их больше не называют посыльными, – вставил я. – Теперь это считается неполиткорректным.

– А как же их тогда именовать? Курьерами?

– Ну хотя бы.

Совладав со своим лицом, я впервые с тех пор, как мы сели в машину, посмотрел на Рейчел в упор, понемногу начиная приходить в себя. Уверенность в своих силах, которая, как мне казалось, стараниями агента Уоллинг осталась лежать на кровати в гостинице, понемногу возвращалась. Теперь уже я играл с ней как кошка с мышкой, а не наоборот.

– Мне казалось, что ваши сотрудники всегда работают по двое, – заметил я небрежно.

Машина как раз остановилась на очередной красный сигнал светофора. Впереди уже виднелся выезд на автостраду, и я понял, что, пока не поздно, необходимо сделать решающий ход.

– Как правило – да, – стала оправдываться Рейчел. – Но сегодня выдался хлопотливый день, все мои коллеги заняты, к тому же, выезжая из Куантико, я рассчитывала только побеседовать с доктором Фордом и экспертом Олин, а затем изъять дела. Никаких арестов я производить не собиралась.

Она старательно разыгрывала дешевое шоу, но теперь я ясно видел, как легенда Рейчел разваливается буквально на глазах. Никаких наручников, никакого напарника, арестованный сидит на переднем сиденье. К тому же Грег Гленн не знал, где именно я остановился в Вашингтоне. Я до сих пор не успел сообщить ему это.

Моя сумка с компьютером стояла на переднем сиденье между нами. Поверх нее Рейчел положила книгу Эдгара По, мою записную книжку и копии резюме. Я протянул руку и переложил все это к себе на колени.

– Что вы делаете? – осведомилась Рейчел.

– Собираюсь смотаться отсюда. – Я перебросил копии документов обратно. – Это можете оставить себе, я уже узнал все, что меня интересовало. – С этими словами я потянул ручку двери и открыл ее.

– Не двигаться, подонок!

Обернувшись к ней, я ухмыльнулся:

– Вам не кажется, что сквернословие не есть лучший способ восстановить утраченное преимущество? Все это было неплохо разыграно, просто ваш запас правильных ответов иссяк. Сейчас я возьму такси и вернусь в отель. Мне нужно написать статью, а теперь в ней будет еще один раздел. Я посвящу его вам.

Я выбрался из машины со всем своим имуществом и ступил на тротуар. Оглядевшись по сторонам, увидел неподалеку маленький магазинчик, у входа в который прилепилась телефонная будка. Это было как раз то, что нужно, и я зашагал туда. В следующее мгновение я увидел, как автомобиль Рейчел круто выруливает на автостоянку прямо передо мной и резко останавливается. Агент Уоллинг выскочила наружу и направилась ко мне.

– Вы совершаете ошибку, – бросила она на ходу.

– Да неужели? А по-моему, это вы ошиблись. Ради чего вы устроили весь этот балаган?

Рейчел смотрела на меня и молчала. По-видимому, она на некоторое время лишилась дара речи.

– Ну хорошо, – смилостивился я. – Я сам вам объясню. Все это было сплошное жульничество, но ваш шантаж с запугиванием не прошел.

– Шантаж? С какой стати мне бы вдруг понадобилось вас шантажировать?

– Чтобы добыть информацию. Вам необходимо было узнать, что у меня есть по интересующей вас теме. Ну а потом, выяснив все, вы бы сказали мне: «О, просим извинить, но ваш источник только что раскололся. Вы не виновны и можете идти на все четыре стороны. Еще раз простите за маленькое недоразумение». Так что вам, мисс, стоит вернуться в Куантико и поупражняться в актерском мастерстве.

Я обогнул застывшую у меня на дороге Рейчел и пошел дальше к телефонной кабинке. Сняв с рычага трубку, я не услышал гудка, но не смутился и не повесил ее обратно. Рейчел наблюдала за мной, и я набрал номер справочного.

– Подскажите, пожалуйста, как можно вызвать такси, – обратился я к несуществующему оператору.

Затем я опустил в щель четвертак и набрал от балды несколько цифр. Зачитав в безмолвствующую трубку адрес телефона-автомата, я попросил прислать такси и дал отбой. Обернувшись, я увидел, что агент Уоллинг стоит совсем рядом. Протянув руку, она сняла трубку, послушала секунду и, удовлетворенно кивнув, с легкой улыбкой повесила ее на место. Потом, все так же молча, указала мне на то место, где трубка присоединялась к аппарату. Кабель был оборван, а цветные проводки завязаны узлом.

– Похоже, вам тоже надо совершенствоваться, Макэвой.

– Я приму это к сведению. А теперь оставьте меня в покое.

Я отвернулся и стал вглядываться в стеклянную витрину магазина, надеясь увидеть внутри еще один автомат, но его там не оказалось.

– Ну хорошо, а что мне было делать? – спросила сзади агент Уоллинг. – ФБР очень важно знать все, что вы сумели раскопать.

Я резко повернулся к ней:

– А просто спросить нельзя? Зачем обязательно надо было… унижать меня?

– Но вы же репортер, Джек. Неужели вы бы и впрямь поделились с нами своей драгоценной информацией?

– Может, и поделился бы.

– Ага, как бы не так. – Она недоверчиво покачала головой. – Когда кто-нибудь из вашей братии так поступит, в Йеллоустонском национальном парке передохнут все медведи. Достаточно взглянуть на Уоррена – он ведь уже даже не репортер, однако каждое слово из него приходится вытаскивать, словно клещами. Должно быть, это у него в крови.

– Кстати, о крови, – перебил я. – Что касается этой истории, то тут на карту поставлена не просто статья, неужели не понятно? Вы не можете знать заранее, как бы я себя повел, если бы вы чисто по-человечески обратились ко мне за помощью.

– Согласна, – негромко произнесла Рейчел. – Пожалуй, я действительно не подумала об этом. Возможно, вы не такой, как все.

Прежде чем она снова заговорила, каждый из нас успел сделать по нескольку шагов, удаляясь друг от друга.

– Так как же все-таки поступим? – спросила Рейчел. – Вы разоблачили мою легенду, и теперь у вас есть выбор. Мне очень важно знать то, что знаете вы. Согласны ли вы поделиться со мной этими сведениями или, удовлетворившись одержанной победой, просто отправитесь домой? Правда, в последнем случае мы оба ничего не выиграем. Как и ваш брат.

Она довольно ловко загнала меня в угол, и я знал это. Мне, конечно, следовало уйти с гордо поднятой головой просто из принципа, но я не мог этого сделать. Несмотря ни на что, Рейчел начинала мне нравиться.

Я молча вернулся к ее машине и забрался на прежнее место. Рейчел кивнула мне сквозь ветровое стекло и, зайдя с противоположной стороны, уселась на водительское сиденье.

Потом она неожиданно протянула мне руку:

– Рейчел Уоллинг, можно просто Рейчел.

Я пожал ее сильные пальцы.

– Макэвой. Джек.

– Я знаю. Рада знакомству.

– Взаимно.