Глава 14

Фонд поддержки правопорядка находился в Вашингтоне на Девятой авеню, всего в нескольких кварталах от Министерства юстиции и штаб-квартиры ФБР. Здание впечатляло своими размерами, и я подумал, что под его крышей наверняка приютились и другие агентства и организации, финансируемые из государственной казны. Так оно и оказалось. Пройдя сквозь массивную дверь, я сверился с указателем на стене и стал подниматься на лифте на третий этаж.

Похоже, Фонд поддержки правопорядка занимал весь третий этаж целиком. Здесь в вестибюле напротив лифта стоял обширный стол, за которым сидела столь же обширная дама средних лет. Такие столы мы, газетчики, частенько называем между собой «бастионами», потому что охраняющие их женщины-секретари обычно стоят насмерть, не пропуская посетителей туда, куда им необходимо пройти, и не давая увидеться с тем, с кем нужно.

Подойдя к этому даже на вид неприступному рубежу обороны, я сказал секретарше, что мне хотелось бы побеседовать с директором фонда доктором Натаном Фордом, о котором упоминалось в статье «Нью-Йорк таймс», посвященной самоубийствам среди полицейских. Почему-то мне казалось, что именно Форд распоряжается информацией, доступ к которой мне необходимо было получить.

– Директор на обеде. Вам назначено?

Я объяснил, что не успел договориться с Фордом о встрече, поскольку только-только прилетел в Вашингтон, и в подтверждение серьезности своих намерений предъявил ей одну из визитных карточек. Одновременно я украдкой бросил взгляд на часы: четверть первого.

– Ах, репортер! – произнесла женщина с таким выражением лица, как будто перед ней стоял беглый каторжник. – Это совсем другое дело. В таком случае вам придется сначала обратиться в пресс-службу, а уж они решат, насколько у вас важное дело и можете ли вы встретиться с нашим директором.

– Понимаю. Кстати, сотрудники пресс-службы тоже, должно быть, обедают. Я не ошибся?

Секретарша сняла трубку оранжевого телефона и набрала номер.

– Майк? Ты на месте? Тут пришел какой-то тип, который утверждает, что работает в «Роки-Маунтин ньюс»… Что? Нет, конечно же, он хочет встретиться с самим доктором Фордом…

Выслушав ответ, она сказала «о’кей» и положила трубку на рычаг.

– Вас примет Майкл Уоррен. Поторопитесь, в тринадцать тридцать у мистера Уоррена назначена встреча.

– А куда идти?

– Комната номер триста три. Прямо по коридору, затем сверните направо, первая дверь с правой стороны.

Шагая в указанном направлении, я пытался вспомнить, кто такой этот Майкл Уоррен. Имя показалось мне знакомым, вот только где и когда я его слышал?

Дверь триста третьей комнаты была открыта. Я уже приблизился к ней, когда навстречу мне вышел мужчина лет сорока. Мне показалось, что он собирается уходить, однако, заметив меня, мужчина остановился.

– Это вы из «Роки-Маунтин ньюс»?

– Да.

– Я уж начал беспокоиться, вдруг вы не туда свернули. Заходите. К сожалению, у меня не так много времени. Меня зовут Майк Уоррен. Для печати, коли соберетесь смешать меня с грязью, я, естественно, Майкл, но смею надеяться, что у нас с вами до этого не дойдет. Давайте поговорим о вашем деле, может быть, я смогу быть полезным.

Он вернулся за свой стол, заваленный бумагами; я представился, и мы пожали друг другу руки. Потом Майк предложил садиться. На одном краю стола громоздились стопки газет, на другом стояла фотография женщины с двумя детьми, повернутая так, чтобы снимок могли видеть и хозяин кабинета, и посетители. Слева от стола на низкой тумбочке помещался компьютер, а на стене за креслом висел снимок самого Уоррена, которому пожимал руку лично президент США. Майк был чисто выбрит и одет в светлую сорочку с темно-бордовым галстуком. Воротник сорочки был немного потерт в тех местах, где она соприкасалась со щетиной, отраставшей к вечеру на щеках. Пиджак висел на спинке кресла. Кожа на лице Майка, особенно по контрасту с прямыми черными волосами и маленькими темными глазами, выглядела удивительно белой.

– Так чем я могу помочь? – поинтересовался он. – Вы, наверное, из бюро Скриппса?

Он имел в виду материнскую компанию, которая содержала в Вашингтоне небольшое репортерское бюро, поставлявшее столичные новости во все наши газеты по цепочке. Не далее как в начале недели Грег Гленн сгоряча посоветовал мне обратиться туда.

– Нет, я приехал из Денвера.

– И в чем проблема?

– Мне необходимо поговорить с Натаном Фордом или с тем человеком, который непосредственно занимается исследованием причин самоубийств среди полицейских.

– Самоубийства полицейских? Это фэбээровский проект. За него у нас отвечает эксперт Олин Фредрик.

– Да, я знаю, что ФБР тоже в этом участвует.

– Давайте посмотрим, что тут можно сделать… – Майк взялся было за трубку стоящего на столе телефона, но передумал. – Послушайте, что-то я не припомню вашей фамилии. Я так понимаю, что вы не звонили сюда заранее?

– Нет, не звонил, я только недавно приехал в Вашингтон. Должен сказать, у меня вырисовывается сногсшибательная статья.

– Сногсшибательная? Про самоубийства полицейских? Что-то сдается мне, что из этого вряд ли выйдет сенсационный заголовок для первой полосы.

И тут я вспомнил, кто он такой.

– А вы, случайно, не работали раньше в «Лос-Анджелес таймс»? Вашингтонское бюро? Уж не тот ли вы самый Майкл Уоррен?!

Он улыбнулся, – очевидно, ему было приятно, что его или, по крайней мере, его статьи хоть кто-то помнит.

– Да, тот самый. Но откуда вы меня знаете?

– По телеграфным сообщениям, циркулировавшим между «Вашингтон пост» и «Таймс». Я отслеживал эти материалы несколько лет кряду и вот – вспомнил фамилию. Отличная работа, Майк. Вы же были криминальным репортером, верно?

– Да, до прошлого года. Потом я бросил это дело и перебрался сюда.

Я молча кивнул. Мне всегда становилось немного не по себе, когда приходилось встречаться с кем-то из бывших коллег – из тех, кто покончил с репортерской жизнью и находился теперь по другую сторону баррикад. Обычно это были так называемые огарки – журналисты, смертельно уставшие от постоянной спешки, беготни, срочной работы над свежими сенсационными материалами. Как-то мне довелось прочитать мемуары одного репортера: он сравнивал нашу жизнь с отчаянным бегом впереди зерноуборочного комбайна. На мой взгляд, это было самое удачное и точное сравнение из тех, что я когда-либо встречал. Многим со временем надоедает эта бесконечная гонка, и тогда машина их перемалывает, однако некоторым удается в последний момент увернуться от бешено вращающихся ножей. Эти счастливцы, используя свой опыт в газетном бизнесе, пристраиваются на спокойную и непыльную работенку и начинают взаимодействовать со средствами массовой информации. Именно такой финт проделал в конце карьеры Уоррен, и мне почему-то стало его жаль, хотя я искренне надеялся, что сам он ничего подобного не испытывает. Все-таки Майк был когда-то чертовски хорошим репортером.

– Не скучаете?

Я должен был об этом спросить, хотя бы из элементарной вежливости.

– Пока нет. Иногда, правда, попадается неплохая статья, и тогда мне хочется взяться за старое, подергать за разные ниточки и взглянуть на события в необычном ракурсе. Впрочем, это все уже в прошлом…

Он лгал, и мне показалось, Майк понимает, что я знаю это. Ему очень хотелось вернуться назад.

– Иногда я и сам начинаю чувствовать усталость… – соврал я просто для того, чтобы Майку стало хоть немного легче. Впрочем, вряд ли моя ложь могла ему чем-то помочь.

Он перешел на «ты»:

– Так что там у тебя насчет полицейских-самоубийц? Под каким углом ты видишь эту проблему? – Майк украдкой посмотрел на часы.

– Еще пару дней назад в этой истории не было ничего удивительного или необычного. Теперь статья может получиться сенсационной. Я знаю, что у тебя мало времени, и постараюсь объяснить суть в двух словах. Только один нюанс… поверь, я не хочу тебя обидеть, но мне будет гораздо спокойнее, если ты пообещаешь, что все, что я сейчас скажу, останется между нами. Эта тема принадлежит мне, и я должен сам написать свою статью.

Уоррен согласно кивнул:

– Не беспокойся, Джек, я отлично тебя понимаю и не стану обсуждать то, что ты сообщишь, с другими журналистами, если только они не начнут задавать мне те же самые вопросы. Возможно, однако, мне придется раскрыть кое-какие из фактов в разговоре с руководством нашего НИИ или сотрудниками ФБР. В этом отношении я не могу ничего обещать, поскольку ты еще ничего не рассказал.

– Справедливо.

Я почувствовал, что могу довериться Уоррену. Возможно, всегда легче поверить тому, кто когда-то делал то же, что и ты. Кроме того, согласитесь, приятно поведать о своих достижениях человеку, который способен оценить их по достоинству. Иными словами, каюсь, мои уста готовы были извергнуть слегка замаскированное бахвальство.

И я начал свой рассказ:

– Статьей о самоубийствах полицейских я начал заниматься только на этой неделе. Мне было известно, что эту тему уже разрабатывали, но у меня появилась возможность взглянуть на нее под новым углом. Мой брат тоже был полицейским и примерно месяц назад предположительно совершил самоубийство. Тогда я…

– Господи Исусе! – пробормотал Уоррен. – Прими мои соболезнования…

– Спасибо, но я взялся за статью вовсе не по этой причине. Мне захотелось написать об этом случае, потому что я должен был понять, что заставило его совершить поступок, который, как уверяла полиция, он совершил. Начинал я как обычно – покопался в электронной базе данных и, естественно, наткнулся на упоминания об исследованиях, которые проводятся вашим фондом.

Уоррен сделал попытку незаметно бросить взгляд на часы, и я понял, что пора форсировать события.

– Короче говоря, пытаясь выяснить, почему брат покончил с собой, я обнаружил, что он этого не делал!

Я посмотрел на Уоррена. Похоже, мне удалось завладеть его вниманием.

– В настоящее время у меня – и у полиции тоже – не осталось практически никаких сомнений, что мнимый суицид моего брата на самом деле является весьма хитро замаскированным убийством. Кто-то прикончил Шона. Полиция возобновила расследование, но это еще не все. Мне удалось связать гибель брата с другим предполагаемым самоубийством, которое произошло в Чикаго год назад. Я только что оттуда; и это дело тоже было извлечено из архива и открыто заново.

Теперь объясню, почему я решил обратиться в вашу организацию: два практически одинаковых случая в Денвере и Чикаго навели меня на мысль, что кто-то ездит по стране и убивает копов, маскируя убийства под самоубийства. Обнаружить другие, аналогичные инциденты и, возможно, выявить преступника можно, только тщательно изучив информацию, собранную для исследований вашим фондом. Ведь отчеты о всех самоубийствах среди копов за последние пять лет хранятся у вас, верно?

Несколько мгновений мы оба молчали. Наконец Уоррен перестал пристально меня разглядывать и попросил:

– Расскажи-ка все подробно и с самого начала. Нет, погоди…

Он поднял одну руку, как регулировщик на перекрестке, приказывающий остановиться потоку машин, а другой снял телефонную трубку и нажал кнопку автоматического набора:

– Дрейкс? Это Майк. Слушай, я знаю, что уже опаздываю, но я сегодня вообще не смогу прийти. Тут у меня наклевывается одно интересное дельце… Давай лучше в другой день. Поговорим завтра. Спасибо. Ну бывай.

Он положил трубку, посмотрел на меня и сказал:

– Просто отменил обед. А теперь давай по порядку.

Примерно через полчаса, после того как Уоррен сделал несколько телефонных звонков и договорился, чтобы меня приняли, мы отправились в путешествие по лабиринту коридоров третьего этажа, направляясь в комнату 383, которая оказалась конференц-залом. Там меня уже ждали директор Натан Форд и ведущий эксперт Олин Фредрик. Майкл представил нас друг другу, после чего мы с ним уселись на свободные стулья.

Мисс Фредрик, блондинка с вьющимися волосами, выглядела лет на двадцать пять. Выражение ее лица было настолько безразличным, что я полностью сосредоточил внимание на директоре Форде, благо уже знал от Уоррена, что все решения здесь принимает именно он.

Мистер Натан Форд оказался худощавым мужчиной в годах, одетым в неброский черный костюм, однако держался он так, что любой собеседник непременно ощущал исходящую от него властную уверенность. Солидности ему добавляли также очки с розоватыми стеклами в толстой черной оправе и аккуратная седая борода, прекрасно сочетавшаяся со стильной прической. Когда мы вошли и уселись за большим овальным столом, его голова даже не дрогнула – мистер Форд следил за нашими движениями одними глазами, удобно упираясь локтями в стол и сложив перед собой руки с переплетенными пальцами.

– Ну что, приступим? – спросил он, как только церемония представления была закончена.

– Мне хотелось бы, чтобы Джек еще раз рассказал вам всю историю от начала и до конца, – отозвался Уоррен. – С этого мы и начнем. Ты не против, Джек?

Я не возражал.

– С твоего позволения, на этот раз я сделаю кое-какие заметки, – сказал он, доставая блокнот.

Я снова поведал им все, почти слово в слово повторив то, что недавно изложил Майку. Время от времени мне вспоминались кое-какие подробности, не обязательно значительные, но я все равно вставлял их в свое повествование. Мне хотелось произвести на Форда впечатление, ибо только от него зависело, будет ли помогать мне Олин Фредрик или нет.

Пока я говорил, меня перебили только однажды; сделала это Олин. Я как раз рассказывал о смерти Шона, и она заметила, что соответствующий протокол из Управления полиции Денвера поступил к ним неделю назад. Я посоветовал выбросить его в мусорную корзину.

Закончив, я посмотрел на Уоррена и поднял вверх обе руки.

– Я ничего не пропустил?

– Не думаю.

И мы оба выжидающе уставились на Форда. Все это время он почти не двигался и сейчас, оторвав от стола сложенные руки, задумчиво постукивал себя по подбородку. Неожиданно я вспомнил, что мистер Форд имеет докторскую степень, и мне сразу захотелось узнать, в каких таких науках он преуспел. Кем нужно быть, чтобы возглавить подобного рода НИИ? Наверное, решил я, скорее, все-таки политиком, чем ученым.

– Весьма любопытная история, – сказал Форд негромко. – И ваше с мистером Уорреном волнение мне вполне понятно. Уоррен, насколько мне известно, проработал репортером всю свою сознательную жизнь, и страсть к сенсациям, должно быть, у него в крови. Увы, порой она проявляется в ущерб его прямым служебным обязанностям.

Нанося этот удар, он даже не взглянул на Майка; его взгляд по-прежнему оставался прикован ко мне.

– Кое-чего я, однако, никак не могу понять, и потому мне нелегко разделить ваш восторг. Объясните, пожалуйста, какое отношение все это имеет к Фонду поддержки правопорядка. Прошу вас, Макэвой, и постарайтесь изложить свою точку зрения четко и ясно.

– Видите ли, доктор Форд, – начал Уоррен. – Джек должен…

– Помолчите, – прервал его директор. – Пусть мистер Макэвой сам выскажет свои соображения.

Я принялся лихорадочно размышлять. Форду не нужны были пустые фразы, директор хотел знать, какие политические плюсы он сможет извлечь из всего этого для себя.

– Я исходил из того, что вся информация относительно самоубийств полицейских занесена в компьютер.

– Совершенно верно, – кивнул Форд. – Большинство наших исследований проводится с использованием математических методов анализа. Сбор материалов осуществляют для нас полицейские управления на местах. Доклады – готовые протоколы, о которых упоминала мисс Фредрик, – поступают к нам и вводятся в компьютерную базу данных, однако само по себе это еще ничего не означает. Только опытный исследователь способен обработать все эти данные и дать авторитетное заключение. Могу сообщить также, что в этом случае нашему эксперту помогают специалисты из ФБР, которые отсматривают и сортируют поступающую информацию.

– Я все понимаю, – смиренно согласился я, – но для меня важно другое. Все дело в той базе данных, о которой вы упомянули. Она достаточно велика, чтобы…

– У нас собраны все случаи за последние пять-шесть лет. Эта работа началась еще до того, как к нам присоединилась Олин.

– Я бы хотел получить доступ к вашему компьютеру.

– С какой целью?

– Если мы правы – под словом «мы» я имею в виду не только себя, но и полицейских детективов из Чикаго и Денвера, – то у нас имеются два связанных между собой случая. Они…

– Предположительно связанных, мистер Макэвой.

– Да, предположительно связанных между собой. Если это действительно так, то наверняка могут обнаружиться и другие подобные инциденты, а мы имеем дело с серийным убийцей. Возможно, таких эпизодов наберется много, возможно – всего несколько или вообще не будет выявлено. Но мне хотелось бы это проверить, а у вас есть данные за последние шесть лет. Я должен заглянуть в ваш компьютер и обнаружить все сомнительные случаи, к которым может оказаться причастен наш гипотетический убийца.

– И как вы собираетесь это сделать? – уточнила Фредрик. – У нас в компьютере несколько сот дел.

– Скажите, в протоколах, которые заполняют на местах и присылают к вам, указана должность жертвы?

– Безусловно.

– В таком случае я думаю начать с копов, работавших в отделах ППЛ. Теория, которую я хочу проверить в первую очередь, заключается в том, что преступник убивает лишь тех, кто занимается расследованием убийств. Возможно, это тот самый случай, когда добыча бросается на охотника или что-то в этом роде. Не знаю, существует ли психологическая модель, трактующая подобное поведение, однако именно за это я бы и зацепился. Затем, когда дела будут отобраны, необходимо заняться каждым преступлением в отдельности, в частности – предсмертными записками пострадавших. На их основе мы…

– Этого нет в компьютере, – перебила меня Фредрик. – Даже если полиция и присылает нам копию, она оседает в архиве, вместе с прочими рукописными материалами. Мы не исследуем предсмертные записки, если только они не являются свидетельством того, что самоубийца страдал некоей формой психического расстройства.

– Но вы все равно храните их?

– Да. В архиве документов.

– Тогда нам потребуется разрешение на работу с ними! – с энтузиазмом воскликнул Уоррен.

Его реплика повисла в воздухе. Наступила неловкая тишина, и все разом посмотрели на Форда.

– Один вопрос, – промолвил директор. – ФБР известно о вашей затее?

– На данный момент не могу сообщить вам ничего определенного, – вынужден был признать я. – Мне известно, однако, что полиция Чикаго и Денвера намеревалась следить за моими успехами, и, в случае если наша рабочая гипотеза окажется правильной, они обратятся в ФБР. Подобный порядок действий представляется наиболее разумным.

Форд кивнул:

– Мистер Макэвой, не могли бы вы подождать в коридоре? Я хотел бы посовещаться с мисс Фредрик и мистером Уорреном, прежде чем принимать какое-либо решение по данному вопросу.

– Разумеется. – Я поднялся и пошел к выходу. У дверей я, однако, заколебался и обернулся к нему. – Надеюсь… надеюсь, вы дадите нам шанс. В любом случае спасибо.

Ответ я прочел по лицу Уоррена, прежде чем он успел что-либо сказать. Когда Майк с кислой физиономией показался в коридоре, я сидел в приемной на низеньком диванчике, обитом искусственной кожей. Завидев меня, он отрицательно покачал головой и предложил:

– Пойдем ко мне.

Ни слова не говоря, я последовал за ним в кабинет и сел на тот же самый стул, что и раньше. Майк выглядел весьма расстроенным. Мое настроение также было отнюдь не радужным.

– Но почему? – выдавил я наконец.

– Да потому что наш директор – полный ублюдок! – неожиданно взорвался он. – Потому что нами управляет Министерство юстиции, а ФБР является его подразделением. Собственно говоря, это их, фэбээровское исследование, которое они задумали и профинансировали, и наш директор никогда не позволит тебе влезть в него без санкции федералов. Форд сроду не совершит ничего такого, что помешает делу катиться по накатанной колее, поэтому, Джек, ты допустил ошибку. Надо было сказать, что якобы ФБР обо всем знает, и тогда он дал бы тебе зеленый свет.

– Думаешь, он бы поверил мне на слово?

– Во всяком случае, наш директор мог бы притвориться, что поверил, и, если бы его обвинили в том, что он поделился информацией с каким-то репортером, не известив об этом ФБР, Форд попросту переложил бы всю ответственность на тебя: дескать, ты намеренно ввел его в заблуждение.

– И что же теперь делать? Нельзя же вот так взять и бросить все на полпути? – Вопрос этот был адресован не Майку, я спрашивал самого себя.

– У тебя есть источники в ФБР, Джек? Я интересуюсь потому, что могу гарантировать на все сто процентов, что Форд уже сидит у себя в кабинете и названивает в бюро. Возможно, он даже дойдет до самого Боба Бэкуса.

– А кто это такой?

– Большая шишка. Проект о самоубийствах подготовила его команда.

– Мне кажется, я где-то слышал это имя.

– Я думаю, ты слышал о Бобе Бэкусе-старшем – это его отец. В свое время он был широко известен как суперполицейский, которого ФБР пригласило, чтобы создать отдел по психологическому моделированию и разработать Программу по раскрытию тяжких преступлений. Что касается Бобби-младшего, то он, по-моему, уже примеряет отцовский мундир. Собственно говоря, я рассказываю все это к тому, что, как только Форд с ним поговорит, Бэкус-младший мигом перекроет все лазейки. Останется единственный путь к документам – через ФБР.

Я пытался что-нибудь срочно придумать, но не смог. Меня приперли к стенке. Сидеть спокойно стало совершенно невыносимо, я встал и начал мерить шагами небольшой кабинет Майка.

– Господи боже мой… Не могу поверить! Это же моя статья, и я первым раскопал всю эту историю, а теперь какой-то бородатый козел, вообразивший себя Джоном Эдгаром Гувером, вышвыривает меня вон.

– Ну, наш Натан Форд будет покруче всяких Гуверов.

– Это не смешно, Майк.

– Я знаю. Прости.

Я снова сел. Уоррен не делал никаких попыток выпроводить меня, хотя наши с ним дела, судя по всему, были закончены. В конце концов до меня дошло, чего он от меня ждет, но я не знал, как лучше спросить. Я никогда не работал в Вашингтоне и имел довольно слабое представление о здешних порядках. Поэтому я решил поступить так, как это делалось у нас в Денвере, то есть пойти напролом.

– Ты мог бы заглянуть в эту базу данных, верно? – И я кивком указал на компьютер, стоявший возле стола.

Прежде чем ответить, Майк некоторое время смотрел на меня.

– Еще чего не хватало! Я тебе что, агент Глубокая Глотка? Ты же толкаешь меня на должностное преступление: ничего себе, какой-то журналист решил опередить ФБР.

– Но ты же сам репортер…

– Бывший. Теперь я работаю в этом фонде и не собираюсь терять место…

– Майк, ты не хуже меня понимаешь, что эта статья должна быть написана. Если Форд действительно позвонил в ФБР, то завтра они уже будут здесь и статья накроется медным тазом. Ты же сам работал на Министерство юстиции и знаешь, как трудно бывает вытянуть из них хоть что-то интересное. Эта история либо вообще будет похоронена, либо появится в печати через год с лишком, да и то в кастрированном виде. Сплошные выдумки и ни одного факта. Это обязательно случится, если ты не поможешь мне с компьютером.

– Я сказал – нет. Рисковать всем из-за какой-то статьи…

– Послушай, Майк, ты, безусловно, прав. Единственное, чего я хочу, это написать статью. Громкую, сенсационную статью на целую полосу. Но согласись, что я это заслужил. Если бы не я, то ФБР не докопалось бы до правды и за сто лет. Но меня хотят выкинуть из дела. Подумай об этом, Майк. Поставь себя на мое место. Представь, будто что-то подобное случилось с твоим братом.

– Нет, Джек, не уговаривай меня, это бесполезно.

Я встал.

– Ну что же, если ты вдруг передумаешь…

– Я не передумаю.

– В общем, я намерен перебраться в отель «Хилтон». В тот самый, где стреляли в Рейгана.

Это было все, что я сказал на прощание. Майк мне не ответил.