После недолгих раздумий, было решено сократить длительность привалов, и нестись вслед за Бояном со всех ног. Предатель на одной лошади, с пленником наперевес, умудрился обогнать их почти на день. И прямо сейчас мчался на встречу с Посланником, неся ему заветный идол. Олле оказался знаком тот горный перевал, по которому должен был пройти вождь со своей ватагой. Это была единственная дорога на много верст к западу и востоку, связующая нить между «цивилизованным» миром и холодными северными пустошами. Перевал использовался охотниками-януки и купцами Заречья, торговавшими друг с другом пухом редких животных и драгоценными камнями, которые местные умудрялись добывать в Хладногорье и Поднебесных горах.

Так и жили.

Знания псаря пригодились отряду, ведь Бояновский след совсем пропал после часа пути, утонув в темноте ночной метели. Олле зажег небольшой светильник, который совсем не освещал дорогу, но помогал упряжке и Вьюнку не терять друг друга.

Пока отважный псарь вел упряжку сквозь бушующую стихию, Ярик мрачно думал о том, как совладать с Посланником и забрать у него фигурки. Чем больше он думал о предстоящей встрече с огненным исполином, тем сильнее внутри нарастал страх. Сначала похожий на забившуюся под лавку дворнягу, он все быстрее превращался в огромного озлобленного волка, больше Вьюнка, угрожая поглотить остатки решимости и храбрости.

Перед глазами вновь всплыли огненные образы. Ярик снова стал маленьким мальчишкой, подвешенным над землей огненной змеей. Он пытается вырваться, но змея въедается в плоть, сжигает мягкую детскую кожу, подбираясь к кости. Округу заполонили тошнотворные запахи, а где-то вдалеке раздавались предсмертные крики отца. Он зовет Ярика, молит о пощаде, плачет и извивается в агонии.

Как противостоять этой безмерной злобе? Что он может поставить супротив огненной воли Посланника, в руках которого вскоре появится последний ключ? Старый охотничий лук? Последнее их столкновение окончилось тем, что безумный вождь спалил оружие Ярика, отмахиваясь от стрел, как от надоедливых мух. А его самого одним ударом отправил в плен, где он пробыл не меньше месяца.

«Должна же быть у него слабость».

На ум пришли слова Яромира, перед боем в храме. Посланник сумел впитать в себя силы другого богородного? Как он сумел это сделать? Ярик вспомнил, как испепелил женщину, Гей лу, во время побега. Он прикоснулся к ней и просто иссушил ее, вытянув всю жизненную силу. Возможно ли такое провернуть с Посланником? Ярик всматривался в укутанную ночью ледяную пустошь, и понимал, что ни времени, ни средств для проверки своих идей ему не найти.

Тогда Ярослав решил копнуть глубже. Все эти годы, что прошли с тех пор, как он открыл в себе богородность, его дар развивался рывками, спонтанно. Он открывал для себя новые и удивительные грани по наитию, неосознанно, будто что-то тормозило его развитие. Сдерживало, лишь иногда позволяя продвинуться вперед. Каждый раз, когда возникала острая нужда, когда грозила опасность жизни его или его друзей, дар, принимая невиданные ранее формы, прорывался сквозь ограничения. Путем постоянных тренировок Ярик научился контролировать поглощенные ранее души, видеть их воспоминания, переживать их эмоции, осваивать навыки, которыми они владели при жизни. Но все это не помогло в том бою с Посланником.

И все же, Мор считает, что именно Ярик сможет совладать с огненным безумцем. Он, как будто, не сомневался, что юноша сможет заполучить идолы. И причем в ближайшее время. Хотя, что значит время для бессмертного Бога, существующего сразу в нескольких реальностях?

Никаких идей, как совладать с Посланником так и не пришло в голову. Что же помешало Ярику одержать верх в прошлый раз?

Ответ пришел сам собой. Моментально.

Страх.

Он страшился Посланника. Исполин застрял в его голове в виде ужасающей тени. Выжег свою огненную печать на мозгу. Стоило увидеть его воплоти, как Ярик превращался в этого чертового беспомощного мальчишку, Пекло его раздери! Ребенка, способного лишь, открыв рот, наблюдать за приближением своей смерти. Нужно найти эту печать. Избавиться от нее. И если Ярославу не удавалось совладать со своими чувствами обычным способом, он решил использовать то, чему научился за эти годы.

Бросив взгляд на Машу, отважную наездницу, мчащуюся сквозь пургу, он закрыл глаза.

«Я не могу ее подвести».

Пред внутренним взором взметнулись яркие огни разума, окутанного, словно в кокон, потоками поглощенных душ. Аккуратно раздвигая их волны, Ярик погружался все глубже, приближаясь с каждым нырком к своей собственной Душе. Он никогда раньше не опускался на такую глубину. И не представлял, чего стоит ожидать.

Обернувшись, Ярослав увидел, как остальные души медленно устремились вслед за ним. Они шептали, что помогут своему хозяину, направят его мысли, защитят в бою с безжалостным врагом. Нужно лишь сломать печати ужаса, сковавшие его собственную душу.

Возле лица мигнул яркий синий огонек. Теплый и родной.

– Отец?

Огонек мигнул, увлекая Ярика за собой.

– Ты что-то хочешь показать мне?

Не ответив, он устремился на самую глубину омута сознания. Ничего не оставалось, как отправиться вслед за ним.

Мимо Ярослава проносились обрывки эмоций и воспоминаний. Его собственных. Они плавали в толще мутной, густой как кисель, воды, похожие на барашки разбухшего хлеба. Касаясь Ярика, они испуганно уносились прочь, поджав хвосты. Не обращая на них внимания, юноша мощными гребками следовал за отцом, погружаясь все глубже и глубже.

Вскоре мутная вода посветлела. Тина и грязь, вместе с разрозненными обрывками разошлись в стороны, открывая взору его Душу. Она, похожая на ребенка, застывшего в позе эмбриона, слабо мерцала бледным изумрудным цветом. Поверх Души, объятые огненными всполохами, протянулись линии цепей, сковавших ее беззащитное тело.

Отец застыл на почтительном расстоянии, не смея приблизиться к измученной Душе. Ярик остановился рядом, ожидая подсказки.

– Что мне делать?

Отец молчал.

– Значит, придется придумывать самому.

И снова в ответ молчание.

Кивнув огоньку, Ярослав поплыл дальше. Приблизившись к цепям, он ощутил их жар, плавивший плоть, пробиравший до самых костей. Юноша ухватился за путы, в попытке сорвать их, но отпрянул, пораженный острой болью. Взглянув на свои ладони, он увидел кипящие борозды, оставленные пожирающим пламенем. Цепи и в самом деле терзали Душу, причиняя ей боль, не давая развиваться и набираться сил.

«Нужно что-то придумать».

Ярик поплыл вокруг Души, в поисках слабого места в полотне цепей. Узы пронзали друг друга, собираясь клубками змей, не имея начала и конца. Мерзко извиваясь, они замкнулись в бесконечном танце, не собираясь выпускать жертву из своих обжигающих сплетений.

Отчаянно мотаясь туда-сюда, Ярослав не находил способа размокнуть цепи. Взгляд упал на собравшиеся вокруг Души огоньки, окружившие ее пестрым разноцветным венцом. Это были все отголоски, когда-либо поглощенные Яриком. Их сияние, слившись в единый пульс, напоминало сердцебиение, взывало к юноше. Решение пришло само собой. Ярик вытянул руку, призывая своих союзников на помощь. Те безмолвно откликнулись на зов, вереницей огней устремившись к хозяину. Собрав их в свои ладони, Ярик снова ухватился за цепь.

Немые крики поразили его мысли. Пламя пожирало огоньки душ, но и само стремительно таяло под их натиском. Ярик, невзирая на боль, сжал хватку еще крепче. Истлевшее полотно цепей вдруг со звоном порвалось, выбросив в воды омута сознания тысячи горящих звеньев. В мгновение ока оковы рухнули, освободив своего узника из многолетнего томительного плена.

Даже находясь внутри своего сознания, Ярик ощутил изменения мгновенно и узрел их воочию. Скованный ребенок вдруг расправил плечи, наливаясь дремавшими до сих пор внутри силами. Душа росла, меняя палитру от бледного изумруда, перейдя к потемневшему малахиту, пока не затвердела насыщенным нефритом. Окрепший образ теперь напоминал мужчину, застывшего в позе готовящегося к бою воина. Его окружал ореол всех оттенков, пульсировавший в такт биению сердца.

«Я справился».

«Ты справился».

К Ярославу подплыл синий огонек.

– Отец!

«Возвращайся, сынок, ты нужен своим друзьям».

– Да, отец, спасибо, что указал путь!

Огонек моргнул и белесой стрелой устремился к остальным душам, объявшим величественную фигуру.

Ярослав расслабил свой разум, позволив течению омута вынести его на поверхность. И в следующий миг он распахнул глаза.

– Леший тебя подери, Ярик! – донесся до ушей голос Маши.

Девушка усердно трясла его за плечи, пытаясь привести его в чувство. В ее голосе были слышны истерические нотки.

– Я тут, – садясь, ответил юноша, – что произошло?

– Это ты мне скажи, что произошло? Куда ты пропал? Ты лежал без чувств почти два дня! Ярик!

«Быть не может».

– Ярик, что с тобой? – Маша бросилась ему на шею, обвив руками.

– Прости, – неловко ответил Ярослав, отвечая на объятия. – Я смог освободиться Маша! Теперь я знаю, что справлюсь!

– Как это «освободиться»? Отчего?

– Я объясню позже. Кстати, где мы?

Ярослав удивленно осматривал округу. Над головами нависали заснеженные пики, очертания которых терялись среди туманной дымки. Меж гор изогнутым шрамом протянулось ущелье, служившее тропой на южную сторону хребта. Именно здесь Посланник должен был спуститься в пределы северных пустошей. Но судя по картине, развернувшейся вокруг, сомнений не оставалось – он уже преодолел горный перевал.

Отряд остановился у подножья горного откоса, у разоренной стоянки януки. Повсюду виднелись пепелища сожженных палаток, обугленные и растерзанные тела охотников, их женщин, детей. Чуть в стороне лежали истыканные десятками стрел тела оленей, лошадей, собак, пытавшихся убежать от гнева разъяренных захватчиков. Над этим местом зависла пелена смерти, и множество душ взывали к Ярику, желая слиться с ним воедино. Внутри разгорался неутолимый, ни с чем несравнимый голод. Будто он не ел уже тысячу лет. Настолько сильной тяги к душам он еще не испытывал. Голод захватил его.

Юноша выбрался из саней, даже не пытаясь сопротивляться желанию, и встал посреди лагеря, привычно вознеся руки к небу. Он чувствовал каждый из отголосков, что остались после жестокой расправы над януки. Он был готов призвать их. Но в этот раз все вышло иначе.

Сорвав с Души цепи, он открыл новые стороны дара. Ярик чувствовал каждый из отголосков, мягко парящих над землей, слышал их страждущие спасения голоса. Стоило подумать, как они сорвались своих мест, стремясь к новому хозяину. Стоило закрыть глаза, и Ярик уже знал, что произошло. Каждая мелочь, каждая подробность, каждый крик и всполох огня – все предстало единой картиной о бойне, смерти и разрушении.

Голод был утолен. Пелена спала с глаз.

Ярик потряс головой, избавляясь от наваждения.

– Боян нашел их здесь, – тихо проговорил он. – Он встретился с Посланником, и рассказал обо всем. Вместе они отправились на север. Они идут к Городу Звезд.

– Проклятье! – сплюнула Маша. – Мы не успели!

– В сторону севера не ведет ни одна дорога или тропа, – сказал Олле. – Можно набрести на стоянки януки, но если идти прямо – уткнешься в Ледяной залив.

– Что ты предлагаешь? – спросил Ярик.

– Я знаю эти земли всяко лучше вашего врага. Мне доводилось путешествовать вдоль залива вместе с пастухами. И то место, Город Звезд… Я впервые слышу о нем, но если верить вашим словам, то я без труда укажу туда дорогу. Но нам придется поторопиться.

– Тогда нечего тянуть, – кивнула Маша. – Отправляемся.

Обыскав лагерь в поисках припасов, отряд немедленно отправился сквозь ледяные пустоши. Олле протестовал:

– Нужно погрести мертвецов! Хотя бы сжечь!

– Олле у нас нет времени! Чем дольше мы медлим, тем ближе Посланник приближается к своей цели, – возразила Маша. – Мне жаль, что с охотниками так вышло, но нам правда нужно спешить.

– Но разве вы не знаете? – округлил глаза Олле. – Если покойников не погрести, однажды, в день, когда Небеса разверзнутся, они поднимутся армией мертвых и пойдут войной на людские царства!

– Впервые слышу о подобных поверьях, – недоуменно сказал Черныш.

– Олле, если Посланник преуспеет, – сказал свое слово Ярик, – миру придет конец, и день, когда твои Небеса разверзнутся, настанет совсем скоро!

Юному псарю оставалось лишь грустно кивнуть головой и встать во главе упряжки.

Путь по пустошам занял долгие недели. Покинув пределы холодной тундры, они вступили в царство вечной мерзлоты, где снег не таял со времен, когда сам Бог Хлад уложил его сюда. Вскоре последние карликовые березки и укрытые снежным пухом лишайники сменились бескрайним белым пейзажем, который не менялся день ото дня. Приходилось прорываться не только через бездонные сугробы и снежные холмы, но и сквозь бесконечные метели. Редкое утро выдавалось ясным и погожим. Все остальное время над головами нависали тяжелые свинцовые тучи.

Свою лепту вносили и лютые морозы, усиливавшиеся с каждым днем. Чем дальше в пустоши забирались путники, тем крепче становился холод. Пронизывающий ветер пробирал насквозь, не спасали даже теплые комбинезоны. Для ночлега приходилось натурально рыть пещеры и делать укрытия в виде снежных насыпей. Олле называл такие жилища «иглу», и рассказывал, что благодаря таким укрытиям, януки спасаются от непогоды и морозов. Им повезло наткнуться на стоянку кочевого племени. Пастухи-януки гнали свои оленьи стада с запада на восток, в долину пред Охочим логом, куда должна была прийти оттепель. Вместе с пастухами следовали и их семьи. Путников радушно приняли, укрыли от пурги, накормили горячим мясом и отваром из ягеля и приютили до утра.

Та ночь стала последней, когда друзья смогли погреться у очага, и выспаться в теплых ярангах, здоровенных жилищах, укрытых плотными оленьими и моржовыми шкурами.

В ту ночь Маша и Ярик были вместе. Одни.

Та ночь принадлежала только им. Все беды и невзгоды отступили, позволив им насладиться друг другом.

В ту ночь, по странному и не объяснимому стечению обстоятельств, племя януки так и не смогло уснуть.

На исходе второй недели, когда они, следуя вдоль кромки Ледяного залива, повернули на север, местность вдруг изменилась. Последние отголоски увядающей вьюги сошли на нет, открыв взору поражающее воображение зрелище. Далеко по левую руку, среди тумана начал прорисовываться грандиозный горный хребет. Ярик заприметил его уже давно, но принял за мираж, наваждение от окружающего бесконечного снежного простора. Горы росли, подобно грибам, одна над другой, разверзая небосвод до запредельной вышины. Из-под могучих снежных шапок пробивалась чужеродная иссиня-черная порода. Она переливалась звездными вкраплениями, создавая впечатление упавшего на землю звездного неба. Когда, спустя несколько дней, они приблизились к первым, самым низким в цепочке горам, Маша признала тот странный материал, из которого была сложена башня Хлада.

– Метеоритное серебро! – сообщила она, когда отряд остановился на короткий привал посреди ночи. – Как его много!

– Мы приблизились к Поднебесным горам, – сказал Черныш. – Там в вышине, у самых облаков, находится Поднебесье. Как интересно, что здесь так много серебра. Немыслимо! Если верить сказаниям, это никакое не серебро, но осколки Плеи. Серебро лишает богородных их силы. И самих старых Богов, по всей видимости, тоже.

– Поэтому тюрьма находится где-то у подножия? – спросила девушка, осматривая один из своих клинков.

– Не исключено…

– Вот почему Боги создали наш мир! – перебил кота Ярик. – Они не могли использовать свои силы, живя на Плее!

Черныш озадаченно уставился на ночное небо. Ярик поднял взгляд вслед за ним. От белой луны осталась узкая полоска. Ее брат наоборот набирал силу, освещая небосвод своим воинственным светом. От кровавого полнолуния мир отделяла лишь тонкая полоска тени, укрывавшая край красной луны.

– Завтра ночью случится Час Мора. Давайте продолжим путь.

– Мои скотинки совсем выдохлись, – понуро сказал Олле, – если им не дать отдохнуть в ближайшее время, обратно придется возвращаться пешком. Еда почти кончилась.

– Они дотянут до следующей ночи? – повернулся к нему Ярослав.

– Надеюсь…

– Тогда вперед!

Олле громко свистнул. С громким, но усталым лаем, собачья вереница рванула с места, унося сани еще дальше на север.

Утром солнце не взошло. Безлунное небо долго терзали неясные всполохи и вспышки. Они прокатывались по небосводу, подобно молниям, расчерчивая его все более тонкими и осмысленными линиями. Желтые, зеленые, подчас красные зигзаги вдруг застыли, медленно пульсируя, смешав свой свет с холодным и далеким звездным сиянием. Невиданное доселе зрелище поражало воображение. Разноцветное марево объяло все небо, не имея края и конца.

К вечеру из-за горизонта показал свой диск Морей. Он набрался сил. Он готов. Целый мир замер, ожидая его прихода. Люди, звери, птицы, дрожа от страха, прятались в своих домах, норах и лачугах, не в силах выдержать кровавый взор красной луны.

И именно в этот час отряд, встревоженный разносившимися на всю округу храпами брыкающихся лошадей, остановился у подножья плато, вершина которого терялась от взора за отвесным склоном скалистой гряды. Его громада нависала, закрывая собой все небо. Поодаль виднелись следы разрушительной лавины снега, сошедшей с горных вершин. Покинув упряжку, Ярик подбежал к каменному откосу, затаившись в его тени.

Высунув голову, он увидел небольшую ровную площадку, раскинувшуюся в тени скалы. В горной тверди кем-то была вырезана лестница, неровная и крутая. Маленькие кривые ступени изо льда и серебра уходили ввысь, насколько хватало взгляда. У подножия, плюясь проклятиями и размахивая руками, безуспешно пытаясь успокоить целую когорту испуганных лошадей, носилось двое дикарей. В свете небольшого лагерного костра были видны еще не развернутые палатки и походные мешки, явно брошенные тут второпях. Ярик насчитал десять седел, когда к нему подоспела Маша.

– Посланник уже здесь, – шепнул ей Ярик. – Нам нужно попасть наверх! Есть мысли?

– Попробуем не шуметь? – предложила девушка. – Найдем другой путь. Давай поднимемся по снегу, сошедшему с гор?

Ярику не нравилась мысль оставлять в тылу врагов, но вступать в ненужные схватки не хотелось.

– Как поступим с Олле и упряжкой? Здесь слишком близко к дикарям.

– Отправим его подальше отсюда, пусть ищет укрытие, – сказала Маша, спускаясь с откоса. – Мы найдем его, когда вернемся.

– Если вернемся, – шепнул под нос Ярослав, так, чтобы подруга не услышала его.

Маша хотела отправить Вьюнка вместе с псарем, но волк наотрез отказался покидать своих друзей. Не дожидаясь их, он взгромоздился на первые снежные комья и начал восхождение в гору. Ярик с усмешкой посмотрел на девушку и полез вслед за ним. Из его заплечного мешка выглядывал Черныш. В его возбужденных глазах читалось любопытство и страх перед грядущим.

Застывшая снежная корка с хрустом ломалась под ногами, пока путники взбирались по неровному склону к вершине. Оглянувшись в один момент, Ярик с ужасом отметил, насколько высоко они поднялись, хотя казалось, прошло совсем немного времени. И все же, красная луна почти достигла зенита, когда они вскарабкались на край скалы. Первым на неровную поверхность запрыгнул Вьюнок, окатив своих спутников снежным дождем. Маша поднялась вслед за ним и помогла Ярославу.

Они оказались на покатой тропе, серпантином разрезавшей горную твердь. Дорога вела друзей еще выше к окутанной снежной дымкой вершине. Маша, совсем выбившись из сил, взгромоздилась на спину к Вьюнку. Ярику пришлось в одиночку сражаться с предательски уходившими из-под ног камнями, усыпавшими тропу.

Он странно ощущал себя. Нависавшие над тропой скалы будто давили на голову, сжимали сердце в тисках. Становилось душно, как в жаркий летний день, хотя в этом необычном месте совершенно не ощущалось ни холода, ни тепла. Только капли оседавшей на щеках дымки приятно покалывали кожу.

Ярик попытался воззвать к дремлющим душам, но в ответ лишь услышал эхо пустоты. Было чертовски страшно вдруг оказаться одному. Он уже давно не оставался в таком звенящем одиночестве. Оно оглушало, перехватывало дыхание, вселяло неугомонное чувство тревоги. Ярик ощущал, как волнение подкатывает к горлу, сжимая безжалостной хваткой живот. Ватные ноги неохотно слушались юношу, не желая поднимать его на вершину.

Небо озарила ярчайшая вспышка всех цветов радуги, и сияние вдруг пропало. Но небо не потухло. Из-за вершины проглядывали лучи холодного бледно-голубого света, отражавшиеся серебром в снежном тумане. Боясь запаниковать, Ярик едва ли не бегом бросился наверх, обогнав Машу и Вьюнка. Наконец, миновав последние скалистые ухабы и уходящий из-под ног снег, они взошли на самый верх.

Перед глазами Ярослава промелькнула та самая ночь, когда прежняя жизнь канула в небытие.

Он уже был здесь. Он видел это место. Этим образом он утешал свой испуганный разум, убегая прочь из горящей деревни.

Город Звезд.

Они добрались.