К полуночи снегопад усилился. А вместе с ним разогнался и ветер. Дорога вновь пошла на подъем, теряясь за вершиной холма. Сквозь ночной сумрак и беспощадную вьюгу не было видно ни зги. Таявший с каждым днем диск луны Плеи больше не освещал путь, готовясь уступить торжество своему жестокому брату. Чтобы не потеряться, путники ухватили друг друга за одежду, прикрывая глаза от резких ударов грубого снега. Восхождение возглавлял Боян, решительно расчищавший спутникам дорогу сквозь сугробы.

Тропа огибала русло заледенелого ручья. В теплое время года он звонкой струей сбегал с гор по холмам, неся в долину ледяную водицу. Но оттепель в этих местах наступит лишь глубоко за середину лета, и до тех пор земли дремали в ожидании.

– Здесь живут воистину стойкие и мужественные люди! – перекрикивая пургу, сказал Яромир. Они с Чернышом вжались в теплую гриву Вьюнка, пытаясь спрятаться от холода и метели.

– Ты уверен, что мы на верном пути? – спросил Ярик, выбираясь из очередного сугроба. – Когда мы уже дойдем до города? Мы долго не протянем на этом морозе!

– Недолго осталось! – крикнул старик. – Мы приближаемся к Хладногорью. Охочий лог стоит на восточном склоне Ледяного Каскада, там, где начинается хребет. Горы протянулись далеко на запад, почти до самого Поднебесья! До Раскола они находились намного севернее, но когда всю землю перетрясло, спустились сюда!

Яромира было едва слышно под завываниями ледяных ветров. Юноша махнул ему в знак того, что разговор окончен и покрепче сжал Машину руку, помогая ей подниматься по заснеженной тропе.

Пройдя еще с версту, они осилили долгий осточертвевший подъем. Боян, взобравшийся на вершину предгорья первым, радостно закричал:

– Мы на месте! Пришли!

Взору предстала уходящая к небу гора, вершина которой отвесной скалой изгибалась навстречу отряду, словно пыталась укрыть их каменным одеялом. Ее подножие двойным венцом охватывал круг занесенных снегом, нещадно сминаемых порывами ветра елей и сосен, высаженных, в свою очередь, вдоль невысокого деревянного частокола. В самой середине вздымался к небу высокий как башня, похожий на пирамиду с множеством покатых крыш, дом. Свет, разливавшийся из его окон, едва пронзал метель, слабо касаясь верхушек деревьев.

– Охочий лог! – радостно сказал старик, подводя волка к Ярику и Маше. – Давайте поспешим, скоро мы согреемся и перекусим как следует.

На подходе к хлипким на вид, окованным проржавевшим железом вратам, освещаемым лишь ходившей ходуном лампой, отряд остановил окрик со стены:

– Стойте путники! С чем пожаловали? Откуда будете?

– Все мы из разных мест, и ведет нас разная судьба! – из последних сил крикнул сквозь ветер Яромир. – Но сюда мы пришли как друзья и надеемся на вашу помощь! Впусти нас, сынок!

– И зачем мне пускать вас? – не унимался страж. – А ну как вы принесете беду в наш скромный город!

– С каких пор порядочный человек отказывает замерзающим странникам в гостеприимстве? – возмущенно поинтересовался старик.

– Один ваш волк может съесть половину местных! Сможете держать его на привязи?

– Я езжу верхом на этом благородном животном! Как думаешь, смогу ли?

Невидимый взору стражник помолчал, рассматривая пришельцев, и решив, что опасности они не представляют, открыл ворота. Створки, подхваченные порывом ветра, едва не вырвало из его рук.

– Проходите! Скорее! – скомандовал он.

Поспешив запереть за ними врата, мужчина подошел к путникам. Его лица не было видно из-под мехового капюшона. За спиной у него расположился короткий боевой лук, предназначавшийся явно не для охоты, а для обороны врат.

– Прошу простить, – сказал он. – На небе творятся недобрые знамения. Красная луна вновь готовится взойти на небосводе! Жители встревожены.

– Времена и правда не спокойные, – кивнул Яромир, – осторожность никогда не повредит, мы не в обиде.

– Пойдемте в главный зал, – махнул рукой страж, – а то, смотря на вас даже холодно становится! Не знаю только, где пристроить волка. К коням такого не подсадишь!

– Внутри дома, у дверей, хватит для него места? – вклинился в разговор Ярик. – Ну вот, значит решено. Пойдемте!

Стражник провел их через небольшую площадь к центральному зданию. Вблизи оно казалось еще выше, сколоченное из разномастного бруса и досок. Видимо, не одно поколение охотников, приходивших в эти дикие места, возводило главную залу, пристраивая к нему все новые и новые этажи. Вокруг расположились домишки поменьше, но все такие же, высокие, с конусовидными покатыми крышами. Нашлось место и для конюшни и нескольких сараек.

Неудивительно, что охотников несло сюда со всего мира. Дикие места, в теплое время года, были полны дичи и зверья. Как и чащобы раскинувшегося неподалеку Темного леса. А эта небольшая община, стоявшая далеко за границами всех цивилизованных государств, давала кров всем желающим, прибывшим в эти края для охоты и промысла. Однако сейчас большинство дымоходов, утыканных поверх крыш, молчало. Видимо нынче, из-за холодной весны, в городе жило мало людей.

К главному зданию вела широкая лестница с простецкими, почерневшими от времени, поручнями. Стражник подошел к высоким дверям, покрывшимся инеем и наледью, и с трудом толкнул обе створки. С жутким скрипом ржавых петель, те поддались, и на улицу выплеснулся яркий свет, озарив площадь перед домом.

Не дожидаясь приглашения, путники поспешили зайти внутрь. Изрядно промерзшие, они не сразу ощутили тепло пламени, танцевавшего посреди огромного каменного очага, занявшего добрую половину внушительных размеров комнаты. По бокам от него вдоль стен, украшенных множеством звериных голов и рогов, протянулись две лестницы, потемневшие от покрывавшего их слоя дегтя и смолы. Остальную половину комнаты занимал длинный-предлинный стол и множество лавок, разной высоты и величины. Пол устилали шкуры животных, от оленя и волка, до белоснежного медведя.

За столом восседало несколько человек. Охотники. Они потягивали брагу из деревянных кружек и резво играли в карты, дико гогоча, кроя друг друга бранью после каждого хода. Услышав, как двери распахнулись, мужчины ошарашено обернулись, рассматривая странного вида компанию. Больше всего их удивил огромный косматый бурый волк, несший на себе согбенного старика. Охотники живо принялись обсуждать, во что встала бы охота на такого зверя.

По команде Ярослава, Вьюнок улегся подле дверей, демонстративно сложив передние лапы. С гордо вытянув шею, он с интересом принюхивался к окружающим его новым запахам. Провожавший их мужчина заскочил следом, стряхивая с себя снежную пыль. Он откинул капюшон и обратился к гостям:

– Проходите, располагайтесь. Одежду можете оставить у очага, чтобы она просохла. Сейчас свистну главного, чтобы он занялся вами.

Пока Ярик помогал старому другу слезть со спины волка, Маша прошла через залу и приблизилась к сидящим за столом мужчинам. Те с нездоровой улыбкой поприветствовали ее, озорно стреляя глазами друг другу. Девушка уже привыкла к такому отношению. В подобных местах, где обитало лишь простое мужичье, было туго с бабами. Увидав Машу, у многих пробуждалось желание соблазнить привлекательную незнакомку. Обычно они нелепо и наперебой бросались предлагать ей лучшую кровать и выпивку, горы серебра и монет. На такие предложения Маша обычно отвечала жестоким отказом, что порой выливалось в кучу разбитых носов и поломанных ребер. Но, к счастью, сейчас все ограничилось лишь голодными взглядами.

Маша кивнула охотникам в знак приветствия и спросила:

– Господа, не найдется ли у вас чего выпить и закусить? Мы с друзьями попали в переделку и были бы очень благодарны любой помощи.

Из-за стола встал молоденький светловолосый паренек. Он расплылся в жутковатой улыбке, полной неровных, разного размера зубов, и безудержно кивая головой, ответил:

– К-конечно, сударыня! С-сию минуту!

Парень сбегал в соседнюю комнатку, откуда вынес целый поднос с мясом и пару кувшинов с брагой и сбитнем. Затем он снял с очага котелок с бурлящей овощной похлебкой и судорожно пыхча, водрузил его на стол, за который уже подсели остальные члены отряда. Маша помогла ему расставить еду и плюхнулась рядом с Яриком.

В молчании, прерываемом лишь чавканьем и стуком деревянных ложек о тарелки, друзья уплетали угощенья, ощущая себя гостями на званом пире. Охотники переборщили с перцем во время готовки, отчего овощная жижа горячила до слез. Но прохладная и слегка подкисшая брага отлично остужала горящие рты. На ура расходилась куски копченой оленины, щедро приправленной специями. Ловчее всех за столом орудовал Яромир. Старик, будто очнувшийся от долгого сна, кряхтел от удовольствия, закидывая в себя очередной ломоть мяса.

Перепало и Вьюнку. Его отвели в небольшие покои в дальнем конце зала, и щедро насыпали потрохов, оставшихся после разделки оленьей туши. Туда же отправились слегка подгнившие желудки перепелок, хвосты, копыта, кости и прочая требуха. Волк в мгновение ока смел принесенную ему еду, принявшись облизывать пол от остатков крови.

Венцом трапезы стал целый горшок, полный сладкой вишни в патоке, услужливо принесенный все тем же юнцом. Паренек, улыбаясь кривоватой улыбкой, поставил его перед Машей, и вернулся на свое место, не спуская с девушки глаз. Его старшие товарищи, глумливо хохоча, надавали бедняги подзатыльников, приговаривая о том, что малец по уши запал на девчонку. Мол, негоже так делать, ведь от таинственных девок, это всем известно, жди беды!

Когда с трапезой было покончено, друзья устало откинулись на лавках. Боян с Яромиром горячо обсуждали пользу плотного ужина перед сном, Маша нянчила Черныша, который тоже немного оживился и смог немного перекусить. А Ярослав, расплывшись в улыбке, наблюдал за своей подругой, потягивая терпкий травяной сбитень. Юноша радовался небольшой передышке в их непростом путешествии. Они заслужили небольшой отдых.

В это время раздался мягкий семенящий топот ног. По лестнице спускался мужчина, разодетый в едва сшитые друг с другом песцовые шкурки. Он казался низеньким, особенно по сравнению с сидевшими за столом охотниками. Маша сразу признала в нем того старика, что сопровождал ее на пути к Башне Хлада.

– Танат Ыл Вет! – махнула она рукой. – Это я, Маша!

– У-у, великие горы! – развел руками тот, радостно улыбаясь гостям. – Маша! Ты умудрилась запомнить мое имя! Я не ожидал встречи так быстро!

– Нас привела великая нужда, – вступил в разговор Боян.

– И тебя я помню, о, вечно спящий и вечно пьяный! – расхохотался Тан. – Мне помнится, что последние дни на корабле ты провел, высунувшись за борт! А я говорил, не налегай на варяжский эль!

– Было такое, было, – смеясь, отмахнулся Боян.

– Тан, – опустив голос, сказал Ярослав, подошедший к старому охотнику, – нам нужно серьезно поговорить.

– Юноша бледный со взором горящим! Ты кажешься мне знакомым. Где я мог тебя видеть?

– Я сын Трора.

Тан застыл в недоумении, не поняв сначала смысла сказанного. В следующий миг его глаза округлились. На сморщенном обветренном лице проступило испуганное удивление, будто он повстречал призрака. Прикрыв рукой отвисшую челюсть, охотник поманил гостей вслед за собой:

– Пойдемте за мной, на самый верх!

Тан не по годам резво поднимался по шаткой лестнице, вприпрыжку, словно молодой козел по горным ухабам. Ярик устремился вслед за ним, махнув рукой Маше. Девушка осторожно взяла на руки Черныша, и поспешила вслед за ними. Последними поднялись Яромир и поддерживавший его под руку Боян. Взбираться пришлось действительно на самый верх дома. Ярик сбился со счета, пытаясь понять, как много этажей пришлось преодолеть. Кривая лестница могла с легкостью превратиться в коридор, уводящий вглубь дома, либо оборваться дверью, за которой начинался новый виток восхождения.

По пути Тан успел познакомиться с Яриком, но все расспросы оставил на потом. Под самой крышей он завел их в небольшой коридор, с несколькими дверьми. За одной из них оказалась комната, где и жил старый охотник. В тусклом свете открытого печного очага поверх множества шкур, покрывавших стены и пол, танцевали долгие неясные тени. В углу приютилось небольшое окно, отгороженное от разбушевавшейся снаружи зимней стихии самым настоящим стеклом. Возле него стоял заваленный меховыми одеждами стол и небольшое ложе.

Разместив друзей на медвежьей шкуре вокруг огня, Тан вопросительно уставился на Ярослава.

– Итак, Ярик… – тихим голосом протянул он, – ты и вправду сын Трора?

Юноша кивнул.

– Что с ним? Где он сейчас?

– Я думаю, ты знаешь, что сейчас происходит в Родии? – спросил Ярослав.

– Да, – с горечью в голосе ответил Тан. – Страну раздирают душегубы и насильники. И нигде от них спасу нет. Поговаривают, что это племена из далеких пустынь, что возле самого Пекла! И никто не знает, чего они хотят и остановятся ли, когда растерзают Родию.

– Так и есть, – вновь кивнул Ярослав. – Их ведет за собой богородный, который зовет себя Посланником. Он устроил эту войну, чтобы собрать особенные идолы старых Богов.

– Идолы, говоришь…

– У моего отца было два таких. Один он ставил себе, и был убит за это Посланником. Второй же…он отдал тебе.

Повисло неловкое молчание. Тан сконфуженно бегал глазами по комнате. Охотник заламывал себе руки, не представляя, что ответить Ярославу. Он явно не ожидал, что этим вечером к нему нагрянут подобные гости и начнут выведывать о давно забытой тайне.

– С чего ты взял… – неуверенно начал он, – что идол все еще у меня? Откуда мне знать, что ты действительно сын Трора? А что до этой девчонки? У-у…как она рьяно искала идол Хлада! И судя по ее виду, она прислужница этого вашего Посланника! Я понял это, едва она вступила на борт драккара…

– У этой девчонки есть имя! – пылко оборвала его Маша. – И я не скрывала, что искала этот проклятый идол! Он дорого мне обошелся! Так же дорого, как и Ярославу!

– С чего мне верить твоим словам, – воскликнул Тан, и, помолчав, добавил, – Маша?

– С того, что Посланник сжег нашу деревню, – вступился за подругу Ярик. – С того, что отец сгорел на моих глазах, даже не успев понять, что произошло! С того, что Машу схватили и пытали, и у нее не было выбора, кроме как поддержать врага либо умереть! А я бежал прочь из деревни, объятый ужасом, и лишь благодаря моим друзьям смог выжить! Да, мы ищем эти фигурки, так же, как и Посланник. Но мы проиграли, и теперь он собрал все, кроме той, что осталась у тебя. И прямо сейчас, этот изувер идет прямо сюда, чтобы найти тебя и отнять последний идол!

– Как… – снова округлили глаза Тан. – Как он узнал? Как скоро он будет?

– День-два, остальное неважно! – Ярик в сердцах поднялся на ноги, тыкая в него пальцем. – И если ты не поможешь, то он победит, и отдаст всех старых богов во власть Пекла! И тогда ужасы красной луны тебе покажутся детской сказкой. И смерть моего отца окажется напрасной! Я прошу тебя, помоги нам! Мы должны найти и спрятать идол Свальда там, где он не найдет.

Тан задумчиво сморщил лоб. Он нервно постукивал пальцами по колену, решая, как поступить.

– Мудрый Тан, – раздался голос Яромира. – Я стар…и возможно не переживу этого путешествия. Но послушай меня, как старик старика. Я месяц провел в плену у Посланника. Он истязал меня каждый день, даже не задавая вопросов. И, боюсь, мне уже не оправиться после этого. Храбрая Маша рискнула всем, чтобы спасти нас. И все мы, без сомнения, готовы отдать свои жизни, чтобы защитить идолы от Посланника. Прошу, окажи нам помощь, иначе скоро привычный для всех нас мир рухнет. И не будет больше Охочего лога, оленьих стад, метели за окном. Останется лишь огонь и насилие.

Тан, словно защищаясь, выставил руки перед собой:

– Я понял-понял, друзья. Хорошо. Давайте поступим так. Разместим вас по комнатам, чтобы вы смогли спокойно отдохнуть с дороги. А утром, когда стихнет метель, мы отправимся туда, где я спрятал идол. Идет?

Под одобрительные возгласы, Тан поднялся и поманил остальных за собой. Охотник объяснил, что везде нужно будет протопить печки, ведь в отсутствии постоянных жильцов огня здесь не разводили. Дрова, к счастью, уже были кем-то заботливо принесены в каждую комнату. Яромиру и Чернышу досталась крохотная келья возле жилища охотника. В следующей за ней Тан подселил Ярика и Бояна. Маша же разместилась парой этажей ниже, в опочивальне, достойной, ни много ни мало, царских особ. Богато украшенная комната, с роскошной, не понять откуда тут взявшейся, мягкой кроватью, укрытой немного сырым бархатным покрывалом.

–Наш городок любил посещать, еще будучи молодым, сам князь Олег, приезжавший со своей дружиной на охоту, – объяснил Тан, увидев удивление на лицах гостей. – Мне удалось застать те времена. Мир тогда казался попроще, чем сейчас.

С грустным лицом, он удалился в свое логово. Ярослав решил остаться и помочь Маше с очагом. Пока девушка рылась в шкафах с княжескими шмотками, юноша накидал в печь дров и изрядно повозился, прежде чем смог развести огонь. Пламя весело зашипело, мало-помалу разгоняя повисший в комнате морозный воздух. Девушка сумела откопать несколько тонких высоких свечей. Разместив их вокруг очага, она подпалила лучину и зажгла свечи. Неровный свет колыхающихся огоньков едва освещал комнату, погрузив ее в таинственный полумрак. Стащив с кровати одеяло, Маша разложила его перед пламенем очага поверх полотна из шкур, и закуталась в него с головой.

Ярик мялся у дверей, не решаясь выйти. Ему не хотелось оставлять девушку здесь, совсем одну. Маша как будто прочла его мысли.

– Иди ко мне, – улыбнувшись, сказала она, отогнув угол покрывала.

С радостью и облегчением, юноша нырнул под одеяло, прильнув к Маше. Они сидели, молча смотря на все сильнее разгоравшееся пламя. Поднявшийся жар приятно горячил лица. Усталость от долгой дороги улетучилась под натиском волн тепла, прокатившихся по телу. Ярик посмотрел на девушку. В свете свечей под ее глазами залегли тени, придававшие ей опечаленный вид. Юноша заметил, как по ее шее скатилась капелька пота. Он и сам был весь мокрый, будто вышел из бани.

И почему так жарко?

Пар их дыхания говорил о том, что в комнате по-прежнему царил зимний холод. Лишь под этим одеялом теплился огонь. Огонь двух сердец.

Сердце Маши стучало бешеным ритмом, готовое вырваться из груди. Близость Ярика подняла в ней бурлящую волну дрожжи. Она вспомнила вкус того поцелуя. И вот дрожь поразила ее собственные губы. Девушка не решалась посмотреть на него, боясь, что увидит в его глазах те же чувства. Но она их слышала. Слышала жар его тела. Его руки обвили ее талию. Гладили бедра. Ее дыхание участилось. Ей не хватало воздуха!

Почему так жарко?

Она решилась и повернулась к Ярику. Взгляд скользил по его лицу, задерживаясь на глазах, губах, носу…и снова на губах. Может, хватит бояться?

Маша не была уверена, подумалось ли ей это, или это спросил Ярик. Ночь еще не кончилась, и она принадлежит лишь им. И кому, как не Ярику она могла открыться до конца? И пройти с ним до конца…

Воздуха не хватало.

Маша неуверенно потянулась к застежкам рубахи. Медленно, пуговица за пуговицей, она расстегивала одежды. Одеяло слетело с ее полуобнажившихся плеч. Будь что будет!

Девушка развела воротник шире и сбросила с себя тонкую ткань, стыдливо открыв взору молодую упругую грудь, изуродованную ужасающими шрамами клейма. Ярик отвел руку с ее талии и приспустил остатки рубахи ниже. Он провел ладонью, следуя узорам клейма, огибая каждую завитушку, вторя каждому зигзагу. Его пальцы, снова будто невзначай, коснулись ее сосков, набухших от острых приливов желания. Они тянулись к юноше, жаждая его поцелуев, требуя ласки и внимания. Грудки покрылись гусиной кожей. Обведя ореолы сосков, Ярик вернулся к дорожкам шрамов, уводивших его все выше, к самой шее. Он нежно обхватил ее ладонью и посмотрел Маше в глаза.

– Ты хочешь избавиться от них? – едва слышно, одними губами, прошептал он.

Из ее глубин вырвался истомный вздох. Жар его ладони растекался по шее. Его прикосновения топили ее, словно лед. Маша чувствовала себя мягким, податливым, промокшим насквозь куском глины в руках мастера, готового отлить из нее прекрасную фигуру. Она и правда была вся мокрая. Положив свою ладонь поверх его, Маша кивнула.

– Больше всего на свете, – шепнула она в ответ, облизнув пересохшие губы.

В следующий миг…взрыв. Она не заметила, как Ярослав прильнул к ней, жадно впиваясь в ее губы. В этот раз Маша ответила на поцелуй сразу же. Закрыв глаза, она страстно вцепилась, как и прошлый раз, в его волосы. Одной рукой юноша придерживал ее за талию, стаскивая второй с нее одежду, расстегивал пояс, погружаясь под брюки к ягодицам. Маша ответила тем же. Рывком задрав его рубаху, она возила ногти ему в спину. Жар растекался по телу, вызывая томные стоны, распаляя желание. Ярик отстранился, скинув с себя рубаху, и в следующий миг повалил ее на пол.

Половик из животных шкур впился в нее тысячами холодных иголок, но она даже не почувствовала.

Их губы снова встретились, жадно поглощая друг друга как в последний раз. Расправившись с завязками, Ярик приспустил с девушки брюки. Он ухватился за ее бедро и медленно повел ладонь вверх по ноге, остановившись возле поросшего пушком треугольника. Маша простонала сквозь поцелуй, когда он медленно и нежно провел пальцами по внутренней стороне. Влекомый первобытными инстинктами, уже влажной от ее соков рукой, Ярик поднимался по животу, ребрам и резко впился в грудь крепкой хваткой.

Маша вскричала, пораженная тысячами раскаленных иголок, пронзивших каждый сантиметр ее тела. Теперь она почувствовала.

В тот же миг она ощутила покалывающее тепло. Оно растеклось по всей ее груди там, где Ярик проводил ладонью. Открыв глаза, Маша увидела, что ее тело объято мерцающим светом. Словно жидкий, он гулял по груди, подчеркивая ее формы, заостренные соски, заполнял собой рытвины шрамов. Едва заметная боль приятным образом бодрила и будоражила.

Не давая ей передышки, Ярослав окончательно стянул с нее брюки, и сбросил свои. Сгорая от желания, Маша обвила голову руками. Томно постанывая, она ждала. Каждая секунда казалась вечностью, проведенной в пытках. Она елозила бедрами по одеялу, непроизвольно раздвинув ноги, приподнимаясь навстречу к Ярику. Юноша лег сверху, слившись с девушкой в новом горячем поцелуе.

А в следующий миг они стали одним целым.

Боги, почему же так жарко?