Час сменялся часом, день проходил за днем. Путь вел их через заливные луга и незасеянные брошенные поля. На отдых останавливались лишь поздней ночью и отправлялись в путь еще до того, как утреннее солнце набирало полную силу. Сердце подсказывало Маше, что у них есть шанс обогнать Посланника и его воинов. Но для этого пришлось выбрать отчаянный маршрут, рискнув перебраться через реку Смородину в опасной близости от захваченных Ордой поселений.

Пересекая на исходе первой недели странствия тракт к северу от Кисельска, к своему удивлению, они не наткнулись на признаки вражеского присутствия. Судя по всему, все силы Орды и вправду были отправлены на осаду столицы Родии. Им встретились лишь остатки лагерей, пепелище от сожженных мертвецов, вытоптанная дорога, да брошенные рваные стяги злополучного воинства.

Маша переживала, что серьезным препятствием станет река. Ближайшие безопасные переправы, что она знала, находились в нескольких днях пути, а те, что были совсем рядом, наверняка заняты дикарями. Но Яромир успокоил ее, заверив, что справится с таким пустяком. Девушке оставалось лишь поверить ему на слово, не представляя, как он сможет переправить их на тот берег.

Утром седьмого дня, таким же холодным, как и предыдущие, обогнув по кромке густой лес, они достигли берега, заросшего вербой и высоким тростником, заслонявшим водную гладь. В гуще растительности щебетал целый рой птиц, возмущенных вторжением неизвестных пришельцев. Но ни одна из них так и не решилась показаться на глаза.

Расчистив себе место для обзора, и оценив ширину раскинувшейся перед ними реки, Яромир встал в привычную позу задумчивого истукана. Пробормотав себе под нос известные одному ему формулы, он принялся рисовать руками в воздухе причудливые символы. Старик призывал себе в помощь корни трав и деревьев, желая создать мост через бурные воды.

Но ничего не происходило.

Походив вдоль берега, он повторил попытку, при этом выкрикивая в воздух бессвязные слова. Словно яростно спорил с самим небом за право пересечь стремительные потоки. И хотя у реки было прохладно, лоб старика покрылся испариной. Яромир кряхтел и сотрясался от натуги, будто придавленный скалой. Пальцы рук изогнулись в неестественных позах, похожие на чудовищных животных, готовых броситься в атаку.

Лес за спиной вдруг заходил ходуном. Нехотя, разрывая землю, раздвигая березовые стволы и сминая кусты и травы, из чащи поползли корни. Сплетаясь друг с другом в причудливых формах, древесные змеи возносились над речной гладью, протягиваясь к противоположному берегу. Оттуда, им навстречу, уже тянули свои лапы такие же монструозные побеги. Встретившись на середине реки, корни замерли в подобии моста. Импровизированная переправа оказалась достаточно широкой, чтобы перевести лошадей. Среди звуков шумного течения, поднапрягшись, можно было услышать тихие скрипы и стоны, доносившиеся от новоявленного моста.

Испуганные птицы, подняв гвалт, покидали свои убежища, разлетаясь в разные стороны. Ярик и Маша, открыв рты, любовались зрелищем, обсуждая размеры улепетывающих пичужек, и смеялись над неуклюжими утками, что сталкивались в воздухе и падали в реку. Но их веселье вдруг прервал кашель и тяжкое сопение.

Сотворив переправу, Яромир пал на колени, зарывшись пальцами в покрывавший берег дерн. Он тяжело дышал, из носа бежала струйка крови. На обеспокоенные вопросы товарищей он отмахнулся, сказав, что все в порядке, просто он еще не оклемался от долгих истязаний во время плена. Но от глаз Ярослава не укрылось, что вместе со стариком, хуже стал себя чувствовать и Черныш. Тот вдруг ощутил слабость и едва перебирал лапами, когда Маша взяла его на руки, готовясь ступить на мост. Волшебный кот был тесно связан узами жизни с Яромиром. И такая разительная перемена внушала Ярику не унимавшуюся тревогу. Она поселилась где-то под сердцем и беспокоила юношу всю оставшуюся дорогу.

После двух недель пути, путники остановились на отдых под кронами Темного леса. Тихая, безветренная ночь набирала обороты. Увядающий серп луны Плеи бросал куцые отсветы над верхушками мрачной дубравы. Красного диска Морея не было видно совсем, хотя его контуры угадывались в тени своей сестры. Таких лун Ярику еще не доводилось видеть. Чудесное зрелище дополнялось огнями звездной россыпи.

Маша занималась загнанными лошадьми. Те повалились без сил на землю, храпя от натуги и усталости. Им здорово досталось во время безостановочного путешествия, и теперь настало время проститься с ними. Среди чащоб Темного леса они лишь задержали бы отряд, а путь на северную сторону и без того займет прилично времени.

Яромир развалился среди корней могучего дуба. Ему становилось хуже, пусть он и заверял друзей в обратном. Он о чем-то шептался с Чернышом и выражения их лиц не сулили ничего хорошего. Боян по привычке разводил костер и устраивал лагерь. Последнее время вечно он, говорливый и беззаботный, все больше молчал, и все реже пребывал в добром расположении духа. Но никто, кроме Маши, не придавал этой перемене особого значения.

Ярик уселся у костра и начал расспрашивать старика о странных лунах. Яромир отметил наблюдательность юноши.

– Все верно, мальчик мой, – сказал он слабым голосом. – Плея убывает, а значит, совсем скоро настанет день, когда…

– Когда на небе взойдет один лишь Морей… – закончил фразу Ярик.

– Именно так, – кивнул Яромир, поглаживая спящего на его коленях Черныша. – Ночь красной луны. Крови и стали. Час Морея. Каждый народ кличет эту пору по-разному. Но результат всегда один и тот же. Когда белая луна убывает, в головах простого люда начинают рождаться темные замыслы. И в заветную ночь они перестают контролировать свои эмоции и поддаются самым страшным и низменным инстинктам. Они убивают, воруют, насилуют…предают. А утром, те, кто выжил, разгребают последствия всеобщего хаоса и с ужасом ждут следующей ночи безумия.

– И как часто это происходит? – вмешался в беседу обеспокоенный Боян.

– Боюсь, что никто не ответит на этот вопрос, – задумчиво ответил Яромир, разглядывая ночное небо. – Бывало, что Предвестник Мора, так называли красную луну в Старой Родии, восходил и два, и три раза за год. А бывало, что не появлялся десятилетиями. Плея уравновешивает его разрушительные силы и неустанно несется перед своим братом, не давая ему взять верх. Но если Морей все же побеждает в этой гонке, тогда миру суждено пережить судьбоносные изменения.

– Да, – кивнул Ярик, – я чувствую это. Последние дни меня мучают странные сомнения. Что-то грядет, Яромир, – юноша серьезно посмотрел на старика, – что-то очень нехорошее.

К костру подсела Маша, закончившая распрягать лошадей.

– Все готово, – сказала она, отряхивая одежду, – поутру я отпущу скотинок на вольные хлеба.

– Спасибо Машенька, – улыбнулся ей Яромир. – Они сами найдут свой путь. Меж тем, давайте обсудим наш дальнейший путь.

Отряд придвинулся поближе к костру, слушая речь Яромира.

– А путь наш лежит через чащобу Темного леса. По совету нашей чудесницы Марьи, – старик попытался озорно мигнуть девушке, но вышла лишь гримаса, полная боли, – мы не стали откланяться к западу до ближайшего крупного города, что зовется Боботцы. Неизвестно, в чьих сейчас он руках. Отсюда мы направляемся на северо-запад, ровно до Охочего лога.

– Чего нам ожидать в лесу? – подал голос Боян. – Про него ходит немало слухов и сказаний. И все довольно мрачные. Лешие, русалки, крипуны и бабки-ежки…

– Нет нужды для беспокойства, сударь Боян, – ответил Яромир. – Существа из твоих сказок…живут в другой части леса. Эти места слишком близко к человеку, да и охотники из Лога частенько захаживают. Бояться нам нужно лишь Посланника, ведь мы не знаем где он со своим отрядом решил пройти через лес.

– Кхм, – нарочито кашлянула Маша.

Все обернули взор к девушке, которая явно хотела что-то поведать.

– Сомневаюсь, что Посланник испугается русалок и прочих духов леса, – разведя руки, сказала Маша, – но я знаю старые карты ордена мхаграев. Посланник много веков является предводителем братства, и он очень гордится той информацией, что доносят ему соглядатаи мхаграев. А на тех картах указан путь, через горный перевал западнее Боботцов. Дорога опасна, но ведет аккурат к долине Охочего лога. Я думаю, он отправится этим путем.

– Маша, – улыбнулся Ярик, – это же чудесные новости! Мы успеем до города охотников раньше него! И вытрясем из этого Тана все об идоле Свальда!

Маша улыбнулась в ответ, довольная тем, что юноша оценил ее старания. Все-таки не зря она проводила целые недели, согнувшись над старинными картами, щурясь в свете сальных свечей.

– Предлагаю ускорить наш темп и отправиться в путь еще затемно, – рассудил Боян, недовольно посмотрев на Ярослава исподлобья.

Друзья выразили свое согласие и разошлись по лежанкам. Ярик вызвался подежурить первым. Черныш стал совсем плох, и уже не мог всю ночь напролет наблюдать за покоем спящих товарищей. Юноша выбрал выдающийся из-под земли обширный корень, невдалеке от лагеря. Устроившись, он принялся разглядывать даль бескрайних полей, примыкавших к Темному лесу. Ярик был рад убраться прочь из этой пустоши. Он привык к жизни в таинственном лесу и, путешествуя по лугам, ощущал себя голым и незащищенным. Близость тенистой дубравы, где солнце и ветер не имели власти, внушала ему чувство покоя.

Взгляд юноши то и дело поднимался к звездному небу и сокрытому силуэту Морея, который темным пятном следовал за белой сестрой, ожидая своего зловещего часа. Что же ждет их впереди? Станет ли Морей предвестником беды, которая постигнет их в конце пути? Что делать дальше, когда они обретут последний идол? Куда бежать и где прятаться? Разве что только в лесу. Мир огромен, но он был для юноши словно чужим. Этот мир не нравился Ярику. Боги, несомненно, создали людей с какой-то целью. Но из всех возможных занятий, какие были доступны людям, лишившись опеки своих божественных покровителей, они выбрали самое мерзкое. Раздор и войну. Смерть и разрушение.

Ярослав сидел так долго, погруженный в мрачные размышления. Человечество методично истребляло само себя, обуреваемое жаждой власти и богатства, преследуя фанатичные безумные цели, или просто ради удовольствия. Зачем было спасать этот мир? Есть ли среди этого хаоса хоть что-то, достойное спасения? Неожиданный ответ пришел к Ярику из темноты, испугав его до самых чертиков.

– О чем задумался, о, могучий страж нашего сна!

– Мне не спится! – хихикая, подсела девушка к Ярику, едва не спихнув его с корня.

Чтобы удержаться, он обнял ее за талию, ощутив приливы приятного тепла ее тела. Ее давно не мытые в ходе долгой дороги волосы патлами разбросались по плечам и спине. Тусклый свет увядающей луны осветил маленький нос. Маша улыбалась, смотря на друга своими светлыми глазами. Ярик провел пальцем по шраму, что легонько перечеркивал горбинку ее носа и спросил:

– Откуда это?

– В ту ночь, – пожала плечами Маша, – когда меня схватили. Я брыкалась, пыталась вырваться, а тот бугай врезал мне по лицу. Сволочь сломал мне нос. Все зажило-заросло, но остался этот шрам. Но с тех пор я ломала нос уже много раз.

– Как ты сумела справиться с этим? С пленением, с этими шрамами на груди, что это вообще такое?

– Я…– осеклась девушка, улыбка пропала с ее лица, – я не справилась Ярик. Пожалуй, нет. Наоборот, подвела всех. Я очнулась в клетке, и на мне уже было начертано клеймо раба. Меня выходила та женщина, которую ты…ну…которая пыталась убить тебя во время побега. Я доверяла ей, но она оказалась предательницей, как и все эти проклятые дикари. Гхануры всю жизнь воевали друг с другом, но потом Посланник объединил их и другие народы, дав им безумную цель, и они побежали вслед за ним. Вот и я тоже…побежала. И наворотила немало дрянных дел. Мне нужно было умереть! Но стала воином. Мхаграем. Убийцей. Получила новое клеймо.

– Маша, – перебил ее Ярик. – Чтобы тогда ни происходило, ты делала все, чтобы выжить. Мне тоже приходилось убивать, чтобы не умереть самому. Я ношу в себе силы, которых не понимаю, и которые могут овладеть мной в любую секунду. От них веет смертью, и Яромир упорно избегает разговора об их природе. Он боится того, что сокрыто у меня внутри. Я поглощаю души умерших и могу призывать их, видеть их воспоминания, делать то же, что умели они. Старик до сих пор не знает, что я испепелил твою чудесную подругу, просто прикоснувшись к ней. И использовал ее душу, чтобы спасти его самого от смерти. Так что поверь мне, я тоже не могу гордиться тем, что доводилось совершать и что еще предстоит. Но я учусь принимать себя таким, каков я есть. И тебе нужно поступить также.

Маша слушала друга, удивляясь новым подробностям. Черныш рассказал ей лишь то, что знал о Ярике со стороны. Но когда юноша начал изливать ей душу, она осознала, что он сможет понять ее как никто другой. А других и не было. Они вдвоем, против целого мира. Их путь начался в огне. И теперь судьба снова свела их. Явно непросто так.

– Да и потом, – улыбнувшись, продолжил он, – как бы я был без тебя, Манечка? Я счастлив, что ты жива! После стольких лет, мы снова вместе, и я не хочу больше разлучаться с тобой. Я мечтал, что покажу тебе тропинки Темного леса, построю для тебя дом, чтобы ты могла жить там, вдали от суеты и войны. Там есть чудесной красоты водопад, а еще мы нашли целый подземный мир, где просто находиться само по себе потрясающе! Я хочу показать тебе все это!

– Ты…ты, правда, хотел построить для меня дом? – дрожащим голосом спросила Маша. По ее щеке покатилась слеза.

– Да, Манечка, – обхватил ее лицо своими руками Ярик. – Теперь я не представляю, как буду жить без тебя. Ты все, что есть у меня в этом мире. Все, ради чего я готов отправиться в путь за этими проклятыми идолами, чтобы спасти мир от Посланника и его безумства. Только ради тебя, Мань. Я бы просто плюнул на все это, если бы тебя не было рядом. Если бы я узнал, что тебя уже нет в этом мире. Он не достоин спасения без тебя.

Слезы брызнули из глаз. Маша рыдала, не скрывая чувств. Она больше не могла постоянно изображать из себя сильную, хладнокровную и безжалостную воительницу. Слова Ярика пробили стену, которой она отгородилась от всех переживаний, страхов и эмоций. Рухнув, она обнажила самые сокровенные и потаенные места. Маша уже не ощущала себя суровым молчаливым мхаграем, а простой девочкой, которая устала от войны и убийств. Которая хочет покоя и уюта. Просто хочет домой.

Маша плакала, роняя слезы на одежду, а в следующий миг весь мир вокруг нее будто взорвался, когда Ярослав прильнул к ее губам. Он крепко прижал девушку к себе, обняв ее за талию и шею, медленно целуя ее, словно боясь затушить неровное пламя свечи. Глаза девушки закрылись сами собой, и она ответила на поцелуй, запустив пятерню в его волосы. Их языки, по началу, сплетались робко и неуверенно. Но, стукаясь носами, они ускоряли темп, приблизившись друг к другу настолько близко, что вот-вот станут одним целым. И им хотелось стать одним целым.

Холодная рука юноши соскользнула с ее талии и пробралась под одежду, прильнув к мягкой коже спины. От обдавшей с ног до головы волны холода, Маша на мгновение отстранилась и расхохоталась. Но решительным движением Ярик снова привлек ее к себе, продолжая гладить спину, поднимаясь все выше и выше. В следующий миг его ладонь вдруг оказалась на ее животе и устремилась к груди. Нежно и аккуратно, боясь спугнуть, и как бы невзначай, Ярик прошелся пальцами по соску. Маша улыбнулась, не отвлекаясь от поцелуя, собрав его волосы в кулак. Непроизвольно она издала тихий стон от новых, неизвестных ей ощущений, молниями растекавшихся по всему телу. Ее хотелось еще. Хотелось вновь почувствовать это. Хотелось больше.

В следующий миг ладонь Ярика коснулась клейма. Он ощутил неровность кожи, изрытую дорожками шрамов. Маша вдруг испуганно отпрянула, мягко убрав его руку из-под своей одежды.

– Я…прости, я…не хотел тебя обидеть, – не зная, что сказать, промямлил Ярослав, виновато потупив взор.

– Нет-нет, – прошептала в ответ Маша, пытаясь привести разгоряченное дыхание в норму. – Это ты прости. Просто я…я еще не готова.

Ярик молча кивнул, подсев к ней ближе и обнял ее за талию. Маша уронила голову ему на плечо. И снова по щеке покатилась слеза.

– Знаешь… – сказала она, нарушив молчание. – Ты ужасно целуешься!

– Это был мой первый раз, – улыбнулся Ярослав, обняв ее еще крепче.

– Мой тоже…

Путь под сенью тенистой дубравы прошел почти без приключений. Довольно быстро они нашли порядком заросшую просеку, ведущую к северному окончанию леса. Она виляла меж деревьев, огибая овраги, древние павшие стволы, холмики и ухабы. Тропой явно давно не пользовались, настолько густо поросла она травой и мхами. По дороге удалось разжиться провизией, когда надолго отлучившиеся Ярик с Машей вернулись с несколькими тушками толстых глухарей.

На ночлег останавливались на редких лесных опушках. Солнцу едва удавалось пробиваться сквозь могучий древесный полог. Толстые лапы ветвей тесно держались друг за друга, не пуская к земле ласковые теплые лучи. Здесь всегда царил полумрак, древний и сокровенный как сама земля.

И не смотря на утешения Яромира, друзья то и дело вздрагивали от шорохов и скрипов, раздававшихся среди лесной пущи. А во время одной из ночных стоянок, спящий лагерь вдруг проснулся. Испуганные путники взялись за оружие, услышав долгий, душераздирающий вой, прокатившийся по сумеречному лесу.

Ярослав надолго запомнил эту ночь. Среди ночных теней он видел облик огромного животного с оленьими рогами. В ушах застыл безумный старческий смех. Лес таил множество загадок. И одной из них был тот таинственный старик, спасший от смерти его маму, много лет назад. Его образ, выходящего из такой же, почти осязаемой темноты, ведущего за собой такое же рогатое существо, крепко засел в памяти юноши. Ярик хотел приблизиться, рассмотреть его, но оно растаяло во мгле, также мимолетно, как и появилось.

Встревоженный наваждением, он не спал до самого утра.

Юноша отметил в себе разительную перемену. Чем уже становился диск убывающей белой луны, тем сильнее бурлили сокрытые в нем души. Их будоражащие сознание крики то и дело взрывались в голове вспышками. Ярик ощущал прилив сил, а вместе с ними и жажду. Сводившую с ума тягу поглотить порцию новых душ. Найти новый источник для подпитки. Он гнал прочь эти желания, не позволяя им взять над собой контроль. Но с каждым днем делать это становилось все сложнее. Объяснение было лишь одно. Так на него действовал набирающий силу Морей. И вместе с этим он начинал осознавать, еще одну тревожную деталь. О которой задумывался с тех самых пор, как узрел воспоминания отца. От какого из Богов идет источник его богородных сил? У кого еще могли быть силы, так тесно связанные со смертью?

Ярик боялся отвечать на этот вопрос. Потому что ответ был очевиден.

Через несколько дней резко похолодало и сквозь кроны редеющего леса к земле опускались снежинки. Снег теперь был повсюду, укрыв траву и валежник тонким белоснежным одеялом. Старый Яромир, едва перебиравший ногами, тем не менее, выглядел довольным, радуясь, что смог провести друзей в нужное место. Он уже не пел походных песенок, лишь грузно дышал, едва поспевая за товарищами. В конце концов, Ярослав не выдержал, и, не обращая внимания на протесты старика, усадил его верхом на Вьюнка. Туда же был отправлен и Черныш. Теперь их продвижение ничего не задерживало, и ослабевшие друзья смогли отдохнуть и перевести дух.

Во главе отряда теперь шел Боян, неустанно подгонявший друзей вперед. Чем ближе они подходили к городу охотников, тем лучше становилось его настроение. Удивленная резкой смене его настроя Маша решила, что он смирился, хотя бы временно. И осознал, что она не намерена отвечать на его знаки внимания. Ей было отрадно видеть, как Боян изменился в лице, прогнав прочь свою хандру. Он стал намного дружелюбнее относиться и к Ярику и ко всем остальным. Охотнее вступал в диалог и снова принялся бросаться своими скабрезными шуточками. Оставалось надеяться, что эти перемены останутся неизменны, пускай найти момента для разговора по душам им так и не удалось.

Ярик же старался ни на шаг не отходить от Маши. Они частенько уединялись в хвосте отряда, рассказывали друг другу о своей жизни, делились забавными историями или просто молча шли, украдкой держась за руки.

Их поцелуй больше не повторился. Ярослав, как будто понимая ее, не настаивал. Девушка стеснялась своих чувств и желаний. Боялась, что показав свое клеймо полностью, она вызовет у Ярика лишь отвращение. Подумать только! Ее перечеркнутую шрамами обнаженную грудь видели и дикари из орды, и члены братства мхаграев, Суйдей, Посланник, да даже Боян! Но в тот момент, когда она страстно желала пойти с Ярославом до самого конца, она испугалась. Струсила! «Тоже мне, мхаграй!», – усмехалась над собой Маша.

Обуреваемая такими мыслями, девушка и не заметила, как лес закончился. Предзакатное солнце, окрасило небо над длинными узкими облаками в желтые краски. Перед путниками, насколько хватало глаз, раскинулась заснеженная неприветливая тундра. Она приветствовала их протяжными завываниями ветра, словно предупреждала держаться подальше. Но заметенная снегом просека вела их через долину в сторону гор, именуемых Хладногорьем. Хребет брал свое начало чуть западнее, и в его тенях расположился Охочий лог, куда они так стремились.

– Нам нельзя больше мешкать и останавливаться, – огласил Яромир, остановившись, разглядывая долину, – к ночи мы должны поспеть к городу. Впереди много верст пути.

– Боюсь, мой дорогой друг, – грустно просипел сидевший у него на руках Черныш, – в этом походе мы лишь обуза и тормозим наших друзей.

– Не говори так! – встревожено возразила Маша. – Мы справимся! Передохнем в городе, и вам станет лучше!

Дорога меж тем расширилась, утоптанная свежими следами. Ярослав дал всем знак остановиться и присел, изучая отпечатки ног.

– Здесь прошли совсем недавно, человека три-четыре, в валенках и унтах. Они волокли за собой что-то, может быть сани. Направились на запад!

– Скорее всего, это охотники, – сказал старик. – Возвращаются в Охочий лог с добычей. Пойдемте за ними.

Вскорости тропа влилась в разбитую грунтовую дорогу, протянувшуюся от леса через всю долину. Местами она совсем терялась под снегом, и лишь следы прошедших раньше людей помогали отыскивать путь. Лето еще не добралось до этих суровых мест, и все вокруг, до самого горизонта, утопало в сугробах. Порой, вдоль обочин встречались вбитые кем-то в промерзшую землю деревянные колышки, обернутые в разноцветные тряпочные ленты. Дорога петляла меж редких елей, взлохматившихся синими иголками под белыми снежными плащами. Ветер усиливался. Он принес с собой легкую метель, переросшую в настоящий буран. Тонкую летную одежку путников продувало словно решето. Маша с горечью вспоминала меховые плащи, подаренные Акке Огнебородом, так некстати оставленные в Небославле.

В долине им повстречались развалины поселения, вход в которое охраняли два кумира. Поверх старых посеревших сосновых стволов, воткнутых по обе стороны дороги, были вырезаны облики Лема и Хлада. Их нахмуренные брови и суровые взгляды создавали впечатление, что на пути стоят настоящие старцы, которые вот-вот преградят отряду путь. Но Боги безучастно взирали на долину, зажав в руках свои посохи.

Ярик отметил, что это древнее место несло в себе некую печать грандиозной непостижимости. Он ощущал ауру, раскинувшую свои объятия над горным массивом. Она была полна размышлений о судьбе и ничтожности суеты перед неумолимым ходом времени. Над снежным царством вечного забвения не были властны привычные законы природы. Жизнь здесь просыпалась лишь раз в году, остальное же время оставалось в руках незнающей жалости зимы. Юноша чувствовал себя букашкой, ползавшей перед таинственной сущностью, которая могла раздавить его в любой момент. От притока чувств, волосы на руках взметнулись дыбом, по телу побежали волны трепета, восторга и ужаса.

От тревожных мыслей его отвлек восседавший на лошади пастух-януки, гнавший с холмов стадо оленей. Укутанный в отороченный оленьим же мехом комбинезон, он чувствовал себя прекрасно, не страшась резких порывов ледяного ветра. Увидав путников, пастух приветливо помахал им рукой, крикнув что-то о немыслимой красоте волка, шедшего вместе с ними. Маша помахала ему следом, заворожено наблюдая за оленями. Грациозные животные, покрытые снежной крошкой, послушно следовали за своим хозяином, испуганно косясь на огромного Вьюнка. Тот, грустно поскуливая, тоже не обделил их вниманием, жадно поглядывая на их жирные бока.

Пропустив стадо, друзья двинулись дальше, взбираясь все выше по склону. Солнце почти спряталось за горным хребтом. Лишенная последних капель тепла Маша совсем задубела. Она отчаянно пыталась согреть дыханием посиневшие руки. Ярик поспешил на помощь к подруге. Он снял с себя кафтан, и накинул его на плечи девушки. Маша расплылась в улыбке. Она и не помнила, чтобы о ней заботился кто-то еще, кроме Суйдея.

Согретая этими мыслями, она взяла Ярослава за руку. Казалось, сгустившаяся вечерняя тьма расступалась перед ними, боясь осквернить теплившийся в их сердцах огонек. С каждым днем он набирал силу, разгорался страстным пламенем, и ни Маша, ни Ярик уже не могли противиться новым для себя чувствам.

И лишь Боян, нарочно отставший от остальных, с полным ненависти взглядом наблюдал за их нежностями.

О нет. Он ничего не забыл. И не простил. Ни эту неблагодарную Машу, ни гнусного Ярослава! Его обманули. Предали. Он прошел с этой девчонкой через огонь, воду и дерьмо! А теперь довольствуется ролью друга, на которого можно сложить лишние вещи. И ради этого он уходил из Княжеграда? Ради этого он пустил под нож остатки и так разрушенной жизни? Пускай эти глупцы думают, что он смирился. Пускай смотрят на его фальшивую улыбку. Пускай…

В голове зрели черные, как смоль, мысли. И если раньше Боян гнал их прочь, то теперь встречал с распростертыми объятиями.