Они неслись сломя голову, стремясь убраться подальше от города. День уже давно угас, и свет холодных лун осветил их путь через поля. Свернув с дороги, друзья гнали лошадей на запад, пока те не захрапели от усталости. Бедные животные всю дорогу находились в страхе из-за присутствия огромного волка, и теперь едва перебирали ногами. Десятки верст бешеной гонки остались позади. И хотя признаков преследования они так и не заметили, было решено продолжать движение как можно дольше. По совету Маши, отряд поехал этим путем, чтобы случайно не наткнуться ни на ватагу Посланника, ни на армию Орды.

Одному Вьюнку было все нипочем. Он без устали нес на своей спине Машу, не сбавляя темпа, успевая на ходу изловить и тут же загрызть то зазевавшегося зайца, то испуганную птицу, разбуженную их ночной гонкой. Удобно устроившийся на руках девушки Черныш, наслаждался порцией новых приключений. Всю дорогу он не затыкался, поведал Маше о своих спутниках, ругал непослушного «волчару блохастого», или хвастался тем, как они выживали под его мудрым руководством среди гор целый месяц, брошенные и позабытые всеми на свете.

Не успевшая еще привыкнуть к говорящему коту Маша, заворожено слушала, стараясь при этом не свалиться с ерзавшего между бедрами Вьюнка. Время от времени она спрашивала о Ярике, и о том, как сложилась его жизнь после побега из деревни. При этом старалась не поднимать тему о его необычных умениях.

Болтливый кот, тем не менее, выложил ей все сам, подробно описав каждый шаг становления богородных сил юноши. Правда, порой его заносило, и он вдавался в жизнеописания из своего прошлого. Он поведал о побеге Ярика из деревни, об их первой встрече, о пропаже старика Яромира и их долгом пути через полный опасностей Темный лес в поисках друга. Особо красочно он рассказывал о чудесах, что сотворил юноша, сумев спасти Черныша от гибели. Маша то и дело посматривала на темный силуэт скакавшего рядом Ярослава, не веря своим ушам. Казалось, что кот рассказывает о ком-то другом. В голове не укладывались вести о том, на что оказался способен этот парнишка! Не увидь она своими глазами того, как Ярик буквально воскрес из мертвых – ни за что бы не поверила. И когда, наконец, они решили сделать привал, Маша знала достаточно о судьбе своего старого друга.

На отдых остановились под сенью небольшой рощи у крохотного озерца, возникшего прямо посреди клеверного поля. Непривычные к таким безудержным забегам лошади, устало повалились у воды. В мерцающем холодном воздухе от их разгоряченных тел исходили клубы пара. Над озером стояла сырая прохлада. Ночь выдалась студеная. Лето, только-только получившее бразды правления у затянувшейся и не особо теплой весны, еще не успело прогреть землю и воздух.

Беглецы расположились с подветренной стороны небольшого оврага, накидав травы поверх отсыревшей земли и глины. Пока спутники обустраивали лагерь, Боян соорудил небольшой костер и достал запасы еды, которую успел умыкнуть на подожженном им складе припасов. Он украдкой поглядывал на Машу и Ярика, сидевших рядом друг с другом, ощущая уколы ревности. Подумать только! Стоило ей увидеть какого-то заморыша, и она напрочь забыла о человеке, прошедшего с ней через такие испытания и спасшего ей жизнь! Он плюхнулся на землю рядом с ними, беспардонно вклинившись в их разговор:

– Ну и куда же ты пропала, моя дорогая госпожа?! Да у меня борода успела отрасти, пока я ждал вас!

– Извини, Боян, – виновато посмотрела на него Маша, – нас задержали. Все пошло не по плану.

– В этом ты хороша, Маша! – усмехнулся Боян, решив подчеркнуть, что его и девушку связывает множество историй. – Сколько тебя знаю, у тебя всегда все идет не по плану!

Говоря это, он незаметно косился на Ярослава.

– Перестань! – рассмеялась Маша, хлопнув его ладонью по плечу. – Ты и сам в этом хорош!

Но Ярик не реагировал на выпады со стороны Бояна. Нахмурившись, он сидел, погруженный в свои мысли, наблюдая за танцующим пламенем костра.

Маша толкнула его в бок, пытаясь вывести из оцепенения. Она старалась говорить самым дружелюбным тоном, не зная, с чего начать разговор:

– Ярик! Мы наконец-то вместе!

– Да, Мань, – кивнул юноша в ответ, не отрывая взгляда от костра. – Расскажи, как так получилось, что ты носишь на лице маску убийц и облачена в их цвета?

Маша опешила от подобного вопроса и, запинаясь, попыталась ответить что-нибудь вразумительное:

– Я…ну…когда меня схватили…я попала в рабство…и потом мне сказали, что ты погиб…

– И ты вдруг решила встать на сторону тех, кто сжег наш дом и убил наших родных? – гневно воскликнул Ярик, подняв к ней полный боли взгляд.

Нижняя губа Маши задрожала. Боль, что она видела в глазах друга, была и ее болью тоже. Как он может так говорить о ней?

– Ты хоть представляешь, – вскочив с места, резким тоном ответила она, – в каких условиях я оказалась? Что мне пришлось пережить? Ну так на, полюбуйся!

Маша сорвала с себя куртку, бросив ее в темноту, и отогнула верх рубахи, демонстрируя шрамы, узоры которых объяли все плечи и уходили под одежды к груди.

– Видишь! – продолжала она. – Я стала рабыней! Меня истязали и пытали! Хотели узнать об этом проклятом идоле, что был у твоего отца! Меня хотели отдать на растерзание солдатне, сделать из меня лагерную шлюху! И что мне оставалось делать? Скажи мне!

Ярослав сидел, проглотив язык. Он не подумал о том, через что ей пришлось пройти. Все эти годы он был занят тем, что жалел себя за нелегкую судьбу и представлял, как однажды явится, чтобы спасти свою подругу из плена. Но вышло все иначе.

– И я приняла решение, Ярик! – не унималась Маша. – Я тоже потеряла все, как и ты, но мне дали выбор! Сгинуть среди рабов или стать воином! И я выбрала второе. Я поклялась отомстить им всем! За нашу деревню, за всех убитых в тот день, и…и за тебя!

Ее голос сорвался, по щекам покатились капли слез. Боян подскочил и подбежал к ней, желая обнять и утешить. Но Маша грубо пихнула его прочь от себя:

– Да отвяжись ты!

Отвернувшись, она убежала в сторону озера. Вслед за ней, поскуливая, с места сорвался Вьюнок, оставляя за собой среди травы медвежью тропу. Над костром повисла неловкая пауза. Но Боян решил ее развеять в своей манере:

– Уж не знаю, кто ты такой, раз позволяешь себе подобное, но полюбуйся, до чего ты довел Машеньку! Как можно было так отнестись к тому, кто спас твою никчемную жизнь!

– А кто ты такой, Пекло тебя побери? – сжав кулаки, встал на ноги Ярик.

– Ну все! – раздался вдруг громкий бас Яромира, мирно лежавшего до этого с другой стороны костра. – Боян, присядь, будь так любезен. А ты, мальчик мой, – посмотрел он на Ярослава, – ступай, найди Машу и извинись.

– Я и сам собирался! – бросил через плечо обозленный перепалкой Ярик, уходя прочь от лагеря.

Черныш, поджав уши, проводил его испуганным взглядом и шепнул Яромиру:

– С нашим пареньком всегда было непросто…

– Батюшки, Черныш, – взмолился старик, – хоть ты не лезь в это, и без того тошно. Между этими двумя все непросто. Сами разберутся, – и с надеждой добавил, – вот увидишь.

Насупившийся Боян яростно откусил кусок копченой колбасы, слушая их разговор.

Он нашел Машу у озера. Девушка сидела на берегу, поглаживая по носу развалившегося рядом Вьюнка. Волк бил по мокрой траве хвостом, стараясь утешить свою новую подругу.

Нерешительно помявшись, Ярослав медленно подошел к ним и аккуратно уселся рядом с девушкой, стараясь не нарушать ночную тишину. Она больше не плакала. Лишь тяжело вздохнула, не отрывая взгляда от водной глади. Повисшее молчание нарушали только стрекот сверчков да глухое уханье совы, притаившейся среди крон березовой рощи. Лежавшие неподалеку лошади тихо сопели, наслаждаясь наступившим покоем.

Ярик долго перебирал в голове подходящие слова. Он не хотел доставить боль самому родному человеку. Но так и не придумал ничего толкового.

– Помнишь, – выпалил он первое, что пришло на ум, – как Хаким на спор вскочил на ту козу? Ты ему сказала, что он трусишка, а он, выпятив грудь, твердил, что он тут самый взрослый и ему ничего не стоит оседлать бабкину козу. Он с разбегу запрыгнул на нее, а та как понеслась, не разбирая дороги! Они промчались через полдеревни, распугав баб с кувшинами молока! И только забор у дома старосты смог остановить их. Он потом еще ходил со здоровенной такой шишкой на лбу!

Маша улыбнулась, посмотрев на Ярика:

– Это же я придумала назвать его Твердой головой!

– Да-а. Ты всегда умела выдать что-нибудь эдакое! – ухмыльнулся Ярослав. – И ты всегда была умнее меня, сколько бы я ни старался в учебе.

– Зато ты был отличным охотником! – сказала Маша. – Черныш рассказал мне о твоих похождениях. Тебе тоже здорово досталось. Я…

– Прости меня, Мань!

– И ты прости, я не хотела срываться. Просто тебя окружали люди, готовые всегда помочь. А я выросла среди врагов. Лишь один человек смог отнестись ко мне не как к жалкой рабыне.

– Этот Боян? – с кислой миной спросил Ярик.

– Что? – рассмеялась Маша, – Не-е-т! Его звали Суйдей и он…

Девушка вдруг примолкла от подступившего к горлу кома. Ярослав тактично замолчал, поняв, что ей тяжело говорить об этом. Маша же, вспомнив о горечи недавней утраты, не знала, как продолжить рассказ. По ее щеке скатилась слеза. Она спешно вытерла ее и выдавила из себя смешок:

– Подумать только! Я столько не ревела за все время, сколько пролила слез за последний месяц. Я стала ученицей Суйдея. Он…он… Это он убил Вьюнка, когда меня схватили.

Услышав свое имя, лежавший рядом волк поднял голову и снова забил хвостом.

– Я не про тебя, глупыш! – улыбнувшись, сказала Маша. Он погладила волка по подбородку и потрепала по кустистой гриве. Тот завалился на бок, отдаваясь в объятия дремы.

– И что случилось потом? – тихо спросил юноша.

– Я много всего наделала, Ярик, – ответила Маша. – Я скажу честно: я боюсь, что ты осудишь меня за то, что мне приходилось делать.

Ярослав отвернулся, уставившись на озеро. Маша оперлась рукою о влажный песок берега. Нерешительно, юноша подложил свою руку под ее ладонь и посмотрел на девушку:

– Все эти годы я мечтал, что овладев своими силами, я ворвусь в лагерь Орды, одолею Посланника и спасу тебя из плена! Да-да, не смейся! Я мечтал об этом, на полном серьезе! Я такой болван!

– Но в итоге спасать пришлось тебя самого, – сказала девушка, крепко сжав его руку. Ярик улыбнулся. Прикосновения ее мягкой ладошки взорвались в животе фонтаном чувств и эмоций. Было так приятно, сидеть здесь, под лунным светом и просто говорить с ней.

– Я рад, что мы снова вместе. Я не хочу больше тебя терять. Неважно, через что тебе пришлось пройти. Я никогда не усомнюсь в тебе. Прости меня, Манюш. Я поступил неправильно. Если ты о чем-то не хочешь рассказывать, я не буду настаивать.

Маша закинула его руку себе на плечо и прижалась к нему щекой.

– Спасибо, – шепнула она.

Они просидели так, наслаждаясь молчанием, еще долго. Луны стремительно уносились к горизонту, убегая от наступавшего на пятки рассвета, когда юноша и девушка решили вернуться в лагерь. Сонный Вьюнок посеменил вслед за ними на заплетающихся лапах.

Боян уже спал, отвернувшись лицом от лагеря. Взобравшийся на ветку березы Черныш бессменно нес вахту, охраняя их покой. Он улыбнулся ребятам, молча идущим в обнимку. Проводив их взглядом, кот вернулся к наблюдению за окрестностями, размышляя о силе любви и жестокости этого мира.

У догорающего костерка сидел Яромир. Он наблюдал за последними всполохами огня, задумчиво потирая обожженную руку. Он тихонько бухтел себе под нос, мечтая о трубке и понюшке с табачным зельем. В его глазах светилась улыбка, когда он украдкой глянул на явившуюся парочку. Дождавшись, когда они устроятся у костра, старик запел:

Где-то на ветке тяжко вздохнул Черныш, роняя скупую слезу. Ярик и Маша заснули, прижавшись спинами, согревая друг друга от ночной прохлады.

Ясное погожее утро наступило, едва ребята уснули. Прохладный ветер пригибал заросли клевера. На луга выпала бодрящая роса. Холодные капли проморозили спавших друзей до нитки. Черныш растолкал всех, стоило только солнцу показать свой лик из-за снежных пиков Серых гор на востоке.

Побледневший Яромир проснулся в добром расположении духа. Месяц плена и истязаний сказался на нем самым печальным образом. Но, не желая тревожить спутников, он мурлыкал под нос очередную песню, разжигая давно потухший костер. Управившись, он принялся требовать еды у Бояна. Тот недовольно косился на все еще лежавших Машу и Ярика, доставая из мешка остатки скудных припасов.

Во время завтрака обсуждались дальнейшие действия.

– Нам нужно поспеть к Охочему логу раньше Посланника, – жуя сосиску из поросячьей требухи, рассуждал Ярослав.

– Что он там ищет? – спросила Маша, отхлебнув глоток воды из бурдюка.

– Ему нужен племенной охотник-януки, давний друг моего отца. Много лет назад он отдал ему на хранение идол Свальда. В это время он должен быть в Охочем логе, но я не знаю, застанем ли мы его там.

– Откуда у твоего отца взялся Свальд? – удивленно спросила Маша. – И как ты узнал об этом?

– Ох-х, – тяжело вздохнул Ярик, косясь одним взглядом на Яромира, – это…долгая история, и я расскажу, когда будет больше времени. Важно лишь то, что нужно найти этого охотника раньше, чем это сделает Посланник.

– Ты собрался искать охотника в городе охотников? – недоуменно спросил Боян. – Ты хоть знаешь, как его зовут?

– Тан. Или как-то так.

Маша удивленно округлила глаза и посмотрела на Бояна.

– Быть не может, – шепнул тот. – Машенька, это же тот самый престарелый чудак!

– Ярик! – воскликнула девушка. – Мы плыли с таким охотником на драккаре варягов, когда добыли идол Хлада!

– Что? И где же он сейчас?

– Должен как раз прибыть в Охочий лог, – ответил Боян, схватившись за голову. – И там-то его и найдет Посланник, благодаря тебе! И тогда все! Всему конец!

– Что значит благодаря мне?! – гневно спросил Ярослав. – Ты думаешь, у меня был выбор?

– Разумеется! – огрызнулся Боян. – Нужно было просто молча умереть, чем позволить Посланнику ступить еще на шаг ближе к разрушению целого мира!

– Не расскажи Ярослав ему об охотнике, я бы сейчас тут не сидел, – поглаживая бороду, вмешался Яромир. – Ты не похож на человека, заботящегося о мире, Боян. Зачем ты это делаешь?

Злобный взгляд Бояна вдруг смягчился, и он посмотрел на Машу:

– Некоторые люди показали мне, что в этом мире стоит думать не только о себе, но и о других.

Девушка смущенно отвела взгляд, догадавшись, наконец, что происходит. Бояна глодала ревность к Ярику. И пускай, открыто она никогда не заявляла ему о своих чувствах, девушка понимала, что по отношению к ней Боян был настроен весьма серьезно. Решив не выносить свои заключения на общее обозрение, она решила увести разговор в другое русло:

– Давайте не будем ссориться, и рассуждать о прошедшем. Наша задача теперь ясна. Немедленно выступаем в поисках Тана. Если есть несогласные или желающие покинуть наш отряд, сделайте это прямо сейчас. Я не хочу никого ни к чему принуждать. Все это дело может оказаться путем в один конец.

Все промолчали, выражая согласие, и тогда она, посмотрев на Бояна, и продолжила:

– Я хочу, чтобы все думали только том, как разобраться с Посланником и забрать идолы, хорошо?

Друзья одобрительно ответили. Последним молча кивнул Боян, поняв, что эта фраза адресована ему. Он хмуро смотрел на костер, занятый своими мыслями. «Только этого не хватало», – подумала Маша, понимая, что рано или поздно ей предстоит разговор с Бояном. И, скорее всего, случится это совсем скоро.

Собрав пожитки, отряд отправился полями на запад, избегая дорог и крупных селений. Они скакали по равнине, через бескрайнюю зелень лугов, перемежаемую редкими холмами и островками леса. Порой попадались свежие курганы, где упокоились жертвы стычек с ордой, да брошенные хутора. В разрушенных хатах и амбарах удавалось пополнить запасы провизии. Но в основном, все полагались лишь на Вьюнка, который приноровился гонять зайцев среди степных трав, добывая пропитание для всей компании.

Во время привалов, Ярослав, вместе с Машей, тоже уходил на охоту. Он вооружился ее коротким гибким луком, не таким дальнобойным, как тот, что сам сделал много лет назад, но для поимки мелкой дичи сгодился. Девушка с живым интересом слушала уроки своего друга о правилах охоты. Она прибеднялась, сказав, что плохо стреляет и звонко смеялась, видя удивленное лицо Ярика, когда ей удалось уложить несколько птиц подряд.

Маша предпочитала проводить как можно больше времени с Яриком, избегая Бояна. Она понимала, что вечно избегать разговора с ним не выйдет. Он, без сомнений, воспылал к ней чувством, и она корила себя за то, что позволяла ему так много в прошлом. Но лишаться общества вновь обретенного друга, в угоду желаниям Бояна, она не желала.

Отвлекаться на такой вздор, когда целый мир в шаге от краха, ей казалось бессмысленным и глупым. Уж лучше и дальше избегать его. Рано или поздно он должен будет смириться. Она была безмерно благодарна Бояну за те помощь и поддержку, что он не раз оказывал за время их странствий. Но глубоко в душе, она жалела, что вообще предложила тогда взять его с собой в путь. И, кажется, словно прочитав ее мысли, он тоже начинал понимать это.