– Держись, Настасья! – шептал Трор, помогая супруге перелезть через поваленный осиновый ствол.

Девушке становилось все хуже. Она вся побледнела, ее то и дело рвало. От раны на животе доносился отвратительный запах. Силы стремительно покидали ее, и Трор ничего не мог с этим поделать.

Он надеялся поскорее выйти из леса и найти деревню или поселок, где им могли бы помочь. Но Настасья не могла передвигаться подолгу. Острые боли пронзали ее насквозь, отчего приходилось постоянно останавливаться на передышки. За неделю, что прошла после того ужасного боя, они не продвинулись ни на йоту.

Трор был в отчаянии.

– Присядь, родная моя, – сказал он, расчистив место под плакучей березой.

– Оставь меня, – простонала Настасья. – Я не выдержу, Трор. Я вижу их. Тени. Они повсюду. Преследуют меня. Они зовут меня, Трор! Мне страшно!

– Ты вся горишь, о Боги! – воскликнул Трор, приложив к ее лбу беспалую ладонь.

Девушка тревожно сопела, прислонившись к прохладному березовому стволу, снедаемая бредом и лихорадкой. Супруг пытался покормить ее, но она никак не отреагировала, впав в неспокойное забытье. Трор гнал прочь мысли о том, что все скоро все кончится. Он не мог потерять свою любимую и их не рожденного ребенка.

Лучи заходящего солнца мигнули веткам старых берез на прощанье, и пропали. Над лесом повисли вечерние сумерки и прохладная влажность. Среди древесных крон посвистывали готовящиеся ко сну маленькие пичужки. Ветер печально шумел березовыми листьями.

Трор сидел, буравя взглядом пустоту. Он не мог подняться и соорудить хотя бы небольшой костер. В голове витали мысли об их с Настасьей первой встрече. О приключениях, что довелось пережить вместе. О жарких ночах, полных любви и страсти. О том, как они узнали о скором рождении их малыша. И о том страшном моменте, когда одним взмахом меча, княжеский преследователь перечеркнул всю их жизнь.

Трор зажмурился в рыданиях, не в силах успокоиться. Да он и не хотел. Он знал, что к утру Настасьи не станет. Он не смог спасти свою любовь. Он виноват. Он втянул ее в эту бессмысленную охоту за мифом и легендой. И поплатился за свою наглость самой высокой ценой.

– Какой я глупец, – всхлипнул он сквозь рыдания.

– Ну и долго ты будешь жалеть себя, юноша? – раздался хриплый старческий голос.

Трор испуганно подскочил, выхватывая из ножен свой меч.

– Кто здесь?!

– Я тебе не враг, молодой человек, – сказал незнакомец, посмеиваясь над Трором.

Пред взором, прямо из сумеречных теней, воплотилась фигура. Пришелец, похожий на согбенного старца, закутанного в темный балахон с капюшоном, вел под уздцы таинственное существо, похожее своим обликом на оленя с ветвистыми рогами.

– Я тебе не враг, – сказал он, поднимая руки над головой. – Ты позволишь подойти поближе?

– Что тебе нужно? – настороженно спросил Трор, покрепче сжимая рукоять меча здоровой рукой.

– Мне? Ничего, – усмехнулся старик. – А вот вам нужна моя помощь, несомненно.

– И чем же ты можешь нам помочь? Кто ты такой?

Незнакомец отпустил поводья и медленно, хромающей походкой, пошел на встречу к Трору.

– Мое имя тебе ничего не скажет, юноша, да я и сам уже не помню его. Зато я знаю одно, – он ткнул пальцем в сторону Настасьи, – еще пара часов, и твоя любимая отойдет в чертоги великого Мора. А утром ты заколешь себя, не в силах справиться с горем. И там, где было две жизни, не останется не одной.

– Три жизни, – буркнул Трор, опуская меч.

– Что, прости, ты сказал?

– Я сказал: три жизни. Моя Настасья беременна.

Старик отреагировал совсем иначе, чем ожидал Трор. Он радостно рассмеялся, похлопывая себя по коленям. Трор взметнул меч, приблизив его к горлу сумасшедшего старика.

– Что в этом смешного, чертов безумец!

– Молю Богами, прости, сынок, – успокоившись, ответил незнакомец. – Наша встреча – это подарок самой судьбы.

– О чем ты толкуешь, Пекло тебя побери! – возмутился Трор, убирая оружие в ножны.

Старик присел на поваленный ствол возле девушки, рассматривая ее с ног до головы. Время от времени он что-то бурчал себе под нос, почесывая лицо под капюшоном. Наконец, он обратил взор к снедаемому гневом Трору и сказал:

– Ни к чему поминать Пекло, юноша. Именно из-за его проделок твоя женка оказалась в таком печальном положении. Но я могу помочь. Даже, скорее, теперь только я могу ей помочь.

Взволнованный Трор опустил плечи и уставился на темную фигуру пришельца. Сейчас он был согласен на что угодно, даже на призрачный шанс на спасение Настасьи. Он кивнул старику, дав понять, что готов выслушать его.

– Очень хорошо, мальчик мой, – ухмыльнулся старец. – Времени у нас осталось мало, так что, я не буду ходить вокруг да около. Я могу спасти твою ненаглядную. Но взамен я затребую великую плату. Если цена окажется слишком высока, скажи сразу, и я уйду. Мы больше не увидимся, и утром на этой полянке будут лежать ваши трупы на радость местной живности.

– Не тяни, старик! – воскликнул в нетерпении Трор. – Что тебе нужно? Золото? Ценности? У нас нет ничего!

– Оставь свои побрякушки для смертных глупцов, – небрежно отмахнулся незнакомец. – Я заберу из утробы твоей женки ребенка. Он уже умер и лишь убивает свою матушку, тебе от него пользы не будет. Взамен…

– Заберешь что? – взревел Трор. – Ты в своем уме, наглец?

– Ради Богов, только не хватайся за меч, гневный варяг. Да-да, я знаю откуда ты, доводилось встречать твоих темпераментных собратьев. Все как один, наедятся грибов с медом и бегают по полям, с криками: «Я медведь! Я медведь! Свальд гордится мной!». Тьфу…просто дослушай меня.

Трор снова кивнул, решив дать наглому старику докончить свое предложение.

– Неужели, – всплеснул руками тот. – Итак, я заберу ваше дитя. И взамен твоя драгоценная Настасья проживет еще двадцать лет, ровно до следующей кровавой луны. В ту ночь она родит тебе мальчика. Ты его воспитаешь как воина. Но твоя супруга…вряд ли переживет эти роды.

Пав на колени, Трор уставился на увядающую на глазах Настасью. Лишиться ее сейчас или обречь на смерть через двадцать лет. Это немалый срок, но мог ли он решать за нее? Кто он такой, чтобы распоряжаться судьбой невинной девушки?

– Но…как ты сделаешь это? Ты колдун? Богородный?

– Я скитаюсь по этому миру очень давно, юноша, – задумчиво ответил старик. – И успел побывать и колдуном, и волхвом, и жрецом и много кем еще. Тебе незачем знать это. Ты должен решить прямо сейчас, примешь ли ты мою помощь или отвергнешь. Но помни, любое из твоих решений будет иметь последствия. Чего бы хотела твоя Настасья?

Трор нахмурился. А ведь правда, чего бы хотела его возлюбленная? Уж точно не лишиться ребенка. Но она была так молода, полна жизни и чувств. Она хотела бы остаться в этом мире подольше. Она сама доверила Трору свою судьбу. И чтобы спасти ее, он готов пойти на все.

– Я согласен.

– Тогда, поди сюда, сынок, – поманил его пальцем старик, – пожмем же друг другу руки.

Трор встал, расправил плечи, и подошел к пришельцу, протянувшему ему свою костлявую ссохшуюся ладонь. От него исходил могильный холодок, а под капюшоном, всего на миг, сверкнули изумрудные огоньки глаз. Понимая в глубине души, что соглашаться с этим проходимцем было очень опасно, он все же остался при своем решении. Жизнь Настасьи нужно спасти.

Они пожали руки под одобрительный хохот безумного старика. Сам мир умолк в тот миг, испуганно наблюдая за таинственной сделкой…

Ярик очнулся от громкого стального лязга. Распахнув глаза, он увидел, как через открытую дверь клетки прошел дикарь. Он бросил в юношу гнилую хлебную корку, и с мерзким смешком, удалился прочь. Ярик попытался дотянуться до еды рукой, но прикованные к клетке цепи не дозволили ему сделать это.

Издав усталый вздох, он задумался над тем, что увидел в новом видении. Последний месяц он активно копался в багаже знаний, что почерпнул от поглощенных за последние годы душ. Иных занятий в плену крошечной клетки все равно не было.

Активно изучая воспоминания дикарей, Ярослав вдруг осознал, что помаленьку начинает понимать их шипящее наречие. Отголоски воинов внушили ему знания того, как орудовать мечом. Ярик был уверен, возьми он сейчас в руки меч, и он сможет зарубить стражников без каких-либо проблем. Воспоминания деревенского вора, дух которого он нашел на месте резни по пути в Небославль, показали ему, как можно было бы избавиться от цепей. Да только хотя бы одна рука должна быть свободной. Ярика же приковали так, что он едва мог достать до трухлявых деревянных досок, служивших полом для клетки.

Но самыми яркими и захватывающими были образы, которые дарила душа его собственного отца. Вместе с ним он пережил морские походы и набеги на прибрежные деревушки, шумные пиры и горячие ночи с прекрасными незнакомками. После его смерти, Ярик узнал об отце больше, чем при жизни. И увиденное не всегда нравилось ему. У отца была бурная молодость. Он успел наделать немало бесславных деяний. Видимо, поэтому он так мало рассказывал о себе.

Одними из самых упертых и неподдающихся воспоминаний были те, что образовались после той судьбоносной ночи в лесу, когда его мама потеряла ребенка и чуть не погибла сама. Их образы постоянно ускользали от юноши, не давая узнать свои секреты.

Кем был этот старик? Он жил в лесу, как и Яромир? Или же это и был…

Ярослав напряг память, но не смог вызвать перед глазами облик незнакомца. Лишь спутанные щупальца теней.

Но теперь он знал, что смерть мамы не была случайной. Как и его рождение. Именно из-за того старика юноша обладал теперь такими силами. Так кто же он такой?

К удивлению Ярика, на знания о прошлом, особенно настолько важные, его сердце никак не отреагировало. Просто приняло как данность, будто ничего особенного не произошло. Видимо, в глубине души, он давно понимал, что его рождение и вправду скрывает некую тайну. И теперь завеса над ней приоткрылась.

Вынырнув из размышлений, Ярослав ногой пододвинул хлебный кусок поближе и схватил его ослабевшей рукой. Весь месяц, что он провел в плену, его кормили только погаными гнилушками, и поили такой же водой. Его тело совсем исхудало, молодые мышцы задеревенели от постоянного пребывания в одной позе. Он просто сидел так, и никто не приходил к нему, не мучил и не выпытывал сведения. Словно про его существование просто забыли.

Судя по всему, вождя этой орды безумцев интересовал лишь Яромир. Таинственный богородный, появившийся в самом сердце крепости, давший отпор могущественному огненному великану. Из разговоров надзирателей, изредка доносившихся досюда, Ярик слышал про старика. Воины говорили, что он изуродовал вождя во время боя, а после, на бесконечных допросах, посылал его в Пекло и, как только мог, изгалялся над ним. За что взбешенный Посланник, так называли его дикари, избивал деда до полусмерти.

Ярослав хотел хоть как-то помочь Яромиру. Но понимал, что его самого от пыток спасает лишь тот факт, что о его особенной богородности еще никто не знает. Оставалось лишь ждать удобного случая, попутно набираясь новых знаний из заключенных внутри него душ.

О судьбе Черныша и Вьюнка юноша тоже ничего не слышал. Они остались совсем одни, у тайного прохода в храм, но ученый кот не даст им пропасть. В этом Ярик был уверен. Но их помощь сейчас бы не помешала.

Впрочем, один допрос ему довелось пережить. В самом начале, когда Посланник схватил их с Яромиром. Их пытали и изматывали, наносили увечья и били розгами. Старику вырезали на груди символы, подобные теми, что носили дикари. Но Ярика не трогали. Он подозревал, что его оставили на потом, когда у вождя не останется других игрушек.

В тот раз у него нашли все фигурки и после долгих пыток, дикарь, допрашивавший его, задал лишь один вопрос.

– Зачем тебе эти идолы?

– Собираю коллекцию! – рассмеялся ему в лицо Ярослав.

За свою дерзость он жестоко поплатился. Спина до сих пор не зажила от росчерков прошедшейся по ней плети. После этого юношу уволокли в одну из комнат в монастыре, где заключили в эту смердящую по́том и мочой клетку. Вскоре к этой вони прибавились и запахи самого Ярика. В туалет приходилось ходить прямо под себя.

Так день тянулся за днем. До сегодняшнего вечера.

Ярик давно потерял счет времени, и определял время суток лишь по свету факелов, что зажигались в коридоре, когда к нему в комнату кто-то приходил. По вечерам были слышны привычные шаркающие шаги надсмотрщиков, несших очередные корки. Но сегодня все изменилось.

Разносясь гулким эхом по стенам каменной кишки, вдали раздавался топот приближавшегося исполина. Посланник шел сюда. Он пинком распахнул хлипкую деревянную дверь, едва не сорвав ее с петель. Грузно дыша, он прошел в комнату и уставился на Ярослава.

Его вид вызывал отвращение. Все тело испещрили змейки едва затянувшихся шрамов, что остались после битвы с Яромиром. От былого витиеватого узора ритуального клейма и татуировок не осталось и следа. Разорванное лицо кое-как собрали воедино, но теперь Посланник был похож на омерзительное создание из старых страшилок, которыми пугали детей за плохое поведение. Повсюду виднелись следы нитей и стяжек, связывавших куски кожи воедино. Посланник злорадно улыбнулся, и из-под остатков верхней губы показались почерневшие зубы и десны. Он поглаживал свои руки, одетые в кожаные перчатки, утыканные мелкими шипами.

– Настал твой черед, сопляк! – прогремел Посланник, наблюдая, как вошедшие в комнату подручные выносят Ярика из клетки.

Юношу бросили на пол у его ног. Ярик поднялся на ослабевшие ноги, но тут же получил удар шипастой перчаткой. Отлетев назад, он впечатался затылком в стальные прутья клетки. От резкой боли из глаз брызнули слезы. Посланник подошел к осевшему юноше и, крепко схватив его своей пятерней за волосы, рывком поставил на ноги.

Следующий удар прилетел в живот, от чего ноги потеряли опору и Ярик снова обрушился вниз, повиснув в зажатой руке своего угнетателя.

– Что…тебе… нужно, – кое-как прошептал Ярослав.

– Ха! Ты решил заговорит’! – усмехнулся вождь, разглядывая висевшую добычу полным безумия взглядом.

– Ты…держишь меня…в клетке, – сказал юноша, сумев встать на ноги, – уже столько времени. Но я так и не знаю, чего еще тебе нужно. Ты получил проклятые идолы! Зачем ты продолжаешь нас мучить?

– Вопросы задаю я… – тихо прорычал Посланник, пахнув в лицо тлетворным дыханием, и отправил Ярика в полет через всю комнату.

Встретившись со стеной, юноша пал на пол. По голове потекла теплая струйка крови.

– Об’ясни мне, щенок! – прогремел великан, подходя к нему. – Как так получает’ся, что ты настол’ко связан с этими идолами! Где бы я ни искал, везде натыкаюс’ на тебя!

Посланник взревел, плюясь слюной и исходя пеной. Казалось, его слышала половина монастыря,

– Я уверен, ты, – он ткнул пальцем в грудь Ярику, едва не пробив ее насквозь, – как и твой смердящий дружок, знаеш’ о суд’бе остал’ных идолов! Расскажи мне!

– Что ты хочешь узнать! – просипел Ярослав, жмурясь от нахлынувшей боли. – Ты итак собрал все идолы!

– Нет! Идол Свал’да и Мора! – выкрикивая каждое слово, в безумстве скакал по комнате Посланник. – У меня есть карта, но Свал’да не оказалос’ там, где он должен был быт’! А Мора на карте вообще нет! И ты знаеш’ почему! Ты расскажеш’ мне, откуда ты знаеш’!

От внушавшего ужас хладнокровного убийцы, каким он был много лет назад, не осталось и следа. Теперь он более походил на умалишенного, одержимого своей целью маньяка. Охота за идолами поработила его, и это было видно невооруженным взглядом. Посланник носился из стороны в сторону, сотрясая руками воздух. Его громогласные речи то и дело срывались на истеричные крики. Ярик думал, как можно использовать это знание во благо себе, но времени не оставалось.

Гигант присел возле юноши и обхватил его голову своими руками, начав медленно ее сдавливать. Еще чуть-чуть, и она лопнет как спелая дыня. Ярослав кричал, впившись ногтями в толстую кожу, не в силах противостоять его разрушительной силе.

– Я не знаю! Я не знаю!

Посланник отпрянул от распластавшегося у его ног Ярика и кивнул своим подручным. Солдаты вышли из комнаты и вскоре вернулись, таща за собой Яромира. Руки старика были скованы за спиной цепью из блестящего черного металла. Некогда пухлощекий дед теперь был похож на щепку. Все лицо усыпано ссадинами и синяками. На пальцах не осталось ногтей. Грязный рваный балахон был усеян застарелыми пятнами крови. Старику изрядно досталось.

Воины бросили его в другом конце комнаты, и вышли за двери. Ухмыляясь, Посланник сказал своим пленникам:

– Раз ты не хочеш’ отвечат’, посмотрим, выдержиш’ ли ты, когда я начну отрыват’ куски от твоего друга!

Разразившись диким хохотом, вождь вспыхнул красками голубоватого огня. Языки пламени вырвались из глаз, окутали плечи, спину. Швы в мгновение ока разошлись и прогорели. Куски плоти начали разъезжаться друг от друга. Но Посланник не обращал на это внимание. Он пересек комнату и протянул к Яромиру пылавшую огнем ладонь.

– Ярик…нет… – выдавил из себя старик, когда исполин схватил его за руку. Кожа начала покрываться волдырями, трескаясь и превращаясь в пепел. Комнату заполнил тошнотворный запах жженого мяса.

– Стой! – вскричал Ярик. Он попытался встать, но тут же пал на пол, лишенный последних сил.

Посланник смотрел на него огненным взглядом, продолжая испепелять стариковскую руку. Яромир кричал, снедаемый ослепительной болью.

– Остановись! – взмолился Ярослав. – Я скажу!

– Я жду! – хохоча, сказал Посланник, упивавшийся страданиями рыдающего Яромира.

– Тан! Охотник Тан из северных племен! У него идол Свальда!

– Лжец! – разъяренно воскликнул вождь, отчего огненный ореол вокруг него вспыхнул еще сильнее.

– Нет! Мой отец выкрал его из Ветреного пика и отдал на хранение этому Тану! И идол Лема из Княжеграда тоже похитил отец!

Исполин вдруг погасил свои огни. В комнате вдруг погасли все звуки. Лишь стоны Яромира нарушали зловещую тишину. От прогоревшей почти до самой кости руки старика медленно поднимался дым. Посланник долго сверлил взглядом Ярика. Позабыв про свою жертву, он на четвереньках подполз к юноше, приблизившись к его лицу почти вплотную.

– Ну и где мне его искат’? – взволнованно прошептал он. Смрад его горячего дыхания обжог Ярику ноздри.

– В-весной, д-до самого лета, – запинаясь, ответил юноша, – Тан живет в Охочем логе. Ты должен застать его там!

– Ну а что насчет Мора?

– Его нет на картах. Его идола не существует, иного объяснения этому нет!

– Откуда ты знаеш’, что на карте?!

– Я видел ее! Видел… – по лицу Ярика потекли слезы.

Вот так вот просто он выложил все, что знал. Преподнес на блюдечке, этому живодеру. И из-за этого пришлось пострадать его другу. И ничего нельзя было сделать! Закипавший внутри гнев не нашел отклика в измученном сердце Ярослава. Он оказался способен лишь на слезы и рыдания.

Посланник поднялся на ноги и, плюясь пеной, вскричал:

– Ты лжеш’!

– Нет! Прошу! – лепетал Ярик, ползя на коленях за вождем. – Я говорю правду! Не мучай его, я больше ничего не знаю об идолах!

– Ты просто черв’ у моих ног, – отопнул его прочь Посланник. – Я сожгу и тебя и твоего друга!

Он подошел к исходившему в стонах старику и укрыл его затылок своей ладонью. Глаза Посланника вновь вспыхнули, и в следующий миг Яромир закричал, снедаемый разрывающей изнанку болью. Голова деда задымилась, седые волосы испарялись, словно снег на солнце. Застыв в ужасе, Ярослав не мог отвести взгляда от чудовищной расправы. Неужели это конец?

Посланник воздел руки над головой, приготовившись утопить комнату в смертельном огне, когда в двери ворвался один из дикарей. Он согнулся в глубоком поклоне и поспешил сообщить:

– Мой вождь! Мхаграй Мария прибыла. Просила передать, что у нее то, что вы давно искали!

– Только Мария? Я встречу ее в главном зале, – велел Посланник, стремительно покидая комнату. – Бросьте этих гнид в клетку, я займусь ими позже.

Ярик попытался встать, но новый удар по голове отправил его в объятия тьмы и одиночества. Последним, о чем он успел подумать, было услышанное им имя.