Не теряя времени, друзья отправились в путь следующим утром. Ясный студеный рассвет разогнал последние тучи, освещая путь на запад. По разумению Яромира, было решено пройти до Небославля, раскинувшего свои стены у перевала через Серые горы. Для старика это место имело особое значение, ведь именно здесь он смог обрести богородность, путем многолетних медитаций в храме, что сам возвел в честь старых Богов.

Ярослав с грустью покидал руины родного дома, где прошло все его детство. Он вспоминал суровые уроки отца, долгие вылазки в степи, своего верного непоседливого пса, веселые разговоры с маленькой девчушкой Манькой. Она часто снилась ему, облаченная в черные одежды, стоявшая посреди полыхающего города. Сны казались явью, словно пытались предупредить его о чем-то, повторяя из раза в раз одну и ту же картину. И было не понятно, прошлое это или будущее. Образы всегда были размытыми и не явными.

В такие моменты, Ярик отвлекался от гнетущих мыслей разговорами со своими спутниками, потешаясь над прибаутками Яромира и Черныша. За те годы, что они провели вместе, эти двое стали ему настоящей семьей. Никто не бранил его, не ругал за неудачи и не издевался. Почти на любой вопрос они могли дать мудрый ответ и совет. Помочь и подсказать о том, чего он не знал. А уж бесконечное рифмоплетство Яромира всегда могло поднять настроение, даже в трудную минуту.

Старик частенько любил затянуть походную песенку, отправляясь в новый путь. Выходя из деревни, он окинул свою компанию взглядом и снова запел, бойко постукивая тростью в такт:

На полотне чистого неба резвилось и танцевало яркое весеннее солнце. Над головами пролетали щебечущие птички. Вьюнок бегал от куста к кусту, пытаясь отловить мышей, посмевших перебежать ему путь. Черныш деловито закатил глаза, стараясь не смотреть на его жалкие потуги.

Вдалеке на дорогу выбежал заяц, украдкой подбираясь к дождевой луже. Завидев его, Ярослав окликнул волка, копошившегося в траве.

– Вьюнок!

Тот навострил уши, в ожидании уставившись на него.

– Ну! Как я тебя учил! Взять! – крикнул юноша, пальцем показывая на бегущего по дороге зверька.

Волк, недолго думая, бросился вслед за зайцем. Тот уже почуял опасность и бросился наутек. Погоня оказалась стремительной и не долгой. Несмотря на свои внушительные размеры, Вьюнок бежал, обгоняя ветер, и вскоре настиг добычу.

– Ну, хоть кормить его сегодня не придется, – безучастно сказал Черныш.

Первое время они шли по старому тракту, протянувшемуся по южной кромке Темного леса. Шли неспешно. Долгие переходы тяжело давались старику, но он не жаловался. Лишь изредка кряхтел, останавливаясь передохнуть.

Припавшая к земле после долгой снежной зимы трава открывала вид на бескрайние просторы степей. В ту ночь, когда все случилось, совсем рядом с этим местом, Ярослав прятался в корнях берез, сотрясаясь в приступах лихорадки. Прошло несколько лет, а он до сих пор ярко помнил все произошедшее. Он больше не узнавал в себе того испуганного мальчишку, лишенного всего, что он знал, невинного, брошенного и израненного. Теперь он никогда не был один. В нем жили души множества людей, чьи отголоски он приютил в своем сердце. И раз ему уготовано закончить то, что начал еще его отец, значит, так тому и быть. Он готов.

– Путь до Небославля займет пару недель, – нарушил молчание Яромир. – Тьфу, до чего же мерзкое название.

– Как назывался город, когда ты жил там, Яромир? – спросил юноша.

– Храм, который мы возвели вместе с прихожанами, назывался Купель семи Богов, а городок, что вырос вокруг прозвали Богославлем. Ну, видимо из-за того, что там славили Богов, – прищурившись, ответил он. – Но потом, как ты знаешь, мне пришлось покинуть эти места. После Раскола, Поднебесье распространило свою веру как чуму, по всем цивилизованным странам. Наш храм осквернили, все святыни уничтожили. Что стало с моими письменами – я даже не знаю.

– Мы зайдем туда, как доберемся? – поднял к нему голову Черныш. – Хотелось бы снова увидеть этот чудесный храм. Или хотя бы то, что от него осталось.

– Я не знаю, мой дорогой друг. Смогу ли я спокойно смотреть на то, что стало с нашим домом… Но я должен убедиться, что мои тексты никто не нашел. Так что, пожалуй, да, мы посетим монастырь.

Ярослав вдруг пристально посмотрел старцу в глаза и стальным голосом произнес:

– Нам нужно попасть в храм, Яромир.

– Отчего же такая нужда, молодой человек? – с наигранным простодушием спросил тот, отметив, как изменился голос юноши.

– Я…не знаю, – замялся он, – я чувствую. Что-то манит меня туда, словно слышу, как бьется чье-то сердце среди каменных залов. Там есть каменные постройки?

– Хм-хм, – задумчиво погладил бороду Яромир. – Весь храм состоит из камня. Ты увидишь, когда мы попадем туда.

– Тогда в путь, – бросил через плечо Ярик, зашагав дальше по дороге.

Остальные двинулись вслед за ним, раздумывая над тем, что же почувствовалось Ярославу. Его дар постоянно развивался, и он уже не раз проявлял себя самым неожиданным образом. Молчание вновь повисло как натянутая струна на гуслях, прерываемое лишь отдаленным лаем Вьюнка, унесшегося вперед в поисках новых зазевавшихся грызунов.

На второй недели их путешествия, стали попадаться признаки давно прошедшего сражения. Густой лес, окружавший тракт со всех сторон, сменился обширными вырубками. Брошенные стволы старых деревьев гнили прямо посреди дороги. Повсюду был разбросан мусор, сломанные инструменты, виднелись пепелища костров, но самым примечательным было другое. Тут и там, привязанные к копьям и длинным сукам, стояли воткнутые в землю стяги, изображавшие красное пламя на белом полотне. На верхушках многих из таких штандартов были надеты высушенные сморщенные головы. Мужские, женские, даже детские.

Невдалеке от вырубки, в полях, устрашающе возвышалась груда сожженных человеческих тел, превратившихся в бесформенную сплошную кучу гнилого мяса и костей. Десятки неупокоенных душ, переливаясь всеми цветами радуги, витали над страшным местом расправы. Нет. Здесь произошло не сражение. Бойня.

– Здесь побывала Орда, несомненно, – подытожил Яромир, и повернулся к Ярику. – Друг мой, ты видишь что-нибудь, что позволит нам узнать о произошедшем?

– Да, – сухо ответил юноша.

Он подошел к ближайшему отголоску, парящему над поросшим травой скелетом, и протянул руку. Огонек послушно скользнул к нему в ладонь и явил огненные образы, полный боли и страдания, что принесли с собой дикие захватчики.

– Это жители деревушки, что стояла дальше по дороге, – сказал Ярик, закрыв глаза, изучая видения. – Воинство Пекла разграбило все на своем пути, увело в рабство почти всех жителей. Их заставили строить огромный лагерь для армии, в дневном переходе отсюда. Потом всех оставшихся в живых рабов привели в это место и предали огню. Орда двигалась на запад, Яромир.

– Туда же куда идем и мы… – задумчиво сказал старик, поглаживая бороду. – Впереди лишь один возможный путь, через перевал, где расположился монастырь.

– Думаешь, он тоже захвачен? – вступил в разговор Черныш.

Яромир устремил в сторону гор, голубоватой полосой протянувшихся вдоль горизонта, и добавил:

– Скоро мы узнаем. Рискнем подобраться поближе. Ярик, приструни Вьюнка, будь добр. Своим лаем он выдаст нас. Если город захвачен, вокруг него обязательно расставили дозоры и секреты, чтобы отлавливать всяких простофиль типа нас с вами.

В угрюмом молчании они отправились дальше, настороженно прислушиваясь к каждому шороху, готовые дать отпор в любую минуту. Опасность, казалось, таилась за каждым деревом, под каждым кустом.

Путь до гор занял пару дней. Им встретились сгоревшие останки той самой деревни, жителей которых сожгли дикари. И чем ближе они подходили к Небославлю, тем реже им попадались птицы и звери, даже молодые весенние кузнечики больше не стрекотали среди муравы. Вся живность покинула эти места, словно спасаясь от лесного пожара. Ярослав поделился своими опасениями, пояснив, что в округе часто охотятся, причем настолько активно, что все живое предпочло убраться отсюда подальше.

Вскоре дорога вывела их к развилке, где она вливалась в вымощенный бревнами большак. Отсюда открывался величественный вид на горный хребет, снежные шапки которого громадой нависал над путниками, растворяясь в синеве. На их фоне, росший у подножия березовый лес, казался крохотным и незначительным. Ветер сдувал с шапок снег, унося его высоко к синему небу. И лишь мертвенная тишина внушала беспокойство при созерцании дивного пейзажа.

Посреди перекрестка, словно древний истукан, стоял камень, высотой в человеческий рост. На нем, под отвратительными грубыми рисунками в виде мужских гениталий и, вероятно, отрубленных голов, написанных красными красками, угадывались ровные родские руны.

– «Прямо пойдешь: в Небославль и Родию попадешь, направо пойдешь: в глухомань Темного леса забредешь, налево пойдешь…» – читал Яромир, водя пальцем по камню.

– Давненько я налево-то не ходил… – шепнул Черныш.

– Глупый кот, не перебивай! – проворчал старик и продолжил чтение. – «…налево пойдешь в пустыни южные уйдешь», – он попытался очистить камень от краски. – Тут есть что-то еще. Все замызгано погаными рисунками, едва могу разобрать: «Кто в Родию с мечом придет, того смерть от меча и ждет. Кто как гость иль путник к нам забредет – того мед, пиво, хмель в корчме ждет».

– Боюсь, что Орда пришла с мечом и выпила весь их мед, – поднимая пыль, молотил хвостом сидящий рядом Черныш. – Уж не собираешься ли ты, Яромир, пройти в город сквозь парадные врата? Коль за столько лет, как война пришла в эти земли, никто не стер эти чудовищные надписи, то, считай, и стирать некому стало.

– У меня нет иллюзий на этот счет, Черныш, – повернулся к нему старец. – Город явственно занят врагом. Но храм имеет свои секреты, о которых ведают лишь немногие. Из оставшихся в живых, пожалуй, только я.

– Так как мы туда попадем? – спросил Ярослав.

Яромир ткнул пальцем в сторону горы, стоявшей чуть поодаль от остальных:

– В сердце этой горы расположился монастырь. Я прокапывал ходы сквозь нее денно и нощно, пока ко мне на помощь не стянулся люд со всей Родии. Вместе мы создали целые залы, коридоры, кельи, а умелые зодчие пристроили снаружи чудесный храм. Так и родилась Купель семи Богов. Прихожане провозгласили меня Настоятелем, а во множестве скромных покоев поселились монахи, послушники и служители. Вместе мы занимались врачеванием и целительством, учили детей и взрослых письму и чтению, проводили песнопения во славу наших Создателей. Город же, что разросся у подножия горы, помогал нам прокормиться в обмен на знание и просвещение, что мы несли им.

– И как это поможет нам попасть внутрь, Яромир? – недоумевал Черныш.

– Дослушай сначала, не бурчи, – отмахнулся тот и продолжил свой рассказ: – Когда я только начал свою работу и копался среди скал в одиночестве, я нашел тропу, ведущую с горы к ее подножию, с этой стороны хребта. Я укрепил ее и сокрыл ото всех, на случай, если в час нужды, жителям монастыря придется искать путь к спасению. Теперь же этот путь приведет нас внутрь.

– Тогда поспешим, – сказал Ярослав, – мы слишком долго торчим на открытой местности.

Странники отправились на юг вдоль гор, обогнув вскоре одинокую гору, и сошли с дороги в сторону леса. Березовая роща дарила укрытие от солнца и чужих взглядов, нежно шелестя плакучей листвой, недавно проклюнувшейся после долгого зимнего сна.

Тропа вела их по дну ущелья. Когда-то оно, видимо, служило руслом горному ручью, пробившему себе пусть сквозь каменную породу. Булыжники и гладкая галька, усыпавшие дно старого протока, предательски уходили из-под ног. Приходилось аккуратно выбирать себе дорогу, стараясь не завалиться на камни. Вскоре тропа уперлась в крутую скалу, нависавшую высоко над головами. Дальше прохода не было.

Пока они пробирались к скале, Ярослава не покидало странное чувство опустошенности. С каждым шагом оно все нарастало, вызывая тревогу и обеспокоенность. Что-то манило его вслед за собой. Слезно просило откликнуться на зов. Спасти из плена. Сначала это было похоже на далекий плач. Но затем все отчетливее стали слышны женские мольбы и всхлипы. В душе возгорелось желание бросить все и устремиться что есть силы на помощь. Ярослав с трудом отгонял это наваждение, ступая налившимися свинцом ногами по неровной земле.

Наконец, они приблизились к монолиту скалы. Серая потрескавшаяся поверхность, казалось, готова обрушиться на пришельцев, посмевших потревожить ее покой. Но Яромир уверенно подошел к ней и, присев, приложил ладонь к гладкой гранитной плите. Та с глухим треском вдруг сдвинулась вслед за движением руки старика. Взору открылся спрятанный под плитою проход. Словно пасть загадочного существа, глубина уходящего под землю коридора терялась в беспросветной черноте. Изнутри пахнуло затхлой сыростью и плесенью.

Яромир поднял взгляд к своим спутникам и сказал:

– Ну вот мы и пришли. Я не хочу рисковать вашими жизнями, поэтому молю вас, подождите меня здесь. Я обернусь быстро.

– Нет, Яромир, – тут же возразил ему Ярик. – Я отправлюсь с тобой. Меня что-то зовет изнутри этого храма. Я должен попасть внутрь, хочешь ты этого или нет.

Не дожидаясь ответов и возражений, он вступил в темноту подземного прохода. Старый Яромир недовольно проводил его взглядом и сказал Чернышу:

– Останься здесь с волчонком, присмотри за ним. Если кто-то появится, укройтесь за камнями и не рискуйте, пытаясь предупредить нас. Надеюсь, все обойдется.

– А ты присмотри за мальцом, – кивнул в ответ Черныш, – с ним что-то не то творится.

Яромир утвердительно буркнул себе под нос и поспешил за юношей в темноту подземелья.

– Ярослав, мальчик мой, – крикнул он ему вслед, – подожди. Без света тут можно ненароком убиться. Тропа может быть опасной.

Он поднял свою трость к губам и прошептал сквозь усы скороговорку. Яркий белый огонек, похожий очертаниями на пламя свечи, озарил светом каменные стены прохода. Пропустив старика с высоко поднятым светочем вперед, Ярослав медленно пошел вслед за ним, вглядываясь в окружающие их тени. Коридор то сужался, то расширялся, уклончиво уходил ниже, чтобы следующий миг подняться выше в твердь скалы. По бокам то и дело открывались терявшиеся во тьме новые проходы и глубокие провалы. Но Яромир уверенно шел вперед, никуда не сворачивая и не задумываясь над дальнейшим путем. Из темноты доносилось это падающей капели.

– Это обманные пути́? – догадался Ярик, нарушив молчание своим вопросом.

– Все верно, – бросил через плечо Яромир. – Там, разумеется, нет страшных ловушек, ям с кольями и прочих сказочных придумок. Но запутать незваного гостя и отнять у него много времени они способны. Многие ходы запутаны как лабиринт, что полезно, если хочешь замедлить преследователей. По крайней мере, я так посчитал, когда нашел эту пещеру. Испытывать ее в деле, к счастью, не приходилось. Между тем, пока мы идем, расскажи поподробнее, что тебя призывает в храм?

– Я-я…не знаю, – помялся Ярослав. – Сначала я ощутил беспокойство, но теперь, оказавшись так близко, я слышу женский плач. Даже сейчас. Она шепчет, зовет меня откуда-то изнутри горы. И я никак не могу прогнать это наваждение прочь.

– Как интересно… – протянул в своей манере старец, когда пытался о чем-то крепко призадуматься. – Быть посему, мы отправимся с тобой на зов. Но прошу тебя, давай сохранять осторожность. Мы не знаем, что ждет нас впереди.

Оставшийся путь по переплетениям темных коридоров они провели в молчании. Вскоре впереди забрезжила полоска света. Покинув пещеру, Яромир поспешил загасить огонек и дождался, пока юноша выберется наружу. Они очутились на краю серпантина, круто восходящего по окраине горного массива.

– Будь острожен, мальчик мой, – предупредил Яромир. – Здесь еще мог остаться лед, не мудрено поскользнуться, и улететь вниз. Нам стоило оставить наши идолы Чернышу. Мы слишком рискуем.

– Я как-то не догадался, прости, – виновато посмотрел на него Ярик.

– Да и я, старый дурень, не сообразил. Ну да ладно, ступай за мной. Главное не бойся. Верь в свои силы, и вместе мы со всем справимся.

– Я и не боюсь! – огрызнулся Ярослав.

– Ярослав, – взяв его за плечо, с серьезным лицом сказал старец, – не нужно путать храбрость с безрассудством. Храбрый боится всегда, но умеет контролировать свои страхи. Глупец же рвется в бой, но столкнувшись с опасностью, теряет контроль над самим собой. Подумай над этим, пока мы поднимаемся.

Ярик нехотя кивнул, не желая слушать нравоучения старика, слишком занятый мыслями о таинственном голосе.

Яромир расстроено покачал головой и начал подъем в гору. Восхождение по ненадежной тропе затянулось надолго. Бойкому и рвущемуся вперед Ярославу приходилось уныло плестись за медленно перебирающим ногами стариком. Тот старался ступать аккуратнее, проверяя тростью путь перед собой. Поначалу юноша пытался подгонять его, но вскоре смирился и бросил эту затею. Неугомонный зов вновь овладел его мыслями. Он становился все громче и громче. Ярослав уже мог различать отдельные слова, что долетали до его мыслей сквозь толщу горы.

Сделав резкий поворот, тропа привела их твердому скалистому пятачку, где можно было стоять вдвоем, не боясь улететь в горные пучины. Прямо над ними, на краю обрыва приютилась потрясающего вида терраса. Через невысокую каменную изгородь свесила лапы рябина, не обронившая еще прошлогодних сморщенных ягод. Дворик навис над пропастью, у подножья которой виднелись останки города. Прогоревшие руины домов, печные дымоходы, оставшиеся после пожара, все это было до боли знакомо Ярославу. Вдалеке, у врат, ведущих в долину, дымились костры, вокруг которых сновали мелкие точки людей. Дикари.

Яромир тоже заприметил их. Он окинул взглядом родные просторы, поглаживая кончики бороды, и позвал юношу за собой. Тропа здесь поросла жиденьким кустарником, и вела к приземистой трухлявой двери. Поднапрягшись, Ярослав попытался сдвинуть ее с места. Издав жуткий скрежет, дверь поддалась и отошла в сторону, открыв проход к винтовой лестнице, выдолбленной прямо сердце скалы.

Поднявшись наверх, они уперлись в очередную неподъемную плиту, преградившую выход к храму. Яромир выступил вперед и снова взмахнул рукой, отодвигая завороженное препятствие в сторону. Путь привел их в тот самый дворик с рябиной. Его края были вымощены каменной плиткой, а в центре зеленели травы и цветы. Осквернители не добрались до укромного места, иначе весь двор был бы загажен и заплеван, не иначе.

– Двор умиротворения, – обводя площадку рукой, объявил Яромир. – Мне помогали строить его прихожане из далекой Як’Хары. У них там свои традиции поклонения старым Богам, но их творение прекрасно вписалось в общую картину монастыря.

Над двором, усыпанная узкими прорезями арочных окон с бесцветными витражами, возвышалась высокая стена из серого каменного кирпича, плавно соединявшаяся с основанием горы. Создавалось впечатление, что монументальное строение просто вдавили в скалу, и уже не смогли извлечь обратно.

– Это там, – нетерпеливо указал на стену Ярослав. – Оттуда доносится этот голос.

– Главная зала, – ответил старец, – здесь собирались прихожане на время молитв и песнопений. Вход туда ведет через притвор, но боюсь, там мы рискуем наткнуться на стражников.

– Есть другой путь?

– Ну разумеется, друг мой, – улыбнулся Яромир. – В скале сокрыто множество коридоров и переходов. Некоторые из них ведут в залу с противоположной стороны, за Купелью. То был хрустально чистый горный источник, который заговорил самый настоящий богородный от самого Хлада. Вокруг источника мы построили пруд, и каждый мог испить из него. Хотя сомневаюсь, с приходом Поднебесья там осталось хоть что-нибудь. Ну, пойдем, будь начеку.

Поднявшись со двора по еще одной узенькой лестнице, старик повел их по неприметному темному коридору-кишке, уходившему в бок от выхода к притвору. По каменным стенам разносилось далекое эхо чьих-то разговоров и споров, но самих людей пока не было видно. Неровной тропой коридор вывел их к крохотному алькову без дверей, откуда виднелась главная зала монастыря.

Присев на колени, удерживая лук наготове, Ярик аккуратно выглянул из-за угла. Его взору предстала поразительных размеров зала, куда вошла бы, пожалуй, вся его родная деревня. Дневной свет освещал рельефный сводчатый потолок, место, где храм встречался с могучим телом горы. Стены были расписаны рисунками в виде божественного вида фигур, внушавшими благоговейный трепет. От них исходила странная аура, подавлявшая всяческое сопротивление, проникавшая глубоко в мысли и желания, заставляя уверовать в исключительную силу отображенных покровителей.

К горлу подступила тошнота. Ярослав понял, что старинная роспись пытается завладеть им, навязать ему свою волю, совратить на свою сторону и покориться. Он призвал на помощь свои сокрытые силы, расставляя барьеры вокруг сознания. Давление ослабло и сошло на нет, испуганно отступив перед неизвестной силой.

Ярослав повернулся к старику и увидел, как тот лежит на коленях, побледнев, содрогаясь в рвотных порывах. Юноша бросился к нему, воздев руки над седовласой головой. Мысленно воплотив вокруг его головы препятствия, Ярослав облегченно вздохнул, увидев, что старик успокоился и начал ровно дышать.

– Боги, что это было, – тихо спросил он, придя в себя.

– Эти рисунки на стенах, они зачарованы, – ответил Ярослав. – Они давят на разум, пытаются завладеть тобой.

– Вот почему у Поднебесных столько последователей. Они просто промывают мозги обычному люду. И даже богородным, неспособным защититься от этих коварных сил. Спасибо, мальчик мой.

Ярослав кивнул и вновь выглянул из укрытия. Женский голос, не смотря на расставленные им барьеры, все еще пробивался к нему, взывая отчаянной мольбой. Он доносился из роскошного шатра из красного полотна, стоявшего совсем рядом с ними, возле алтаря и кафедры. Казалось, протяни руку, и плач прекратится.

– Это здесь, в этой палатке, – шепнул он старику.

– Давай аккуратненько проберемся туда.

Скрываясь под сенью алтаря, на котором расположился символ веры в Поднебесье в виде перевернутого острым углом вниз треугольника из переплетенных меж собой стальных прутьев, ползком, Ярослав подобрался к шатру и прислушался. Казалось, внутри был пусто. Оттуда не доносилось ни единого звука. Осторожно отодвинув кусок ткани, он заглянул в шатер, где его ожидало богатое по-королевски оформленное убранство. Роскошная мягкая кровать, множество шкафов, заставленных книгами и свитками, стойки с оружием и броней, шкуры диковинных животных поверх стен. Такого царского убранства ему не доводилось видеть прежде. И это только одна комната, из которой вел проход в следующую. Без сомнений, тут жил тот самый огненный великан, руководивший дикой Ордой.

Таинственный зов превратился в надсадный крик. Он раздавался совсем рядом. Ярослав подобрался к источнику, которым оказалась небольшая простенькая шкатулка с золотистой застежкой. Содрогаясь от волнения, он откинул крышку и обомлел. На небольшой красной подушке внутри шкатулки лежала небольшая женская фигура, выполненная из розоватого аметиста, испещренного фиолетовыми прожилками. Черты ее лица, словно живые, были неописуемо прекрасны. Казалось, на юношу смотрит самая настоящая миниатюрная девушка, обвившая руками свои изящные длинные волосы. Это было самым прекрасным, что доводилось ему когда-либо видеть. Взяв ее в руки, Ярослав понял, что крик прекратился. Девушка успокоилась, чувствуя себя спасенной из плена.

Подошедший к нему Яромир удивленно взирал на находку. Он потер рукой лоб и сказал:

– Немыслимо! Это же Рада. Мы нашли ее идол!

– Значит, ты был прав, – повернувшись к нему, воскликнул юноша. – И идол Клима наверняка хранится где-то здесь!

– Тогда нам стоит поискать его! – сказал старец, проходя к книжным полкам.

– Не утружда’йте себя поисками, глупцы! – раздался с противоположного конца залы громогласный рык.

Ярослав испуганно вперил взгляд в Яромира

– Уходим! – крикнул он юноше, и вместе они выбежали из палатки в сторону тайного прохода.

По коридору, под оглушительное эхо, разнесся топот десятков ног и громыхание оружия. Из алькова, по которому они пришли сюда, в залу выбежали дикари. Злобно рыча и потрясая копьями и топорами, они преградили путь к отступлению. Спрятав идол в карман, Ярослав вынул из ножен меч, готовясь к неравному бою.

– Куда вы спеш’ите! – донесся до них раскатистый смех.

Обернувшись, они увидели, как в залу вступает гигант, облаченный в одну лишь набедренную повязку, да кожаные сапоги. Могучая грудь, усеянная витками татуировок и ритуальных шрамов, блестела от пота. Каменные стены, словно сотрясались при каждом его шаге. Рисунки на стенах сжались в испуге, пытаясь скрыться от его пустого жуткого взгляда. Даже солнечный свет за окнами, затянутый невесть откуда взявшимися облаками, померк, нагнав в помещение сумеречные тени.

– Это он, Яромир! – испуганно прошептал Ярик.

Перед глазами вспышками проносились крыши горящих изб, разрубленные тела односельчан, огненные змеи, обвившие ногу, и мрачная огромная фигура, испепеляющая останки отца. Первобытный страх из детства никуда не делся. Лишь дремал все это время, потаенный в глубине сердца, дожидаясь новой встречи со своим прародителем. Ужас скрутил руки, сковал леденящими цепями. Оставалось лишь смотреть на приближающуюся погибель и ожидать конца.

– Стой где стоишь, богородный! – прогремел на всю залу Яромир, бросив трость и выступив вперед с поднятыми руками. Его ладони объяли белые всполохи пламени, готового взорваться ослепительными вспышками.

– Хм-м, – усмехнулся наступавший исполин и прорычал в ответ. – Никто не смеет приказыват’ Посланнику Пекла, вожд’ю Орды! На колени, смерд!

– Что-то коленки болят, – крикнул Яромир, пятясь к стене, – я лучше постою!

Вождь взмахнул руками, и в следующий миг его объяло пламя небесно-голубых оттенков. Глаза полыхали гигантскими танцующими языками. Над спиной разверзся пламенеющий ореол, плавящий сам воздух вокруг себя. Яромир удивленно охнул и подтолкнул мальчика к стене.

– Что…что не так? – лихорадочно спросил Ярослав.

– Эта сила… не естественна. В нем замешан дар нескольких богородных!

– Такое может быть?

– Да! Если он сумел каким-то образом вытянуть силы из еще живого богородного!

В этот момент, издав полный холодной ярости крик, великан швырнул голубоватый пламенный сгусток в их сторону. Яромир среагировал быстро. Соединив руки над головой, он сотворил купол света над собой и юношей. Достигнув его, огненный шар столкнулся с поверхностью и, чудовищно прогромыхав, взорвался. Ударная волна смела с ног всех дикарей, по-прежнему стоявших у тайного коридора, унесла прочь тряпочную палатку, раскидала и переломала лавки, беспорядочно стоявшие вдоль стен. Расположенный над алтарем символ веры в Поднебесье, перевернутый треугольник, сорвало с подставки и швырнуло прочь от эпицентра. Пролетев несколько метров, он вонзился в одного из дикарей, раздробив ему грудь.

– Держись за мной! – воскликнул Яромир, пытаясь перекричать оглушительное эхо взрыва. – Как появится возможность, убегай прочь! Нельзя, чтобы идолы попали к нему!

Великан, или как он величал себя, Посланник, тем временем продолжал медленно подходить к ним. В его руках возник еще один сгусток, который незамедлительно отправился в атаку вслед за первым. Яромир едва устоял на ногах, опасно покачнувшись во время нового взрыва. Ударная волна вышла еще мощнее предыдущей, прокатившись по всей зале. Но исполин спокойно встретил ее, словно она была легким весенним ветерком.

Третий взрыв переломал тела еще лежавших у алькова воинов, растрепал в щепки и испепелил лавки, разбросал содержимое, оставшееся в палатке, по углам. По стенам вокруг купола, с глухим треском, змейками пробежали десятки трещин. Со сводчатого потолка посыпались струйки пыли и каменной крошки.

Поднимаясь с колен, Яромир взмахнул рукой. Бурный порыв ветра, собрав за собой весь мусор с места битвы, ударил в Посланника. Но тот отмахнулся от нее легким мановением руки, и зашелся смехом над жалкими потугами старика. Однако Яромир еще не сдался.

Оттеснив юношу к самой стене, он, с криком, полным боли и отчаяния, распростер руки перед собой, вложив в свои заклинания последние силы. Из горной тверди, из пола под ногами, из окон на противоположной стене, круша породу и камень, разбивая стекла, снося на своем пути обломки и осколки, тысячи корней трав и деревьев, росших на горных склонах вокруг храма, устремились к Посланнику. Сгорая в пламени, они обвивали его стан, впивались под кожу, поражали грудь, живот, руки и ноги, лезли в глаза, сдавливая в мертвой удушающей хватке.

Великан взревел от боли, и сотни тонких побегов устремились в его пасть, пронзая челюсть, язык, пытаясь разорвать голову напополам. Посланник пал на колени, содрагаясь в конвульсиях. Плоть трескалась, расходясь по швам, проливая реки крови на ходивший ходуном пол. От давления корней, треснула и обвалилась кирпичная стена, открыв зияющее отверстие в затянутое серыми облаками небо.

Пока каменная кладка громыхала, раскрашенными кусками обсыпаясь на пол, хватка, удерживавшая Посланника, ослабла. Тот, пользуясь моментом, вскинул руки, возгоревшись ослепительным пламенем, ярче самого солнца. От исходившего жара волосы на голове Ярослава и борода Яромира оплавились. Разбросанные вокруг осколки лавок, обрывки книг, поломанная церковная утварь вспыхнули тысячью маленьких костров и прогорели в мгновение ока.

Великан поднялся на ноги, стряхивая с себя пепел от останков буйной растительности. Злобно рыча, не обращая внимания на раны, изуродовавшие его лицо и тело, он быстрым решительным шагом направился к старому волшебнику. Тот отдал слишком много сил, в попытках совладать с грозным противником, и теперь сидел на полу, даже не пытаясь защититься.

Ярик знал, что противопоставить такому могуществу он ничего не мог и, взяв в себя в руки, снял из-за плеча свой старый лук. Молниеносным отработанным движением, он достал из колчана стрелу и тут же направил ее в великана, уже подходившему к Яромиру. Пронзив пыльный воздух, она впилась в рану на груди Посланника, глубоко утонув в ней. Следующая стрела не заставила себя долго ждать, воткнувшись мощную шею, чуть выше над ключицей. Огненный дикарь, позабыв про старого мага, взревел и бросился к Ярославу, выхватив в полете прямо перед собой третью стрелу. От четвертой он небрежно отмахнулся как от назойливой мухи.

Следующую стрелу юноша достать уже не успел. Посланник схватился за лук и вырвал его из рук Ярика. В его хватке дерево вспыхнуло ярким пламенем и за секунды превратилось в пепел. В след за этим огромный кулак мелькнул перед глазами юноши, в могучем ударе выбив из него весь дух. Ноги Ярослава подкосились, и он рухнул на пол, затерявшись в полной тревог темноте.