Маня лежала прикованная к столу для клеймения. Руки и ноги крепко привязали к специальным отверстиям, не давая возможности пошевелиться. С нее стянули одежду до пояса. От холодного воздуха девочка покрылась гусиной кожей. Клеймение происходило прямо на улице, посреди захваченного крепостного двора. Вокруг нее собралась толпа зевак, желающих лицезреть первую рабыню-девушку, да еще и инородку, удостоившуюся чести получить клеймо воина. Повсюду стоял гомон переговаривающихся людей. Они с презрением пускали проклятья, плевали себе под ноги, обсуждали возмутительное происшествие.

По венам девочке пустили разбавленную дозу Пыли. От нее все тело онемело, напрочь потеряв чувствительность, при этом обострились остальные чувства. Тусклый дневной свет укутанного облаками солнца дико слепил глаза. До ушей доносились скрипы ботинок на снегу и шорохи одежды, на которые она раньше и не обратила бы внимание. Жутко хотелось есть. Соски набухли в страстном возбуждении. Промежность намокла. Вереница новых ощущений взрывала мозг, вызывая тихие стоны и желание поскорее освободиться из пленительных уз.

К Мане подошел старый узкоглазый гханур, облаченный в одну лишь набедренную повязку. Его клеймо покрывало не только грудь, но и шею, плечи и даже живот. Поверх него, вторя узорам шрамов, протянулись выцветшие татуировки. Усохшая старческая кожа висела на некогда мускулистых руках, державших тонкий острый нож и чистую белую тряпицу. Чистой она оставалась ненадолго, довольно скоро пропитавшись горячей кровью.

Старик склонился над девичьей грудью и вонзил в нежную кожу свой инструмент, вырисовывая аккуратные, симметричные узоры. Узоры, рассказывавшие о деяниях девочки во время осады крепости. О жизнях, отнятых ею во спасение своего покровителя. О непокорном огненном характере, удивившем самого Посланника. Промачивая тряпкой потеки, он орудовал ножом по телу бережно и аккуратно, ведя кровавые нити вокруг грудок, создавая причудливый орнамент.

Маня чувствовала, как он ковыряется в ней, вызывая глухие неприятные ощущения. Но одурманенная наркотиком, не понимала, больно ей или нет. Процесс сопровождался ритуальным горловым пением нескольких воинов из толпы, что только усиливало окружавшие девочку впечатления. И даже доставляло ей удовольствие. Хотелось еще. Хотелось больше. Врываться в толпу врагов. Рисковать жизнью. Свернуть горы и сжечь весь мир.

К столу тем временем подошел Суйдей. Маска более не прятала его лицо, выражавшее тысячи эмоций. Он жадно впивался взглядом в лежащее на столе тело, улыбаясь довольной устрашающей улыбкой. Он провел ладонью по волосам и животу девочки, трепеща от кипевшего внутри возбуждения.

– Vrakh Kazal! – проревел он, задрав голову, и толпа вторила ему, смешав крики в диком возгласе.

– Теперь ты одна из нас, – ласково прорычал Суйдей, продолжая гладить ее по волосам.

Маня заерзала, желая, наконец, вырваться из плена и присоединиться к всеобщему ликованию. Старик, протер последние капли крови и, поклонившись, удалился прочь. Суйдей развязал девочку и отступил на шаг назад. Поднявшись на дрожащие ноги прямо на столе, Маня обернулась вокруг себя, разглядывая собравшихся дикарей и демонстрируя клейменую грудь. Они гоготали и улюлюкали, выбрасывая кулаки вверх, довольные представлением. Девочка зашлась в истеричном утробном смехе, упиваясь вниманием. Хотелось еще. Хотелось кричать, веселиться, гнаться вперед за призраками, витавшими над головой. Или то были просто облака? Наркотический транс взрывался фейерверками, вселяя уверенность непобедимости и вседозволенности.

Маня покачнулась и полетела со стола, но тут же оказалась в объятиях Суйдея. Его глаза были широко распахнуты, словно он тоже принял Пыли. Как и все окружающие их воины. Сегодня праздник! Праздник в честь новой воительницы! Время пить и веселиться!

Следующее утро встретило девочку ледяным холодом, дикой головной болью и порывами тошноты. Грудь горела. Действие наркотика прекратилось, оставив после себя дымящиеся руины. Пошатываясь, она встала с койки и добрела до ночного ведра, опустошив желудок. Во время вечерних безумных возлияний она ела все, до чего дотягивалась, выпивала все, что текло, обнималась со всеми, кто сидел рядом, танцевала вокруг костров под гром барабанов и пение дикарей.

После взятия крепости, их с Суйдеем поселили в укромной келье внутри горного монастыря. Здесь стояло пара кроватей с соломенной подстилкой и пустой шкаф. У входа трещала жаровня полная горячих углей, едва спасавших от холода каменных стен. Одежда девочки валялась поверх плетеной корзины. Только сейчас она поняла, что спала абсолютно голая.

Наспех одевшись, Маня вышла из своих покоев. Комната располагалась посреди длинного уходящего вглубь скалы коридора, пронзаемого ледяным сквозняком. На всем его протяжении были понатыканы такие же комнатки, служившие некогда пристанищем для послушников и монахов. Кроме потушенных факелов, каменные стены не имели никаких украшений, кроме нескольких узких окон, из которых доносился утренний свет и резкие холодные порывы горных ветров.

Пробравшись по уже знакомому пути, она вышла в притвор, ведущий в основную часть храма. Он был заставлен ящиками с провиантом и бочками с водой. На стенах захватчики развешали грязные стяги с образом пламени, закрывшие собой нарисованные облики Поднебесных. Через комнату несколько надсмотрщиков гнали пленников, волочащих тяжеловесные тюки. Невольники бросали гневные взгляды на девочку, свободно расхаживавшую среди дикарей.

Проигнорировав их, Маня спустилась по мощной каменной лестнице, и вышла на продуваемую площадку перед монастырем. Она располагалась на одном уровне с главной башней, возвышавшейся над крепостью и городом. Стяг на башне уже поменяли, с зеленого коня на красное пламя.

Морозный воздух приятно остужал голову и прогонял смутные воспоминания о прошлой ночи. Маня распахнула края рубахи, подставляя свои новые шрамы под морозный ветер. Постояв чуток, она огляделась. На краю площадки, закрыв глаза, медитировал Суйдей, сложив под себя ноги. Руки смиренно покоились на коленях. Грудь ровно вздымалась при каждом глубоком вдохе. Пред ним лежал черный кинжал, смотревший острием в сторону города, а еще стояла железная фигуристая вазочка, из которой торчала подожженная палочка.

Маня подошла к нему, тихонько усевшись на колени позади. Мускулы на спине Суйдея перекатывались в такт его дыханию. В своем спокойствии он выглядел совсем иным. Не диким жаждущим крови убийцей, а казался могучим древним воином из забытых преданий. Его стан был перемотан повязкой, под которой угадывались красноватые очертания раны, полученной в бою.

Воин глубоко вздохнул и, не открывая глаз, обратился к ней:

– Послушай, девчонка. Вчера ты праздновала начало новой жизни. Но впредь, – он склонил голову и прошептал угрожающим тоном, – следи за собой. Мне пришлось убить двух недотеп, что пытались обесчестить тебя. А ты в своем состоянии была готова ко всему.

– Да, хозяин, – удившись, ответила она.

– Я больше не твой хозяин, но вскоре стану твоим учителем, – продолжил он. – И помни, что пусть ты и не носишь на руках оков, это не значит, что ты вольна идти на все четыре стороны. Сегодня нас ждет встреча с вождем. И если он не изменит своего решения, мы приступим к обучению.

– К какому обучению? – настороженно спросила Маня.

– Ты все узнаешь, – он задумчиво помолчал, и спросил. – Как твое полное имя? Называть тебя…Маней, омерзительно, – он открыл глаза и сплюнул перед собой. – Лучше продолжу звать тебя просто девкой.

– Маша, – поспешила ответить девочка, – Бабушка говорила, что полностью звучит как Мария.

– Хм. Mar’ria, – прорычал на своем языке Суйдей. – Так гораздо лучше. Мария. По крайней мере, не похоже на имя запуганного клопа. Итак, ты жаждешь узнать, в чем состоит обучение? Я объясню. Ты станешь такой же, как я, мхаграем. Разведчицей. Ищейкой. Убийцей. С последним ты неплохо справляешься, – он отвернулся от неба и посмотрел на Маню, – и я благодарен тебе за это. Но после твоих вчерашних выходок – считай, что мы в расчете. Я забрал ровно две жизни, которые был должен тебе. И если не хочешь вновь мыть хозяйские ноги или пойти по рукам среди солдатни – следи за собой и не опозорь меня. Ты усекла?

Девочка кивнула, услышав в его голосе нотки угрозы. Она совершила много ужасных поступков, чтобы выбраться из клетки. Но это было только началом, и вернуться к участи пленницы ей не хотелось.

– Приведи себя в порядок, – вставая с ног, бросил Суйдей. – В полдень жду тебя здесь же.

Он собрал свои вещи и отправился внутрь храма.

Так и не справившись с головными болями, девочка наскоро умылась в монастырской умывальне ледяной горной водой и очистила одежду от грязи. Она до сих пор носила рванье, данное ей Суйдеем перед боем. Ее вид был жалок и невзрачен. Стараясь хоть как-то приукрасить себя, девочка осмотрела свое отражение в зеркале воды и прибрала волосы в длинную косу, стараясь придать себе грозный воинственный вид.

В урочный час она стояла перед храмом, ожидая прихода Суйдея. Проходящие мимо воины грубо здоровались с ней, бросая жадные голодные взгляды. Маня, в горделивом молчании, не обращала внимания на их приветствия, не спуская глаз с лестницы. Порывистый ветер трепал косу, заплетал в грязные волосы снежинки. Весь ее вид выражал мрачную решимость и готовность дойти до конца. Битва изменила ее. Сломала внутри барьеры. Убила детскую невинность и наивность. Мани больше не было в живых. Теперь она нечто другое. Она станет орудием в руках врага, которое потом обратится против него самого. Но до тех пор, чтобы выжить, они ей нужны. И она им тоже, хотя пока не ясно зачем.

Наконец из храма вышел Суйдей. Махнув, он поманил девочку за собой. Пройдя через притвор, она впервые попала в главную залу монастыря. Огромное помещение поражало воображение своими размерами и убранством. Каменные стены, делившие свою монолитность с горой, увенчивались теряющимся в тенях сводчатым потолком. По всей высоте отображался ансамбль монументальной росписи, в виде знаковых моментов истории человечества и Поднебесья. Первая встреча с Пророками. Передача первым помазанникам символа веры. Ипостаси святых правителей в боковых апсидах залы. Белоснежные горы и мерцающие водопады. Краски блестели в тусклом дневном свете, доносившемся из узких арочных окон, украшенных бесцветным витражом. Маня еще не понимала смысла этих непревзойденных изображений, но груз всевышней божественности уже лег на ее плечи, стоило только их лицезреть, придавливая к земле и пробираясь в голову.

По всей протяженности залы когда-то стояли длинные скамьи, небрежно отодвинутые теперь к стенам. Повсюду валялись опрокинутые жаровни, столики, ритуальные предметы и ветхие книги. В дальнем конце, у алтаря, раскинулся шелковый шатер из кроваво-красного полотна. Над ним привычно разместилось огненное знамя, слегка трепетавшее на сквозняке. Сюда-то и вел девочку Суйдей.

Подойдя к шатру, воин преклонил колено, выставив перед собой согнутую руку. Маня поспешно последовала его примеру, усевшись немного позади, но вышло у нее весьма неуклюже. Они замерли в тревожном ожидании. Возникшую тишину нарушали лишь завывания холодного ветра. И шелест страниц. Затем раздался громкий скрип отодвигающегося сидения и наружу вышел Посланник.

Под мышкой он зажал небольшой деревянный сундук. Его пустые глаза без зрачков, как и узоры клейма, едва прикрытые меховым плащом, до сих пор мерцали бледным голубоватым сиянием. Сам он выглядел иначе, став еще выше и шире в плечах. От его дыхания исходил мерцающий пар. Бой с богородным перевоплотил его в нечто большее. Если раньше его вид внушал пылкую огненную угрозу, теперь же его окружала ледяная решимость. И от этого становилось еще более жутко. Его шею обвивала толстая, отполированная до блеска, стальная цепь, украшенная кулоном в виде стеклянной колбы. Внутри нее можно было разглядеть плотно прижатую тисками, такую же блестящую, как и цепь, фигурку в виде воина, державшего в своих руках меч, опущенный острием в землю. Скульптурка казалась смутно знакомой, но Маня не могла припомнить, чтобы видела ее раньше.

– Встан’ Суйдей, – тихо прорычал он.

– Да, вождь, – повиновался тот, резко подскочив и выгнувшись натянутой струной. Его взгляд устремился куда-то в стену, не смея коснуться лица Посланника.

– Мне доложили о твоем ус’пехе, – сказал великан, обходя его по кругу. – Жалкие защ’итники остались без своих правителей. Лишенный обороны город пал быстро. Тебе ест’, что добавит’?

– Да, мой вождь, – громко ответил Суйдей. – Девчонка. Она следовала моим указаниям и сделала то, чего ты ожидал от нее. Я прошу разрешения стать ее баг’шаном. Ее пламя нужно разжечь!

Вождь оставил Суйдея и неспешно подошел к Мане. Эхо его шагов разносилось по каменной зале топотом тысячи солдат.

– Вот и ты, дерзкая букаш’ка. Встан’!

Маня повиновалась, и поднялась с колен. Пусть страх и сковал сердце, она смело уставилась прямо в его глаза. Посланник засмеялся.

– Ты изменилас’ с нашей последней встречи. Покажи свое клеймо.

Маня скинула с себя рубаху, явив перед ним свою порозовевшую от стыда грудь. Это уже начинало становиться дурной традицией.

Посланник вперил свой призрачный взгляд в новые узоры, изучая скрывавшуюся в них историю. На лице застыла сосредоточенная гримаса. Он провел пальцем по нежной, болевшей после клеймения коже. Маня не издала ни звука, сгорая тем временем от боли и отвращения.

– Клеймо воина! – прорычал исполин и повернулся к Суйдею. – Ты просишь сделат’ тебя баг’шаном этой девки? Таковую награду ты выбрал?

– Да, вождь, – ответил воин. – Она спасла мою жизнь, а я спас ее честь. В моих глазах она достойна стать членом мхаграев. После должного обучения, – торопливо добавил он.

– Она послужит нашим цел’ям, – кивнул Посланник. – Да будет так. Как твое имя, воитель? – он повернулся к девочке.

– Mari’a, – прошипела она, подражая их языку.

Вождь снова рассмеялся.

Он встал перед ними, распахнув плащ и выпятив грудь. Грузно дыша, Посланник поднял повыше сундук, покоившийся в его руках. Запустив в него руку, он явил им маску. Твердая древесина, изображавшая звериный оскал, была выкрашена в матовый угольно-черный цвет, хищные глазницы пересекали красные зигзаги.

– Ты верно служит’ мне долгие годы, Суйдей. Своим воинам я обещаю, – Посланник посмотрел на девочку, встретив ее взгляд, – награду за верност’ и смерт’ за предател’ство. Те, чья жизн’ принадлежит моей орде, вознесутся в почете. Те, кто посмеет подвести меня – сгорят в моем пламени.

Он снова повернулся к своему воителю и передал ему маску. Суйдей благоговейно принял ее и прижал правой рукой к сердцу, склонив голову в знак благодарности.

– Благодарю, вождь!

– Ты заслужил право стат’ черным мхаграем. Я жду от тебя безупречной службы, как и всегда.

Суйдей пал на колено в знак уважения. Посланник тем временем вновь подошел к Мане.

– Mari’a, – рыкнул он. – Какое дерзкое имя. Разожги свой пламен’, девчонка. Если бы не Суйдей, ты была бы мертва. Помни об этом, когда вздумаеш’ подвести его. Иначе я испепелю вас обоих.

– Да…вождь, – склонила голову Маня.

– Приступайте к тренировкам, Суйдей! – великан отвернулся от них и вернулся в шатер.

Суйдей поманил девочку за собой, быстрым шагом устремившись через зал.

К наступлению темноты Маня сидела в келье, ожидая прихода Суйдея. Вопросы роились в голове, словно вездесущие мухи. Она мерила шагами комнатку, пытаясь осознать, каким образом оказалась втянута в это безумие, и что дальше делать. Пути назад не было. Теперь ее ждет учеба. Тренировки. Пот и кровь. Тревогу доставляло еще и странное ощущение в животе, словно его наполнили чугуном и пнули туда со всей силы. Ее тошнило. Видимо последствия прошлой ночи давали о себе знать.

Маня принесла тарелку с мясом и недоваренными овощами, и кувшин прохладного пива из местных запасов. Также позаботилась о том, чтобы рабы подсыпали новых углей в жаровню. Она приходила в ужас от того, как быстро она вживалась в роль властной хозяйки, будто не была среди этих пленников всего пару недель назад.

До тех пор, пока ей не объяснят ее дальнейшую судьбу, Мане нельзя было покидать монастырь. Она надеялась найти Гэй лу, обрадовать ее тем, что жива и здорова. Почти здорова, не считая странных болей в животе. Показать свое новое клеймо. Поведать удивительную историю об увиденном и пережитом. Но потом девочка поняла, что вряд ли хозяева отнесутся к этому спокойно. Какой бы ни была Гэй ла доброй, она оставалась рабыней. А к Мане сейчас приковано все внимание. Ее провожают голодные взгляды солдат, озлобленные оглядки рабов, шепот за спиной и, пускай и не угасающее чувство вины за содеянное.

Маня подпрыгнула, испуганная скрипом двери. В комнату вошел Суйдей. Облаченный в новую черную маску, он был похож на мрачного Кощея из сказок старика Оглоба. На поясе вновь висело два длинных кривых ножа, жаждущих новых жертв.

Он прошел в комнату, и, раздевшись до штанов, уселся на кровати, оценивая взглядом Маню. Та стояла как вкопанная, не зная с чего начать.

– Ты нашел свой нож? – выдавила наконец она из себя.

– Да, – коротко ответил Суйдей.

– Я принесла поесть.

– Я не голоден, – Суйдей явно был чем-то недоволен. – Сядь.

Маня послушно села на свою кушетку и затаилась в ожидании.

– Проклятье, девчонка, за время, проведенное с тобой, я наговорился больше, чем за всю жизнь, – раздосадовано сокрушался воин. – Слушай внимательно, нянчится с тобой я больше не намерен. В этом городе мы застряли на какое-то время, пока вождь не даст приказ двигаться дальше. С завтрашнего дня мы приступаем к твоему обучению. Сколько ты будешь учиться, зависит только от тебя. Но учти. Если ты подведешь меня, твое обучение закончится смертью.

Маня кивнула, запоминая каждое слово.

– Отныне я твой баг’шан, учитель, – продолжал Суйдей. – По окончанию обучения ты докажешь способна ли ты стать настоящим мхаграем. От твоего старания зависит и моя жизнь. Особенно теперь, когда мне вручили черную маску. Это значит, что меня возвысили над прочими мхаграями. Выше только наш вождь, – он помолчал, буравя взглядом стену. – Ты – первый ученик мхаграев за долгие годы. Все внимание теперь будет приковано к нам обоим. Если вождь усомнится в твоей верности, он и убьет нас обоих. Если я не сделаю это первым. Поняла?

– Да, – сглотнула девочка и тут же спросила, – о чем он имел в виду, когда говорил о том, что ты спас меня?

– Вождь хотел отдать тебя в палатки на несколько месяцев, а потом сжечь, взамен на твою дерзость. Я попросил его дать тебе шанс.

– Но зачем? – удивилась Маня.

Грозный воитель пропустил ее вопрос мимо ушей и лег на кровать, отвернувшись к стене.

– От тебя несет бабской кровью. Разберись с этим до утра. Завтра начнутся тренировки, – бросил он через плечо.

Маня потушила лампу, стоявшую на ящике у стены, и вышла из комнаты в сторону умывален. По пути она размышляла о Суйдее. Зачем он спас ее? И что значит быть черным мхаграем? Это новое назначение резко переменило его. Там, во время боя он казался совсем другим, уверенным, увлеченным, жаждущим крови и насилия. Но сегодня он словно опустошен. Но эти мысли остались на потом. Ей становилось все хуже. В штанах неприятно хлюпало. Низ живота заболевал, словно пытался втянуть в себя всю девочку целиком. Даже просто идти было больно.

На полусогнутых, Маня зашла в умывальню, и пристально осмотрела себя в поисках свежих ран. О какой крови он говорил? Она ломала голову в догадках, пока не стянула с себя колготы.

Промежность кровоточила.

Бабушка когда-то вскользь упоминала об этом, но что может значить эта кровь? Она умирает? Как справится с этой напастью? Накатившая волна паники перехватывала дыхание. Что происходит? Почему так больно? О, великая Рада, что мне делать? В этих вопросах Маня оказалась полной невеждой. В жизни девочки не было никого, кто мог бы объяснить ей об этапах взросления женщины. Для нее, выросшей в богами забытой деревне, проблемы полов оставались неизученной загадкой. И даже слова Суйдея о том, что накануне ночью ее могли лишить чести, были понятны ей лишь отчасти.

Маня скатилась по стене умывальни, находясь на грани того, чтобы разрыдаться. Все штаны изрядно намокли, в воздухе витал запах крови. Вот бы кто-нибудь мог подсказать, что с этим делать! Стыд накатывал вместе с волнами раздирающей пульсирующей боли и тошноты. Она обуяла все мысли. Где же искать спасения? Где найти знахаря или знающего человека в оплоте диких убийц?

Гэй ла! Добрая торговка наркотиком уже не раз вытаскивала Маню с того света. Она явно разбирается во врачевании. Нужно найти ее. Маня кое-как поднялась на ноги и поспешила покинуть стены монастыря. Не смотря на запреты. Не смотря на возможное наказание. Никто не должен заметить ее. Придется раствориться в ночи, стать самой тенью. Пусть это будет первым испытанием на пути к становлению мхаграем.

Проскользнув вниз по лестнице, она уперлась в спины двух стражников, гревшихся у жаровни. Они глядели на раскинувшийся перед ними город, елозя копьями по каменному полу, и тихо переговаривались. Края площадки перед храмом были огорожены невысоким заборчиком, перемахнув через который, можно было попасть в крепостной двор. Найдя небольшой камушек, Маня спряталась в тени, и запустила его в сторону. Громкий стук привлек внимание воителей. Подхватив копья, они отвернулись от города, и подошли поближе к источнику шума.

Не теряя времени, Маня незаметно перевесилась через забор и спрыгнула на крышу конюшни, стоявшей под лестницей. Смягчив приземление руками, девочка, прокралась к краю крыши и кое-как слезла на землю, затаившись за тюками гнилого сена. Ноги едва слушались ее.

Пока все тихо. Конюшня, к счастью, была закрыта, и лошади остались не потревожены. Следующей задачей стало преодоление крепостной стены. На всем ее протяжении стояли дозорные. У врат же, как внутри, так и снаружи, тоже стояли стражи, едва боровшиеся со сном.

Мане пришли в память картины о недавнем бое, где у самой стены они с Суйдеем отбивались от нападавших на них родских воителей. На башенных укреплениях, между которыми протянулась стена, она помнила огоньки окон. Узкие, арочные проемы слишком малы для взрослого человека, но у девочки был шанс пролезть сквозь форточки. А там можно спуститься по невысокой скале в город. Так девочка и решила поступить.

Мимо прошествовала парочка пьяных солдат. Пропустив их, Маня выскользнула из укрытия, и тенью пронеслась ко входу в дальнюю крепостную башню. Тяжелая скрипучая дверь была слегка приоткрыта. Сквозь просвет девочке удалось разглядеть ярко освещенную светом ламп комнату, заставленную бочками, стойками с оружием и связками стрел. Аккуратно приоткрыв дверь, она шмыгнула вовнутрь и первым делом затушила лампы, чтобы никто не увидел ее силуэта в окне. Само оконце оказалось еще уже, чем думалось раньше и расположилось слишком высоко над полом. Пришлось двигать тяжелую бочку, чтобы дотянуться до него. Еле справившись с этим, Маня притихла, слишком уж много шума она навела. Увлеченная попытками выбраться, она позабыла про боли в животе, но те снова решили напомнить о себе резкой вспышкой. Девочка согнулась стоя прямо на бочке от резавших до слез приливов. Ничего не стоило зайти сюда любому пьяному дикарю и застать ее врасплох.

Собрав волю в кулак, Маня толкнула форточку и вскарабкалась в узкий оконный проем. Выбравшись наружу, стало понятно, что прыжок до скал под стеной может оказаться смертельным. Ища неровности, девочка ступала на едва выпирающие кирпичи, кряхтя и сопя от натуги. Ноги еле шевелились и отказывались слушаться. Почти у самого основания стены, она сорвалась и рухнула на скалу, больной ударившись спиной. Ей пришлось закрыть себе рот руками, чтобы не раскричаться.

Придя в себя, девочка соскользнула по заснеженным камням и растворилась среди ночного города. На пути попадались уже знакомые улочки, а значит, она без проблем доберется до своей цели.

Пленников и рабов расположили на краю города посреди улицы, протянувшейся вдоль горного массива. Бывшие городские склады теперь были заставлены клетками с рабами, стоявшими одна на другой в несколько рядов. Невольников стало в разы меньше, чем видела Маня в прошлом лагере. Суйдей говорил ей, что перед самой атакой на город, большинство рабов, тех, что отказались присоединиться к Орде, выпустили из клетей и погнали к вратам города, где их перестреляли защитники. И новых, еще неклейменых пленников почти не было. Видимо остановка в этом городе выйдет и правда долгой, раз Орда решила избавиться от лишних ртов таким жестоким образом. Маня лишь надеялась, что ей не придется встретить кого-нибудь из родной деревни.

Девочка вскарабкалась на балкон двухэтажного терема и принялась высматривать среди пленников Гэй лу. Темнокожую рабыню должно быть не трудно найти, благо, что местность вокруг клеток была обильно освещена воткнутыми в землю факелами. Потратив изрядно времени, Маня так и не смогла найти свою спасительницу. Оставалось только одно: прокрасться за спины охранникам и осмотреть всех узников как можно ближе. Впрочем, это должно было быть просто. Клетки охранялись группой дикарей, сгрудившихся возле костра и передававших, со смехом, друг другу бурдюк с горячительным напитком. Каждый из них делал обильные глотки и довольно причмокивал. Их внимание занимали явно не томящиеся в плену люди в клетках, а молоденькая узница, что крутилась у воинов между ног. Они довольно гоготали, гладя и тиская ее во всех местах.

Наблюдать за этим было мерзко. Оставаясь в тени, Маня пересекла улицу и обошла клетки с обратной стороны. Отсюда ее точно никто бы не заметил. Девочка металась от клетки к клетке, всматриваться в спящих рабов, разглядывая их лица и цвет кожи. Но так и не нашла Гэй лу. Неужели женщина погибла у врат во время бойни? Куда она могла деться? Должно быть, это не единственное место, где содержались рабы. Придется пройтись по городу. От все того же Суйдея, ей было известно, что часть армии поселилась в палаточном городке с восточной стороны гор. Маше оставалось лишь надеяться, что в лагере не осталось узников.

Она скрылась в тени городских крыш и медленно пошла по узкой улочке, готовая вмиг затаиться. Вскоре Маша вышла к городскому центру, где покоились останки сожженной ею ладьи. Словно памятник ее безжалостному решению, прогоревшее здание ощетинилось остовами и балками, подобно скелету древнего гигантского животного. Запах гари и недавних жертв еще витал в округе, усиливая позывы тошноты.

Девочка поспешила покинуть это злое место и направилась в сторону выхода из города, тем же путем, каким совсем недавно вел ее несмышленый защитник Микула. Он убеждал ее, что все будет хорошо, и крепость не падет. Как бы она хотела предупредить его! Предупредить их всех! Крикнуть: бегите! И побежать вместе с ними. Спасти себя и тысячи жителей города. Но уже ничего не изменишь.

Маня затихла, услышав громкий грубый голос, доносившийся из ближайшего терема. Здание отличалось от остальных, украшенное бархатными лоскутами ткани красного цвета, и смотревшим с крыши пылающим стягом. Видимо тут поселился кто-то очень важный. Может быть один из дайчинов?

Дверь распахнулась и на грязный ночной снег пролилась полоса желтого света. Девочка юркнула под лестницу ближайшей избы, затаившись, пока угроза не минет. В следующий миг гигантская тень закрыла дверной проем. Грозная фигура застыла, изучая ночную улицу. Не поворачивая голову, ее обладатель прорычал что-то на гханурском и вышел прочь. То был Посланник. Его глаза полыхали, озаряя тьму голубоватым огнем. Грузным шагом он проследовал в сторону крепости, сотрясая землю и стены окружающих домов.

Маня испуганно провожала его взглядом, не смея пошевелиться. Застигнув ее здесь, он наверняка просто разделался бы с ней, как с букашкой. Если раньше она думала, что терять ей нечего, то теперь она обрела кое-что ценное. Собственную жизнь. И жизни тех, кого пришлось загубить, ради шанса вернуть этот неоплатный долг сполна.

– Ты можешь выйти из укрытия, доченька, – вырвал ее из своих мыслей ласковый женский голос.