Глава семнадцатая в которой почти все удивляются, только каждый своему

Назад: Глава четырнадцатая в которой все весело-весело встречают Новый Год

Дальше: Глава двадцатая о второй встрече

Глава семнадцатая
в которой почти все удивляются, только каждый своему

Да ладно. Вот так, запросто на такой банальности, на рядовом… Ну, пусть не слишком рядовом, но и не на уникальном квесте найти дорогу к одному из трех городов-государств? Что-то тут не так.

— Положим, — осторожно ответил я.

— Так вот там его нет! — захохотал годи. — Ой, видел бы ты сейчас свое лицо!

— Очень смешно, — фыркнул я. — Ха-ха.

— Ну, здесь скучно, развлечений нет, — пояснил мне Оэс. — Ох, вот вернусь наверх — повеселюсь.

— К девкам пойдешь? — полюбопытствовал я. Ну, девки-не девки, но, может, старый хрен хоть обозначит свою политическую программу.

— Какие девки? — Оэс посмотрел на меня как на душевнобольного. — Накой они мне? Впрочем, может, и прихвачу парочку, для жертвоприношений. Нет, у меня другие планы.

— К примеру? — как бы между делом спросил я.

— Выберусь — узнаешь, — так же нейтрально сказал годи. Вот это уже был повод призадуматься — то ли он меня обнадежил, то ли, наоборот, припугнул.

— Я вражды не хочу, — решил я не откладывать это дело в долгий ящик. — Как выберешься наверх, буду рад видеть гостем в моем клане — приму как положено, честь по чести.

— Боишься, — с удовольствием отметил годи. — Это правильно, меня надо бояться. Но конкретно тебе опасаться нечего, главное, ты сделай все как надо. И не тяни, пошустрее давай!

Мне мало того, чтобы меня не трогали. Мне еще надо, чтобы королю и делу не навредили, а от этого мерзкого старикашки можно было ожидать чего угодно.

Именно в этот момент мне в голову пришла замечательно простая и одновременно с этим чудесно гаденькая идея. Нет, мир мертвых положительно влияет на меня не лучшим образом, чего я так напрягся-то? Все же несложно.

— Ну и славно, — я заулыбался. — Так где топор? Время на исходе, надо бы мне уже того, наверх возвращаться.

— Топор я спрятал в холме, — объяснил мне Оэс. — В том самом холме, что расположен близ поля Снатт, где была великая битва. А что — холм хороший, проклятый, само по себе место скверное, абы кто не полезет, да и со сторожами проблем не возникло, там после битвы душ летало — видимо-невидимо, только лови да к делу приставляй.

Вами выполнено задание "Мрачные тайны темного прошлого".

Награды:

4000 опыта;

1000 золотых;

Пассивное умение "На той стороне".

Ну, хорошо то, что не надо лезть глубоко под землю, плохо то, что местечко, похоже, будет не слишком веселое.

Вам предложено принять задание "Холм, на который никто не ходит".

Данное задание является пятым в цепочке квестов "Сим топором я буду править".

Условие — войти в холм, который люди, живущие рядом с полем Снатт, называют Проклятым и в котором погребен топор Дуллаха.

Награды:

5000 опыта;

1500 золотых;

Магическое украшение (уровнем не менее редкого);

Получение следующего квеста в цепочке.

Предупреждение.

Этот холм заслуженно носит свое название. Рекомендуем вам прихватить с собой внутрь 4–6 друзей покрепче.

Внимание!

Вам будет предложена возможность перевести одиночный квест в групповой. В этом случае будут изменены его сложность и награда.

Предупреждение.

Сложность квеста в случае его перевода в групповой будет определяться средним уровнем игроков в группе.

Предупреждение.

Максимальное количество игроков в группе — не более шести. Вы можете взять с собой неигровых персонажей, но при этом количество мест в группе и сложность не увеличатся, а награда будет уменьшена.

Уровень НПС, которых вы возьмете с собой для выполнения данного задания, не должен превышать 85.

— Вопрос. — Я решил вытянуть из старика все по максимуму. — А в чем там проклятие заключается? Ну, есть же какое-то конкретное воплощение у этого проклятия?

— Есть, — как-то даже радостно подтвердил мерзкий старикашка и нехорошо захихикал. — Обитатели холма, если ты к ним все-таки надумаешь пожаловать в гости, все тебе объяснят.

Ага, значит, там кто-то проживает. Ну, это еще куда ни шло. Одно из достоинств Файролла — если существо материально, его можно убить. Иногда с трудом — но можно. Даже Клаторнаха и то три раза убивали, хотя в это верится и с трудом. Да и нематериальных бьют так, что только в путь!

Впрочем… Пока никто не убил Великого Кракена из Архипелага, но на это есть объективные причины.

— Ты лучше скажи мне, воин, ты где про Уртау слышал? — Годи приблизился ко мне и от него ощутимо пахнуло тленом. Странно, он же вроде как призрак? Ну, проекция, с чего он пахнет-то?

— Много по Файроллу брожу. — Не хватало только с этим типом откровенничать. — Там одно услышишь, тут другое…

— Ну да, и в каждом кабаке скальды да бродячие сказители о трех оплотах Тьмы поют, публику веселят, — хмыкнул Оэс. — Ладно, оставим пока этот разговор.

— А вот скажи мне, дедушка… — Я хотел было расспросить поподробней о населении холма, но этого мне сделать никто не дал.

— Все-все, пообщались, друг другу помогли — и ладно. — Старик совершенно невежливо стал подталкивать меня к выходу. — И не забудь — я жду выполнения обещания.

Ну да, придется выполнять, чего уж…

Я вышел на воздух, посмотрел на местное серое небо с быстро бегущими облаками.

"Вы выполнили задание, ради которого посетили это невеселое место.

Вы можете вернуться в мир живых прямо сейчас или остаться здесь, поскольку у вас еще осталось немного времени, которое вы можете потратить на поиск и принятие квестов у жителей Последнего Становища.

Ряд местных обитателей будет рад поручить вам выполнить кое-какие дела, которые они не завершили будучи живыми, и они готовы достойно вознаградить вас за это.

Ваш выбор?

Вернуться в Файролл;

Остаться здесь".

Да ну нафиг. Тут со своими делами разобраться бы, не хватало еще этой лабудой заниматься. Вот придет сюда какой-нибудь настоящий геймер — он им всем и поможет.

Я уверенно нажал на "Вернуться в Файролл", перед глазами весело сплясали какие-то огоньки и всполохи зеленого пламени, где-то на границе слуха прозвучал зловещий громогласный смех, и я вывалился в шатер Талиена, туда, откуда и начал свое путешествие за грань.

— Тхали ннлаг рант. — Крючковатые пальцы годи буквально впились в мою грудь, продавливая сталь доспеха. — Кали транг ддунт!

— Дедуля, ты очумел? — я отбросил Талиена от себя и с неудовольствием заметил, что на нагруднике и впрямь появились вмятины. — Старый ты хрен, ты зачем хорошую вещь портишь?

В принципе, мне этот местный служитель культа был больше не нужен, потому я и не стеснялся в выражениях. И потом — что за замашки, человек с того света вернулся, а тут ему так и норовят в душу залезть путем препарации.

— Т-ты-ы-ы? — удивлённо выпучил глаза Талиен. — Но как?

— Через чердак, — я уже понял, кого ждал этот нехороший человек. Он-то думал, что оттуда притащится Оэс, и приготовил ему встречу с заклинанием, причем, видать, не из слабых, а вернулся я. Понятное дело, что на меня оно не подействовало. — Слушай, а ты порядочная сволочь, годи. Ты ж меня туда на верную гибель отправил, выходит?

— Как? — взвыл годи. — Почему он не захватил твое тело?

— По ряду причин, — я прикидывал так и эдак. Проще всего было бы прибить его прямо сейчас — повод есть, технически это осуществляется вообще без проблем, на край ребят из Алого Легиона призову. Другое плохо — свидетелей того, что я это делаю в порядке самозащиты, нет. Народ здесь дикий, суеверный, и убийство главы местной конфессии может мне здорово выйти боком. Нет, король меня прикроет и не отдаст на растерзание толпе, но кто после этого даст гарантию, что масса горцев, обиженных в своих религиозных чувствах, уже к вечеру не снимется с места и не откочует к югу, к территориям Мак-Праттов? Я, например, за это не поручусь. А жаль, такой момент славный…

— Не понимаю. — Не спуская с меня глаз, годи поднялся. — Невероятно.

— Я крепок, и душой, и телом, — не без гордости сообщил ему я. — Что мне ваши заклинания? Я от них даже не почешусь.

— Ну, что ты мне врешь — это несомненно. — Губы годи искривила злобная усмешка. — Тут что-то другое, и я догадываюсь, что именно. Но на проверку времени нет, так что тебе время умереть, а мне время уходить отсюда. Фффаргш!

Он вытянул руки ко мне, его лицо исказилось, изогнутый шрам на щеке (не соврал Оэс, есть он, просто зарос весь, не заметишь сразу) покраснел. Из рукавов его засаленной рубахи буквально выпали на пол шатра две толстые, черные и мерзкого вида змеюки и стремительно скользнули ко мне.

— Как я это все не люблю, — только и успел сказать я до того, как зубы первой из них впились в мою ногу. Понятное дело сапог, окованный сталью, ей было не прокусить, но она сделала нечто вроде стойки, как кобра, и добралась до голени.

— Умри, — деловито сказал Талиен и, видимо, сочтя меня уже покойником, шустро подбежал к низенькому столику и стал рыться в бумагах.

— Да щас, — хмыкнул я, разрубая одну из змей пополам и опуская ботинок на голову второй. — Вот еще.

Что мне эти змеи, что магические, что живые, с моим иммунитетом на змеиный яд? От богов толку немного, больше кавардака и головной боли, но вот, хоть что-то полезное мне от них перепало. Крепко подозреваю, что если бы не этот давний подарок Тиамат, то мне было бы в данный момент куда хуже. Да и вообще, из всей этой божественной своры она себя показала пока лучше других. Ну да, покровительствует она, конечно, не самым симпатичным существам, зато и мозги мне особо не канифолит. Вот — сейчас помогла, и раньше помогала, например, у храма Обезьяньего Бога, с теми страхолюдными гориллами.

— Да что ты за существо такое? — Талиен явно начал нервничать. Оно и понятно — какой-то человечишко, даже не горец, а хмырь с Запада, где народ совсем уж никчемный, великого Оэса смог обойти и магические змеи ему нипочем. Непонятно? Непонятно. А непонятное — пугает.

— Лучше тебе этого не знать, годи, — я положил клинок себе на плечо. — А теперь давай разберемся с тобой, ибо долгов у тебя передо мной накопилось преизрядно. Ты меня хотел сгубить за Вратами, сразу по прибытии, и вот сейчас тоже. Как ты понимаешь, такие вещи не прощаются. А с учетом того, что характер у меня откровенно паскудный…

— Рррррах! — Выкрик годи и две ярко-желтых молнии, впившиеся в грудь и отбросившие меня метра на полтора, прямо на матерчатую стену шатра, оборвали мою самолюбовательную речь.

Одним махом этот гад снес у меня процентов двадцать жизни, и не только!

"Вам нанесен урон огнем.

Данный урон обладает продолжающимся действием, вы будете терять 5 единиц здоровья каждые три секунды.

Срок действия заклинания — полторы минуты".

Что, дятел, повыпендривался? По нагруднику, которому и так не везло последние десять минут, пробежал огненный сполох, я, ругаясь, поднялся на ноги, но Талиена в шатре уже не было. Сбежал, зараза такая!

Я выскочил из шатра, злой как собака, и увидел, как костлявый и патлатый годи, растеряв всю свою загадочность и степенность, а также видимое благочиние, резанул кинжалом по глотке одного из своих помощников, да так, что из нее фонтаном саданула кровь, проорал какое-то заклинание и исчез во вспышке дыма.

— Да блин! — я топнул ногой. Ну да, убивать я его в шатре не стал бы, но и выделываться не стоило. Чего меня занесло? Вот где его теперь искать?

— Это чего было? — Ко мне подошла явно шокированная всем увиденным Кролина.

— Новогоднее цирковое шоу, — зло ответил я. — Он фокусник, я клоун…

Слуги годи тоже были заметно шокированы произошедшим, но быстро справились с удивлением и как-то потихоньку, потихоньку начали исчезать за стволами деревьев, явно намереваясь отсюда улизнуть.

— Назир, поймай-ка мне парочку этих красавцев, — немедленно приказал я ассасину. — Сдается мне, они знают, куда их хозяин подался. Только так, чтобы потом нас не обвинили в насилии над служителями культа.

Ассасин кивнул и стелящимся шагом направился к парочке слуг, внешне напоминавших Талиена, которые поспешно похватали котомки и шустро направились к роще.

— Объяснишь? — лаконично спросила Кро, наблюдая за тем, как Назир без особых усилий догнал прислужников годи и несколькими тычками повалил их на траву.

— Само собой, — я присел на бревнышко, которое невесть зачем лежало у шатра, и похлопал по нему ладонью, предлагая ей присесть рядом со мной. — В общем, слушай…

— Круто, — прониклась Кролина моим рассказом. — Ох, мне бы туда попасть. Там, небось, неслабые квесты можно было бы принять. Лапоть ты, Хейген, и поганка. Ну вот чего тебе такие вкусняшки выпадают, а не порядочным игрокам?

— Да, наверное, потому и выпадают, что оно мне без надобности, — предположил я. — В жизни вообще всегда так бывает. Не нужно человеку чего-то, а оно ему в руки само идет. А в это время другой человек, чтобы это что-то получить, как рыба об лед бьется — а всё никак. Диалектика, блин.

— Свинство это, а не диалектика. — Кро хрустнула пальцами. — Ладно, поле это мы найдем, не вопрос. Холм тоже. Надо с людьми определиться, кто идет, кто не идет.

— НПС брать будем? — если честно, с игроками в подобных забавах я не был уже невесть сколько, меня в основном НПС и сопровождали.

— Зачем? — недоуменно глянула на меня Кро. — Нам своих, клановых, качать надо, и награда будет уменьшена в этом случае, ты же сам сказал. Нет уж. И потом — в таких вопросах спешить нельзя, тут людей надо с умом подбирать.

— Ну не знаю, — я глянул на Назира. — Вон какой орел. Меч, кинжал, удавка — нет ему равных.

Мне на лоб легла холодная рука, точёный носик сморщился, в зеленых глазах появилась скорбь.

— Эк тебя торкнуло. — В голосе девушки была вся мировая скорбь. — Нет, что-то с тобой этот облезлый годи сделал. Накой нам НПС, повторяю по слогам, для тех, кто в танке — на-кой?

— Да чего ты, право слово? — я сбросил ладонь со лба и встал с бревнышка. — Я только предложил.

Коли напрямоту, мне с игроками идти куда-либо совсем не хотелось. Если хотите — да, комплексы. Как командный игрок я ноль, гожусь только в качестве балласта. Одно дело быть официально нубом и тащиться за Милли Ре и тремя могучими "паровозами" в подземелье Хисса, и совсем другое дело показывать свое непонимание в подобных вопросах игрокам клана, в котором ты вроде как лидер. Тщеславие и самолюбие пока никто не отменял.

— Ладно, список я обдумаю, завтра его обсудим. — Кро деловито отряхнула штаны, очаровательно похлопав себя по аппетитному заду. — Да, надеюсь, у тебя хватит денежек, чтобы пригласить меня в какое-нибудь приличное место? Я в какой-нибудь "Дом бургера" не пойду, сразу говорю. Не то, чтобы я была снобом, но и автором путеводителя по забегаловкам с названием "Давай, давай, добьем желудок" становиться не желаю. Я люблю приличные места.

— Да? — скорчил грустную рожицу я. — Облом. Я-то всю новогоднюю ночь талоны из журналов вырезал, дабы скидку получить, а тут ты меня просто с небес на землю шваркнула.

— Извини. — Кро красиво изогнула бровь. — Надо было тебе со мной знакомиться лет пять назад, когда я в школе училась, тогда меня на такие штуки еще можно было уломать. А сейчас — все. Я привыкла к настоящему кофе и натуральным сливкам на десертах.

— Если бы я тебя повел хоть куда тогда, когда ты в школе училась, мы бы сейчас не говорили, — хмыкнул я. — Статью за педофилию никто не отменял.

— Фу, — скривилась Кро. — Вечно ты какую-нибудь гадость скажешь. Так куда ты меня кормить поведешь?

— Не знаю пока, — не стал юлить я. — Врать не буду — я не любитель всяких кофеен, там есть нечего. Как насчет "Капитала"? Милый ресторанчик в немецком стиле, колбаски, "айсбайн", пиво в литровых кружках. Ну и кофе с десертами там тоже есть.

Мне нравилось это место, я в нем со своим старинным приятелем Герой не один литр пива выпил под хороший разговор. И расположен он хорошо, удобно, на Кузнецком мосту.

— Я подумаю, — величественно сказала Кролина и тут же рассмеялась. — А почему бы и нет? Давай тогда прямо там, в два, только столик ты заказывай. И адрес его мне скажи.

— А ты что, уже уходишь? — удивился я, продиктовав девушке адрес.

— Ну да. — Кро зевнула. — Я ж тут всю ночь была, не спала почти. Мне синяки под глазами не нужны, у меня завтра свидание.

— Вот ты неугомонная, — покрутил я головой. — Хотя я в твоем возрасте не лучше был.

— Ну ты и … Слов нет! — с восхищением сказала Кро, постучала мне пальчиком по лбу и растаяла в воздухе.

— Кто-то спать пошел, а кому-то к королю идти, — с легкой завистью отметил я и крикнул Назиру — Давай этих двоих пока сюда, в шатер тащи. И сам при них останься, чтобы не сбежали или не прирезал кто при случае.

По дороге в замок я обдумывал два вопроса — первый, как подать королю ту новость, что годи Талиен бежал, бросив все, и я являюсь виновником этого события, и второй, не менее важный, о том, когда именно нам всем отправиться с визитом в нехороший холм. Надо отметить, что второй вопрос меня беспокоил больше. По всему выходило, что наведаемся мы туда нескоро — завтра не выходит все из-за той же встречи, послезавтра я собирался наведаться в урочье Белого Пламени. А четвертого поутру я сваливаю в Касимов, мне уже не до холмов будет. Вот и выходит, что за топором прославленного героя мы отправимся после того, как я вернусь из столь ненужного мне городка в Средней полосе России. Это не есть хорошо, но ничего не поделаешь.

Хотя помимо этих двух проблем, конечно, не стоит забывать о Талиене. Рупь за сто, что эта гнида держит путь к Мак-Праттам, а может, он уже у них, и рассказывает о том, что теперь все силы Пограничья с ними, а не с нами.

Впрочем, от неминуемой гибели это его не спасет, вот только теперь сделать это будет сложнее. Если я прав, то с ним непременно должен произойти несчастный случай, только так и никак иначе. Если будет по-другому, то мертвым он мне насвинячит куда больше чем живым, поскольку одно дело брызгающийся слюной и неприглядно выглядящий служитель культа, и совсем другое дело безвинно погибший за правое дело великомученик, весь в белом и с нимбом над головой. За первого умирать не захочет никто, а вот за второго…

Так что — несчастный случай. И у меня есть человек, по ним специализирующийся, который, надеюсь, мне не откажет в таком пустяке. За наличный расчет, разумеется. Это немного отличалось от моего первоначального плана, но что поделать.

Короля я встретил в одном из переходов замка, он за что-то распекал понуро смотрящего в пол молодого человека.

— И это недопустимо! — громыхал его голос под каменными сводами. — Не-до-пус-ти-мо! Если бы ты такую вещь выкинул в те времена, когда этими землями владел мой отец, то тебя уже пороли бы сыромятными ремнями на заднем дворе! А после на ночь посадили бы на муравейник.

— И чего сделал этот юноша? — полюбопытствовал я. — Обесчестил какую-нибудь белошвейку?

— Да если бы, — сдвинул брови король. — Тем более, что их особо и не обесчестишь, они сами кого хочешь… Вон та же самая Мари Мишон, что живет в дожоне — та еще… А этот паразит обрюхатил горничную Эбигайл, моей невесты и твоей сестры.

Угадал. Вот дела.

— Ну и велика ли беда? — благодушно спросил я. — Дело молодое, бывает. Опять же — не силком же он ее брал, правда? Эй, юноша страстный, со взором горящим, ответь мне — все было по обоюдному согласию?

— Конечно, — горячо ответил паренек. — Я же не так, я же и жениться готов!

— Как тебя зовут-то, герой-любовник?

— Питер, — немедленно ответил юноша, почему-то покраснев.

— Лоссарнах, прости его, — попросил я. — Молодой он еще, но это со временем пройдет.

— И рад бы, — с досадой махнул рукой король. — Но Эбигайл как с цепи сорвалась, требует его наказать.

— Эва как, — удивился я. — Ну не знаю, по мне, так многого она хочет. В конце концов — скажи, что наказал.

— Ты не знаешь свою сестру? — скептически улыбнулся Лоссарнах. — Она проверит, так это или нет, причем непременно.

— Ой, мне бы ваши проблемы, — засмеялся я. — Подари этого Питера мне, я ему такое наказание обеспечу, что врагу не пожелаешь.

— Если честно — очень обяжешь, — с облегчением сказал король. — Не люблю я таких вещей, да и как по мне — грех-то невелик. Тем более что он вон и сам все осознал, жениться готов. Так что — забирай.

— Лады, — я поманил Питера за собой. — Пошли-ка.

С облегчением выдохнувший воздух и улыбающийся парень охотно проследовал за мной.

— Тренька! — заорал я, выйдя на лестницу замка. — Трень-Брень, где тебя леший носит?

— Надо ли ее звать? — тактично спросил король. — Сейчас накликаешь, потом…

— Пап, ты меня звал? — Рот у феи был вымазан шоколадом, в руке она держала здоровенного шоколадного же зайца с отгрызенной головой.

— Звал, — поманил я фею пальцем и рукавом вытер ей рот. — Перемазалась, как не знаю кто.

— Шоколаду хочешь? — протянула она мне безголовую вкусняшку. — Мне его сегодня из рыцарского замка передали, от деда Лео. Ну, и там еще всякое было — плащик с эмблемой, туфельки золотые…

"Дед Лео" — это, надо полагать, Лео фон Ахенвальд, великий магистр ордена Плачущей Богини. Вот так у меня народ относится к высокопоставленным НПС.

— Я тебе тоже подарок приготовил, — порадовал я фею.

— Еще один? — заулыбалась она. — Я от предыдущего-то до сих пор в шоке.

— Еще один, — подтвердил я. — Чего мне тебя не побаловать? Опять же — пригляд за тобой нужен.

— Нет, — неверяще произнес Питер и криво улыбнулся. — Нет, только не это!

Он схватил короля за руку и затараторил:

— Давайте лучше ремнями, давайте лучше на муравейник задницей, но только не это!!!!

— Ох и суров ты, брат! — ошарашенно покачал головой Лоссарнах. — Ох и безжалостен! Да не так и велик у парня грех-то!

Господи, да что здесь такого успела натворить эта егоза, если ее как чумы боятся?

— Чего это он? — удивилась Трень-Брень.

— Радуется, — хмыкнул я. — Он теперь твой сопровождающий, нечего тебе одной шлындать. В замке-то еще ничего, но ты же, небось, и за его пределы выбираешься втихаря?

— Бывает, — не стала спорить фея. — Только Кролинке не говори, она меня за это заругает.

Питер понял, что он обречен, сел на ступеньки и уткнулся лицом в колени.

— Да ладно тебе, — присела рядом с ним фея и ткнула парня кулаком под ребра. — Со мной весело.

— Я знаю, — пробубнил Питер. — Того и боюсь…

— Ну и ладно. — Я погладил фею по непослушным вихрам. — Король, надо поговорить.

— Я именно это всегда от тебя и слышу, — хохотнул Лоссарнах. — Хоть бы раз сказал: "Король, надо выпить".

— После того, что я скажу, именно к этому придется переходить, — заверил его я. — Новости такие, не сильно веселые.

— Да? — нахмурился король. — Это плохо.

— Ну, ты чего? — тем временем успокаивала безутешного Питера фея. — На, кусни шоколаду и пошли скорей на задний двор, там наши гномы сейчас морды друг другу мять будут. У них кубок замка, отборочный тур. Сейчас Дарин с Вахмуркой драться будет, а я там и группа поддержки, и волна, и комментатор.

— Я тоже на задний двор хочу пойти, — неожиданно сказал услышавший это король. — Я вообще бы в этом деле поучаствовал!

— Ты король, тебе не положено, — возмутился я. — Несовместимо это с королевской честью, да и кто рискнет тебе в челюсть дать, сам посуди?

— Твоим головорезам закон не писан, — заявил король. — Малая, пошли. И ты, совратитель, тоже заканчивай кукситься. Может, отойдет Эбигайл, сжалится.

— На коленях прощение буду выпрашивать, — истово сообщил парень, глядя на порхающую над ним фею, как на крокодила. — Или в бега подамся! Ей-ей — сбегу куда глаза глядят. На реку Крисну сбегу, к затонам, к Вольнице.

— Я тебе сбегу, — сообщила Питеру фея и пригрозила недоеденным зайцем. — У меня на тебя уже планы есть!

— Что там за проблемы? — на ходу спросил король, который сейчас мне больше напоминал Лейна, чем Лоссарнаха.

В двух словах я описал ему ситуацию, следя за тем, чтобы до Питера не долетал наш разговор.

— Да и пес с ним, — отмахнулся король. — Этого старого мошенника мало кто всерьез принимал, все знали, что он прохвост и властолюбец каких мало. Жаль, что ты его просто не прикончил на месте, тогда проблем было бы меньше.

Вот тебе и раз. Я, выходит, снова сам себя перехитрил? Нет, воистину — горе от ума.

— Слушай, я там двух его подручных схомутал. — Я поразился энтузиазму короля, он почти бежал туда, где слышался нестройный гул не слишком трезвых мужских голосов. — Ты не против если я с ними побеседую в компании с бухгалтерами? Ну, теми, что нам Брат Юр…

— Только так, чтобы потом никто никому ничего рассказать не мог. — Король остановился и сказал мне эти слова очень тихо и очень серьезно. — Одно дело старый греховодник Талиен, другое — его жрецы. Он давно себя замарал, а они, по сути, ни при чем. Методы же этих твоих бухгалтеров мне известны.

— Не вопрос, — я хлопнул глазами, изображая мальчика-одуванчика. — Никто и ничего. И их тела тоже не найдут никогда, поверь мне. Да, чуть не забыл. Топорик, ну тот, о котором ты меня просил, возможно, скоро будет у тебя в руках.

— Вот и славно. — Богатырский удар в плечо вышиб из меня процента три здоровья. — А теперь — позабавимся.

На заднем дворе собралась немалая толпа, в центре топтались Дарин и Вахмурка, голые по пояс, мускулистые и бородатые.

— Трень, где тебя черти носят? — пробасил Дарин, который, похоже, зла на нее за былое не держал. — Без тебя же не начнешь, ты ж потом изноешься вся!

— Здесь я, здесь, — заверещала фея. — Почтеннейшая публика, наше скромное мероприятие посетил король Пограничья Ло-о-о-о-оссарнах!

— А-а-а-а-а! — заревела куча мужских глоток. — Король! Слава!

— От себя я добавляю к призу кубок для вина, старинной работы, и бочонок с веселым напитком, чтобы этот кубок не пустовал! — рявкнул Лоссарнах. — Пусть победит сильнейший!

— Дело-о-о-о! — поддержали его зрители и участники.

— Ну, и я сам решил размяться. — Король скинул плащ прямо на снег и начал стягивать кольчугу. — Неохота мне отдавать родовой кубок невесть кому!

Хохот заглушил его последние слова.

— Ита-а-а-а-ак! Отборочный бой между Да-а-а-а-арином и Ва-а-а-а-ахмуркой! Они оба из клана Ли-и-и-и-индс-Лохенов! — завопила фея. — Бой продолжается до того момента, пока один из бойцов трижды не окажется на земле или не запросит пощады! Музыканты!

Волынщики, стоящие чуть поодаль, засунули мундштуки инструментов в рот и выдали жуткий звук.

— Фа-а-а-а-айт! — надрываясь, завопила фея.

В тот момент, когда гномы обменялись первыми ударами, раздалось музыкальное сопровождение поединка, которое повергло меня в состояние шока.

Эту знакомую с детства мелодию я узнал даже в этом варварском исполнении. Думаю, что Лю Кенг и Сабзиро вряд ли смогли бы сражаться под этот адский аккомпанемент, а вот наши гномы — запросто.

Довершал это апокалиптическое зрелище тот факт, что фея еще все это и комментировала.

— Вот Дарин сунул кулаком Вахмурке промеж ребер. Ах, как это больно, я даже здесь слышу их треск. Но нет, не таков мой Вахмурка, вот он со всей своей гномьей дури вдюндил Дарину прямо в рубильник. Да, это настоящее мясо!

— Питер, — окликнул я юношу, который с обреченным видом вертел в руках кусок веревки. — Ты вешаться надумал?

— Не знаю пока, — неуверенно сказал он. — Но, если честно, вы очень жестоки. Нельзя так с людьми.

— Зато тебе на всю жизнь урок, кого можно за попу трогать, а кого нет, — нравоучительно произнес я. — Скажи мне, ты фон Рихтера не видел сегодня? Ну, это рыцарь такой, молодой, но очень серьезный…

— Я знаю милорда Рихтера, — сказал Питер. — Он бывал у мистресс Эбигайл. Нет, я его со вчерашнего дня не видел.

Странно. Что его могло задержать? Он вроде сказал, что к вечеру будет.

— Удар, еще удар, — надрывалась Трень-Брень. — Вот он встает, ныряет, уходит…

— Когда мордобой кончится, скажи королю, что я в Хольмстаге, — попросил я Питера, понимая, что сейчас мне до Лоссарнаха не достучаться — он стоял в первом ряду, тоже уже голый по пояс и что-то орал, махая кулаками.

— Выполню, — пообещал Питер. — Только и вы пожалейте меня, а? Ну не отдавайте вы ей меня навсегда, я же с ней сгину, это же бедствие хуже, чем лемминги!

— Хуже, — согласился с ним я. — Недельку потерпи, а там придумаем чего-нибудь.

Надо, надо туда и впрямь смотаться. Мы в ответе за тех, кого… Да нет, здесь это слово не подходит. С кем подружились, по-другому это не назовешь. Да и дурака моего туалетного надо от женщины с большой душой и такими же формами выручать, далеко ли до беды?

Только прежде надо здесь одно дело закончить. Слово королю дано, а его нарушать не стоит.

Я вернулся в безлюдный замок и спустя пять минут, после хождения по переходам и лестницам, оказался у двери с табличкой "Без дела не входить", в которую постучал. Надеюсь, что счетоводы уже вернулись с празднования окончания очередного финансового года.

— Лэрд Хейген. — Дверь скрипнула, открываясь, и я увидел как всегда бодрое и улыбающееся лицо брата Херца. — Рад вас видеть. Более того, у меня есть поручение, связанное с вами. Одну минуту.

Дверь закрылась, чтобы через полминуты открыться снова.

— Прошу прощения, что не приглашаю внутрь, — извиняющимся голосом произнес барт Херц. — Живем мужским коллективом, сами понимаете — беспорядок, то-се.

— Никаких проблем, — немедленно отозвался я. — Сам такой же. Так что за поручение?

— Вот. — Брат Херц протянул мне узенький и длинный футляр, обтянутый зеленым бархатом. — Брат Юр просил вам его передать и поздравить с праздником. Отдельная благодарность вам за подарок, мастер был очень тронут.

Я раскрыл футляр и не смог удержаться от смешка — я узнал вещь, которая лежала в нем. Это была удавка, та самая, которой некогда один из двух уже покойных компаньерос удавил короля Федерика. Вот и гадай теперь, что наш главбух имел в виду. То ли что меня удавят, если взбрыкнуть надумаю, то ли что королю что-то грозит, то ли он предлагает мне через какое-то время занять престол Пограничья, как бы говоря: "Ты маякни, я поддержу". В последнее, к слову, верится больше всего.

— Как отпраздновали? — светски спросил я у счетовода.

— Как обычно, — в тон мне ответил брат Херц. — Пощелкали костяшками счетов, пообсуждали тонкости составления баланса. Ничего нового. А вы как?

— Тоже неплохо, — сообщил ему я и, решив, что время учтивости кончилось, перешел к делу. — Брат Херц, а не дадите мне брата Опена на пару часов? Мне тут надо кое-какие расчеты произвести, без его опыта и таланта, боюсь, не справиться никак.

— Что, серьезные расчеты? — прищурился брат Херц.

— Да нет, ничего особенного. Просто одна цифра убежала, вот остальные надо проверить, чтобы понять, в чем ошибка.

Брат Херц явно хотел заулыбаться, но решил этого все-таки не делать и скрылся за дверью, из-за которой вскоре вышли брат Опен со знакомым мне сверточком в руках и на редкость краснорожий брат Мих.

— Мое почтение, братие, — помахал я им рукой. — С праздником!

— Воистину, — ответил мне брат Опен, а брат Мих икнул.

Турнир на заднем дворе набирал обороты, по крайней мере, галдеж был слышен на весь замок.

— Чего это там? — брат Мих было повернул голову, и тут же вспышка боли заставила его скривиться.

— Кубок замка разыгрывают, — пояснил я. — Мордобоем развлекаются.

— Может, глянем? — оживился Мих. — Мордобой — это хорошо.

— Иди-иди, — толкнул его в спину я. — Тебя туда все равно пускать нельзя. Там любители соревнуются, а не профессионалы.

— Вообще, там в основном воины, по-моему, — заметил брат Опен. — То есть — профессионалы, в каком-то смысле.

— Не канифольте мне мозги, — хохотнул я. — На вашем фоне эти профессионалы — любители.

— Есть такое, — с присущей ему скромностью согласился брат Мих и снова икнул.

— Что нам надо узнать? — поинтересовался у меня брат Опен, перед тем как мы зашли в шатер.

— Куда подался годи Талиен, в какую дыру он может забиться, — ответил я. — И, если таких мест несколько, то их точное местоположение.

Назир, только заметив счетоводов, сразу напрягся. Похоже было на то, что, несмотря на дружбу руководства, рядовые сотрудники этих организаций друг друга недолюбливали.

— Не дергайся ты, — махнул рукой брат Мих. — Не по твою душу пришли.

Брат Опен присел на корточки около связанных и бледных жрецов, ласково на них посмотрел, после чего вынул из их ртов кляпы.

— Ну что, друзья. Будем рассказывать сразу все и добровольно, или мне надо немного вас поуговаривать?

— Мы ничего не знаем, — выкрикнул один из них. — И как же вы раскаетесь в том, что сделали! Ваша смерть будет страшна, но перед этим будет ужасна ваша жизнь.

— Я служу в бухгалтерии, — сказал ему брат Опен. — Куда уж хуже?

После этого он развернул свой сверток и достал узенький скальпель.

— Ну-с. — Его лицо выражало вселенскую доброту и миролюбие. — Будем освежать память.

Он повернулся к нам.

— Вы пока можете покинуть помещение. К чему вам это видеть?

К моему великому удивлению, жрецы оказались крепкими орешками, брат Опен уламывал их минут двадцать и при том на совесть, судя по воплям, доносившимся до меня. Потом настала тишина, и он вышел ко мне.

— Ну, вот и ладушки, — в руках у него был уже закрытый сверток. — Отправился ваш Талиен к Мак-Праттам, без вариантов. Он к нему изначально собирался податься, ему наш Лоссарнах был не люб с самого его появления здесь, но тут у этого Талиена было какое-то дело. Какое — эти двое не знали, иначе рассказали бы.

— Я так понимаю, жрецы отправились в лучший из миров? — уточнил я.

— Увы, все смертны, — подтвердил мою догадку брат Опен. — И потом — к чему жить с такими ранами, мучаться от боли? Мы же гуманисты, не так ли?

— Не может быть двух мнений, — подтвердил я. — Вот только неплохо бы их…

— Брат Мих все сделает, — заверил меня счетовод. — И в озере их утопит, и камушков в ковры с телами набьет, чтобы они потом не всплыли ненароком. Не волнуйтесь и спокойно идите по своим делам.

Но на всякий случай я убедился в том, что все так и есть, помог дотащить по рощице, скрывающей нас от взглядов стражников на стенах, тела до берега реки и закинуть их подальше.

— Ты сейчас куда? — хрипло спросил меня брат Мих.

— За Флоси, куда ж еще… И за Гунтером, чего-то он запропал.

— Я с тобой, — вытер пот со лба счетовод. — Только просьба — зайдем там в кабак, я пивка попью. А то, знаешь…

— Не вопрос, — ответил я ему и достал свиток портала.

Глава восемнадцатая
о последствиях веселья и продолжении праздника

Хольмстаг был тих и покоен. На главную площадь, засыпанную конфетти, скорлупками от орехов и прочим праздничным мусором, падал легкий и невесомый снежок, еще по ней моталась пара пьяных горожан, но не буяня, а тихонько мыча какую-то песню.

— Неужто кабаки закрыты? — с невероятной мукой в голосе произнес брат Мих. — Я же очень даже просто сейчас и помереть могу. Лопнет от напряга какая-нибудь мышца или сосудик — и все, вперед в землю, с медяками на глазах.

— От бодуна никто не помирал, — возразил ему я. — От него только психические болезни бывают — эльфийки голые могут привидеться или, к примеру, летающие человечки примерещиться.

— Да тьфу на тебя, — перепугался брат Мих. — Эльфийки-то еще ладно, особенно если голые, а вот летающие человечки… Мне одной твоей дочки за глаза хватит.

— С наступившим, — раздалось сверху.

— Ы-ы-ы-ы-ы! — брат Мих поднял голову вверх, после замахал руками, сделал несколько шагов назад, оступился и шлепнулся на заснеженную мостовую. — Началось!!!!

Над нами порхал, глумливо корча рожи, толстячок в пестрых штанах, с пакостной донельзя физиономией. Очень знакомой физиономией, я бы сказал — до боли. Той, которую я ему до могилы не забуду. Заднего, так сказать, направления.

— У-у-у-у, — завыл Тристан, приложил ладони ко лбу, выставив указательные пальцы вперед, и, изображая то ли бодливую корову, то ли жука-рогача, ринулся сверху на брата Миха. — У-у-у-у-у!

Бесстрашный счетовод икнул и, помогая себе руками и ногами, на заду начал отползать назад.

— Это пикси, — укоризненно сказал Назир счетоводу, который от ужаса уже выпучил глаза до пределов, отмеренных ему процессором главного сервера. — Существа редкие, но вполне реальные, не выдуманные. От себя замечу — сволочи редкие.

— Ну вот кто бы говорил, а! — Тристан упер руки в бока, повернувшись к ассасину. — А вы, дети ибн Кемаля, можно подумать все в белом и с арфами в руках. Кто в прошлом месяце исполнил визиря султана в Мейконге? Да шут с ним, что прикончили, главное — как? Позору было…

— А как? — заинтересовался я.

— А они подождали, пока он в отхожее место пойдет, чтобы о жизни подумать, и в самый, так сказать, разгар процесса его малым копьем ткнули не скажу куда. — Тристан пакостно захихикал, манерно прикрывая рот ладошкой. — Позору было, когда его из нужника выносили…. Это тут, на Севере, на это никто внимания не обратит, а там к таким вещам особое отношение, теперь ни один член семьи покойничка к дворцу султанскому на милю не подойдет. До пятого колена в обе стороны.

— Это наша работа, пикси, — сурово сказал Назир. — Тебе не понять.

— А это, — Тристан снова повернулся к Миху, указательными пальцами раздвинул рот до невероятных пределов, высунул язык, выкатил глаза да еще и завращал ими, что довело бедного брата Миха до икоты. — Это наше призвание, тебе тоже не понять.

— Заканчивай, — попросил я его, поднимая счетовода на ноги. — Не доконай мне его, вон он уже дергается весь.

— Вижу, — с удовлетворением сказал Тристан. — Вот это я понимаю, работа — чернеца перепугать. Высший пилотаж, филигранное умение.

— Когда здоровье поправлю, — брат Мих был бледен, но вроде его отпустило, — то тебя непременно найду.

— Пфе, напугал. — Пикси насмешливо сплюнул и внезапно заорал: — Хррррр!

Мы все дружно вздрогнули от неожиданности, а пикси захихикал и гордо сообщил:

— Нет мне равных в искусстве пугания доверчивых ду…

— Кого именно? — уточнил Назир, запуская пальцы в пояс.

— Ду, — Тристан, видно, понял, что перегнул палку, и запел, изображая в воздухе что-то вроде "лунной дорожки": — Ду-ду-ду-ду!

— Чего хотел-то? — Я уже понял, что паршивец пожаловал по мою душу. — Чего надо?

— Передать привет и поздравления с праздником! — Тристан покопался в сумке, висящей у него через плечо, достал оттуда медную помятую дудку, приложил ее к губам и выдавил несколько на редкость хриплых и мерзких звуков. — Я рад принести тебе поздравления от… Ну, ты знаешь кого. Чтоб ты был здоровенький, толстенький, счастливенький! Чтобы вернулась в этот мир царица фей тетушка Маби и подарила тебе красоту, а великий чародей Гуд восстал из мертвых, сел на свой зеленый трон и насыпал тебе в обе ладошки мозгов! Чтобы…

— Мастер Хейген, я могу убить эту болтливую тварь? — голос Назира был на редкость благодушен, из чего я сделал вывод, что пикси и впрямь балансирует на грани жизни и смерти.

Ради правды — я бы с радостью сказал "да", поскольку существо это было слишком назойливым даже для НПС. Но этого я делать не стал, памятуя о том, что Странник испытывает к нему привязанность, и кончина этого болтливого поганца может серьезно испортить мои отношения с ним. Да и жизнь он мне тогда и впрямь спас, во глубине Сумакийских гор. Пусть глумливо, как у них заведено — но спас.

— Считай, что мы с тобой квиты, — сообщил я пикси.

— Не понял? — удивился летучий стервец, кокетливо поправляя галстук-бабочку в горошек, который он невесть зачем надел на шею.

— Да тебе и не надо, — махнул я рукой. — Ты все сказал?

— Нет, конечно, — и Тристан снова поднес дудку к губам.

— Давай без трубадурства и болтовни, — попросил я его. — У меня дел еще полно, опять же ты мне чуть приятеля не добил. Он и так был плох, а теперь уж и не знаю — спасу я его или нет.

— Ты — может, и нет, — заявил Тристан. — А вот пара запотевших литровых кружек холодного зимнего эля, нежного, бархатного, издающего терпкий аромат, янтарного, с легкой кислинкой и шапкой пены, которую так приятно сдувать…

— Убью!!!! — заревел брат Мих, подхватил какую-то оглоблю, которую невесть кто и невесть зачем оставил у стены, где мы стояли, и помчался за пикси, который с хохотом и криками: "Не догонишь! Не попадешь!" закладывал лихие фигуры высшего пилотажа. Вдобавок, еще он время от времени зверски рычал, изображая дракона, и издавал непристойные звуки губами, проносясь над головой счетовода.

— Тристан! — рявкнул я. — Слушай, я все понимаю, но совесть имей.

— Имел, и не раз, — заверил меня пикси. — А кабы ты ещё знал, в каких забавных позах!

Брат Мих потерял последние силы, прислонился к стене дома, тяжело дыша, хотел что-то сказать, но не смог. Все, на что хватило его сил — это многообещающе погрозить пикси пальцем.

— Боюсь-боюсь, — заверил его Тристан. — Не сомневайся!

После этого он сразу же начал корчить мне рожи, с многозначительным видом показывать пальцем на Назира и кивать подбородком.

— Я не доверяю ему, мастер Хейген. — Назир все понял, но у него явно было на этот счет свое мнение. — Пикси очень коварны.

— Кто?!!! — возмутился Тристан. — Мы-ы-ы-ы? Да пикси самые милые и тихие существа в Раттермарке, если бы не вы все, то мы занимались бы наукой и искусством, разводили бы цветы и кроликов!

— Да ты что? — хмыкнул я.

— Ну да! — с горячностью влюбленного юноши заверил меня он. — А так приходится разводить вас…

— Ладно, — повернулся я к ассасину. — Назир, отведи Миха вон в кабак, купи ему эля. Я скоро буду. На, держи золотой.

— Как скажете, — склонил голову ассасин, цапнул у меня с ладони монету, после же коротко глянул на Тристана. — Я не предупреждаю, я просто ставлю тебя в известность — если с мастером Хейгеном что-то в мое отсутствие случится, винить в этом я буду тебя, и легкой смертью ты не умрешь. Клянусь в этом камнем Аль-Када и именем старца ибн Ладды.

— Да не случится с ним ничего. — Похоже, что эта клятва Тристана впечатлила. — Тем более, что мы с ним старые знакомцы.

— Я сказал — ты услышал, — безразлично ответил ему Назир, подошел к брату Миху, поднял его и повел к дверям стоящего неподалеку кабака с задорной вывеской, на которой бородатый северянин разрывал на две части оленя, на голове которого почему-то росло вишневое дерево. Интересно, что такое пил художник, когда ее малевал?

— Отродясь не видел картины забавнее. — Тристан ткнул пальцем в удаляющуюся парочку. — Отродье ибн Кемаля тащит в кабак чернеца Юра. Если кому расскажу — не поверят. Я бы и сам не поверил, кабы не видел своими собственными глазами.

— А что в этом такого? — удивился я.

— Смеешься? — Тристан надул щеки и хлопнул по ним ладонями, издав омерзительный звук. — У них полянка одна и интересы одни, вот только косить с этой полянки пшеничку для прокорма каждый предпочитает в одиночку, и делиться ей никто не хочет.

Вот тебе и раз. Удивил.

— А ты этого не знал! — захихикал пикси. — Глупый, глупый мальчик Хейген. И все-то его дуют, прямо как бычий пузырь. Он-то себя полагает шестеркой, а на деле он просто грань игральной кости — и не более того.

— Не перегибай, — попросил я Тристана. — Никем я себя не полагаю.

— Ой, да ладно, — отмахнулся пикси. — Я и своему обалдую говорю, чтоб он с тобой не связывался, потому как проблем от тебя будет куда больше, чем пользы, жаль вот только он меня не слушает. Ты же влез во все гнилые дела, которые только есть в Раттермарке, и везде ты в результате окажешься крайним. Когда ты выполнишь все то, что тебе предназначено и чего от тебя ждут, то одни объявят за твою голову награду, другие захотят ее получить, а все остальные отвернутся, потому что никому не нужны те, кто сможет потребовать законом положенную награду за хорошо выполненную работу. И еще — имей в виду, что для одних, возможно, ты станешь героем, а для других наверняка окажешься злодеем, но и в том, и в другом случае ты будешь всем нужен только мертвым. Объяснить почему?

— Объясни, — мрачно сказал я.

— Потому что в живом виде и великие герои, и великие злодеи неудобны для обитающих на белом свете. — Пикси достал из сумки круглые очочки, нацепил их на нос и стал похож на лектора. — Они напоминают всем остальным об их несовершенстве, об их неполноценности и невозможности стать такими же великими. Поэтому героев и злодеев проще сначала убить, через некоторое время вознести на постамент в виде памятника, а после, умиляясь от собственной душевности и благородства, носить к нему цветы, приводить молодоженов и произносить речи, начинающиеся со слов: "И сколько бы он еще успел, кабы не нелепая смерть". И еще непременно говорить о том, что память о них всегда будет жить в наших сердцах, и пока жива наша земля, мы будем о них помнить. Правда, непосредственно ты в этом аспекте можешь не волноваться.

— Почему?

— Я говорил о великих героях, а ты на такого не тянешь. — Пикси хихикнул. — Ты герой заурядный, стал им по собственному недомыслию и недалекости, и потому с тобой все будет проще. Тебя просто прирежут, а после зароют в какой-нибудь яме на краю свалки и сделают вид, что не было такого Хейгена на свете вовсе.

— Все? — хорошего настроения как не бывало. Вот же пакость крылатая, а?

— Нет, — растянул рот в улыбке Тристан. — Это я тебе рассказал так, для поддержания разговора.

— Спасибо, прямо душевно вышло, — зло ответил ему я.

— Вот и напрасно ты обо мне плохо сейчас думаешь, — укоризненно произнес Тристан. — Я-то тебе правду говорю, а остальные врут в глаза.

— Все? — саркастично поинтересовался я.

— Не все. Но многие. — Пикси снял очки с носа, дыхнул на них, потер о рукав рубахи и снова надел. — А вот я не вру. И мой повелитель не врет. Не такие мы по своей сути, понимаешь?

— Вот тут ты перестарался, — сморщил я нос. — Грубо работаешь.

— Не понимаешь, — как-то даже печально сказал Тристан. — Ну да ладно, придет время — продолжим эту беседу. На, держи.

Он бросил вниз какой-то блестящий предмет, и я рефлекторно подставил руки, чтобы его поймать.

— Это тебе подарок, — пояснил пикси. — Не от меня, я-то считаю лучшим подарком добрый совет, а потому я тебя только что одарил на ближайшие лет десять. От всей души и чистого сердца.

— Неожиданно, — покачал я головой. — А я даже и не подумал…

— Это твое нормальное состояние, — перебил меня Тристан, доставая из кармана штанов конфету в пестром фантике и разворачивая ее. — Ты в нем живешь. Ладно, полечу я, дел еще полно. Да, чуть не забыл, вот еще что. Велено тебе передать, что на ту вещь, за которой ты гоняешься, есть и другие охотники. Берегись их.

— Да что за привычки говорить загадками! — возмутился я. — О какой вещи речь?

— Батюшки мои, — вытаращил глаза Тристан, одну руку вытянул вперед, другой засунул конфету в рот и неразборчиво продолжил: — Пфинцесса Тифунуэль с пфинцем Фаспи идут!

— Чего? — обернулся я, никого там не увидел и снова развернулся к пикси.

В воздухе никого уже не было, только пестрый фантик медленно опускался на землю.

Нет, пикси это зло. Назадают кучу загадок и смоются конфеты жрать, а ты потом думай.

Я пнул ногой горку снега, на которую упал фантик, и было сжал кулак, чтобы погрозить им небесам, но тут мне в ладонь впились острые грани предмета, который я поймал и про который как-то сразу и забыл, тонкого и при этом прочного.

Это было золотое перо. В самом прямом смысле. Не в смысле — "писчее перо", и даже не нож, который в жаргонной речи тоже называют "пером". У меня на ладони лежало потрясающе искусно сделанное золотое перо, вроде как лебединое или голубиное, я не знаю, не разбираюсь я в этих нюансах.

Я поднес его к глазам и повертел — тонкая, однако, работа.

"Перо птицы удачи.

Уникальный рукотворный предмет разового использования.

Создатель — неизвестен.

При использовании единожды дарует владельцу 50 % шанс на то, что задуманное им осуществится. Но для этого нужно, чтобы владелец пера в самом деле этого хотел, в противном случае магическая сила данного артефакта будет потрачена понапрасну.

Для его активации владельцу достаточно сжать его в ладони, сказать: "Пусть прилетит птица удачи" и подпрыгнуть на месте.

После применения данный артефакт можно использовать как украшение, подарок даме или попросту продать.

Особые свойства:

До использования — нельзя потерять, украсть, сломать, продать, подарить.

После использования — нельзя сломать".

Забавно. Подарить нельзя, а мне вроде как его презентовали как раз. Хотя притаранил мне его пикси, а на эту лихоманку, по-моему, вообще никакие запреты не распространяются.

Создатель — неизвестен. А жаль, сдается мне, этот мастер много чего еще сделать может. И еще — он тот еще шутник. Подпрыгнуть на месте, такое еще придумать надо…

Я еще раз глянул в серое небо, с которого все так же сыпался снежок, и пошел в кабак. Надеюсь, брат Мих уже подкрепил свои угасающие силы, и мы отправимся дальше по нашим делам.

Брат Мих оправдал мои надежды. Да что там — за этот краткий отрезок времени он их не просто оправдал, он даже перекрыл оказанный ему лимит моего доверия с лихвой!

Перед ним стояло две пустых литровых кружки, сам же счетовод в этот момент жадно глотал живительную влагу из третьей. Как видно, сильно его психику травмировал Тристан. Надо же, я думал, что у всех людей брата Юра нервы, как канаты.

— А я вам говорю — я имею право смотреть, как, кто и из чего готовит еду для гостей вашего заведения! — долетел до меня красивый и глубокий женский голос.

Повертев головой, я увидел стройную светловолосую эльфийку, стоящую у прохода в кухню. Она пререкалась с сонным и мордатым поваром, который недвусмысленно поигрывал кухонным ножом.

— Шла бы ты отсюда, подобру-поздорову, — советовал он потрясающе красивой представительнице древней расы. — Шляются тут всякие, а потом к нам люди не ходят.

— Они к вам не ходят потому, что вы готовите неизвестно что из неизвестно чего, — со смешком сообщила ему эльфийка, поправив роскошные белокурые волосы и сверкнув красивыми глазами, в которых можно было не то что утонуть, а просто раствориться навсегда, как в небытии. — Я — Хелен из дома Летящей ветви, и моя работа — проверять такие заведения как ваши, а после сообщать о результатах проверки в Объединенный совет владельцев странноприимных домов. По этой причине я имею право войти на вашу кухню.

— Я тебе сейчас лицо обглодаю. — Из кухни вылез какой-то небритый тип и грозно надвинулся на красавицу-эльфийку, занося волосатый кулак над ее головой. — Ах ты…

Как и когда она провела бросок — я не понял, но небритыш пролетел через половину зала, сшибая стулья, столы и пьяных северян.

— Мое пиво! — заорал один из них и треснул соседа по уху.

— Да ты чего! — возмутился тот и по неизвестной причине отвесил зуботычину не своему обидчику, а какому-то совершенно другому человеку, заросшему бородой до самых глаз.

Через минуту дрался весь зал.

— И еще вам минус за отсутствие вышибал! — долетел до меня звонкий голос Хелен из клана Летящей ветви. — И еще один — за хрупкую мебель, не соответствующую стандартам. Из дуба надо делать, а не из сосны, он не такой ломкий!

— Какие тут славные нравы, — опустил брат Мих на чью-то голову кружку и с печалью посмотрел на оставшиеся у него в руке ее останки. — Весело, бодро, празднично. Эй, еще пива мне!

— Все, пошли, — толкнул я его в плечо. — Пива тебе не видать — драка же. И потом — видишь, вон та красотка данное заведение не одобрила, а она в них толк знает, сразу видно.

— Зато я одобрил эту красотку, — приосанился брат Мих, сплюнул на ладони, пригладил волосы и явно собрался пойти подбить к Хелен клинья.

— Еще бы, — хмыкнул я. — Знакомую брата Юра не одобрить.

Хмель слетел с брата Миха, как лист с дерева.

— Она его знает?

— А то. — Брат Юр мне эту ложь простит, а Хелен, уверен, про нее просто не узнает. — А почему она так держится смело, сам подумай? Спорить с корчмарями — это не каждому дано. Тут нужна либо глупость, либо смелость. Либо уверенность в том, что ее никто не посмеет тронуть. Как ты думаешь — что здесь?

— Пошли за Флоси. — Брат Мих двинулся к выходу. — И пиво здесь скверное, права эта милашка.

— Объединенный совет владельцев странноприимных домов будет настаивать на закрытии вашего заведения, — услышал я, выходя из дверей.

Почему мне кажется, что этот кабак и впрямь закроют? А вообще — интересный НПС, и квесты у него, наверное, забавные. Скорее всего — на ремесло.

"За Гунтером или за Флоси идти сначала?" — решал я, стоя на перекрестке. Снег усиливался, вслед за легким снежком пришла средней силы метель.

— Мороз невелик, а стоять не велит, — сообщил мне Мих, подпрыгивая на месте. — Идем уже, и лучше всего туда, куда поближе!

Ближе была резиденция ордена, и, сочтя аргументы счетовода разумными, я направился именно к ней. Тем более что Гунтера тащить на себе не надо будет, а вот Флоси почти наверняка.

Еще у входа я понял — что-то тут неладно. Возле него не стояли стражники, а дверь, ведущая в задние, была слегка приоткрыта, что было неприемлемо для ордена буквоедов и аккуратистов.

— Назад. — Назир как-то так играючи отодвинул меня в сторону и скользнул внутрь, за ним двинулся брат Мих, буркнув мне:

— Постой тут покуда.

Вот так. И здесь меня в угол задвигают, того гляди и впрямь на краю свалки найду своё последнее пристанище. Хотя ладно, это я кокетничаю, на самом деле где-то даже приятно. Худо-бедно, а пока берегут мою тушку.

— Заходи. — Брат Мих выглянул из-за двери минуты через две, на его лице гуляла улыбка. — Такое стоит увидеть.

Внутри здания был жуткий кавардак, тут то ли дрались, то ли плясали, вдобавок еще и ощущался запах то ли перегара, то ли уксуса.

— Они внизу. — Назир, по-моему, был изумлен. — Никогда ничего подобного не видел. Чтобы орденцы — и в таком виде?

Да, было от чего впасть в удивление. В огромных размеров хранилище бумаг (я даже и не подозревал что под немаленьким, в общем, зданием резиденции есть еще такое здоровое помещение), за длиннющим столом, заставленным запылившимися бутылками и заваленным каким-то объедками, сидело четыре человека в черных рясах и в дупель пьяный фон Рихтер. Они то и дело прикладывались к кружкам и слаженно выводили песню, время от времени смахивая со щек слезинки.

В углу заплачет брат-послушник, слезу рукой утрет писец,

И наш грандмастер не узнает, какой магистра был конец.

— Хейген, — заметил меня фон Рихтер. — Мих! Так вашу растак! А идите к нам, братие!

Нет, это просто какая-то алкогольная фантазия, так нельзя.

— Гунтер, нам пора, — засобирался я. Мих повел своим носом, принюхиваясь к запахам вина, а это мне было ни к чему.

— Винишко-то не из местных подвалов, — сообщил он писцам. — Однако, растрата налицо. Подобные сорта отпускаются исключительно для представительских целей.

— Оп-па, — сообщил один из писцов. — Посыпались. Это люди брата Юра.

— Именно так. — Брат Мих улыбнулся так, что, наверное, даже крокодил постарался бы забиться под корягу. — Я вот вижу там, в углу, сумку.

— Сколько бутылочек? — мигом сообразил тот из писцов, кто явно был потрезвее остальных.

— Сколько влезет, — тоном, из которого было ясно, что вопрос изначально глуп, ответил Мих. — Живенько, живенько.

— Мы уже идем? — захлопал глазами пьяненький фон Рихтер. — Пора?

— Да оставайся здесь, — мягко посоветовал ему я. — Чего уж. А завтра…

— Нет, — нахмурился рыцарь. — Я с вами, я в замок… А потом я пойду к мистресс Кролине и скажу ей… скажу ей… Я.

Боги, да что же это за хрень такая!

Хлопнула пробка, брат Мих предложил бутылку мне, потом Назиру, пожал удивленно плечами на наш отказ и припал ртом к горлышку.

Странно, что мне до сих пор не дали квест вроде "Довези пьяных НПС до замка". И деяние "Бухарики" в придачу.

Брата Миха на старые дрожжи развезло, через полчаса, когда мы, наконец, вышли из замка (да, полчаса. Сначала мы искали щит, потом шлем, потом еще что-то, поскольку все уже забыли, куда все это убрали, чтобы не потерять, и только потом выяснилось, что ни того, ни другого у Гунтера с собой не было), эта парочка шагала по улице в обнимку и горланила что-то совсем уже неразборчивое.

Да, разгадка с отсутствием народа в резиденции оказалась простой — еще вчера всех зачем-то выдернули в главный замок ордена. Совсем всех — от оруженосцев до главы представительства. Фон Рихтер, узнав об этом, засобирался туда же, но сначала он решил выполнить данное мне обещание (и ничего не нашел), потом выпил "на посошок", потом "шпорную"… А потом пришли мы.

Интересно — а зачем объявили полный сбор ордена? Зело интересно это.

Как я их довел до того места, откуда Флоси утащила дородная тетка — я и сам не знаю. Назир вообще сделал вид, что он не с нами — метель подстихла, и на улицу выбрел похмельный северный народ, перед которым за этих обалдуев было стыдновато.

— Где тут тетка живет? — устало спросил я у стражника. — С во-о-от такой красотой за пазухой, вдова, любит сирых и убогих пригревать.

— А, это, наверное, Мэтти-мельничиха, — смекнул служивый и расправил усы. Видно, были у него с мельничихой приятные воспоминания связаны. — Вон в тот переулок и налево. Дом с зеленой крышей, еще флюгер на нем в виде пса с поднятой лапой.

Все было верно — и дом, и пес, и тетка, и Флоси, состояние которого ничем не отличалось от парочки, голосящей за моей спиной что-то вроде: "И как приятно возвращаться под крышу замка Роттер-холл". Уж не знаю, где такой замок, но, видно, хорошее место. А может, так называется главный замок Ордена Плачущей богини?

— Пришли, — пошатываясь, туалетный побежал к голосящей парочке, и вскоре они образовали скульптурную группу "Мы трое — одно". Они хлопали друг друга по плечам и бессвязно выкрикивали фразы вроде:

— Наконец-то!

— А мы-то!

— Скучали?

Я потер лоб — такие вещи, конечно, рушат мозг.

— Прямо как после войны встретились, — произнес Назир.

— Ну да, — я вздохнул. — Лучшие люди нашей кунсткамеры.

Не стану говорить, чего мне стоило всю эту троицу запихнуть в портал — история длинная и неинтересная. В какой-то момент я даже хотел на это дело плюнуть и уйти с Назиром, остановило только то соображение, что этот дятел Флоси тогда точно завязнет здесь, в лапах мельничихи, которая змеей смотрела на меня и коршуном на него. А там за это какой-то штраф положен был, так что нафиг.

В замке все тоже было весело. Мужская компания с заднего двора переместилась на центральную площадь и, судя по всему, вплотную приблизилась к полуфиналу, а то и к финалу.

— М-мать! — чудовищно осипшим голосом гомонила фея сверху. — Я слышу, как трещат ребра! Вахмурка — рулеззз!

Вой волынок, гул мужских голосов, притворное возмущение женской части публики, стоящей на лестнице и неотрывно глядящей на действо — все это доконало меня окончательно.

— Мордобой! — оживился Флоси и косолапо побежал к толпе. — И без нас!

— Непорядок, — поддержал его брат Мих и, позвякивая бутылками, припустил за ним.

— Ммм, — немного сонно произнес Гунтер и обиженно, как ребенок, посмотрел на нас. — А я?

— Не знаю, — устало потер я щеки. — Правда не знаю.

— Ну вот, — вздохнул рыцарь, поднял с земли какие-то соломинки, расправил их как букет и побрел к лестнице, тихонько покрикивая: — Мистресс Кролина, вы где-е-е-е?

— Назир, как брата прошу — пригляди за ним, — положил я руку на плечо ассасина. — Не дай боги упадет в сугроб, он же себе в этих железках все отморозит.

Назир улыбнулся и последовал за рыцарем, после чего я облегченно нажал кнопку "Логаут". Хватит с меня на сегодня.

Надо отметить, что в первый раз за много дней я испытал странное удовлетворение от того, что вышел из игры в реальный мир. С учетом всех моих приключений и похождений в жестоком реальном мире, Файролл все больше становился для меня тем безопасным местом, где отсидеться можно, а тут гляди-ка — векторы маленько поменялись. Странное дело.

На кухне что-то звякнуло, и меня немедленно передернуло — и Вика тоже бухает, что ли? Нет, это уж совсем никуда не годится.

Я вылез из капсулы и решительно потопал на кухню, полыхая праведным гневом.

— А вот и Киф, — радостно поприветствовал меня Азов, сидящий на стуле и размешивающий сахар в чашке. — Заждались мы тебя!

Вика сидела напротив него, ковыряясь ложечкой в торте, который, судя по всему, безопасник и принес. Знатный такой торт, килограмма на полтора, с бисквитом, цукатами и гигантских размеров кремовой розой в центре.

— Может, тортику? — предложил Азов. — Спецзаказ, ему полусуток нет. И коньячок на пропитку пошел правильный, я это точно знаю! Сладости в подарок всем отличившимся сотрудникам "Радеона", в первый новогодний день — это многолетняя традиция. Если ты его не получил — значит, есть, о чем задуматься. Если тебе подарили не торт, а пирожные — значит, где-то ты прокололся. Ну и далее все зависит от веса торта, от того, из чего он сделан. Тобой, судя по всему, очень довольны.

— А тем, кто в здании не живет? — удивился я. — Не все же здесь ночуют?

— Все, кто поумнее, уже отметились, — безопасник отхлебнул чаю. — Только мелочь офисная не приехала, но им и не надо.

— Ну не знаю, они же тоже люди? — усомнился я.

— Им в первый рабочий день торты по отделам разнесут, — пояснил Азов. — Никого не обидят. Или не разнесут, это как они работали.

— Разумная система, — отметила Вика. — Сразу человек понимает — довольны им или нет. Никаких разговоров, никаких сомнений. Выдали тебе пирожное весом в сто пятьдесят грамм — значит, работай лучше. Или вот этот торт — сразу ясно, что ты можешь спать спокойно.

— Если бы спокойность сна определялась только весом торта, то жизнь была бы прекрасна. — Я налил себе кипятка и опустил в него пакетик с чаем. — Я бы тогда вовсе ни о чем не печалился.

— А о чем печали у тебя, отроче младо? — Азов хитро улыбался. — Что, поднавалилось, пока меня не было?

— Сказал бы, что нет, так ведь совру тогда. — Я с одобрением посмотрел на Вику, которая плюхнула мне на тарелку изрядный кусок торта. — А врать я не люблю. Умею — но не люблю.

— Вик, спасибо тебе. — Азов глянул на девушку, та понятливо кивнула и вышла из кухни, поставив нам задачу убрать торт в холодильник, в случае если мы его не доедим.

— Ну, что у тебя? — тон Азова поменялся, он стал деловитым.

— Завтра встречаюсь с моим замом по клану, — загнул я один палец. — Послезавтра с Еремой. А потом уезжаю в Касимов. Этих трех вещей мне лично за глаза.

— Ну, с барышней повстречаться — одно удовольствие. — Азов снова заулыбался. — Ерема и его сотоварищи сейчас не опасны. А Касимов? Ну, что Касимов… Перетерпи. Водки выпей.

— Я ее там наверняка и без вашего совета пить буду, — заверил я его. — Чего там еще делать-то?

— Так, а в чем тогда печаль? — не понял Азов.

— Помимо патриархального уклада, ее родителей и безумной сестры? — уточнил я. — Да во всем, начиная с дороги. А если на трассе нас встретят два джипа и всех покрошат в мелкий винегрет? У меня, например, на пули аллергия сильнейшая, я от них весь дырками покрываюсь.

— Ладно, это все лирика. — Азов отмахнулся. — Не будет ничего. Прикрытие я тебе выделил будь здоров, случайности исключать не стоит, но от прямых и явных угроз тебя защитят и на дороге, и на месте. Но это как с Касимовым дело будет обстоять. Теперь по двум другим встречам. С барышней где пересекаешься?

— В "Капитале", на Кузнецком, — ответил я. — В два часа пополудни.

— Ага. — Азов покивал. — А с долгополым?

— Кем? — не понял я.

— С Еремой, — кротко пояснил Азов.

— Это пока не знаю, — открестился я. — Это звонить надо.

— Так и звони. — Передо мной на стол лег телефон. — Чего ждать?

— А он трубку может не взять, — засомневался я. — Номер-то не мой определится?

— Возьмет, — заверил меня Азов. — Да и с чего ты взял, что там вообще какой-то номер высветится?

— Да? — Я недоверчиво посмотрел на телефон. Не хотел я никому звонить, если по правде. — Надо пойти, номер его найти.

— Не надо. — Рядом с телефоном легла знакомая мне бумажка. — Все есть. Звони, дружище. А встречу ему назначь все там же, в "Капитале", чего мудрить? Часиков на…ммм… На одиннадцать — тебе же еще собираться на малую родину твоей благоверной.

— Чего мне делать? — хекнул я. — Нищему собраться — только подпоясаться.

— Это ты так думаешь, — назидательно произнес Азов. — А Вика думает по-другому. Понятное дело, к упаковке вещей и подарков она тебя не допустит, но сидеть рядом ты обязан.

— Ну да, — согласился с ним я. — Иначе прозвучит волшебное "Можно подумать, мне одной это нужно".

— Верно, — кивнул Азов. — Хоть по факту ей одной это и нужно. Звони.

Я набрал номер, и после третьего гудка трубку на той стороне в самом деле сняли.

— Слушаю. — Это был Ерема.

— С праздником, — радостно сообщил ему я. — Это Никифоров, звоню, как и обещал!

— Рад слышать вас, — чуть помедлив, ответил Ерема. — И вас с праздником, и с этим, и с грядущим!

— Я чего сказать хотел. — Рассусоливать не стоило. — Вы хотели увидеться — так я готов. Как насчет послезавтра, часиков в одиннадцать?

К моему великому удивлению, Ерема не стал задавать лишних вопросов и согласился на все предложения, которые прозвучали.

— Ну, вот и славно, — телефон был изъят из моей руки и отправился обратно в карман пиджака Азова. — Ладно, я пойду, поздно уже.

— Илья Палыч. — Я все-таки решился задать этот вопрос. Может и не стоило, но профессиональное любопытство победило разум. — Как так вышло…

— Правильный расчет, чрезмерная уверенность в себе кое-кого слишком шустрого и верно использованная информация, — даже не дослушал меня Азов. — Если хочешь, я могу рассказать и детали, только вот…

— Не надо. — Теперь инстинкт самосохранения взял верх надо любознательностью. — Вы здесь, вы в порядке — мне этого достаточно. И — я правда рад, что вы вернулись. Честно.

— Верю, — абсолютно серьезно ответил мне Азов. — Вот еще что. Вика думает, что ты завтра едешь по моему заданию, так что не болтай лишнего. Это мой тебе подарок.

— Ценю. — С плеч упал камень. Я все гадал — как завтра ей на уши лапши навешать, чтобы на скандал не нарваться, а тут все просто оказалось.

— И еще. — Азов показал пальцем на перстень. — Завтра его не надевай на встречу, а вот послезавтра — обязательно прихвати.

— Да я бы и рад, только он не… — я хотел показать безопаснику, что он не снимается, но перстень легко соскользнул с пальца. — Ой.

— Вот и славно. — Азов поднялся со стула. — В двадцать минут второго будь готов, за тобой придут. И не волнуйся — все пройдет гладко, я в этом уверен.

И он оказался прав — Вика рылась в сети, дозаказывая в каких-то магазинах, которые даже и в выходные работали, дополнительные подарки для друзей и близких, и только отмахнулась от меня, когда я сказал ей, что отъеду. До центра же мы домчались без пробок, и без пяти два я вошел в подвальное уютное помещение пивного ресторана.

— У вас заказан столик? — спросил меня официант, но ответить ему я не успел, поскольку из-за моей спины раздался звонкий девичий голос:

— Надеюсь, иначе все окажется совсем уж печальным.

Глава девятнадцатая
о первой встрече

— Я вызываю чувство скорби и жалости? — поинтересовался я, не спеша поворачиваться.

— Ну, не до безумия. — А голос звонкий, задорный, с нотками иронии. Везет мне в последнее время на молодых да ранних, словно искушает меня кто-то прямо как какого-то Святого Антония свежей девчатиной. — По крайней мере, желания усыновить тебя у меня не возникает.

— Ну и зря. — Я повернулся и нахальным взглядом окинул стройную девичью фигурку в расстегнутой белоснежной шубке. — Я был бы славным пасынком, милейшая Кро, хотя и с определенными эдиповскими наклонностями.

На всякий случай надо было катнуть пробный шар — а вдруг это не Кролина? Не хотелось бы казусов.

— Не с того начали. — Губы, чуть тронутые перламутровой помадой, раздвинулись в всего лишь еле заметной полуулыбке, голубые же глаза искрились искренним смехом. — Предлагаю сделать небольшой вино-брейк, а потом уже посостязаться в остроумии и злословии.

Это она, и она молодец. Явно ей всего двадцать один-двадцать два года, а речь поставлена хорошо, фразу вяжет добротно и без излишков.

— А ты точно совершеннолетняя? — с отеческой заботой спросил у нее я. — Меня за спаивание юных девиц органы опеки или блюдения нравственности не привлекут к ответственности?

— Все-все, я капитулирен, — выставила перед собой ладошки Кролина и повернулась ко мне спиной. — Мужчина, девушка сдалась, пали редуты и в стене зияют бреши. Примите одежду и ведите меня кормить. Скоро стемнеет, а я еще даже не завтракала.

— Если кормить — еще ладно, — покорно согласился я, и на мои руки упал невесомый мех, прошуршав серебристым шелком подкладки. — А вот танцевать я вас, юная леди, после этого не буду. Годы не те, коленки болят…

— А у тебя денежки есть? — Кролина поправила светлые волосы, стянутые на затылке в фигурный пучок. — Не в смысле, чтобы меня нынче накормить, а вообще?

— Эммм… — Я отдал ее шубку гардеробщику, туда же отправился мой пуховик. — Ну не знаю, если для себя — то да, а так — нет.

— Жаль, — прощебетала Кро, согнула мою руку крендельком, просунула в него свою лапку, на пальцах которой посверкивала пара перстеньков, явно очень недешевых. — А то ты был бы выгодной партией.

— Кхе! — непроизвольно кашлянул я, слегка офигевая. — В смысле?

— Ну, ты же старенький, ты скоро умрешь. У меня таких знакомых мало, в основном знакомые папки, но они все уже при женах. — Она язвительно улыбнулась, отчего на щечках, румяных от мороза, появились ямочки. — А так все вышло бы славно — пожили пару лет, потом ты бы помер, а я бы тебя в стеночку колумбария замуровала. Ну, а потом уже наследницей твоего состояния стала. Но нет — так нет, что уж. Тогда хотя бы покорми.

Гардеробщик посмотрел на меня с сочувствием, и я не желаю знать, что он подумал. Во избежание.

Кролина была не красавицей, в общем понимании этого слова. Невысокая, мне по плечо, скорее худенькая, чем стройненькая, одетая совершенно не вызывающе, в брючный костюм, то есть без оголенных плеч, без провокационных разрезов, да что греха таить — с не слишком выдающимися женскими статями, она все равно приковала к себе взгляды большинства мужчин в зале. Ну, не в последнюю очередь это было обусловлено тем, что тут она была чуть ли не единственной юной представительницей слабого пола, да и расслабленное состояние мужчин за столиками способствовало естественному интересу, проявленному к ней, но, помимо этого, от нее на подсознательном уровне исходила сумасшедшая энергия молодости и свежести, и это чувствовали все.

— Миленько, — сообщила она громко, оглядывая небольшой уютный зальчик. — Мне нравится. А тут вкусно готовят?

— Вкусно, — сообщил ей официант. — Ваш столик.

Нас посадили в угол, как видно, подальше от заинтересованных взглядов багроволицых мужчин моего возраста. И хорошо, а то мало ли чего…

— Меню, — протянул нам официант объемные толстые желтоватые листы, видимо символизирующие гранки бессмертного труда бородатого классика коммунизма. — И винная карта.

— Ты вино будешь или, как все, пиво станешь дуть? — спросила Кролина, углубляясь в винную карту. — А скудноват выбор-то.

— Я пиво не пью, — ответил я ей и тоже глянул в карту. — Бутылку Корво Бьянко, пожалуйста. Дорогая, ты не против?

— Сухое, — сморщила носик Кро, но возражать не стала.

— У нас только сухие вина, — пояснил официант. — Что будете кушать?

Лучше бы он этого у неё не спрашивал, ибо, судя по всему, Кро умела и любила поесть. А может, даже и готовить, поскольку она явно со знанием дела задавала бедолаге вопросы, в которых я даже не все слова знал. Она интересовалась, точно ли в брускетту кладут сыр "чеддер", какой именно и в каких пропорциях, в каком именно вине варят здесь мидий и из "дор-блю" к ним делают соус или из какого другого голубого сыра (Боги мои! Сыр — и тот голубой). И это она пока пошуровала только в разделе горячих закусок. Ну а что она начала творить с официантом, когда дошла до рыбных блюд, вам лучше не знать.

— Как ваша дама хорошо разбирается в кухне, — со скорбью в глазах сказал мне официант минут через десять, когда Кро вобрала окровавленные когти в пальцы и, сыто облизываясь, стерла с губ кровь бедолаги.

— Не то слово. — Я подумал, что парню надо будет оставить побольше чаевых. К тому же, для него только первая серия кончилась, впереди еще десерт.

— А вам что принести? — обреченно спросил парень, ожидая еще какой-нибудь сюрприз.

— Ассорти из колбасок, — не стал мудрить я.

— Оно на четыре персоны, — предупредил официант.

— Не смотри, что она маленькая, — показал я на Кро. — В нее влезает много. Несите пока вино.

— И откройте его здесь, — потребовала Кролина. — Чтобы мы видели!

— Ну ты въедливая, — покачал я головой, сам не зная — осуждаю я ее или одобряю. — Чего ты его так шпыняла?

— Мама научила. — Кро положила локти на стол, переплела пальцы и опустила на них подбородок, задумчиво смотря на меня. — Если официантов сразу начать гонять, то они скажут поварам, что пришел въедливый клиент, а те начнут шевелиться быстрее и готовить тщательней.

— Или наоборот, плюнут в еду, — не согласился я с версией ее мамы. — Народ — он разный.

— Фу, какие ты гадости говоришь. — Тоненькие брови изобразили "домик". — Я теперь даже не знаю — есть мне здесь или нет?

— Уплочено, — заявил я. — Ничего не знаю.

— Ваше вино. — Появился официант с бутылкой темного стекла и ловко ее открыл. Вино плеснуло в бокалы, красиво светясь в неярком свете.

— Где моя брускетта? — строго посмотрела Кролина на официанта. — Сейчас этот пошарпанный гражданин меня подпоит, мой голодный желудок пошлет импульс опьянения в мой юный мозг, еще непривычный к алкоголю, и завтра утром в своем моральном падении я буду винить именно вас, молодой человек. А если еще и беременность случится, то вам придется на мне жениться, как честному человеку.

Официант посмотрел на меня, видимо, оценивая степень пошарпанности, на ехидно улыбающуюся Кролину, вздохнул и сказал:

— Пойду, потороплю повара.

В его голосе так и слышалось: "Держись, мужик".

— Вот он сейчас как возьмет, как позвонит в комиссию по нравственности! — припугнул я Кро.

— И чего? — отпила вина из бокала она. — Заметут-то тебя, а не меня. И потом — у моего папки серьезные связи, так что я могу здесь даже голой на столе станцевать без последствий для себя. Правовых, конечно.

— Ты коварна и обольстительна, — заявил я ей. — Ты фам-фаталь, наносящая "фаталити" любому из мужчин, ты…

— Фу, банальщина, — как-то даже расстроилась Кро. — Не расстраивай меня.

— А ты дослушай сначала, — возмутился я. — На чем я там закончил?

— На "ты", — подсказала Кро. — Танцем ты меня удивить не хочешь, так добей меня словом, глава клана.

— Ты… ты… — я потерял мысль. — А, вот! Ты берешь мужчин за галстук и ведешь их на алтарь твоей красоты, ты, как древнегреческая жрица, можешь одним взглядом остановить целое войско, твое лицо рисовали все художники, от первого неандертальского по имени Ы-уа и до Сафра Никосова, который только тебя одну и нарисовал бесплатно…

— Ты это откуда знаешь? — посерьезнела Кролина. — Хотя насчет бесплатно я не уверена, это папка и приврать мог. Чтобы он — и бесплатно?

— Да тьфу на тебя, — разозлился я, отметив, однако, что кто бы ни был папка Кролины, он явно небедный дядька. Портреты Никосова — привилегия сильных мира сего, бомж Витек или, к примеру, журналист Никифоров не могут рассчитывать не то что на его работу маслом, а даже и на карандашный набросок. — В общем, подытоживая — ты такая-растакая, и я недостоин тебя. Это так, на всякий случай.

— Какой случай? Ты очумел? — Кролина даже икнула. — Ты на себя в зеркало смотрел? Не обижайся, но даже предположить подобное… Пфе!

И искренне изумленная девушка издала довольно-таки громкий смешок.

Вот так. Ну, расслабили тебя легкие победы на любовном фронте, а по факту ты старый хрен с горы, которого только что поставили на место.

— Надо же — какой молодой мужчина и какая взрослая у него дочь, — донеслись до меня слова одной из двух проходящих мимо нас дам, слегка пьяненьких и потому пошатывающихся. — Видать, грехи молодости.

— "Воскресный" папа, — согласилась вторая.

Ну что, вот и пресловутый "фаталити", добили меня окончательно. Блин, ее даже за нимфетку не приняли, только за мою дочь. Вот и кончилась молодость…

Внезапно и впрямь заболели коленки, впервые в жизни. И еще захотелось выпить водки.

— Ты обиделся что ли? — хлопнула глазами Кро. — Слушай, я не хотела, просто так вышло. Но тут же объективно все. Ну, чего ты? Да мало ли какую хрень я несу?

— Какие обиды? — хмыкнул я — Все правильно сказано. Ладно, это все лирика. Давай лучше познакомимся, а? Ну не Кролиной же мне тебя здесь называть?

— Юля. — Девушка протянула ко мне бокал. — Можно Юлечка или даже Юлия. Но не Юли, терпеть не могу, когда меня так называют. Кстати, я тебе свое имя называла уже, мог бы и запомнить.

— А я Харитон, — дзынькнул я своим бокалом об ее.

— Твои родители или большие затейники, или большие оригиналы, — заметила Юля, отпивая вина. — За что они тебя так?

— Понятия не имею. — Кстати, недурное вино и даже очень. — Можешь называть меня Киф, так мне привычней будет, а тебе язык не придется ломать.

— Ваша брускетта. — Перед Юлей опустилось блюдо и приборы в салфетке, официант замер рядом со столом, привычно-безразлично глядя в стену и ожидая едких комментариев от девушки.

— Молодец! — Юля положила на колени салфетку, развернула приборы и облизнулась. — Свободны пока, суждения о качестве блюд будут высказаны вместе с оплатой счета. И с горячим не затягивайте!

Девушка, похоже, не врала насчет того, что голодна, это было заметно, но при этом она ела красиво и с достоинством, чувствовалось, что за столом она сиживала.

Вскоре подали горячее, колбаски пахли одуряюще вкусно, да еще и соусов разных к ним подали немало, по этой причине беседа минут на пятнадцать прекратилась.

— Не так уж и плохо, — наконец сообщила Юля, кладя приборы на тарелку. — Дорада была сомнительная, но при этом повар выжал из блюда тот максимум, на который был способен, за что ему честь и хвала.

— Еще вина? — я взял бутылку в руку.

— Не откажусь, — без какого-либо кокетства сказал Юля и подставила мне свой бокал.

— Слушай, — спросила она у меня, отпив из него. — Скажи мне, а что подталкивает немолодых дядек, вроде тебя, идти в игру? У вас же работа есть, семьи, дети…

— Ну, семьи у меня как таковой нет, — почесал затылок я. — Детей, по крайней мере, официальных, тоже… Да и не старый я еще.

— Я не сказала "старых", — немного капризно заметила Юля. — Я сказала "немолодых".

— К немолодым я себя тоже пока не отношу, — упрямо заявил я. — Мне сорока нет!

— Шут с тобой, — засмеялась Юля. — Уговорил. Скажем так — что заставляет мужчин среднего возраста ходить в игру?

— Не знаю, — ее вопрос всколыхнул мои давнишние размышления на эту тему. Вроде бы и совсем недавно, но такое ощущение, что в какой-то другой жизни, я написал целых шесть статей на эту тему и пытался в них дать на него ответ — но так и не смог этого сделать. — Вот правда — не знаю.

— Хорошо. — Юля снова положила подбородок на руки и хитро поглядела на меня. — А вот ты лично зачем играешь?

Черт, ну вот что она пристала? Поговорили бы лучше о чем-то другом. О погоде, о природе…

— По привычке, — решил остановиться на полуправде я. — Как-то врос в игру.

— Тяжело врать глаза в глаза? — сочувственно спросила Юля и махнула официанту, чтобы тот подошел.

— Чего сразу врать? — очень искренне возмутился я. — Правду говорю.

— Ага, а я еще хожу в школу, — хихикнула Юля и строго спросила у официанта: — У вас есть мороженое?

— Разумеется, — устало ответил тот.

— И чтобы с ежевикой и малиной, — строго приказала ему девушка. — И не с замороженными, чтобы на зубах ягодки не хрустели, я этого терпеть не могу.

Парень устало кивнул и побрел в сторону кухни. Не уверен, что у них такое мороженое есть в меню, но он явно не хотел спорить.

— Так, о чем я? — Юля снова повернулась ко мне. — Ну-ка, Киф, сознавайся, что тебя в игре держит?

Она шутливо нахмурилась, при этом глаза ее были смешливыми донельзя. Вот же, блин, не приведи господь в такую влюбиться, жизни не взвидишь. Хотя, наверное, только в таких и надо влюбляться по молодости. Да, это будет безумная нервотрепка, беспрестанная ревность, постоянный кавардак в голове и жизни, разбитые надежды и иллюзии, когда придет время неизбежного финала и длительный запой в качестве бонусной награды, но именно эту девушку ты будешь вспоминать с теплом и нежностью всю свою жизнь. Просто она подарила тебе то, что не смогли дать другие, более покладистые и спокойные девушки. Она подарила тебе эмоции и ощущение полноты жизни, своим "нет" она перебрала все струны твоей души. Она подарила тебе то, что поэты называют "бурей чувств", и это бесценный подарок, просто осознаешь ты это только тогда, когда волосы становятся редкими, пузо отвисшим, а огни, некогда ярко горящие в душе, подергиваются пеплом и скоро станут кучкой золы. Собственно, потому и бегут иногда стареющие мужчины к молоденьким девушкам, вызывая гнев жен и общественности, не понимающих, что не за молодым телом сделал рывок этот человек, а затем, чтобы хоть на миг стать тем веселым и беззаботным парнем, который давным-давно уже ушел за поворот бытия.

Впрочем, стоит ли догонять навсегда ушедшее? Я не знаю. Может, кто-то другой и в курсе, а я не знаю. Впрочем, я такими вещами никогда и не занимался, поскольку ленив и инертен.

— Чего задумался? — прозвенел колокольчиками голос Юли. — Эй, ты еще со мной?

— С тобой, — заверил ее я. — А задумался о тебе.

— Да? — кокетливо спросила она. — И как я в твоих мыслях? Ничего?

— Красивая. — Я помолчал с полминуты — Умная. Недоступная. Порядочная притворщица.

— Да, это все обо мне, — а вот уже и серьезные нотки появились в голосе. — Нет, все-таки со сверстниками проще, они тупенькие, а с вами, мужиками в возрасте, интереснее. Но вас хрен проведешь, вы, в большинстве своем, все-таки куда умнее. Хотя тоже — какими средствами пользоваться. Мне вот не свезло.

— В смысле? — слово "средства" меня смутило.

— Да не суть, — отмахнулась Юля. — Не бери в голову. Ладно, чую, честного ответа мне от тебя не дождаться, хотя и вопрос-то был пустяковый, а потому давай побеседуем о более простых и понятных вещах. Например — скажи мне, как ты видишь дальнейшее развитие клана?

Елки-палки. Это — более простые вещи? Может, лучше снова у меня в душе покопаемся?

— Я пока его никак не вижу, — решил вовсе не врать я. — Пока война не кончится.

— Извини, это чушь. — Юля заметила официанта, который нес ей десерт, и радостно облизнулась.

— Комплимент от ресторана, — обрадовал ее официант. — Специально сделанный для вас чизкейк.

Во взгляде Юли явно читалось: "Врешь ты все, просто ягод у вас нету". Но спорить она не стала, с достоинством кивнула и потребовала себе кофе-латте.

Как по мне — они вовсе молодцы. Ресторан пивной, какое тут может быть мороженое? Сюда люди за пенным напитком и колбасками приходят, а не за десертами.

— Так вот — почему это чушь, — продолжила девушка свою речь, когда официант отошел. — Войны начинаются и заканчиваются, а кланы остаются. Ты понимаешь, у меня есть ощущение, что мы начали пробуксовывать. Все начиналось очень круто, а сейчас как-то остановилось. Стагнация у нас наблюдается некоторая.

Стагнация у нас. Ну-ну. С такими делами как у меня, стагнация мне бы была только в радость, это такие пустяки по сравнению с тем, к чему дело идет.

А Юля знай себе разливалась соловьем, объясняя мне, почему нам срочно надо искать других союзников кроме Глена, упрекала меня в том, что я не развиваю отношения с Седой Ведьмой и до сих пор не познакомил ее, Юлю, с ней, перечисляла названия некогда могучих, а теперь отдавших концы, кланов и отважно проводила сравнительные аналогии нас с ними.

— Юль, очень много слов, — наконец прервал я ее. — Ты по-русски скажи — чего ты хочешь. Без этих всех прелюдий.

— Без грамотной прелюдии не бывает хорошего секса, — назидательно сказал девушка. — Не все мужчины это понимают, а потому поневоле все женщины раньше или позже становятся хорошими актрисами. В каком амплуа, объяснять надо?

— Моя милая девочка, сейчас ты совокупляешь мои мозги, уж прости за прямоту, — немного раздраженно сказал ей я. — При этом без всяких прелюдий. Говори четко и ясно — тебе чего от меня надо?

— Не взять ли нам в холм, тот, что по квесту, пару человек не из нашего клана? — наконец разродилась Юля. — Это потенциальные союзники, люди, которые могут повлиять на заключение договоров о взаимопомощи на выгодных для нас условиях.

— Душа моя, а им-то какой интерес туда переться? — удивился я. — Рядовой квест, обычный холм, набитый до отказа нежитью, в конце будет какой-нибудь главный дух мерзкого вида.

— Как тебе объяснить. — Юля отпила кофе, которой ей принесли, скорчила недовольную гримаску, но критиковать его вслух не стала. Однако, всем хороша девочка, но балованная, на такую денег не напасешься. — Есть игроки, для которых игра — это способ заработка. Есть игроки, для которых игра — это развлечение. Есть и те, для кого это образ жизни, ради правды, я подобных типов избегаю, они на всю голову ушибленные. А есть еще те, для кого игра — это хобби. Их цель — достичь максимума во всем, в пройденных квестах, в титулах, в…

— Коллекционеры, — оборвал ее я. — Ты мне про них сто лет назад рассказывала, да и не ты одна. Вопрос — если ты мне в свое время не советовала брать их в клан, то на кой ляд мне брать их в рейд? Ну, абстрагируясь от бредовых, уж извини, обещаний помочь нам вступить с кем-то в союз?

— Почему сразу бредовых? — отхлебнула кофе Юля. — Очень даже веские аргументы.

— Расскажи их Вахмурке, он добрый и наивный, а еще у него нос картошкой, — порекомендовал ей я. — Или Трень-Брень, она в это сразу поверит. А чего нет? Она и в Карлсона, который живет на крыше, верит, и в то, что Элвис Пресли жив, и даже в телепузиков.

— Ладно, у меня есть свой интерес в этом, — неохотно сказала девушка. — Скажем так — числится за мной пара должков.

Ну вот, а я-то раскатал губы на то, что девушке просто интересен. Ан нет, все как всегда — корыстные расчеты. Хотя тоже неплохо, скажем так — долг платежом красен. И полезен.

— Ну, так и сказала бы сразу, — зацепил я вилкой кусочек колбаски и отправил его в рот. — Чего тень на плетень наводить? Долги дело святое, долги платить надо. Кстати — надеюсь, не карточный?

— Еще не хватало, — возмутилась Юля. — Подобными вещами не увлекаюсь. Нет, просто люди мне в свое время помогли, а я не люблю жить в кредит. Да и не жила никогда. Они, конечно, сказали, что это было сделано от чистого сердца, но я-то все равно знаю, что раньше или позже мне счет предъявят.

— Путано у тебя как-то все, — поморщился я. — Как по мне, ты все усложняешь. Тебе сказали — от чистого сердца, так зачем что-то отдавать?

— Я не понимаю — ты против? — Юля ковырнула чизкейк, но есть не стала. — Если против — то закрыли эту тему, переходим к следующей.

— Ну почему против, — пожал плечами я. — Ты в моем клане, твои игровые долги — долги клана. Если тебе так надо — не вопрос, разумеется, при условии, что эти люди не станут претендовать на топор Дуллаха как на трофей, чтобы потом его на стенку повесить.

— Само собой, не станут, — оживилась девушка. — Просто этот холм, оказывается, давно народу известен, все знают, что внутри есть призраки, их даже ходили туда гонять, но босса никто никогда не видел. При этом все знают, что босс есть, он значится в одном из деяний, и без того, чтобы его убить, оно не закрывается.

— Ясно, — теперь все встало на свои места. — Я правильно услышал — их будет двое?

— Двое, — подтвердила Юля. — Сильные игроки, и здесь, по ходу, появляется еще одна проблема.

— Уровни, — сообразил я. — Оба, поди, сильно за сотый?

— Сто сороковой плюс, — девушка вздохнула. — И я за сотый. Так что тебе, с твоим семидесятым, там может прийтись лихо, система всегда округляет в большую сторону. Да и Вахмурке тоже…

— И? — коротко глянул я на Юлю.

— Можно пригласить еще двоих таких же тяжеловесов, — бойко предложила она. — Ты пойдешь в хвосте, мы за паровозов, всем хорошо. Опять же приподнимешься. Да и с лутом будет повкуснее, он же под уровень подгоняется. Разрыв в пилке добычи поставим — пятьдесят на пятьдесят.

— Как ты там тогда сказала, — я потер лоб. — "Нам своих качать надо". Вопрос — кто тут свои?

— Слушай, я только предложила, — насупилась Юля. — Но ты сам посуди — монстров поставят со средним уровнем сто — сто десять. Ты и Вахмурка сливаетесь сразу, Дарин чуть погодя. Все, офф.

— Какой интерес в двух других варягах? — полюбопытствовал я.

— Коммерческий. — Юля повертела в пальцах ложечку, которой мешала уже остывающий кофе. — Экипировка, свитки, ремесленники, поддержка — что назовем, то и будет.

— Ты знаешь, я соглашусь не потому, что мы там сольемся, — медленно проговорил я. — Я соглашусь только потому, что меня просишь об этом ты. Я с первого дня, еще с того момента, как тебя со мной познакомил Рейнеке, привык тебе доверять. После того, как ты стала моим замом, я к тебе еще и привязался, по-людски, по-доброму. И я не могу сказать тебе "нет". Пусть будет, как ты хочешь.

Ну, вот как-то так. Один долг ты отдала, другой приобрела.

— Ты негодяй, — вздохнула девушка, опустив глаза. — Ты ужжжасный негодяй, потому что ты заставил меня сейчас ощутить себя алчной стервой. И еще — ты очень хитрый и ловкий негодяй, и я очень рада, что ты уже немолод. Страшно подумать, как ты мог бы мной манипулировать, если бы мы вдруг сошлись.

Тобой поманипулируешь, как же. Слова проникновенные, а пальчики не дрожат, хотя должны бы. Ладно, мы договорились.

— Два условия, обязательные. — Хорошо, что вспомнил, что сообразил. — Среди тех, кто пойдет с нами, не должно быть игроков из "Двойных щитов" или связанных с ними кланов.

— По идейным соображениям их видеть не желаешь, как друг "Гончих"? — Юля поняла, что трогательный момент закончен, и все-таки скушала кусочек чизкейка. — Или просто их не любишь?

— По идейным, дитя мое, по идейным, — ну, где-то так оно и есть. Я ведь их еще и не люблю. — И второе условие — эти добрые люди никогда и никому не рассказывают, с кем и куда ходили. Точнее, так — куда ходили, пусть рассказывают, а вот с кем и зачем — не надо.

— Даже не волнуйся, болтливых не будет, — заверила меня Юля. — И жадных тоже. Кстати, я подготовлю список мзды, потом его тебе перешлю, если надо будет чего тебе лично — дополним. Тут шанс золотой, но он один, надо стричь шерсть по полной.

— Я тебе доверяю в этих вопросах, — сказал я ей. — Так что набирай что сочтешь нужным. И приплюсуй к этому имуществу полную сбрую на воина семьдесят второго уровня, да попристойней.

— Семьдесят третьего, — посоветовала Юля. — Бери с запасом, даже если там три уровня не возьмешь, потом доберем. Тебе принципиально — крафтовая или игровая?

— Мне хорошая нужна, желательно с уклоном в силу и телосложение. А какая именно она будет — по барабану.

— На когда назначим вылазку? — деловито спросила она. — Мне же надо назвать день и час.

— Ориентируйся на девятое-десятое, на вечер, — подумав, ответил я. — Думаю, как-то так. Как из вояжа вернусь — сразу тебе отпишусь.

— Лучше отзвонись, — попросила Юля, которая явно повеселела. Все-таки есть у нее нервишки, она этого разговора ждала и опасалась. А теперь ее отпустило. — Тебе несложно, мне приятно. Куда вояжируешь? Поди на лыжах кататься? У меня папка с мамой тоже в Альпы на днях отбыли.

— Ну, что-то вроде этого, — подтвердил я. — Снег, спиртное, может, даже и лыжи…

— Если ты в Австрию, то я могу ему звякнуть, тебе в гостинице дискаунт будет неплохой, — предложила Юля. — Он там почетный гость. Как же она называлась там?

— Да нет, не надо, не напрягайся, — отказался я. — Я не в Австрию отбываю, я поближе.

— Ну, была бы честь предложена. — Юля положила ложечку на тарелку. — А теперь о текучке.

Что примечательно, ее и в самом деле интересовали дела клана. Она выдала мне кучу идей и соображений, поругала за инертность и пообещала устроить досрочные перевыборы главы клана. Не знаю, зачем это было говорить здесь и сейчас, но она это сделала.

"Надо же", — думал я, глядя на нее. — "Как она переменилась, стоило ей только заговорить об игре".

— Юль, — спросил я у девушки, когда она закончила излагать свои измышления. — Вот ты спрашивала у меня, зачем я играю.

— Так, не надо задавать мне этот вопрос, — нахмурилась Юля. — Не надо!

— А зачем играешь ты? — проигнорировал ее просьбу я.

— Все-таки спросил! — всплеснула руками она. — Дурацкий, сто лет как мне надоевший и уже навязший в зубах вопрос!

— А ты просто ответь мне честно, и все будет не так, как всегда, — посоветовал ей я.

— А почему ты думаешь, что всем остальным, кто меня об этом спрашивал, я врала?

— Ну, не всем, скорее всего, но подавляющему большинству наверняка, — я выдал всепонимающую и всезнающую улыбку птицы Додо. — Я так полагаю.

— Ой, какой ты мудрый! — Юля прижала ладони к щекам и вытаращила глаза. — Тебе теперь надо еще бородищу отпустить и в серые тряпки замотаться. А, еще шляпу напялить смешную.

— Не хочешь — не говори. — Колбаски совсем остыли и стали склизковатыми от жира. — Вольному воля.

Юля открыла рот, чтобы что-то сказать, но тут у меня зазвонил телефон.

— Ты где? — требовательно спросила Вика, это была она.

— В кабаке, — флегматично ответил я. — Ем колбаски, пью пиво.

— Я бы сказала, что все как обычно, но не припоминаю, чтобы ты делал то или другое в нашу совместную бытность. — А ведь она даже не помнит, что я не пью пиво. Вот как-то так и живем. — Ладно. Где это заведение?

— На Кузнецком мосту.

— Очень хорошо. Сбрось мне на телефон координаты и жди меня там, машину не отпускай. У нас появились важные дела.

Батюшки, что еще произошло?

— Что-то серьезное? — обеспокоился я.

— При встрече, — коротко ответила Вика. — Жду сообщение.

— Все нормально? — поинтересовалась Юля. — Кто звонил-то?

— Сожительница, — ответил я коротко, вбивая требуемое сообщение в телефон.

— То есть ты все-таки не одинок? — в голосе девушки было удивление и небольшое раздражение. — А чего не сказал?

— А что тут такого? — я отправил письмо и убрал телефон в карман. — Я человек немолодой, мне одному за собой ухаживать тяжело уже. И потом — ты про жену спрашивала, а жена и сожительница — это разные вещи.

— Отквитался, — признала Юля. — Но все равно — не похож ты на захомутанного, ты смотришь по-другому, не так как они, мне ли не знать. Ладно, давай тогда собираться помаленьку, а то твоя, кхм… приятельница меня еще увидит, приревнует, в драку полезет.

— Она мне доверяет, — идеализировал я Вику, сразу и безусловно признав правоту Юли. — И потом — где я и где ты, юное и безмятежное создание? Кто наше общение воспримет иначе, чем попытки дряхлого старца угнаться за прекрасной юностью?

— Ты в гольф не играешь? — встала со стула Юля. — Нет?

— Нет, — опешил я.

— Начни, у тебя получится, — посоветовала она. — Умеешь притвориться новичком, выждать момент и одним ударом загнать мяч в лунку. Я на минуту, припудрить носик.

Вернулась она, разговаривая по телефону.

— Да, на Кузнецком, — деловито вещала она в трубку. — Минут через пять. А, ну так ты совсем рядом. Ага, прикольно. Да. И "мартишки" возьмем. Ну все, на Сандуновском тогда.

— Я так понимаю, мы уже уходим? — утверждающе поинтересовался я.

— Ну да, сводная сестра, оказывается, тут совсем рядом сейчас, вот решили с ней посидеть вечером, потрещать о том и о сем. — Юля убрала телефон в сумочку и назидательно сказала: — Это иногда очень важно — поговорить с сестрой о всяком разном. И, может быть, даже поплакать.

— Давай без этих ваших натуралистичных подробностей, — попросил ее я. — Неинтересно мне это.

— Ну, тогда расплатись, и пошли. — Юля подняла руку вверх и щелкнула пальцами. Возникло такое ощущение, что официант только и ждал этого, он понятливо кивнул головой и не стал скрывать радостную улыбку. — И дай этому славному мальчишке денежек на чай, он молодец.

Я не стал это все комментировать, ибо что для одного причуда, то для другого образ жизни.

На улице подморозило, на этот раз зима в Москве и на самом деле была зимой.

— Спасибо тебе, — натянула перчатки Юля, и мы не торопясь зашагали по Рождественке, за нами, изображая прохожих, проследовали два моих сопровождающих. — И за вечер, и за то, что выслушал, и за то, что все правильно понял. За то, что не жлоб — отдельное спасибо.

— Да ладно тебе, — отмахнулся я. — И потом — это я сейчас такой, знала бы ты меня, когда я твоим ровесником был! Впрочем, ты бы меня и знать не пожелала.

— Чего это? — Выдав свою улыбку с ямочками на щеках, Юля снова заставила что-то у меня внутри дзынькнуть. Хотя, что я стесняюсь? Нормальная реакция взрослого мужика на красивую молодую девочку. Было бы странно, если бы было по-другому.

— Я был нахален, непочтителен, беспардонен и нищ. Я был бунтарь и пустозвон. — Не стоит лакировать свое прошлое. Что было — то было.

— Поверь, с тех пор мужское народонаселение этой возрастной группы мало изменилось, — заверила меня она. — Они все такие. Ну, кроме тех, кто относится к другой ипостаси, противоположной.

— Душные зануды? — понимающе хмыкнул я, остановившись на повороте у Сандуновского переулка. — Да, эти еще хуже.

— О, вроде Ленкина машина. — Юля, прищурившись, глянула вдаль. — Ну, точно.

Я посмотрел на упомянутое авто, и в голове моей сначала защелкали костяшки фактов, складываясь в общую картину, а после зазвучала музыка из индийских фильмов, раздались тягучие песни, и мелодичный женский голос сообщил бессмертное — "Так ты сестра мне!". В переулке, попыхивая дымком из выхлопной трубы, стоял серебристый "мерседес" с до боли знакомыми номерами.

— Странный выбор для девушки, — отметил я, делая шаг назад, так, чтобы меня скрывал угол дома. — "Мерседес". Мужская машина.

— Странной девушке — странную машину, — серебристо, в тон сумеркам и падающему снежку, засмеялась Юля. — Ленка у нас белая ворона в семье. Благотворительностью не занимается, по клубам не ходит, на показах мод все коллекции не скупает, хотя и могла бы, с ее-то фигурой и вкусом. Больше того — она работает.

— Это в вашем семействе не принято? — без тени фальши спросил я.

— Для женской половины — нет, — не рисуясь, ответила Юля. — Папка говорит, что женщины должны сидеть дома и бить баклуши.

Хороший папка, мне мой такого не говорил. Мне мой обратное все время твердил, что же до женского труда, он был уверен, что женщины, когда у них нет детей или те уже выросли, должны работать много и подолгу, ибо от безделья они дуреют и глупости всякие начинают выдумывать, вроде феминизма и диет. А бить их по пятницам, как наши пращуры испокон века делали, запретил закон. Вот ведь как — сколько отцов — столько и мнений.

— И кем трудится твоя сестра? — я знал ответ, но вдруг?

— Журналистка она, в каком-то журнале трудится, — хихикнула Юля. — Акула пера. Ну, я, правда, иногда думаю, что она не акула, а скорее стерлядь, но ей этого не говорю. У нее фантазия богатая, особенно на пакости.

— Богаче чем у тебя? — немного гиперболизированно усомнился я. — Не верю.

— Она и старше, — самокритично признала Юля. — Точнее — старее.

"Мерседес" бибикнул, Юля махнула рукой.

— Ну все, я побежала, — меня чмокнули в щеку. — И вот что — я постоянно в игре, потому что это то место, где я — это я, такая, какой хочу быть, а не какой меня хотят видеть. Банально, избито — зато правда. Вернешься — позвони.

Белая шубка повернулась ко мне спиной и быстро зашагала к урчащей машине.

Как же тесен мир, — думалось мне, когда я прислонился к стене дома и прикуривал сигарету.

— Все в порядке? — подскочили ко мне ребята из охраны. — Что с вами?

— Нет, все в порядке, — признался я им и глянул в глаза того, что был слева, русоволосого и голубоглазого. — Скажи мне, у тебя нет родинки на шее?

— Нет, — по-моему, парень очень удивился. — А должна быть?

— Если нет — значит, не брат ты мне, — грустно сказал я ему.

— Харитон Юрьевич, а может, домой? — фальшиво-задушевно спросил второй. — А там и в люлю!

— Да не нажрался я. — Понятно, ребята решили, что я перебрал. — Просто от сестер нынче не протолкнуться в моей жизни. Причем одна из них всегда играет, а вторая со мной работает. Блин, это даже не смешно уже!

Ребята придвинулись ко мне поближе и заулыбались, а я задумался вот о чем. Если следовать традициям, то вторая сестра не только со мной работает, но еще со мной и спит. То есть, хоть что-то положительное в этой вывернутой наизнанку ситуации наличествует, теперь осталось только объяснить правила игры Шелестовой. Ну, и выжить после этого.

Нет, ну какие у нее будут глаза, когда она узнает, с кем встречалась ее сестрица! Жаль я это не увижу.

Да, вот еще. Представляю, какие у Вики будут глаза, когда она узнает, как именно я развлекался в этот вечер.

— Ребята, а с кем я время в пивной проводил? — невинно спросил я у охранников.

— С девушкой, — ошарашенно сказал тот, что не стал мне братом, и посмотрел на напарника.

— Не то, — покачал головой я.

— С мужиком каким-то, — тут же ответил второй — Мордатым, в очках и со шрамом на роже. И рожа у него, заметим — наглая.

— Самое то, — кивнул я. — Спасибо за понимание.

Вика уже стояла у машины и топала ножкой в красивом сапожке.

— Где ходите? — недовольно сказал она. — Время уходит.

— Что случилось? — напустил я на себя озабоченность и приобнял ее за плечи. — Что-то не так?

— Конечно, — Вика всплеснула руками, — еще как не так! Эти негодяи не желают мне до послезавтра везти заказ, пришлось ехать самой. Все бы ничего, но я там еще и для тебя кое-какие вещи выбрала, не поедешь же ты к моим в одном свитере. Я думала, что ты спокойно все померяешь дома, без спешки, а теперь надо ехать к ним в магазин. Так что, давай, давай, садись в машину!

Господи, спасибо тебе за то, что есть все-таки на земле хоть какая-то стабильность! Или конкретно за эту стабильность спасибо надо говорить не тебе?

Назад: Глава четырнадцатая в которой все весело-весело встречают Новый Год

Дальше: Глава двадцатая о второй встрече

Глава восемнадцатая о последствиях веселья и продолжении праздника

Глава девятнадцатая о первой встрече