Глава 24, в которой герой встречает рассвет

Назад: Глава 20, рассказывающая про далеко идущие планы

Дальше: Глава 28, в которой говорится о том, что и в морях нехорошие места бывают

Глава 24,
в которой герой встречает рассвет

Не скажу, что плыть было легко. И сапоги мешали, и одежда — физику из игры никто пока не убирал, а жаль. Но минут через двадцать я все-таки достиг острова, выбрался на берег, скользя по камням, небольшой грядой окружавшим его, и плюхнулся на травку под первой попавшейся пальмой.

"Вами выполнено задание "Доставка груза". Для получения награды вам необходимо передать треуголку ушедшего бога капитану Дэйзи Ингленд".

А чего ж не передать? Это мы с нашей радостью.

Стоп!

Я вскочил на ноги и затряс кулаками в воздухе. Вот же чушь какая выходит! Это что же такое получается — сидеть мне на этом острове, пока корабли Дэйзи сюда не подойдут? Ну а когда они это соизволят сделать, не знает вообще никто! И до этого момента я отсюда уйти не могу, ни под каким соусом, ну, если, конечно, я не желаю провалить квест, а я этого точно не желаю. Да чтоб вам всем пусто было!

Помахав кулаками, потопав ногами, выпустив пар и вернув себе способность мыслить если не логически, то хоть как-то, я снова уселся на травку.

Итак, сейчас в Майлаге уже поднялась буча, и, надо думать, вот-вот закончится регата. Уверен, что подобное событие не станут прерывать, какой бы сценарий ни запустился попутно. Потом будет разбор полетов, беготня стражи, страшные угрозы и тотальный обыск, это к гадалке не ходи. На все это уйдет никак не менее четырех-пяти часов, и на это время я, наверное, все-таки могу выйти из игры. Хотя, конечно риск, риск…

Тишину нарушил какой-то клекот напополам с шелестящим гулом. Я снова вскочил, оглядываясь вокруг.

— Коша. — Странный звук раздался над моей головой, и мое левое плечо резко потяжелело. — Коша хор-р-роший.

Это был попугай, здоровенный такой, разноцветный, с мощным клювом и наглыми глазами.

— Коша добр-р-рый, Коша славный. — Он защелкал клювом, а после несколько раз аккуратно ткнул им в треуголку.

— Эй, птица, ты чья? — удивленно спросил я. — У меня еды нет.

— Коша хор-р-роший, — заверил меня попугай. — Коша — др-р-руг др-р-руга.

— Друг друга чего? — не понял я.

— Кр-р-рах! — щелкнул клювом Коша, видимо, удивляясь моей тупости.

— Это да, — согласился я. — Только клювом и осталось щелкать.

— Р-р-разрыв. — Коша потоптался лапами с острыми коготками по моему плечу. — Коша р-р-рад!

Я снова сел под пальму, рассудив, что если Коше будет неудобно располагаться на мне сидячем, так его никто и не держит, и стал прикидывать: стоит ли рисковать или же, черт с ним, пересидеть эту ночь здесь?

По всему выходило, что выйти на несколько часов из игры будет разумнее — делать здесь сейчас нечего, да и в игровом процессе я давно, не дай бог, в сон потянет, когда плыть надо будет, опять же и физиологию никто не отменял. Ну и вот еще что интересно — в квартире у меня пусто, или же кто сковородками на кухне гремит, меня ожидая, как-никак ночь на дворе?

Тем временем ночь-то и наступила окончательно, время, надо думать, уже перевалило за двенадцать, да еще и луна скрылась за тучами. На остров упала такая тьма, что в двух шагах видно ничего не было, и это в результате решило дело — я понял, что если корабли Дэйзи и поплывут мимо острова, то я все равно их не увижу. А если и увижу, то не факт, что это будут именно нужные мне корабли.

— Коша, я ухожу, — сообщил я птице, засунувшей голову под крыло и явно собравшейся покемарить. — Будь здоров.

— Кр-р-рах, — буркнул попугай, даже не потрудившись глянуть на меня.

Бряканья сковородок слышно не было, но при этом на кухне горел свет. Вернулась, стало быть, в родные пенаты моя непредсказуемая подруга, в последнее время удивляющая меня с завидной периодичностью.

Вика сидела за столом в халате и дула кофе из большой кружки. Не признавала она маленьких чашечек, причем перед тем как засыпать в емкость (а по-другому эту тару не назовешь) кофе, она туда бросала еще и ломтик лимона, что меня немного удивляло. Чай с лимоном — это понятно, но кофе с лимоном? Хотя вон британцы в чай молоко льют, а восточные люди так вообще курдючный жир — и пьют потом. Меня тогда в Туркмении от одного запаха этого чая чуть не вывернуло, бр…

— Ты чего кофе пузыришь? — поинтересовался я у нее. — Ночь на дворе, потом не уснешь.

— А откуда я знаю, когда ты из своей капсулы вылезешь? — резонно спросила она. — Надо же мне узнать, соскучился ли ты по мне, лез ли от тоски на стенку, почему не ел ничего, а если ел, то где? В холодильнике ничего не тронуто, я проверила.

— Тебе интересно, где или с кем? — уточнил я.

— И это тоже, — отпила кофе Вика. — Но надеюсь, что нигде и ни с кем, хочется, чтобы без меня тебе просто кусок в горло не лез.

— Ну, приблизительно так и было, — сообщил я ей, наливая себе чая. — Я и сейчас не сильно есть хочу, точнее, вовсе не хочу. Упс, я сейчас.

Вика проводила меня взглядом, в котором читалось: "Не понос, так золотуха". Ну что теперь поделаешь — журчание воды из чайника навело на определенные мысли, бывает.

Мы сидели друг напротив друга и молча отхлебывали напитки, каждый из своей чашки. Глаза Вики хитренько поблескивали, мои же откровенно слипались.

— Вик, — первым не выдержал я, уж очень жалко было времени, отрываемого от сна, тем более что у меня его осталось около четырех часов. — Ты если спросить чего хочешь или попросить о чем, так говори, а? Мне скоро обратно в капсулу лезть.

— Вот все-таки какой ты гад, Никифоров. — Вика поставила кружку на стол. — Я все так замечательно придумала, весь разговор до последнего словечка, с интонациями, с переходами, все распланировала, пять раз себе представила, как оно все будет, а ты взял и все испортил. Прямо убила бы тебя.

— Ну извини. — Я с грустью посмотрел на опустевшую чашку. — Хочешь, завтра вечером по-новому все разыграем, с начала до конца, по твоему сценарию. А вот сейчас — никак, я устал очень.

— Скажи, я тебе хоть капельку нужна? — Вика подперла рукой голову и уставилась на меня.

Боги, как же они любят всю вот эту бутафорию. "Хоть капельку нужна", "Ты хоть понимаешь, что наделал", "Я же не игрушка". Красивые фразы, и все произносятся с интонациями любимых актрис из любимых фильмов. Женщины по своей сути очень кинематографичны, им даже ответ на заданный вопрос не слишком-то нужен, им важна красота происходящей сцены, ее лиричность, проникновенность, сентиментальность. Они живут в подобных вещах, зачастую сплетая реальность и свою собственную фантазию, выводя тебя на те ответы, которые не слишком правдивы, но зато укладываются в их сценарий. А раз все идет так, как она придумала, то черта ли им в этой правде? Тем более в понимании женщины правда о ее отношениях с мужчиной — это то, что признается ей верным на данный момент. Мнение противоположной стороны выслушивается, но не учитывается.

— Вик, слушай, лет пятнадцать назад я бы много, горячо и бессвязно говорил, убеждая тебя в том, что ты сама хочешь слышать. Лет восемь назад я бы говорил уже гораздо меньше, но более аргументированно — к тому времени я уже понял, что важно не то, сколько ты говоришь, а что именно. А сейчас я и этого делать не стану, потому что ты сама все знаешь, и даже лучше меня. Если бы ты не знала, что нужна мне, ты бы сюда не пришла, вот и все. Это мы, мужчины, в большинстве своем головой думаем, потому и в галошу часто садимся, а вы, женщины, чувствами думаете и в этих вопросах вообще не ошибаетесь. В других — возможно, но не в этих.

— Все-таки какой ты умный, — со странной улыбкой сказала Вика. — Убивать пора.

— Ну, смею тебя заверить, что не такой уж и умный, — сказал я. — И убивать меня погоди, у меня еще полно дел, разных и всяких, ну и потом нам с тобой двадцать пятого на новогодний бал-маскарад в "Радеон" идти. Без меня тебя не пустят.

— Да ладно? — Вика аж привстала. — Не врешь?

— Слушай, я тебе это еще осенью обещал, — потер лоб я. — Вот видишь — я если чего обещал, то делаю, вот такой я человек. Цени.

— Ценю. — Вика явно была очень довольна. — Очень хорошо. Интересно, а там фотограф будет или с собой фотоаппарат нужно взять?

Перед моими глазами пронеслась картина — Вика в вечернем платье построила в рядок меня, Валяева, Зимина и просит Азова сфоткать нас всех на память. Рядом стоит Вежлева и хихикает, глядя на меня. Ужас…

— Я спрошу, — пообещал ей я. — Но, думаю, будет.

Вика потерла руки, явно предвкушая огромное количество зависти одноклассниц в родном Касимове на новогодних праздниках. Тщеславие, один из моих любимейших пороков.

— Все, твоя душенька довольна? — вздохнув, спросил я девушку, у которой в глазах уже сверкало конфетти новогоднего бала.

— Нет. — Морщинка прорезала ее высокий лоб. — Не довольна. Опуская разные подробности, я скажу тебе вот что: я хочу, чтобы самое позднее после Нового года этой шлюхи в редакции не было. Я ясно выразилась? Или объяснить, о ком речь?

— Более чем, — кивнул я. — И вот что я тебе скажу в ответ: кто где будет, решаю только я. Ты можешь относиться к Шелестовой по-разному, говорить про нее что угодно, но она — очень хороший профессионал, не лучше, чем ты, но и не хуже. И в деле разбирается, и редакцию через какое-то время на нее оставить будет можно. Кто знает, что может случиться, а вдруг нам обоим придется куда-то уехать, или оба-двое заболеем чем-то. И кто нас заменит? Соловьева? Генка? Жилин?

— Жилин сможет, — не очень уверенно сказала Вика.

— Не думаю, — отрезал я. — А вот Лена сможет. С гарантией.

— Ле-э-эна… — с какой-то брезгливо-бабской интонацией протянула Вика. — Лена, значит?

— Вика, давай так. — Я понял, что мы добрались до центра нарыва. Сейчас я либо его вскрою и все устаканится, либо завтра буду спать с прелестной рыжей девочкой, что стояла на ресепшен "Радеона" и которая почему-то не выходит у меня из головы. И буду иметь на это все права, поскольку одинокий мужчина свободен в своем выборе. — Я терплю твои закидоны уже третью неделю, но мое терпение не бесконечно. Истерики, срывы — это бывает у всех…

Тут мне в голову пришла довольно жуткая мысль, меня даже в жар бросило.

— Слушай, — икнув, спросил я. — А ты не в положении, часом?

Вика ехидно улыбнулась:

— Если бы ты знал, как я хочу сказать "да" и глянуть на выражение твоего лица. Но, увы, пока нечем похвастаться. А что, жутко стало?

Я в последний момент поймал фразу: "Не то слово", — и загнал ее обратно в мозг. Нельзя женщине такое говорить и тем более над этим шутить. Она на подобное всерьез обидеться может, у женщины бзик на трех вещах: как должна пройти ее свадьба, рождение ее ребенка и встреча ее одноклассников (особенно после достижения успеха в жизни). Над этими вещами строго воспрещается подтрунивать, ну, если, конечно, вас беспокоит состояние вашего психического и, вполне вероятно, физического здоровья.

— Да нет, отчего же? — Я пожал плечами. — Просто это многое объяснило бы. Гормоны, то-се.

— Я хочу от тебя ребенка, — внезапно сказала Вика, опережая меня в нашей беседе на полкорпуса. — Но понимаю, что момент еще не тот. Хотя, поверь, если ждать нужного момента, этого ребенка не будет никогда.

Хороший ход, грамотный. Но сейчас моя очередь.

— Если ты будешь выкидывать такие штуки, мы с тобой не то что до ребенка, мы с тобой даже до свадьбы недотянем.

Шах!

— Я недавно была у твоей мамы, так она мне сказала, что другой снохи она не хочет.

Ну, это удар корявенький, да еще и ниже пояса. Не по правилам.

— Это весомый аргумент, поэтому, чтобы не расстраивать мою маму, а позднее, возможно, и твою, давай договоримся вот о чем. Работа — это работа, дом — это дом. Давай не будем смешивать две эти вещи, и все будет так, как надо. И в качестве отступного я обещаю тебе, что на нашей свадьбе будут все, кроме Шелестовой.

А вот теперь главное ничего не подписывать, а от слов, если надо, я всегда отопрусь. Хотя про маму она не врет, а это мощное оружие, чую, будут меня осаждать по всем правилам.

— Договорились. — Вика явно тоже была довольна, это было видно. — Иди спать, у тебя же скоро что-то там должно быть, в этой игре. Тьфу, я начинаю тебя к ней тоже ревновать.

— Ну и славно. — Я поднялся со стула. — Вот что напоследок еще хотел сказать. Вика, ты же понимаешь, что в редакции больше не должно быть никакой ругани? И это мое обязательное условие.

— Мог бы и не говорить. — Вика встала и соблазнительно потянулась, привстав на носочки. — Хотя и ты хорош — нечего повод давать для мыслей всяких. А то ишь ты, "Лена".

— Принимается, — кивнул я.

— И вот еще — завтра у нас театр. Ты не забыл? — Вика впилась в меня взглядом контрразведчика.

— Как можно, светлая королева. — Я отвесил полупоклон.

— "Светлая королева"? — Вика усмехнулась. — Мама права, если тебя немного пообтесать, то в результате может получиться довольно приличный человек.

— У тебя остроумная мама. — Я немного удивился, но как-то сразу правду про ее мать говорить не хотелось, хотя с ее стороны делать такие выводы о незнакомом человеке как-то не слишком прилично.

— Почему у меня? — Вика сделала круглые глаза. — Это твоя мама мне сказала.

"Для одного дня все-таки, пожалуй, хватит веселья", — решил я и, поставив чашку в раковину, отправился спать, на ходу устанавливая будильник в коммуникаторе.

В раннем пробуждении, особенно после того, как поздно лег спать, есть определенная прелесть. Есть это офигенное чувство, что вроде только что глаза закрыл — опа, а уже вставать. После такого пробуждения ты ощущаешь себя Буратино — глазами хлопаешь, двигаешься рывками, в голове ветер свистит, виски деревянные и мысли коротенькие-коротенькие.

Я слез с дивана, стараясь не разбудить что-то пробормотавшую Вику, сунул голову под холодную воду, что окончательно сбило с меня остатки сна, еще немного покрутился по квартире и полез в капсулу — это здесь за окном мгла египетская, а в Файролле светать уже, поди, начинает, как бы не проморгать родную эскадру.

С рассветом я угадал — в воздухе пахло утренней свежестью, где-то у горизонта начала светлеть полоска неба, отбрасывая блики на водную гладь. Темнота, которая меня убедила покинуть игру, уже ушла, уступив место предутренним сумеркам.

— Коша р-р-рядом. — На плечо рухнула уже привычная для меня тяжесть.

— Слушай, Коша, — вздрогнул я от неожиданности, — ты чего ко мне привязался, а?

— Коша др-р-руг, — сообщил мне попугай и разразился каким-то треском, громко щелкая клювом.

— А вот скажи мне, друг, — я повернул голову к забавной птице, — корабль тут не проплывал, пока меня не было?

— Галеон идет в Кар-р-ртахену, — прокудахтала птица. — Р-р-руины, р-р-руины.

Я понял, что мои предположения по поводу некоторой разумности Коша оказались не слишком верными, и махнул на него рукой.

Горизонт совсем просветлел, после порозовел, и вот уже солнечная дорожка появилась на волнах — исключительно красивое зрелище, неимоверно радующее глаз.

Коша снялся с моего плеча и упорхнул куда-то вверх, на пальму, где радостно застрекотал.

— Ты там чего? — спросил я у него.

— Зеррнышко перцу, — раздалось с высоты, и там что-то затрещало. — Поворот овер-р-рштаг.

Судя по всему, разговорчивый птиц явно решил позавтракать, любуясь окружающим пейзажем.

Вскарабкавшись на камень, я вгляделся в ту сторону, где была Майлага. Берега отсюда толком было не разглядеть. Темная линия, покрытая утренней дымкой, — вот и все, что я увидел. Впрочем, если оттуда пойдут корабли, это я замечу задолго до того момента, как они приблизятся к Гвидо, и даже, скорее всего, смогу понять, свои это идут или чужие.

Еще немного поразмыслив, я стянул сапоги и скинул колет, убрав их в сумку, — как показал опыт, они усложняют процесс плавания. Шляпу я снимать не стал — ну ее на фиг, себе дороже как бы не вышло. Потеряешь, грешным делом, или еще чего. Пусть лучше на башке будет, так надежней.

Оглядевшись, я нашел среди камней весьма удобное местечко, которое мне позволяло видеть берег далекой Майлаги, оставаясь при этом не слишком заметным с воды (ну, по крайней мере, мне показалось, что дело обстоит именно так).

Время шло, солнце поднималось все выше и начинало пригревать, я лежал среди камней и размышлял о жизни. Наверное, впервые за очень долгое время у меня была возможность просто подумать, вообще никуда не спеша и даже не двигаясь. К тому же все равно делать больше было нечего. Я перерыл все вещи в сумке, покопался в квестах, сделал ревизию своих деяний, прикинув, что я смогу закрыть, а что — вряд ли, раскидал пять баллов характеристик — в общем, сделал все, что только можно придумать. Это заняло какое-то время, но не решило проблему — что делать дальше?

После я стал анализировать события последних дней, произошедшие не в игре, прогоняя через себя как через фильтр слова и поступки окружающих меня людей, и совсем скоро наткнулся на несколько вопросов, на которые с ходу не нашел ответы. Например, откуда Шелестова знала, что Вика не ночевала дома? Отчего Вика не захотела говорить о "чем-то еще" в квартире, чего боялась? Почему Соловьева не побежала за Викой, когда та психанула, по идее в соответствии с заданной ею моделью поведения она, ломая ноги, должна была сквозануть за ней по коридору? Странно это все. Хотя, может, и не странно, безделье и не такие загадки подбросить может.

Шли часы, плескала волна, убаюкивая меня, Коша время от времени подлетал ко мне, уведомляя о том, что вокруг "кр-р-расота", и о том, что "Коша благор-р-разумный".

Врать не стану, я, скорее всего, задремал бы в результате, если бы не попугай. Он ни с того ни с сего вцепился в треуголку с клекотом и неразборчивыми словами.

— Ты что делаешь, скотина пернатая, дикая! — заорал я, махая руками. — Порвешь артефакт, меня же тогда голым в бассейн с акулами бросят!

— Кр-р-рахх! — горланил Коша, отлетая от меня и приземляясь на одну из скал у оконечности острова. Я подобрал камушек и уже хотел было метнуть его во вредную птицу, как заметил в морской дали несколько темных силуэтов.

— Корабли, — охнул я, напрягая зрение и пытаясь разобрать, наши это плывут или нет.

Понять это мне не удалось — больно далеки они еще были, но сон в любом случае как рукой сняло. Я затаился в своем убежище и таращился на приближающиеся к острову суда.

— Наши, — минут через двадцать твердо убедился я. Флагман точно был "Розой ветров", это не вызывало у меня никакого сомнения.

Я снял шпагу и убрал ее в сумку, проверил кожаную ленточку под подбородком, которая держала треуголку, помахал рукой Коше, прощаясь с ним, и полез через камни, не откладывая в долгий ящик отбытие с острова.

Идущие немного позади три корабля совершили какие-то манипуляции, перестроившись из ряда в некое подобие шеренги, видимо, это и был тот самый маневр, про который говорила Дэйзи. Что он мне давал, я не знаю, но ей виднее, на то она и капитан.

Я вошел в воду и поплыл по направлению к "Розе ветров", теша себя надеждой, что это уже наверняка последнее испытание на сегодня, вот вылезу на палубу, отдам треуголку…

Я с головой ушел в воду, настолько сильным был удар по затылку.

— Мокр-р-ренько! — возмущенно прозвучало надо мной, когда я вынырнул. — Коша мокр-р-рый.

Паскудная птица порхала надо мной, явно прицеливаясь, как бы снова приземлиться мне на голову.

— А ну брысь, птаха божья, чтоб тебе пусто было! — заорал я, отплевываясь. — Ты что творишь?

— Коша хор-р-роший, — возразил мне попугай. — Коша добр-р-рый.

— Коша дурак! — заверил его я. — Ты ж меня чуть не утопил, захребетник!

Птица замолчала, порхая надо мной, улетать она вроде как не собиралась, но и попыток присесть мне на голову тоже больше не предпринимала.

"Роза ветров" надвигалась на меня, как битый лед на реке, ее форштевень практически закрыл горизонт. Зрелище и жуткое и величественное одновременно.

— Эй, за бортом! — раздалось сверху. — Цепляйся за лестницу!

Я узнал голос Калле, по борту брякнули ступеньки веревочной лестницы, в которую я вцепился обеими руками.

— Бор-р-рт! — В меня самого, как в лестницу, впились когти Коши, явно назначившего мою скромную персону своим спутником.

Я перевалился на палубу, встал, оставляя на ней мокрые следы, и поискал глазами капитана. На мостике ее не было, за штурвалом стоял корсар, которого я толком даже и не знал.

— Красавчик, — раздалось от палубной надстройки. Я посмотрел туда — это был Чарли, непонятно зачем приодевшийся в красные портки и манящий меня к себе рукой. Шлепая по палубе босыми ногами, я направился к нему.

В каюте меня встретила уже ставшая родной компания — Чарли, прикрывший за мной дверь и чуть не прищемивший клюв Коше, так и оставшемуся на палубе, Тревис, какой-то очень бледный и явно злой как собака, и сидящая на стуле Дэйзи с растрепанными волосами, со здоровенным синяком на скуле, в расстегнутом щегольском камзоле с полуоторванным рукавом, но при этом крайне довольная жизнью.

— Ну что я вам говорила, дядьки? — Дэйзи вскочила и подошла ко мне. — Вот вы все твердили: "Не выйдет, не выйдет", — а оно взяло и вышло.

Она ткнула меня кулачком в грудь и показала рукой на шляпу.

— Снимай давай, удумал тоже — треуголку бога на свою голову надевать.

— Зато не потерял, — пояснил я. — Думаешь, так просто все было?

— Ладно, не жалуйся. — Дэйзи подняла шляпу пиратского бога над головой и подпрыгнула на месте. Под рубахой у нее отчетливо брякнула груда амулетов, непонятно как удерживающаяся на одной не слишком-то и толстой золотой цепочке.

"Вами выполнено задание "Доставка груза". Награды: 2000 опыта; 700 золотых или 35 пиастров (на выбор); + 15 единиц к репутации у фракции "Корсары капитана Дэйзи Ингленд".

— А-а-а! — взвизгнула капитан. — С остальными проще будет, клянусь костылем Одноногого.

— Твои слова да ему в уши, — философски заметил я. — Где такой роскошный синяк заработала? И что там с регатой?

— Продули, третьими пришли, — печально сообщил мне Тревис. — Но все это еще бы ничего, но наш отважный капитан еще и в драку влезла, с дядюшкой своим махач затеяла.

— Тревис, — рявкнула Дэйзи. — Не твоего это ума дело и уж точно не его. Это мое семейное дело, ясно?

— Так точно, капитан. — Тревис шутовски отдал честь.

— Так, что до тебя… — Дэйзи ткнула меня пальцем в грудь. — Что я тебе обещала?

— Татуировку, — сказал Чарли. — Про нее речь шла вроде.

— Этого маловато. — Дэйзи покачала головой. — Папаша говорил, что хорошо выполненная работа требует такой же платы. О, придумала!

Дэйзи открыла сундук, стоящий у стены, покопалась в нем и достала какой-то предмет.

— Держи. Теперь все по-честному, как и положено. Ну и татуировку тебе сделают. Чарли, распорядись.

— Куда дальше пойдем, капитан? — подал голос Тревис.

— Вперед пойдем, — развела руками Дэйзи. — На остров Черных Богов, куда же еще?

Глава 25,
рассказывающая о том, что любовь к искусству — дело опасное

— Как бы Фирейра нам на хвост не сел, — поделился со всеми своими подозрениями Тревис.

— Дядюшка слишком труслив для этого, — засмеялась Дэйзи. — Плюс я так ему приложила коленом по известному месту, что он небось до сих пор согнувшись лежит.

— А Бамболейра? — упорствовал квартирмейстер.

— Он не выйдет до вечера, он застрял в Майлаге надолго, — вступил в разговор Чарли. — Это точно, очень его Фатты не любят. Они его корабли на составные части разберут.

Ага, значит, капитан в курсе, что бородатый корсар в Майлаге, но, судя по всему, счеты с ним она сводить не спешит.

В иллюминатор каюты постучали, причем громко и даже со скрежетом.

— Я одна это слышу? — вытаращила глаза Дэйзи.

Долбеж по стеклу иллюминатора усилился, он был мне знаком, да и хлопанье крыльев тоже навевало на определенные мысли. Глянув в круглое окошко, я вздохнул. Так оно и есть, уцепившись за какой-то выступ, по стеклу стучал клювом Коша.

— Ой, птичка! — воскликнула у меня за плечом Дэйзи.

Она откинула крючок, закрывавший иллюминатор, и пестрая птица влетела в каюту.

— Коша пр-р-рибыл, — поведал наглец всей честной компании, сел на плечо к Дэйзи и сообщил ей: — Коша — др-р-руг.

— Какая прелесть! — восхитилась капитан и погладила попугая по жестким перьям.

— Коша умный и благор-р-разумный, — отрекламировало себя пернатое и прикрыло глаза.

— Мой будет, — поведала всем Дэйзи. — Станет мне верным другом и спутником, на вас-то, сволочей, надежды нету.

Коша, не открывая глаз, покивал головой с хохолком.

А ты не просто птичка, сдается мне. Была треуголка у меня — был ты мне верным другом. Перешла она к Дэйзи — к ней на плечо взгромоздился. Ну вот туда тебе и дорога, мне такие спутники и даром не нужны, мне одного Апофсса за глаза хватает.

— А сколько нам ходу до этого острова? — полюбопытствовал я.

— День, — отозвался Чарли. — Или около того.

— Думаю, что послезавтра там будем. — Тревис недоверчиво разглядывал Кошу. — Поутру, скорее всего.

— Почему это? — Дэйзи отвлеклась от попугая. — Туда ходу всего ничего.

— К стеклодувам на остров Джексона надо заглянуть. — Тревис потер руки. — К дикарям идем, надо бусами запастись. Они такое любят, отвлечем их — и, может, чего полезное выменяем, у них ведь жемчуг есть. Надежный способ.

— Согласна, убедил. — Дэйзи подцепила со стола кусочек манго, лежащего на тарелке, и сунула его Коше в клюв. — Правда, вряд ли они нам костыль Одноногого за них отдадут, но попробовать можно.

— Так на острове, стало быть, костыль? — уточнил я.

— Костыль, костыль, — ответила мне Дэйзи. — Ладно, иди отдыхать, сегодня тебе можно дурака повалять. Ну и к Кольщику зайди.

— Спасибо, капитан, — рявкнул я и пошел на выход.

— Ну чего там? — Ко мне подошел Калле, который сразу начал задавать вопросы. — Чего там было?

— А ты вообще где был-то? — присоединился к нему Якоб, уже без шикарного камзола — надо думать, он свое обещание сдержал, пропил последнюю ценную вещь.

— Где был — там меня нет, — туманно ответил им я.

— Джек, — из каюты вышел Чарли, — набей вот этому наш знак.

Кольщик подошел ко мне, на ходу доставая свои инструменты.

— Давай, рубаху снимай и плечо правое подставляй.

— Левое, — немедленно ответил ему я. — На левое коли.

— Знак татуируют на правое, — строго сказал мне Кольщик. — Это закон.

— Тогда вообще не коли, — уперся я. — На правое мне ничего колоть нельзя, колдун запретил.

Пираты — народ мнительный, на это вся надежда. Если что — откажусь от наколки вовсе, но знак "Черных волков" палить точно нельзя, спинным мозгом чую.

— Колдун? — задумался Кольщик. — Колдун — это серьезно, с ними не шутят. Ладно, левое давай.

"Вами получена татуировка "Ингленды — гроза морей", подтверждающая ваш статус члена фракции "Корсары капитана Дэйзи Ингленд". Бонусы: + 8 % к шансу провести удачную атаку в абордажном бою; + 7 % к умениям обращения с парусами; + 4 % к умению рыбной ловли. Внимание. В случае если эту татуировку увидят представители иных фракций, их реакция будет зависеть от их отношения к фракции "Корсары капитана Дэйзи Ингленд".

На редкость бесполезная татуировка, надо отметить, то ли дело та, что мне набили у черных братьев. Впрочем, дареному коню под хвост не глядят. Да, об умениях, чуть не забыл.

— Калле, приятель, — окликнул я корсара, который ошивался неподалеку. — За тобой должок, однако.

— Чего это? — Калле от удивления захлопал глазами. — Не припоминаю такого. Ничего я у тебя не брал.

— А кто меня обещал бою подучить, кто грозился мне показать, как за саблю надо браться? — напомнил я ему. — Было такое?

— Точно, было, — согласился Калле. — Но это же не просто так все, ты понимать должен.

— Назови цену.

Слава богу, кажись, деньгами отделаюсь. Если честно, очень опасался, что он вроде тех стариканов окажется, да как пошлет меня какие-нибудь ракушки собирать.

— Есть один прием незамысловатый, за него я прошу три тысячи золотом. — Калле сложил руки на груди. — А есть посложнее, но зато очень эффективный. Вот только я за него не золото хочу получить, а пиастры, две с половиной сотни.

И чего тут думать?

Я отсыпал Калле почти все свои пиастры, не особо о них сожалея — что-то мне сдается, что не доберусь я до торговцев редкостями, а так хоть прок какой будет.

Калле достал саблю и сделал ею какой-то хитрый финт.

"Вы изучили активное умение "Рваная рана" 1-го уровня. При применении этого умения вы сумеете невероятно ловко нанести противнику удар, который причинит ему существенный урон (220–480 единиц здоровья), причем с вероятностью в 50 % рана от этого удара будет кровоточить в течение 1 минуты, нанося вашему врагу урон в размере 90 единиц здоровья в секунду. Стоимость активации умения — 300 единиц маны. Время восстановления умения — 2 минуты. Минимальный уровень для использования умения — 60".

Забавно, а формулировки умений здесь отличаются от континентальных, надо зарубочку в памяти поставить, сказать потом кому-нибудь из хозяев. Что же до умения — так оно стоило того, чтобы за него заплатить пиастрами. К тому же особо думать не надо, что из линейки умений убирать, — считай, это тот же "Кровоток", только куда более серьезный и модифицированный, скажем так, "Кровоток для взрослых". Надо будет его покачать от души при оказии — адская штука может выйти.

"Умение "Кровоток" убрано вами из линейки активно используемых умений. При необходимости вы можете повторно бесплатно изучить его у любого наставника воинов".

Итак, ради правды, с активными умениями у меня теперь все в порядке. "Душа волка", "Огненный смерч", "Память о боге", "Меч возмездия", ну и вот, новичок. Я еще не машина смерти, конечно, но все-таки и не совсем уж задохлик.

— Калле, ты человек. — Я потер руки, очень довольный приобретением.

— Всегда к твоим услугам, приятель. Лишь бы у тебя деньги водились.

Ну а теперь десерт. Посмотрим, что мне тетя Дэйзи дала такого вкусненького, что за подарок такой она мне преподнесла.

"Вычурная пряжка на ремень. Эта пряжка, если закрепить ее на ремне, может дать владельцу определенные преимущества в бою. + 24 к силе; + 20 к выносливости; + 8 % к силе удара; +5 % к защите от водного урона; +5 % к защите от урона холодом. Прочность — 634 из 700. Минимальный уровень для использования — 60. Важно! Данный аксессуар может быть использован с любым ремнем, при этом будут сохранены как характеристики ремня, так и характеристики пряжки. Важно! Пряжка может быть разъединена с ремнем, данную операцию может проделать любой кузнец за определенную плату".

Ух ты! Пряжка была здоровская, большая, с десертную тарелку размером, прямо не пряжка, а бляха. И вот что особо интересно в описании — фактически же это два предмета в одном создать можно. Интересно, какие тут еще аксессуары есть такого плана? Это ж не просто вещь!

Корабль бодро шел в морскую даль, корсары на полуюте протяжно выли какую-то печальную песню, то ли о каких-то ужасах плаваний, то ли вообще о вампирах, по крайней мере, я точно уловил ухом строчку: "Кровь одного лишь нужна".

Пожав плечами, я пошел вниз, в привычный уголок, который уже стал называть про себя "Спальня номер шесть".

А дальше все было просто. Позевав минут пять на лестничной клетке с сигаретой в руке и поворочавшись минут десять на диване, я попросту уснул, крепко и сладко. Оно, конечно, спать под вечер — идея ох какая паршивая, но чего себя мучить-то?

Как и следовало ожидать, проснулся я в то мутное время, которое называют "часом волка", когда нельзя сказать, что именно на дворе, — то ли поздняя ночь, то ли раннее утро.

Под боком тихонько посвистывала носом Вика, везде была тишина, и только на кухне вода из крана капала — все никак не могу собраться прокладку в нем поменять. Года полтора как не могу.

Я честно постарался снова уснуть — не вышло. Я очень-очень постарался — ну никак. Тогда я вздохнул и побрел в другую комнату — компьютер включать. Делать-то чего-то надо…

История с неудачной попыткой клана "Вестники времени" доплыть до Равенхольма окончательно забылась, что меня очень порадовало, правда, неугомонный утонувший рыцарь пообещал мне как своему убийце: "Если ты прочтешь этот пост, знай: я тебя найду, и тебе настанет конец!" Я на всякий случай, из вежливости, немножко побоялся и сразу забыл об этом клоуне.

А вообще на Раттермарке, судя по всему, все было ох как неладно и неспокойно. Мелкие кланы активно объединялись в союзы и альянсы и так же активно рвали друг друга на лоскуты, а благодушная атмосфера, царившая в игре совсем еще недавно, всего лишь минувшим летом, сгинула, как туман поутру. Впрочем, большая война еще не грянула, поскольку крупные кланы и объединения пока соблюдали нейтралитет по отношению друг к другу, но при этом всем было ясно, кто стоит за всеми потасовками малышей, и что все это не более чем проверка друг друга на боеготовность. Не знаю, кому как, а мне стало понятно, что, похоже, очень скоро рванет, да так, что никому мало не покажется, ну, кроме игроков-одиночек, им до всего этого дела не было.

Надо же, как шустро события развиваются, и ведь прошло-то всего ничего времени с того момента, как я свалил из Раттермарка. Форум в разделе "Кланы" пестрел постами вроде: "Данное сообщение удалено модератором, к автору применен бан сроком на неделю". Надо полагать, что удаленные комментарии были не самыми выдержанными морально и не призывали к миру во всем мире. Особенно доставалось от комментаторов пяти кланам, скорее даже альянсам: "Любимцы судьбы", "Гончие Смерти", "Пять кинжалов", "Свет Файролла" и, к моему немалому удивлению, "Двойные щиты". Судя по всему, последние не только вышли из тени, но и стремительно набирали вес. Надо полагать, что именно эти альянсы и были основными противниками в грядущем противостоянии.

Почитав обо всех этих делах, я почувствовал некоторую нежность по отношению к Архипелагу — тут хоть спокойно, несмотря на все эти странности, непонятности и вредную Дэйзи.

Читая форум, я порядком увлекся и даже не услышал, что проснулась Вика, поэтому вздрогнул, услышав ее голос:

— Киф, тебя надо поместить в зоопарк:

Обернувшись, я увидел заспанную девушку, которая трогательно терла кулачком глаз, стоя завернутой в одеяло.

— С чего это? — удивился я. — И опять же — в какой вольер? Сразу предупреждаю, что для площадки молодняка я уже стар.

— Какая площадка молодняка? — Вика зевнула, прикрыв рот ладошкой. — В павильон "Ночная жизнь животных". Они там тоже днем дрыхнут, а по ночам шныряют в поисках приключений.

Я почесал затылок и кивнул, соглашаясь с ней.

— Вот собьешь ритм сна с этими своими играми, будешь маяться невыспавшимся, — попугала она меня напоследок и пошлепала к туалету.

Слова оказались пророческими, поскольку часам к пяти, когда пришло время собираться в театр, меня неудержимо потянуло в сон. Вика весьма ехидно поглядывала на меня, когда завязывала мой галстук (так я и не сподобился научиться этому искусству, уж и сам себя по бумажке учил, и куча людей мне мастер-класс давала — а все впустую, фигня какая-то выходит, а не узел) и приговаривала:

— Никак баиньки желаешь? А вот нельзя, ехать пора.

— Ничего подобного, — зевая, ответил ей я. — Погода меняется, не иначе как к морозам дело идет. Я с годами метеозависимым становлюсь.

— А, так дело в этом, — скорчила Вика смешную рожицу. — Тогда понятно.

Выглядела моя спутница великолепно — платье, не скрывавшее ровно столько красивого тела, чтобы любой половозрелый мужчина непременно засмотрелся, но при этом и не позволявшее слишком много увидеть, макияж в меру, но все очень к месту, ну и все остальные мелочи, которые делают просто женщину красивой женщиной. Я испытал то приятное чувство, которое так греет душу мужчины, заставляя горделиво смотреть на окружающих, как бы говоря:

— Да, это мое, и да, я с ней сплю! Удавитесь от зависти!

Ну, не сказать, чтобы в фойе перед спектаклем у Вики было прямо первое место, но свое тщеславие я потешил вволю, что уж скрывать.

Спектакль меня не удивил — ничего нового в Вильяма Шекспира привнести не удалось, что, впрочем, тоже неплохо. Довелось мне лет пять назад побывать на новаторской постановке "Как вам это полюбится" в одном театре, так я даже Ильфа и Петрова вспомнил, когда по проходу между рядами побежали слуги герцога, трубя в рог. Жуткое зрелище…

Тут же все было мило и привычно, актеры играли отменно, Катарина после изощренных забав Петруччо поняла, что к чему, все переженились, и все закончилось хорошо.

— А мне понравилось, — сообщила мне Вика в машине, которую я поймал у театра (на своей я не поехал, поскольку пойти в подобное заведение и не употребить в буфете соточку коньяку под бутербродик с икрой — это преступление против мужской сути). — Вот ведь как интересно выходит, Шекспир писал столько веков назад, а ничего и не изменилось. В человеческих отношениях, я имею в виду.

— Так и люди изменились мало, — сказал я. — Поскреби любого из нас — тот же человек, что и тысячу лет назад, только одежда другая да методы истребления себе подобных более совершенные. Природа же человеческая не меняется по своей сути.

— Квартирный вопрос только нас испортил очень, — хихикнула Вика, беря меня под руку и кладя голову мне на плечо.

— С этим я вовсе спорить не буду, — согласился с ней я.

Выйдя из машины, я с удовольствием вдохнул морозный воздух, пахнущий скорым снегопадом, — угадал я, похоже, с изменениями погоды, к ночи порядком похолодало, и подал руку Вике.

— Мне те парни не нравятся, — шепнула мне она, кивнув подбородком в сторону подъезда.

Я бросил быстрый взгляд в указанном направлении. И впрямь у дверей стояли четыре темные фигуры, причем достаточно массивные.

"Никак братец Эльки оклемался и мстить решил?" — подумал я, с некоторой грустью проводив машину, мигнувшую на прощанье фарами.

— Может, ну его, не пойдем домой? — пробормотала Вика.

Я хотел ей сказать, что идея, конечно, продуктивная, но идти ночевать на вокзал я тоже не хочу, с другими же вариантами туго, но не успел.

— Никифоров? — раздалось от подъезда. — Харитон?

Плохо дело, как это ни грустно, угадала моя девочка, по мою душу пришли здоровячки, но это не братец моей бывшей пассии, это кто-то другой. И, главное, ведь лоси какие, мне с такими махаться — как заднеприводному в День десантника в парке Горького "Голубую луну" петь. Шансы уцелеть даже не нулевые, они в минус уходят. Ну, стало быть, теперь у меня только одно важное дело осталось, до того момента, как меня месить начнут.

— Когда меня бить станут, сразу беги отсюда быстро-быстро и без криков: "Помогите", — заметив, что фигуры двинулись к нам, шепнул я Вике, задвигая ее себе за спину. — Просто беги — и все.

— Я… — пискнула Вика.

— Ты не ответил. — Спрашивавший подошел к нам. Благодаря фонарю, под которым мы стояли, я увидел, что это был довольно молодой мужчина с холеным лицом и очень неприятным взглядом, у него глаза были какие-то… Мертвые, что ли?

— Ну а если и я, то что? — жестко спросил я. — Ребята, я вас не знаю, что вам нужно?

Трое остальных негодяев в капюшонах, скрывавших лица, начали обходить меня с боков, и вот это было паршиво. То, что меня свалят быстро, — это к бабке не ходи, но теперь и Вика могла не успеть подорваться. Надо было бить этого гада, пока колечко не замкнулось. Мне еще батя говорил: "Нет выхода — бей в нос, а лучше по шарам, даже если отбуцкают потом, то не так обидно будет". А батя в этом понимает.

— Тебе давали время на то, чтобы ты как следует подумал над сделанным тебе предложением. Каков результат?

А-а-а. Вот откуда ветер дует. Странно, вроде говорили, что диалог неагрессивный будет, бескровный. Стало быть, одни соврали, другие ошиблись, а я лоханулся. Когда из больницы выйду, надо будет у Азова травмат выпросить или еще чего такое. Ладно, теперь главное, чтобы Вику не тронули.

— Слушай, на улице холодно, — уставился я в глаза холеного. — А девочка моя вон в какой обуви, не застудилась бы. Может, она пойдет, что ей до наших разговоров?

Холеный улыбнулся:

— Дай правильный ответ, подпиши кое-какую бумажку, и вы оба пойдете домой, целые и невредимые.

— А если нет? — Я покачался на носках, изображая раздумья, и немного отставил правую ногу назад.

— То придется тебе привести ряд доводов…

Я выбросил правую руку вперед, и мой кулак влепился в нос собеседника, из которого моментально брызнула кровь. Нос же, чуть задень — и пошла юшка. Сразу после этого я подался назад, оттолкнув здоровяка, перекрывавшего Вике путь к отступлению.

— Беги, дура! — заорал я и тут же получил справа удар в скулу, слева удар в пах, и еще кто-то приложил мне носком ботинка под коленку.

Упав на асфальт, на колени, я услышал цоканье Викиных каблуков, она меня послушала и задала стрекача. Нет, все-таки она у меня молодец, послушная. Ну, а теперь…

— Да пусть бежит, — услышал я. — Пока она нам не нужна.

Меня еще пару раз пнули, явно злобствовал холеный, поскольку я слышал шмыганье, после схватили меня за волосы и задрали вверх голову. Я ухмыльнулся.

— Чего лыбишься? Ну да, убежала она сейчас, так это только потому, что не нужна нам она. Пока. Думаешь, если надо будет, мы ее не примем, что ли?

— Не много на себя берете? Да и странно это — вы же вроде все в белом должны быть? — еще сильнее осклабился я. — Как-то против своего кредо идете.

— Ты не о нашем моральном облике думай, — посоветовал мне мертвоглазый, размазывая кровь, сочащуюся из носа. — Ты о своем здоровье думай. У тебя вроде как с почками не все ладно было? Гар, Лев, а ну-ка.

Меня очень ловко приподняли, не менее ловко подсекли ноги и со всей дури грохнули мягким местом об асфальт.

Да, это было больно. Было ощущение, что кишки пробили огненной спицей, да еще и крутанули ее пару раз.

— И вот если мы так еще разика три тебя шваркнем, то у тебя с почками не беда будет, а попросту швах, отвалятся они у тебя, — мягко, по-отечески, заметил холеный. — Ну, не упорствуй, скажи, где ты сейчас есть в игре, подпиши бумажку…

Сквозь боль мне в голову пришли две мысли. Первая была про то, что любопытно было бы глянуть на эту самую бумажку. Что же это такое мне подписать надо? Ну, подписывать я, конечно, ничего не буду, ну их к лешему, а вот посмотреть было бы можно. Вторая мысль была совсем уж не к месту — о том, что, наверное, надо квартиру менять, потому как меня у собственного подъезда за последний квартал уже второй раз волохают, а это совсем уж никуда не годится.

— Так, не внял он нашим словам… — с пакостной грустью в голосе сказал предводитель отбойщиков. — Давайте-ка, ребята, его еще разок…

Его прервал звук удара, кто-то упал на асфальт.

— Ты чего, мужик? — подал голос один из безликих и, судя по всему, получил не ответ, а удар.

— Валите его! — завизжал холеный, и мои руки отпустили.

Я поднял голову и увидел смутно знакомую фигуру, которая с явно огромным опытом в подобных вещах разбросала моих мучителей и невероятно ловко разделывала их под горох по одному.

Один из бойцов дернул рукой, раздался щелчок, и из его кулака высунулось лезвие ножа.

— Сзади с ножом, — заорал я сипло и попытался встать. Получалось плохо — приложили меня крепко, и ноги здорово дрожали. Пошатнувшись, я снова опустился на колени.

— А вот это ты зря, — послышался знакомый басок, и знакомая фигура, сложившись с ним воедино, приобрела имя. Это был Серега Жилин собственной персоной.

Он перехватил руку негодяя, как-то ловко ее крутанул, потом еще раз крутанул, и раздался мерзкий трещащий звук — явно со связками у мерзавца будут серьезные проблемы.

До меня донесся звук сирены, сюда, судя по всему, мчались представители власти. Надо полагать, за эти минуты Вика подняла на ноги всю систему Министерства внутренних дел.

— Ты на прощанье мне что-то эдакое скажи, — прохрипел я, с ненавистью глядя на застывшего холеного, стоящего напротив меня с исказившимся от злобы лицом, и запоминая его черты.

— Какое прощание? — прошипел тот. — Еще свидимся. Фуге!

И все четверо скрылись в темноте, причем одного из них практически унесли — удар у Сереги был поставлен будь здоров.

— Шеф, ты как? — испуганно спросил он у меня, помогая встать. — Живой?

— Угадай! — хмыкнул я. — Ты как здесь оказался?

— Так это… — Серега пожал плечами. — Вон в том доме у меня дружок армейский живет, я к нему в гости заходил. А ты как здесь?

— Живу я тут, — ухмыльнулся я. — Вон в том подъезде.

— Тесен мир, — философски заметил Жилин.

— Стоять, не двигаться! — Нас осветили фары милицейской машины.

— Отпусти его, гад! — налетела на Жилина растрепанная фигура и замолотила его кулачком и сумкой, зажатой во второй руке.

— Виктория Евгеньевна, мне больно, — возмутился Серега.

— Жилин? — Кулачок остановился. — А ты чего здесь делаешь?

Серега стоически вздохнул и снова начал рассказывать, что он тут делает.

Милиция уехала, как только я сказал, что не буду писать заявление, по-моему, они вздохнули с облегчением, услышав это. Но как только они скрылись из виду, к дому подъехали еще две машины, из которых выскочили крепкие ребята в коротких черных плащах, окружившие нас.

— А это еще кто? — удивился Сергей, перевалил меня на плечо Вики, дернул подбородком и встал перед нами, явно закрывая от потенциальной опасности. Странное дело, но у меня возникло ощущение, что если будет надо, то он и этих гавриков всех разбросает. Хотя, понятное дело, это было ни к чему, я их, конечно, не знал, но догадался, кто это.

— Вик, позвонить успела? — глянул я на бледную подругу.

— Конечно, сразу, — ответила она. — А потом вон ментов тормознула.

— Умница, — шепнул я ей.

— Киф, ты живой? — послышался голос Азова.

Выглянув из-за Серегиного плеча, я увидел его, выходящего из машины.

— Живой, хотя они, твари такие, на копчик меня один раз посадили здорово, — наябедничал я ему немедленно. — А вот можно так сделать, чтобы их поймать и тоже немножко помучить?

— И можно и нужно, — заверил меня Азов. — Куда они удалились?

Я ткнул рукой в том направлении, куда подались эти гады. Трое бойцов Азова с какой-то невероятной скоростью черными тенями немедленно скользнули в ночную темь.

— Не сомневайся, это всего лишь дело времени, — добродушно продолжил безопасник. — А ты вот мне прямо сейчас скажи, что это за молодец с тобой рядом, ну а потом поднимемся к тебе, и ты мне подробно расскажешь, кто это был, чего хотел, в деталях, в мелочах. И еще — Виктория Евгеньевна, вы мне чайку нальете?

Вика фыркнула — кто-то посмел усомниться в ее гостеприимстве и качествах хозяйки дома.

— Это Сергей Жилин, — пояснил я. — Он у меня в редакции работает. Если бы не он, точно эти гады мне бы почки опустили.

— А-а-а… — Азов покивал. — Точно-точно, помню.

— Серег, спасибо тебе. — Я протянул Жилину руку. — Если бы не ты…

— А лучше было бы, — Азов поднял палец, — если бы вы чуть раньше подоспели, тогда бы вашего шефа на асфальт со всего маху попой не опустили. Да, Макс, вот что, набери доктора, чтобы он подъехал прямо сейчас, нашего друга посмотрел. И не бухти, Киф, так надо.

— Да-да, — горячо поддержала его Вика. — Мало ли что, правильно, пусть посмотрит.

Один из ребят Азова достал из кармана телефон.

— Ну, я, наверное, пойду. — Жилин явно чувствовал себя не в своей тарелке. — Ночь уже совсем.

— Серег, может, чаю? — Было бы верхом хамства не позвать его к себе.

— Да какой чай, скоро метро закроют. — Жилин явно искал аргументы, чтобы скорее уйти.

— Что ты человека неволишь. — Азов строго посмотрел на меня. — Вот что, Сергей, завтра будьте дома, я прямо с утра к вам заеду, побеседуем об этом происшествии. А сейчас — всего доброго.

Жилин с явным облегчением пожал нам руки и тоже исчез в ночи.

— Ну, что стоим, мерзнем? — Азов хлопнул в ладоши. — Особенно вы, Вика. Почему вы зимой ходите в такой легкой обуви? Неужто нет денег, или же ваш супруг попросту такой невероятный скряга? Цистит — это, конечно, дело добровольное, но вы ведь еще и будущая мать? Думать же надо.

Ребята Азова открыли нам подъездную дверь, сопроводили до квартиры и остались на лестничной площадке.

— Ну а теперь все по порядку и с самого начала. — Азов расположился в кресле и как-то по-ленински, с добрым прищуром посмотрел на меня.

Глава 26,
повествующая о диких местах и диких людях

— Ну, если все, и с самого начала, так мы ехали из театра, — сказал я, покряхтев и кое-как устроившись на диване. Вика села рядом, держа меня за руку.

— Театр — это прекрасно, — сообщил нам Азов. — Где были, что давали?

— "Укрощение строптивой" в "Сатире", — ответил я ему.

— Вас побранил бы, сударь, да не время, — захохотал Азов. — За что люблю Шекспира — в любой его пьесе найдешь слова для текущего момента. А кто знал про то, что вы идете в театр?

— Я никому не говорил, — немедленно ответил я. — Некому было, да и с чего бы?

— Вся редакция. — Вика сдвинула брови. — Я вчера еще всем сказала, что мы в театр идем.

Азов уселся в кресле поудобнее.

— Вот прямо всем?

— Ну да. — Вика заерзала. — А что, это, стало быть, кто-то из них? Господи!

— Так, что за скоропалительные выводы? — Азов нахмурился. — Ох уж эти женщины. Скажут что-то, и давай потом на одну эту фразу тысячу выводов наматывать. Так, стало быть, в помещении все ваши коллеги были, когда вы про культпоход сказали?

Вика помолчала несколько секунд, после неуверенно ответила:

— Нет, не все. Юшкова не было, он ушел уже, за ним Бобер из спортивной редакции зашел.

— Бобер? — Я цыкнул зубом. — Эдак он скоро с бомжами пить начнет. Кончилось мое терпение, увольнять будем Юшкова.

— Пьяница мать — горе в семье. — Азов сочувственно вздохнул. — Ну да и ладно, пес с ним. Остальные, значит, все присутствовали?

— Все, — уверенно сказала Вика. — Это точно.

Азов заулыбался как отец родной — душевно и сердечно.

— Итак, вот вы сказали всем, что идете в театр, и …

И дальше он начал крутить нас по полной. Он вытаскивал из памяти, ума и даже подсознания сначала Вики, а после и моего все мелочи вчерашнего и сегодняшнего дня, по некоторым моментам он нас пластовал, как лягушек в прозекторской. Причем делал он все это крайне ловко и быстро, вопросы задавались очень короткие и очень ясные, с начала разговора прошло чуть более получаса, как мы добрались до того момента, где из машины появился, собственно, он сам. Но что меня удивило — он не задал ни одного вопроса о том, что говорили и что спрашивали нападавшие, все вопросы касались исключительно внешних деталей.

— Ну-с, понятно, — потер руки Азов. — Все хорошо, что хорошо кончается. Вы целы — уже славно. Одно скверно, и это с вами связано, Виктория Евгеньевна.

— Что? — Вика ощутимо напряглась. Я чувствовал, что она боится этого внешне безобидного и доброго человека.

— Обманщица вы, Виктория Евгеньевна, и еще какая. — Азов сложил руки на животе. — И вот что мне теперь с вами делать?

У Вики повлажнела рука, которой она меня держала. Ее явно начала бить мелкая дрожь.

— Я — обманщица? Да что вы такое говорите? — забормотала Вика. — Я же сама вам позвонила, я…

— Ну а кто же вы? — развел руками Азов. — Вы мне обещали чай, горячий, возможно, с сахаром, если вам его для меня не жалко, конечно. Ну а если вы туда еще и ломтик лимона бросите…

Вика вскочила, нервно рассмеявшись:

— А вы шутник, я даже напугалась.

— И правильно сделали, — как-то сухо сказал Азов. — Страх — это всегда полезно.

Вика вышла из комнаты, прикрыв дверь.

— Ну зачем вы так? — попенял я безопаснику. — И так девчонка стресс перенесла.

— Для того и сделано. — Азов встал с кресла — Чтобы мозги себе всякой ерундой не забивала. Теперь я ее напугал и тот, предыдущий страх из нее вышиб.

— Они хотели, чтобы я какую-то бумагу подписал, — сообщил ему я. — И согласие на что-то дал. И еще сказал, где я сейчас в игре нахожусь.

— Бумагу? — как мне показалось, удивился Азов. — Однако. Но молодец, что при Вике все это не сказал, ни к чему ей лишнее знать.

— Что это хоть за бумага была? — спросил я у него напрямую. По моему глубокому убеждению, этот человек был в курсе всего.

— Хотел бы и я знать ответ на этот вопрос. — Азов нахмурился. — Если бы это знать, то запросто можно было бы понять, кто это вообще был и что этот кто-то задумал.

— Так разве это был не "Консорциум"? — пришла моя очередь удивляться. — А я-то уверен, что это их рук дело. Небожители, понимаешь…

— Небожители? — Азов выглядел обескураженным. — Почему небожители?

Однако крепко меня приложили, коли я так язык развязал. Ну, снявши голову, по волосам не плачут.

— Ну, они мне тогда намекнули, что они то ли ангелы, то ли архангелы, воинство небесное, в общем, обитатели небес, а вы, стало быть, кхгм… Неявно было сказано, но смысл был такой…

Елки-палки. Какой же бредятиной все это выглядит в изложенном вслух виде, а. Вон как на меня Азов смотрит. А если такое, например, на бумаге написать, то большинство читателей попросту меня сумасшедшим могут счесть, причем очень даже легко.

— Н-да, может, мы их переоцениваем? Совсем они уже со своими потусторонними играми очумели. — Азов помассировал виски. — Надеюсь, ты в этот бред не поверил?

— Ну, как сказать. — Я уставился в сторону.

— И ведь взрослый человек, как не стыдно. И что совсем уж плохо — не доложил об этом никому. — Азов покачал головой. — Ладно, не со мной по этому поводу объясняться будешь.

У него в кармане зазвонил телефон.

— О, легок на помине. — Шеф безопасности "Радеона" достал телефон из кармана.

Я потер лоб — стройная схема сложной головоломки, в которую потихоньку вписывались все странности моей новой жизни, крошилась как сухая печенька. Азов по роду своей службы наверняка мог изобразить что угодно, но не было похоже на то, что он разыгрывал удивление от услышанного.

— Дома он уже, — говорил тем временем Илья Павлович в трубку. — Ну, наподдали ему. Конечно, не так, как в прошлый раз, хотя все равно изрядно. Да, уже вызвали, только что-то он все никак до нас не доедет. А вот этого пока не знаю, но если это "Консорциум", то, видимо, что-то у них поменялось, они от него какую-то подпись на некий документ хотели. Не водилось за ними такого раньше, да и потом — что Киф такого подписать мог? Да, вот еще что, хотите посмеяться? Нет, момент тот самый. А вы, между прочим, черт, и Валяев тоже, и даже я, наверное. Какой? С рогами, уж извините, и, наверное, еще и с хвостом. Нет, я не пил таблеток, ни красненьких, ни зелененьких. Да нет, на самом деле это смешно, вы тоже посмеетесь, когда я вам потом объясню почему. Нет, сначала я вам расскажу, а вот потом вы с ним поговорите. Нет, по голове не били особо.

Дверь в комнату открылась, и в нее вошла Вика, катя перед собой сервировочный столик на колесах, она его с полмесяца назад откопала на балконе, где он стоял перед этим несколько лет, служа подставкой для разнообразного хлама, отмыла, отчистила и на мой вопрос: "Зачем тебе эта рухлядь?" — неизменно отвечала:

— Пригодится.

Надо же — угадала, пригодилось. Смотрелось все очень даже комильфо — чайнички, варенье в розетке, нарезанный хлеб, масло, сыр, лимон. Все как в порядочных домах прямо.

— Ага, вот и славно, — радостно хмыкнул Азов. — Ну все, Максим Андрасович, я пошел чай пить. Что?

Азов выслушал то, что ему говорил шеф, недовольно поморщился и сунул мне трубку:

— На, держи, тебя заместитель повелителя ада хочет слышать.

Я выдал кривую улыбку и приложил трубку к уху.

— Киф, что там у тебя за фантазии? — Зимин явно был удивлен услышанным. — Тебя точно по голове не ударили?

— Ну, не скажу, что вовсе не ударили, — уклончиво ответил я. — Съездили по роже разок…

— Разок — это не страшно. — Зимин посопел в трубку. — Завтра с утра подъедешь к нам, пообщаемся. И не думай, что я буду с тобой на этот раз либеральничать.

— Завтра? — Я вздохнул. — У меня на завтра одно дело в игре намечено, чревато его пропускать. А сколько там по времени выйдет — кто его знает. Может, вечером?

— Вечером я занят. — Зимин помолчал. — Тогда позже приедешь.

— Яволь, — почему-то на немецком ответил я.

— Вот не бывает у тебя без приключений, — посетовал Зимин и повесил трубку.

— Огреб? — Азов отхлебнул чаю и зажмурился от удовольствия как кот. — То ли еще будет, нечего любимое руководство нечистой силой считать.

— Кем? — Вика вытаращила глаза.

— Вика, вы слишком эмоциональны. — Азов снова отхлебнул чаю. — Это наши с Кифом шутки. Мы же с ним записные остряки.

В дверь позвонили — наконец-то прибыл доктор, скорее всего, поднятый с постели. Вика вскочила, собираясь открыть ему.

— Ладно, тебя сейчас будет мурыжить человек в белом халате, а я, пожалуй, пойду, никогда не любил эту братию. — Азов допил чай, засунул в рот остатки бутерброда и встал с кресла. — Вика, задержись. О том, что случилось, в редакции — ни полслова, откуда синяк у шефа, все равно никто не спросит, начальству таких вопросов не задают. Все понятно?

— Предельно, — ответил я за нас обоих.

— Молодцы. — Азов пошел к двери.

— Илья Павлович, я вот еще что вспомнила. — Вика замялась. — У этого, ну, который у них главный был, у него перстень был массивный, серебряный.

— Перстень? — Азов повернулся к ней. — Какой? Печатка или с камнем? Какой рисунок?

Вика пожала плечами:

— Так разве разглядишь? Но не с камнем, это сто процентов.

— А точно серебряный? — Азов прищурился.

— Конечно. — Вика одарила его недоумевающим взглядом, в котором читалась легкая обида от того, что кто-то усомнился в ее умении разбираться в драгметаллах. — Золото блестит по-другому.

— Молодец, девочка. — Азов потрепал ее по плечу и продолжил: — И вот что, молодежь. С завтрашнего дня никаких такси и своих машин, понятно? По крайней мере, пока я не разберусь, откуда ветер дует. Прикомандирую я к вашему семейству отдельное транспортное средство, с демоном-водителем.

Я шмыгнул носом. Мне было стыдно.

— Вот, вот. — Азов поднял руки к потолку и глумливо сообщил вверх: — И этого человека мы приняли в наш коллектив!

— Вик, открой лекарю, — не выдержал я. — Они же сейчас дверь вынесут, если ему не открыть, подумают, что мы тут уже неживые.

— А, да. — Азов махнул Вике. — Это верно.

Вика вышла. Илья Павлович подошел ко мне и выкинул совсем уж непонятную штуку — он отвесил мне сначала один щелбан по лбу, потом второй.

— За что? — полюбопытствовал я, потирая лоб. — Мне вроде и так сегодня прилетело по полной.

— Один за то, что часами не воспользовался, которые я тебе дал. Если бы вспомнил — и тебя об асфальт бы не шваркнули, и мы бы этих гавриков повязали.

— А второй?

— За то, что дурак и удачи своей не видишь, которая у тебя под носом ходит. Потеряешь — потом локти грызть будешь. Я знаю, я сам так же обсохатился когда-то.

Азов шлепнул меня ладонью по лбу и вышел в коридор.

— Хозяюшка, я ушел. А вам, доктор, вон туда, там наш болезный стоит, вас ждет.

Доктор попался въедливый, он мял мне живот, заставил посетить уборную, долго выяснял, что я там испытал и увидел, навыписывал каких-то препаратов, впихнул свой телефон с наказом сделать УЗИ и наконец-то ушел.

— С тобой невозможно никуда ходить, — печально сообщила мне Вика, увозя столик обратно на кухню. — Всякий поход в любой очаг культуры превращается в приключение с непредсказуемым финалом.

— Такой вот я человек, — кряхтя, согласился с ней я, пытаясь устроиться на диване поудобнее.

— Ты невыносимый человек, и я не понимаю, как ты дожил до своих лет.

— Случайно, — заверил ее я. — По чьему-то недогляду.

— Дурак. — Меня погладили по голове и поцеловали в лоб.

Вика ушла, в ванной зашумела вода, я было подумал, что надо бы наведаться туда же, и уснул.

Разбудил меня звонок в дверь. Я сонно поморгал, охнув, встал и пошел открывать.

— Почему не спрашиваете, кто там, Харитон Юрьевич? — хмуро спросил крепкий парень в черном костюме, которого я увидел за дверью. — Я понимаю, что вы, люди творческие, все безалаберные, но элементарные меры безопасности надо соблюдать. Вот доложу Азову, так он прямо у вас пост поставит.

— Не надо пост, — пробормотал я. — Только поста мне и не хватало.

— А раз так — коли звонят в дверь, сначала смотрите в глазок, спрашивайте, кто там. Если незнакомый кто — не открывайте и нам сразу звоните. А если я злодей? — продолжал отчитывать меня безопасник "Радеона" (я уже смекнул, кто это).

— Буду, — заверил я его. — А вы зачем пришли-то?

— Вот лекарства, — протянул мне пакетик с символикой известной сети аптек суровый безопасник. — Виктория Евгеньевна поехала дальше по магазинам, а меня отправила к вам, чтобы вы их принимать начали.

— Приму, — заверил его я. — Вот прямо сейчас и приму.

— Вот и примите. — Безопасник шагнул в квартиру. — Прямо сейчас, я проконтролирую. Она так и сказала: "Володя, веры ему нет, убедись, что он точно выпил таблетки".

Я потоптался в коридоре и пригласил его в кухню.

Володя достал из кармана какую-то бумажку и начал мной командовать, говоря, каких таблеток сколько пить. На бумажке был Викин почерк — она, как всегда, предусмотрела все.

Когда в меня переместилось шесть таблеток и одна капсула (господи, ну столько-то зачем?), Володя удовлетворенно заулыбался и покинул квартиру, прочитав мне еще одну лекцию о соблюдении норм безопасности.

Я глянул в глазок — на лестничной клетке вроде никого не было. После почесал затылок, накинул куртку и пошел курить на балкон — ну его, береженого Бог бережет.

Волей-неволей с сигаретным дымом потекли и мысли. С часами я, конечно, лоханулся, что уж тут. Дернул бы конечностью, как учили, потянул бы время — и все было бы по-другому, без всей этой нервотрепки. Опять же узнал бы, что же это за бумажку я должен подписать.

Что до Жилина — нет, само собой, я ему благодарен за то, что он вписался за меня, это без дураков, но вот в армейского друга в соседнем доме мне что-то очень слабо верилось, не бывает таких совпадений, мы же не в кино, а в жизни. Впрочем, наверняка в них не верит и Азов, и думаю, что какой-то информацией он со мной поделится. Не всей, конечно, но что-то да скажет, это к бабке не ходи.

Ну и с сущностями всех этих власть надо мной предержащих… Тут я совсем уже запутался, но что-то мне очень сильно сдается, что эти, в Крылатском, мне туфту впаривали. Хотя — кувшин, еще какие-то детали? С другой стороны — может, глава "Радеона" старинной чеканкой увлекается, может, даже ее коллекционирует, я и не такое видел. А это — самый главный экспонат коллекции, вот он его в кабинете и держит. Подальше положишь — поближе возьмешь.

Я пожужжал своей пепельницей (вот что значит "оборонка" делала — мороз не мороз, а она знай работает), вздохнул, рассудил по последнему вопросу, что завтра, после визита к Зимину, может, и появится какая ясность. Завтра я сыграю с открытыми картами — поглядим, что из этого выйдет, хотя огребу-то я по-любому — за то, что сразу не сообщил про их демонскую сущность. Но Зимина можно понять: вот так живешь-живешь — и не знаешь, что ты не человек. И даже доверенные лица не скажут, хотя про это уже и знают. Нехорошо я поступил, что уж тут.

Глянув на часы, я удивился — наивно полагая, что еще утро, я не слишком спешил, а время, оказывается, уже к полудню подваливает. Теперь понятно, чего моя по магазинам отправилась гулять. Ай-ай, как бы высадку на берег не прозевать.

Быстро поделав все дела, я залег в капсулу, надеясь, что выпитые мной препараты не оказывают на организм расслабляющего действия. А то ведь и казус неприятный выйти может.

Корабль стоял на якоре, это я понял сразу, как в игру вошел. Не качает, волна в борт не плещет — стало быть, на месте стоим. Ой, елки. А если все уже на берегу? Где мне их потом искать-то?

Я побежал на палубу, просто-таки ломая ноги, и надо заметить, что очень своевременно. Корсары грузились в последнюю шлюпку, первые две уже подходили к берегу, причем из головной неслась звонкая и складная брань капитана Дэйзи, что-то объяснявшей гребцам.

— Красавчик, ты где был? — Калле махал мне от борта. — Тебя все уже обыскались, мы вообще думали, что тебя вчера за борт смыло. Капитан Дэйзи очень расстроилась.

— Вот прямо расстроилась? — Мне было приятно. Я вразвалочку подошел к борту. А чего спешить — любимчик капитана все-таки.

— Ну да. — Калле кивнул. — Так и сказала: "Жаль, что сдох, мы бы через него еще много выгоды могли получить, удачливый был, паразит".

— Это она так расстроилась? — вытаращил глаза я.

— Ну да. — Калле сплюнул за борт. — Ценит она тебя, что уж тут. Даже завидно.

Н-да. Забавная тут шкала ценностей, ничего не скажешь.

— Давай, давай, лезь в шлюпку, — толкнул меня в спину наставник. — Не задерживай. Сезон дождей на носу, темнеет рано, нам же еще в джунгли идти, а там и днем-то не сильно хорошо видно, ну а ночью — так вообще никак. Если туда ночью пойти, то все, с концами.

— В смысле "с концами"? — уточнил я, перелезая через борт и цепляясь за лестницу.

— Не выбраться оттуда никак. — Калле смотрел на меня сверху. — Войти — войдешь, а потом — все. Либо потеряешься, либо сожрет кто-нибудь, зверь там или местное население.

— Спасибо, друг, умеешь ты приободрить, — сообщил я ему, прыгая в лодку.

— Да, я такой, — захохотал Калле и тоже полез за борт.

Я огляделся. Синее небо, золотой песок прибрежной полосы, зелень джунглей за ней, одинокий корабль со спущенными парусами, покачивающийся на волнах, — сплошная романтика. Мечта тринадцатилетнего подростка, грезящего о приключениях и подвигах.

Стоп. Одинокий корабль? А где еще три корабля?

— А остальные суда где? — удивленно спросил я сидящего рядом Якоба.

— Кто их знает, — шмыгнул носом тот. — Может, потонули, может, нет.

— Да что тут было-то? — непонимающе заорал я.

— Чего шумишь? — Калле спрыгнул в лодку. — Шторм был, ты не помнишь, что ли? Как натянуло вчера днем туч, так, почитай, до трех склянок нас и крутило в волнах. В результате мы тут, а где все остальные — кто его знает? Пятерых за борт смыло. Мы думали — и тебя тоже.

Лодка ходко пошла к берегу, хмурые корсары взмахивали веслами — им явно не хотелось идти в эти джунгли.

— И как же теперь? — озадачился я. — Как узнать — живы они или нет? И вообще?

— Наверняка есть какое-то место общего сбора, — сказал Якоб нам. — Мы просто его не знаем, и, как по мне, так это не слишком-то честно. У меня друзья на корабле Ля Морта были, волнуюсь за них очень.

Калле с удивлением посмотрел на Якоба, но промолчал.

— Слушай, Красавчик. — Якоб пододвинулся ко мне поближе. — Ты бы спросил у капитана, где мы с ними встречаться будем, может, это недалеко отсюда и попадем мы туда скоро. У меня душа тогда успокоится.

Как-то все это очень коряво звучит. И странно.

— А сам чего? — грубовато спросил у него я. — Возьми да и спроси.

— Мне она не скажет. — Якоб почесал бок сквозь фуфайку, которую где-то добыл за этот день и натянул на себя. — А ты у нее любимчик, тебе все можно.

Ну да, любимчик…

— Ты где был, мерзавец? — накинулась на меня, как только заметила, Дэйзи. — Я думала, ты сдох, но сейчас вижу, что это не так. Ладно, это поправимо. Просперо.

Знакомый мне негр с колотушкой подошел к ней.

— Вбей этого поганца в песок по пояс, — скомандовала Дэйзи, показав на меня рукой. — Чтобы знал.

Просперо захохотал во все горло.

— Капитан, убить вы меня всегда успеете, — примирительно сказал я Дэйзи. — Пошли в джунгли, день не бесконечен.

— Ладно, Красавчик. — Капитан погрозила мне пальцем. — Еще поговорим.

— Паршивое место. — Тревис огляделся. — Ох и паршивое.

— И наверняка здесь есть малярия, — отметил интеллигентного вида корсар, известный всем как доктор Ник. Калле мне рассказывал, что раньше он был вполне состоятельным врачом на одном на островов, но спутался с женой губернатора и в результате занял место судового лекаря на кораблях старика Ингленда. Вот так, не трожь жен губернаторов, это может выйти боком.

— Ну до этого не должно дойти, — отозвалась капитан Ингленд. — Мы же тут не поселиться собираемся. Заберем костыль — и назад. Бусы взяли?

— Взяли. — Тревис показал на двух корсаров, которые держали в руках плетеные корзины. — С запасом.

— Тогда вперед, — скомандовала Дэйзи, и несколько пиратов с мачете наперевес отправились прорубать нам тропу в густой растительности.

— А мы точно идем туда, куда надо? — спросил я у Калле, шагающего впереди меня. — Как по мне — наугад топаем.

— А нам все равно, куда идти. — Калле прихлопнул какую-то летающую дрянь у себя на щеке. — Тонго-лепа нас сами найдут. Остров, конечно, огромный, но эти смуглые демоны всегда знают, что здесь происходит. Да вот, уже началось.

Где-то, не слишком далеко от нас, раздались ритмичные гулкие удары, явно кто-то лупил в барабан. Чуть погодя барабану вторил еще один, а затем и еще. Да, про нас явно уже знали.

— Вот теперь главное, чтобы с нами захотели говорить, — с небольшим испугом в голосе сказал Якоб, плетущийся сзади. — А не просто перебили одного за другим отравленными стрелами.

— Не должны, — без особой уверенности ответил ему Калле. — С чего бы?

— У местных дикарей есть определенные дни, когда чужаки не должны ступать на их землю, — поддержал разговор доктор Ник, идущий чуть впереди нас. — Это связано с их религиозными верованиями. Вот тогда они чужаков поймают, парализующим ядом отравят и к себе в деревню отнесут. С криками, песнями и восхвалениями богов за их щедрость.

— И что там делают с чужаками? — поинтересовался кто-то из корсаров.

— Едят. — Доктор Ник чихнул. — Они же каннибалы, дикие люди. Вот эдак возьмут, засунут человека в мешок, из травы сплетенный, дубинками его побьют, чтобы мясо было мягче и сочнее, и на вертел. Никакой культуры.

— Ну да, надо распихать сначала мясо по горшкам и засунуть их в печь, чтобы человек сварился, поскольку жареное вредно, — язвительно заметила Дэйзи. — Ник, ты мог сказать об этом раньше?

— Мог, — согласился доктор. — Но я думал, что это всем известно, так чего зря языком молоть?

Мне, если честно, тоже стало не по себе. Смерть — оно не страшно, хоть и обидно, но кончать свои игровые дни на вертеле мне как-то не улыбалось.

— А когда не те дни, ну религио… региле… Ну, в общем, когда чужакам можно на их остров заходить, тогда что? — опасливо спросил Калле.

— Тогда, возможно, они с чужаками будут говорить и даже заниматься товарообменом, — добродушно ответил доктор Ник. — Правда, и тут надо держать ухо востро. Если вождь решит, что отобрать вещи куда проще, чем за них что-то отдать, то все может для гостей острова опять же закончиться печально. Но правда, при этом их не будут есть, просто закопают в землю, предварительно умертвив.

— Что так? — вырвалось у меня.

— Ну, одно дело — взять врага в бою, это честная еда. Совсем другое — его предварительно обмануть, это недостойно воина. Боги могут рассердиться.

— Ну да, это куда более оптимистичный вариант, — заметил Тревис. — Билли, Бобби, корзины при этих дикарях не открывать, всем убрать все блестящее по карманам. Пряжки, амулеты, все остальное.

— А что, здесь вождь один? — спросил я доктора. — И племя одно?

— Ну да, одно. — Ник снова чихнул. — Проклятая пыльца, не иначе как аллергия. Племя одно, но большое.

— Насколько большое? — подал голос Якоб.

— Сейчас узнаешь, — сказал Калле и остановился. — Заодно и про то, насколько сегодня удачный для нас день, выясним.

Отряд остановился, и я услышал гортанный голос, принадлежавший неизвестно кому:

— Что ваш делать на наш земля?

Глава 27,
рассказывающая о некоторой пользе атеизма

"Опять корявый язык" — это было первое, что пришло мне в голову. Ну да, дикие, ну да, малограмотные, но что ж всякий раз вот это в игру вводить: "Моя твоя не понимай"? Перебор, право слово, перебор.

— Твоя не молчи! — посоветовал нам дикарь, явно вышедший из джунглей и точно занимавший пост вождя, это было ясно из перьев на его голове и кучи бус на шее. — Твоя с моя говори, беседуй, а то моя подумай, что твоя моя не уважай, и рука махай своим воинам. Тут все ваша будет конец, а наша обед.

— И ужина, — послышалось из стены лиан.

— И даже холодная завтрак, — согласился вождь. — Горячая мясо на завтрак желудок вредно.

Боги мои, они тут еще и диетологи!

— Так мы и не молчим, — раздался голос Дэйзи. — Мы просто очень рады видеть великого вождя племени тонго-лепа, прославленного на всех островах Архипелага своей силой, храбростью…

— Твоя есть женщина. — Вождь сплюнул на траву. — Моя не говори с женщина, моя ее люби или бей, в зависимости от того, что и как ее делай. Бей чаще, поскольку много чего женщина делай криво — мясо сожги, пиво пролей, девка роди…

— В этом есть определенный смысл, — негромко сказал Калле.

— Феминистки тебя не слышат, — вздохнул я. — Тем более выписывать тумаков за "девка роди" — это вообще неправильно. Вот за пиво и мясо…

— Это, вождь, — вперед выдвинулся Харрис, — короче, торговать будешь?

Тревис, видимо, решил отсидеться за могучей татуированной тушей бойца. Разумно.

— Торговать? — Вождь изобразил раздумья на лице. — Что у тебя такой есть, что у меня нет?

— Много чего. — Харрис уставился на вождя. — Бусы есть, зеркальца маленькие, маленько наконечников для стрел, из доброго железа сделанных. А у тебя-то самого что есть?

— Белая человека не знает истинная ценность многая вещь, например, раковин. Вместо эта прекрасная вещь он предпочитает маленький шарик, что был у нее внутри. Дикарь.

— Жемчуг, — пробежал шепоток по пиратским рядам.

— Что еще? — Харрис и бровью не повел.

— Ну-у-у… — Вождь задумался. — Кровавые камни, что мы добывать в горах наш остров, может, они ваша интересна?

— А, рубины. — Голос Харриса потеплел. — Рубины — это тоже хорошо. Будем торговать.

— Ну, моя тоже не против. — Вождь поправил головной убор из перьев попугая, который наверняка заставил бы Кошу упасть в обморок. Но болтливой птицы видно не было, похоже, она осталась в каюте капитана Дэйзи.

— Ангол, — позвал вождь, и из зелени, окружавшей нас, как чертик из табакерки вылез татуированный с ног до головы туземец, причем эта роспись на эбеново-черном теле смотрелась крайне необычно. — Твоя веди эта люди на поляну, где торговать.

Надо же, дикий — а воспитанный. Мог бы и на своем языке команду отдать, но нет — уважение к гостям показывает, чтобы не подумали, что их прямиком на кухню ведут.

Мы снова пошли по джунглям, но на этот раз впереди нас не топали несколько дюжих корсаров, прорубая дорогу, нас, похоже, вели по каким-то тайным и заранее расчищенным тропам, а может, вовсе даже и не тайным, а просто мы сами их найти не смогли.

— Как бы не слопали нас, — гудел как шмель Якоб. — Знаю я этих, с косточками в носу. Оглянуться не успеешь, а тебя уже жуют.

— Да не зуди ты, — обернулся Калле. — Тебя все равно никто есть не станет, ты старый и жилистый, тебя не ужаришь и не уваришь.

— Ну, если потушить… — причмокнул док. — Да с пататом, да со специями и лимончиком…

— Чтоб вам всем пусто было, сволочи! — взвизгнул Якоб. — Чтобы вас кракен утащил в пучину!

— Убогий, ты что несешь! — тихонько присвистнул Калле. — Твое счастье, что капитан не слышала вроде.

Якоб притих, что-то негромко бубня себе под нос. Нет, все-таки надо завязывать с выпивкой, вот на такого Якоба посмотришь и десять раз потом подумаешь, чего лучше выпить — водки или сока?

Через полчасика мы вышли на поляну, поражающую взгляд какой-то просто неестественной зеленью травы.

— Какая зеленая, — пробормотал док. — Ну надо же.

— Красиво, — поддержал его я.

На поляне уже стоял чернокожий вождь и десятка два воинов племени тонго-лепа — татуированных с ног до головы, невысоких, с длинными руками, покатыми лбами и глубоко посаженными глазами.

— Вот они, кровосмесительные браки, — негромко и назидательно произнес Ник. — Еще лет сто пятьдесят — и совсем тонго-лепа выродятся, попомните мои слова.

— Да и кальмар с ними, — так же негромко сказал кто-то из корсаров. — Остров освободится.

— Наш готова торговать, — громко сказал вождь, Эверестом возвышавшийся над своими невзрачными подданными. — Ваша покажи, что наша вы есть предлагать.

— Тащи пару бус этому вождю, — послышался голос Тревиса, отдающего кому-то команду. — Зеркало одно ему дайте и наконечников для стрел пяток. Как подарок тащи, задаром.

Разумно. За уважуху, так сказать. Теперь ему нас есть совсем уж неудобно будет, если что.

Вождь милостиво принял подношение, сделал своему окружению жест рукой, что-то вроде: "Налетай". Дикари смешались с корсарами, показывая то, что они готовы предложить за наши товары.

— Погодите вы, дети джунглей, — слышался рев Харриса. — Дайте хоть выложить наш товар, удобней же будет, причем вам же!

Вождь стоял чуть поодаль, с отеческой улыбкой глядя на процесс натурального обмена и, видимо, ставя в голове галочку о том, что культурная программа для племени на этот месяц выполнена.

Дэйзи, увидев такое одиночество вождя, дикой серной скакнула к нему, я, продираясь сквозь толпу, последовал за ней.

— А вот скажите, почтеннейший, — вежливо обратилась к вождю Дэйзи, — как бы мне…

— Женщина, твоя место у костра, где готовить пища, — высокомерно сообщил капитану вождь. — Твоя не моги просить у меня что-либо, кроме подарка за любовь. Да и это не моги, твоя вся белый и некрасивый, моя тебя любить не станет.

— Да вы, батенька, эстет, — хмыкнул я, подходя к этим двум собеседникам и с удовольствием обозревая зеленую от злобы Дэйзи.

— Как твоя моя назвать? — уточнил вождь, доставая откуда-то из-за спины костяной кинжал довольно жуткого вида. — Повтори?

— Я сказал, что ты, вождь, есть большой ценитель женщин, — пояснил я свои слова. — Ты точно знаешь, кого и когда одарить своим вниманием, а кто его недостоин.

— Красавчик, ты что несешь? — возмущенно завопила Дэйзи. — Стало быть, я недостойна внимания этого… этого…

— Да, недостойна, — приблизил я свое лицо к лицу Дэйзи и активно начал моргать ей левым глазом. — Ну никак недостойна.

— Точно, так оно и есть, — верно поняла мои манипуляции Дэйзи. — Совершенно недостойна, что уж теперь.

— Твоя молодец. — Вождь положил мне на плечо свою руку. — Твоя понимает меня, как моя родной брат.

"Поздравляем вас. Подобрав подходящие слова, вы завоевали симпатию вождя, за что получаете 10 стартовых единиц репутации у племени тонго-лепа. В случае верного поведения вы сможете упрочить свои позиции в глазах представителей племени. По мере роста вашей репутации вам будут доступны следующие возможности: при репутации 50 единиц и выше — получение простых квестов у членов племени; при репутации 80 единиц и выше — получение квестов у совета племени и вождя племени; при репутации 200 единиц и выше — возможность получения цепочек заданий и скрытых квестов; при репутации 500 единиц и выше — возможность привлекать воинов племени в качестве ударной силы для выполнения поставленных военных задач; при репутации 1000 единиц и выше — возможность сместить вождя племени и узурпировать трон. Внимание! Отсутствие или наличие репутации не влияет на выполнение сторонних квестов, связанных с племенем тонго-лепа. Не следует забывать, что людей из этого племени порядком поразбросало по всему Архипелагу, но при этом вождь — это всегда вождь, и все воины народа тонго-лепа будут ему подчиняться, где бы они ни находились. В случае если соискателей на место вождя будет несколько, то возможно открытие специальной линейки квестов".

Вот дьявол. А любопытные тут расклады могут быть, забавные как минимум. Квесты такие, квесты сякие…

— Спасибо, вождь, — ответил я дикарю по возможности независимо. — Твои слова прошлись по моему сердцу, как твой маленький сын-первенец по свежей травке босиком ходит.

— Ну, моя первенец прошлый год хотел власть над племя себе забирать, — невозмутимо сообщил мне вождь. — Сначала он моя зарезать хоти, потом отрави, потом моя его ущелью отдавай…

— Ущелью? — удивился я.

— Там дырка в гора, дна нету, только темнота и голоса из нее. Вот моя его туда и сбрось. Но я понимай, что твоя моя хоти сказать, дети, маленький когда, — смешной.

— Это да, — пригорюнился бездетный я. — Тебя как зовут-то, вождь?

— Винни-Ту, сын Чуни-Чуна. — Вождь бахнул себя в грудь кулаком. — А твоя?

— Хейген из Тронье, — гордо сказал я уже слегка подзабытое имя. — Тан Западной Марки.

— Моя не слишком понимай твои слова, но сообрази, что ты тоже вождь.

— Ну да, — не стал спорить я с туземцем. — Есть такое. Военный вождь, если совсем уж точно.

Винни-Ту покивал головой, вроде все было благополучно, но тут в разговор влезла Дэйзи:

— Что ты все лясы точишь с ним? Про нужное узнавай!

— Почему твоя до сих пор не прикончи эту женщина? — удивленно спросил вождь. — Она есть очень шумная. Давай ее убей и съешь?

— Нельзя… — вздохнул я. — Она дочь вождя и повелителя большой воды, если я ее убью, то его колдуны нашлют на меня проклятие. У них сильные боги, они могут порядком мне навредить. Ты же знаешь, что такое сильные боги?

— Я сам бог, — немного равнодушно сказал вождь. — И отец моя, и отец отца — они тоже была боги. Вон гляди.

Вождь вытянул руку вперед, и я, следя за ней, увидел ряд огромных черных статуй, стоящих далеко-далеко отсюда. Судя по всему, размера они были совершенно героического, и даже отсюда их можно было увидеть. Трудолюбие местных резчиков по камню восхищало.

— Когда моя умри, я тоже буду стоять рядом с ними, — горделиво сказал вождь. — Все вожди тут боги, каждая вождь бог.

— Вот так люди становятся богами, — задумчиво пробормотал я.

— Ты долго лясы с ним точить будешь о всякой ерунде? — прошипела мне в ухо Дэйзи, но я на нее даже внимания не обратил.

— Странно, вождь, а я слышал, что у тебя тут вроде как был другой бог, и при нем колдун еще, наверное, эти граждане без священнослужителей не обходятся.

— Была такая. — Вождь величественно кивнул. — Но еще дед мой деда его череп дубина проломи. Колдун говори его, что если он не выполняй его приказания, то бога рассердится и его накажет. Он говори и говори, много говори, а дед мой, она нетерпеливый был и реши попробовать, рассердится бога или нет. Ну и дай дубина колдун по голове, не тяни долго. Колдун умирай, а бога ничего не делай. Тогда дед моего деда говори, что он сам себе бог, а остальные боги, если хоти, то могут прийти и позвать его на поединок, и его еще посмотри, кто крепче будет.

— Конструктивно, — восхитился я. — Что было дальше?

— Ничего не было, — пожал плечами вождь. — Он стал бог, его сын стал бог, теперь я бог.

Черт. Свергнуть его, устроить перевыборы и самому стать богом? Чрезвычайно заманчиво.

— Ты великий вождь. — Я склонил голову перед дикарем. — И дед твоего деда — тоже.

— Моя думай так же, — милостиво согласился Винни-Ту.

— Скажи мне, вождь, а от того колдуна не осталось каких-либо предметов? — вкрадчиво спросил я. — Мы, белые люди, любим вещи, принадлежавшие великим. Ты выше этого, ты сам бог, но мы-то нет.

— Осталось разное, — степенно ответил вождь. — Дед моего деда хотел сначала все имущества сожги, но его друг говори о том, что это плохая примета. Так и лежи все это в пещера мертвый колдун.

— Вождь, продай нам это добро, — напрямую попросил я у него. А чего крутить — сразу видно, не тот это человек, он либо все продаст, либо голову проломит.

— Иди и возьми даром, — саркастически улыбнулся вождь. — Я даже тебе дари жена, нормальный, а не эта белый скелета, если ты эта делай.

— Не понял? — честно сказал ему я.

— Мертвая колдуна не умри… — Вождь вздохнул. — Его душа приди в пещера, где она колдовал, и живи там. Иногда она проклинай нас, и тогда иди дождь. А еще она раз в год кради у нас ребенка. Убей ее — и ты можешь забрать все, что есть в ее пещера.

"Вам предложено принять задание "Дух мертвого колдуна". Условие — убить в пещере дух мертвого колдуна племени тонго-лепа. Награды: 2500 опыта; 1000 золотых или 110 пиастров (на выбор); костыль ушедшего бога; редкое оружие — вариативно; + 10 единиц к репутации у племени тонго-лепа. Дополнительно — данное задание возможно выполнить в одиночку, но для более комфортного прохождения рекомендуем взять с собой одного-двух друзей. Допустимо участие в задании НПС (не более четырех). Принять?"

— По рукам. — Я глянул в глаза вождя. — Далеко это отсюда?

— Твоя воин… — Вождь одобрительно похлопал меня по плечу. — К твоя в речке, когда моешься, можно спиной поворачиваться.

— Есть такое, — хмыкнул я.

— Недалеко. — Вождь свистнул, к нему подбежал один из туземцев. — Вот он твоя отводи.

— Минуту. — Я глянул на Дэйзи. — Сейчас пару своих ребят возьму, чтобы наверняка, значит, его упокоить.

Дэйзи кивнула, и минут через пять я, она (как же без нее), Калле, Чарли и еще один корсар со звучным именем Страйдер выдвинулись за нашим проводником. Вождь на прощание величаво помахал нам рукой и, по-моему, сразу же про нас забыл.

На нашем языке провожатый то ли не разговаривал, то ли не желал этого делать, по крайней мере, объясняться он предпочитал при помощи знаков. Впрочем, и так все было понятно, где повернуть налево, где направо, а где у них яма выкопана для того, чтобы в нее крупная дичь проваливалась. Неспортивная охота, конечно, зато, надо думать, крайне результативная.

Минут через двадцать мы вышли в долину, на противоположном краю которой виднелись хижины в довольно большом количестве, надо полагать, что это и было основное селение тонго-лепа. Рядом с джунглями находилась небольшая горка с круглым лазом на вершине. Проводник показал на этот лаз, трижды плюнул в разные стороны, отойдя подальше, уселся на какой-то камушек, достал лепешку и помахал нам рукой: мол, давайте ребята, ваш выход. Счастливый человек, совпало у него все в жизни: и хлеб и зрелища.

— Не люблю колдунов, — проворчал Страйдер. — Они людям только вредят.

— Тем правильнее будет его прикончить, — резонно ответил ему я. — И себя еще больше зауважаешь, и от общества почет и признание.

— Дождешься от него, — не согласился со мной корсар, но полез наверх следом за Калле, который уже карабкался ко входу.

Из лаза тянуло гнилью, затхлостью и еще чем-то очень неприятным.

— Сгнил, наверное, там этот костыль давным-давно, — поделился я с Дэйзи своими опасениями. — Его же туда еще дед его деда закинул, это когда было-то? Вожди, они живучие.

— Это предмет бога, — упрямо оттопырила губу Дэйзи. — Он не мог сгнить.

— Тогда пошли, — вздохнул я. — Жаль, факела нет, там небось темно.

— Вот факелы, — сообщил Калле, который шуршал травой сбоку от лаза. — Их тут, наверное, специально держат, надо думать, не мы первые в эту пещеру лезем, там вон черепа лежат, полагаю, от предыдущих смельчаков остались.

— Вот вождь скотина! — возмутился я. — Если мы призрак завалим — так и платить не надо, а если он нас — так нас и не жалко.

— Э, гаджэ, — раздалось снизу. — У-у-ухь.

Это орал наш проводник, жующий лепешку. Он махал рукой, призывая нас не особо тянуть с входом в пещеру. Оно и понятно — день-то не резиновый, да и запасы еды — тоже.

Запалив факелы, мы шагнули в лаз.

"Вы вошли в пещеру, в которой обитает злобный призрак мертвого колдуна. В связи с тем, что вы вошли в нее в составе группы, вы лишаетесь бонуса, положенного отважному игроку, решившему победить вышеуказанную нежить в одиночку. В связи с тем, что вы вошли в пещеру в сопровождении НПС, вы лишаетесь бонуса за слаженную командную игру, а также бонуса, который выдается в том случае, если убийство духа будет произведено быстрее чем за 2 минуты. Уровень вашего противника сгенерирован в соответствии со средним уровнем вашей группы".

А вот это неправильно, о таких вещах полагается заранее сообщать, в описании задания. Надо будет опять же не забыть и в докладе Валяеву отметить.

А вот пещера не подкачала — сыро, мерзко, вонюче. Очень атмосферное место, прямо сердце радуется. Словно на родину, в Раттермарк попал.

— А где эта сволочь? — послышался шепот Страйдера.

— Не боись, не пропустим, — приободрил его я и угадал. Не пропустили.

В потолке пещеры были прорублены отверстия, дававшие достаточно света для обозрения, по углам лежали груды какого-то хлама, особенно большая куча мусора расположилась у дальней стены. За годы сюда через отверстия нанесло горы листьев, веток и прочей чепухи, и разобрать, что там лежит, было уже совершенно невозможно.

В центре пещеры зияло здоровенное отверстие, из которого тихонько струился дым, мало-помалу принимавший очертания человеческой фигуры.

— Ну, вот и хозяин закромов пожаловал, искать и ждать его не пришлось, — сообщил я корсарам, извлекая из ножен шпагу. — Эх, сюда бы сейчас мага и хилера, и все бы кончилось очень быстро.

— А хилеры — это кто? — подозрительно спросила Дэйзи.

— Это хорошие люди, — заверил ее я. — Полезные.

— Да ладно вам. — Калле был само спокойствие. — Нам бы его на пол повалить, а там ногами запинаем.

Чарли ничего не сказал, он достал из-за спины две кривые сабли с очень узкими лезвиями и потихоньку начал двигаться по стенке, обходя призрак с бока.

Дым прекратил ползти из отверстия, как-то одномоментно сгруппировался, загустел и превратился в призрачного старика с донельзя отвратной физиономией, крючковатым носом, козлиной бородкой и совершенно лысого. Повращав глазами и скорчив грозную рожу, мерзкий старикан разразился какой-то тирадой на абсолютно незнакомом нам языке.

— Интересно, о чем он говорит? — спросила у меня любознательная Дэйзи. — Наверное, на жизнь жалуется. Может, он не злой, может, он нам сам все отдаст?

— С таким выражением лица? — засомневался я. — Вряд ли. Эй, покойный!

Дух уставился на меня прозрачными мертвыми глазами.

— Гитлер капут, — сообщил я ему. — Костыль отдай, и мы уйдем, ты нам на фиг не нужен.

Дух снова что-то заорал, потрясая кулаками в воздухе.

— А ты говоришь… — обратился я к Дэйзи. — Шиш он нам что отдаст по доброй воле.

Старик закончил орать, замахал руками и метнул в нас две голубые молнии. Одна влетела в стену, оставив на ней ледяной потек, вторая прошла между мной и капитаном, задев обоих.

"Вам нанесено повреждение холодом. Вы будете терять 2 единицы жизни каждую секунду в течение 1 минуты".

Призрак вспорхнул под потолок, злобно оскалился, пульнул в нас еще две молнии и окутался радужным коконом.

Два метательных ножа, которые одновременно отправили в колдуна Калле и Чарли, отрикошетили от его защиты, как от стального щита.

— Кагфпшпп, — сообщил нам призрак и спикировал на Страйдера, который попробовал отмахнуться от него своей саблей, при этом совершенно безуспешно.

— Да как же его убить? — завопила Дэйзи с недоумением в голосе.

— А-а-а! — громко, да так, что по пещере аж эхо загуляло, заорал Страйдер. Призрачные руки колдуна с легкостью проникли не только сквозь его одежду, но и сквозь плоть. Чертов призрак явно нацелился раздавить отважное сердце корсара.

— Защита исчезла! — завопил я. Ну да, точно, радужное свечение вокруг колдуна сгинуло, скорее всего, он сейчас вполне уязвим. — Руби его, братва!

Страйдер орал не переставая, правда, потихоньку крик начал сменяться хрипом — призрак, видно, добрался-таки до его сердца.

Два метательных ножа пролетели сквозь тело колдуна, мелькнув яркими вспышками и заставив бесплотную тварь взвыть. Я тоже успел садануть по старикашке своей шпагой, прежде чем он достал свою клешню из тела Страйдера и, окутавшись защитой, взмыл под потолок.

Страйдер с коротким стоном осел на пол, вроде как живой, но очень бледный, колдун вертелся под потолком, щедро поливая нас потоками брани на неизвестном языке. Все пришло в первоначальное состояние.

— Крхфт! — закончил свою речь колдун, и я еле успел увернуться от "Огненной стрелы", вроде не очень-то и мощной. Только вот попади она в меня, и мало бы мне не показалось. Еще пара стрел полетела в моих соратников, после этого колдун спикировал к Калле и собрался попробовать на этот раз на ощупь его сердце.

— Терпи, пока он не раскроется, — заорал я ему, поскольку мне уже стал понятен алгоритм этого боя. По всему выходит, что тварь эту убивать мы будем долго, но, думаю, угробим, если слаженно действовать. Ну вот, все верно, спал с этой дохлой сволочи кокон неуязвимости.

— Атака! — деловито скомандовал я, и три клинка почти одновременно погрузились в тело призрачной твари, причем я не стал скупиться и опробовал на ней новое умение, "Рваная рана". Надо же проверить, работает оно на немертвых или нет.

Дело пошло помаленьку, но вот что было погано — после того как колдун взмывал вверх, у него восстанавливалась часть здоровья, если бы не это обстоятельство, мы бы пришибли его куда как быстрее. Вообще тут все было рассчитано здорово — чем дольше мы ждали перед тем, как начать рубить эту тварь (когда она запускала руку в грудную клетку нашего соратника), тем больше времени у нас было на причинение ей вреда. Но и риск того, что она отправит на тот свет одного из нас, тоже увеличивался. В общем, выбери сам, что тебе выгоднее — быстрая смерть твари или быстрая смерть соратника. При этом жертвы колдун выбирал сам, руководствуясь лишь ему одному понятной логикой, а в промежутках еще и развлекался тем, что бросал в нас попеременно огонь, лед и яд, в виде молний, стрел и сгустков. И скилл на него не подействовал, одно слово — нежить…

Страйдера в конце концов мы потеряли, затянув атаку, причем совершенно не нарочно, так вышло. Он захрипел, задергался и испустил дух, что вызвало невероятный восторг у колдуна, продлившийся очень недолго — буквально через полминуты удар Калле отправил его в небытие. Развоплотился призрак быстро, но очень красиво — он застыл как стреноженная лошадь, изо рта его ударило синеватое пламя, сжатые кулаки взметнулись ввысь, и в результате он разлетелся на тысячу ярких ошметков света, тут же и потухших.

"Вами получен уровень 66! Доступных для распределения баллов: 5".

Ого, уровень, неожиданно, но приятно. Хотя чего удивляться — тварюга была неслабая, жизни и силы в ней было немало, а поскольку я тут единственный игрок, то вся экспа мне и перепала. И, надеюсь, лут тоже мой будет.

"Вами выполнено задание "Дух мертвого колдуна". Для получения награды обратитесь к вождю племени тонго-лепа".

— Жалко Страйдера. — Над телом посиневшего и скрюченного корсара стоял Чарли. — Неплохой был боец.

— Ну, что теперь поделаешь, — сообщил всем Калле. — Мы все не в постели умрем, это любому умному человеку ясно с того самого момента, как договор с капитаном подписываешь. Не самая плохая смерть досталась Страйдеру, мы его хотя бы похороним.

Дэйзи стянула шляпу, почтила память бойца коротким молчанием и немедленно кинулась к кучам мусора, который начала активно ворошить ножнами своей рапиры.

Калле и Чарли взяли Страйдера и скинули в дыру, что была в центре пещеры.

— Достойная могила, никто не доберется, — удовлетворенно сообщил Чарли. — Ни зверь, ни человек.

Тем временем Дэйзи бегала от одной кучи хлама к другой все быстрее и быстрее — она явно начинала нервничать.

— Он где-то здесь! — приговаривала она. — Ну не может его тут не быть!

Что до меня, то я бочком, бочком подошел к останкам колдуна и потихоньку прибрал их к рукам.

Колдун оказался не слишком богатым, чего уж тут. Все его имущество состояло в драном Плаще некроманта, зелье "Невидимость" и… Ну да, еще в луте оказался костыль бога. Тот самый, который сейчас так активно искала Дэйзи. И это абсолютно логично — ведь именно ради него колдун тут и ошивался, с чего же его класть невесть куда?

— Нету, — сообщила всем вспотевшая от суеты Дэйзи, сдувая волосы, лезущие ей в глаза. — Нету, будь все проклято! Он нас надул, этот вонючий дикарь! Да я его… Я ему…

— Капитан, успокойся, — подошел я к беснующейся Дэйзи. — Не шуми. Вот твой костыль, держи.

Дэйзи ошарашенно посмотрела на меня, перевела глаза на костыль, который я протягивал ей, и сообщила всем:

— Все-таки хорошо, что его не смыло при шторме.

Она схватила артефакт и радостно захохотала. Чарли и Калле улыбнулись, видя радость своего капитана, я же тоже решил пошарить в грудах хлама, лежащих вдоль стен. Не может такого быть, чтобы здесь ничего не было — сундука там или, например, котомки какой-нибудь, все-таки и монстр был непростой, да и пещера это, в них всегда что-то быть должно. Дэйзи-то найти ничего такого не могла, но на то она и НПС, а вот мне сам бог велел какое-нибудь добро отыскать.

Я только начал разгребать ногой одну из куч, как услышал уверенный голос окончательно успокоившегося капитана:

— Все, чего время терять. Айда отсюда. Если поспешим, то еще задолго до темноты успеем до Корабельного кладбища добраться. Красавчик, я там все перерыла, чего ты там найти хочешь?

— Хоть чего, — огрызнулся я. — Ты покопалась, дай и другим пошариться.

Дэйзи махнула рукой:

— Дело твое, мы пошли. Догоняй, но если заблудишься, то не рассчитывай, что мы тебя ждать будем.

И один за другим корсары вышли из пещеры.

Я принялся спешно обшаривать кучи мусора и уже было решил, что ничего тут и нет, как в одной из последних куч ножны шпаги во что-то уперлись, при этом глухо брякнув. Я раскидал листву и ветви и увидел маленький сундучок, окованный железом.

Назад: Глава 20, рассказывающая про далеко идущие планы

Дальше: Глава 28, в которой говорится о том, что и в морях нехорошие места бывают

Глава 25, рассказывающая о том, что любовь к искусству — дело опасное

Глава 26, повествующая о диких местах и диких людях

Глава 27, рассказывающая о некоторой пользе атеизма