Глава 10,
в которой герой делает рокировку
"Браслет Ульфриды. Украшение, принадлежавшее любимой дочери кенига Харальда Кудрявого. Квестовый предмет. В случае если у вас нет квеста, к которому относится данный предмет, вы можете принять его прямо сейчас. Принять?"
Кхгм! Квестстартер. И, стало быть, выходит, что Рагнар завалил квестовую нечисть? Вот будет прикольно, если в квесте сейчас будет указано, что надо было не только отобрать у товарища данный браслет, но еще и грохнуть его самого, причем собственноручно. И все по новой… Впрочем, квест принимать надо, тут без вариантов. Халява, сэр. И везение. Вот только везет мне в последнее время как-то сильно, как бы не пришлось за это потом расплачиваться…
"Вам предложено принять задание "Любимое украшение". Данное задание является 5-м в цепочке квестов "Пропавшая дочь". Условие — отобрать любимое украшение дочери кенига у Короля-из-под-Курганов и доставить его кенигу Харальду Кудрявому. Награды: 1000 опыта; 1500 золотых; редкий предмет из казны кенига, соответствующий классу игрока; + 5 единиц к уважению народов Севера. Предупреждение — это задание одному будет выполнить невозможно. Для его выполнения возьмите с собой от 18 до 24 друзей. Рекомендуется создание рейда. Предупреждение — уведомляем вас, что ваш уровень недостаточен для комфортного прохождения данного квеста. В данный момент вы не сможете доложить квестодателю о выполнении данного квеста, поскольку вами не выполнено 4 предыдущих задания из цепочки".
Ух ты, как много текста. Однако. Это куда ж я вляпался-то опять?
"Дополнительная информация — основной фигурант данного квеста является редким именным монстром с уникальными способностями, причинившим немало вреда жителям Севера, по этой причине рекомендуем поискать квестовые задания с упоминанием его имени у других НПС. Дополнительная информация — данный квест является частью цепочки квестов "Пропавшая дочь". Вы можете принять стартовое задание, но предупреждаем вас, что ваш уровень и репутация недостаточны для комфортного прохождения всей цепочки. Для получения дополнительной информации по цепочке квестов "Пропавшая дочь" необходимо обратиться к квестстартеру (кенигу Харальду Кудрявому). Принять стартовое задание?"
Ладно, беру квесты, пусть будут. И стартовый, и с украшением. Хоть разговор с этим кенигом есть с чего начать…
"Вам предложено принять задание "Горе отца". Данное задание является стартовым в цепочке квестов "Пропавшая дочь". Условие — выслушать рассказ кенига Севера Харальда Кудрявого о пропаже дочери. Награды: 500 опыта; + 1 к уважению народов Севера. Получение следующего квеста в цепочке. Предупреждение — ваша репутация недостаточна для общения с кенигом. Рекомендуемые действия — приложить все усилия для увеличения репутации или найти альтернативный путь к подножию престола кенига. Принять?"
Не станет, стало быть, папаша со мной общаться покуда. Беда. А я-то ему цацку дочкину отдать собирался. Ладно, уже то неплохо, что есть некий официально подтвержденный альтернативный путь, поскольку прямой меня не устраивает своей длиной. Вот только найти бы его.
А вообще интересно выходит. Я выполнил квест, до которого еще не дошел, но не могу его сдать, потому что не выполнил предыдущие, а выполнить я их не могу, поскольку пока рылом не вышел. Какая-то вывихнутая логика. С другой стороны, ждать от виртуального мира невывихнутой логики…
Покачав головой, я снова засунул руку в мешок.
"Корона Белого Принца. Принадлежала Эйрику Призрачному, великому воину и мореплавателю, который создал первую империю в Раттермарке и основал династию Имриров. И по сей день государи Запада утверждают, что являются потомками этого великого человека и что в их жилах есть капля его крови. При этом каких-либо доказательств родства с Эйриком ни один из правителей предоставить не мог и не может, поскольку все, что связано с Белым Принцем, за тысячелетия было или уничтожено, или утеряно. По этой причине следует учитывать, что обнародование новости о появлении этого предмета вызовет невероятную сенсацию".
Дальше мне поведали, что обладатель короны Белого Принца фактически может претендовать на трон Эйгена, а значит, править Западом, следовательно, огромное количество претендентов на престол будет стремиться завладеть ею, причем разными способами — от подкупа до убийства.
Владелец короны, решивший с ней расстаться, может рассчитывать как на любое вознаграждение от правящего на Западе королевского рода или от их соперников — претендентов на престол, так и на нож под ребро. И еще там говорилось, что данная корона практически не имеет цены.
Эм… Это как? Предмет ни о чем? Просто предмет? А где свойства, где статы, сообщения где, что он силы добавляет или там еще чего? Надо же, и такое бывает.
Хотя корона неплоха, неплоха. Интересные перспективы открывает, даже весьма. Можно, например, плюнуть на все, жениться на Эльмилоре и попробовать завоевать трон, ссылаясь на то, что я королевской крови. И вообще, кто тут в цари-анпираторы, к примеру, последний? Или выставить ее на аукцион, загнув начальную сумму нулей эдак в семь с единицей в начале. Да мало ли что придумать можно. Кстати, любопытно — а местные руководители заключают династические браки? Нет ли какой связи у Севера с Западом? Или с Югом?
Я сунул руку в мешок и достал свиток.
"Умение "Огонь и Лед". Для использования классом — лучник. Уровень игрока — от 110. Использование — одноразовый. Дает возможность изучить индивидуальное классовое умение "Огонь и Лед" (затраты на использование — 360 единиц маны), которое позволяет выпускать одновременно две стрелы. Одна наносит одномоментный урон холодом (до 960 единиц урона), другая — огнем (до 880 единиц урона). После нанесения одномоментного урона есть вероятность в 55 %, что будет наноситься длящийся урон огнем или холодом до 340 единиц урона в секунду на протяжении 30 секунд. Для изучения необходимо произнести вслух название свитка и добавить: "Изучить".
Тоже круто… Наверное. Не слишком представляю, какова ценность данного свитка, надо будет на аукционе посмотреть. Мне самому он вообще не нужен, а любимый клан перетопчется. Продам я его, чего тут думать. А если свои пропасут, откуда взял, скажу, что в шахтах выпал, и тут я никому ничего не должен. Могу продать по рыночной цене с десятипроцентной скидкой. Хотя конечно, в клане у меня те еще сквалыги. Вылезет та же Элина и скажет:
— Подобные предметы являются достоянием клана. Давай сюда, быстро.
И все. Ладно, подумаю об этом потом, пока пусть в сундуке полежит.
Зубцы от короны оказались явно тоже квестовыми предметами, но без выдачи оного сразу, надо думать, что рано или поздно пригодятся. Ну и на сладкое я изучил кирасу.
"Кираса Мольтона. Принадлежала великому рыцарю — защитнику старых богов. Предмет из сета "Рыцарский набор". Состав сета: шлем Уилфреда; наплечники сэра Найджела; перчатки сэра Ариана; кираса Мольтона; пояс Черной Розы. + 40 к силе; + 43 к выносливости; + 18 % к возможности нанести болезненную рану; + 22 % к возможности выбить оружие из рук противника; + 11 % к прочности всей амуниции; + 7 % к скорости восстановления маны; + 5 % к шансу получения скрытого или эпического задания. Прочность — 2500 из 2500. Минимальный уровень для использования — 92. Для использования классом — воин. Украсть, потерять, сломать, подарить — невозможно. При наличии трех предметов из сета после смерти владельца не исчезает из инвентаря. При полном использовании сета будут доступны следующие бонусы: 3 активных классовых умения — вариативно; 2 пассивных классовых умения — вариативно; увеличение одной характеристики на 3 единицы — вариативно; + 15 % к шансу выпадения из убитого врага вещи; + 13 % к увеличению жизненной энергии".
Ну что. Достойная вещь, пусть займет свое достойное место в сундуке, со всеми остальными вещами. Интересно, а что-нибудь еще добыть получится? Какую-нибудь третью часть сета? Если дотяну до девяностого с гаком, я б такую красоту поносил. Да и вообще, у меня неплохая коллекция скопилась уже, и это я еще медальон клану отдал. Когда все закончится, надо будет по-быстрому все это дело толкнуть на аукционе или перекупщикам. И еще — пораскинуть мозгами, как потом все игровое золото в реальную денежку превратить. Соблюдая осторожность, понятное дело. В игре это вроде как не запрещено, но и не поощряется. А уж как мои хозяева на подобное отреагируют — вообще вопрос вопросов.
Ладно, это в будущем, сейчас с настоящим бы разобраться. Надо вон кузнеца посетить да думать, как в местную столицу попасть. Сдается мне, все дела там делаются, и вся информация там, и альтернативный путь к престолу тоже там. Эх, такси бы туда найти, хоть какое-никакое.
Прихватив из сундука свиток портала, я отправился на улицу, рассудив, что в номере мне вроде как делать больше нечего. Проходя мимо алчного Хольма, я не преминул злобно на него зыркнуть, напоминая, что нечего проезжающих дурить, и довольно улыбнулся про себя, увидев, как тот побледнел.
Бург жил своей обычной жизнью, люди перемещались в разных направлениях и по разным делам. Рассудив, что поиск такси в столицу в данный момент — дело куда более важное, нежели посещение грубого кузнеца, я подошел к почтовому ящику.
В нем я обнаружил некоторое количество писем, все с аукциона. Какие-то сообщили, что мои лоты продались, и одарили золотом, несколько уведомили о том, что на мои предметы не нашлось покупателя, и я занес их в раздел "Возможные потери", поскольку тащиться в Селгар за вещами, стоимость которых вряд ли покроет расходы на затраченные свитки, — это как минимум неразумно. Ладно, месяц у меня есть, а что там дальше — посмотрим. Вообще они возврат вещей сделали реалистично, но неразумно. Почему бы не получать непроданные вещи на любом из аукционов в любой из столиц? Куда удобнее было бы народонаселению игры.
Рассортировав почту, я открыл бланк нового письма и, немного подумав, написал следующее:
"Добрый день, веселая минутка.
Как и обещал, при первой же возможности пишу вам в надежде встретиться и выслушать то, что вы хотели мне сообщить. В данное время я нахожусь в Хексбурге".
Ну, будем ждать. Ловись, ловись рыбка, большая и маленькая. А я пойду, квест пока сдам. Хотя нет, надо еще кое-что проверить.
Я заглянул в местную харчевню, носившую гордое название "Мьельнир". Как я и ожидал, было там сумрачно, грязновато и жутко воняло прокисшим пивом и жареным луком. Из посетителей присутствовали несколько спящих за столами местных забулдыг и два сильно поддатых игрока-гнома Трюх и Партави. Они, видимо, уже давно наливались пивом, поскольку лица у них были здорово покрасневшие. Один из них, Партави, объяснял другому:
— Раньше, когда у меня на заду табличка была, я был нереально крут. Я мог луну, ик, притянуть к земле, как, ик, бог или там еще кто. Я всех мог победить, вообще без вопросов. А теперь? — Гном попытался обозреть себя сзади, немного покрутился на месте, не преуспел, пожевал от расстройства пегую бороду и продолжил: — А теперь я как клоун.
— Ладно тебе, — подбодрил его приятель. — Клоуны в цирке или там в стране дураков. А ты… ты… ты…
Где именно находится расстроенный потерей таблички с зада гном, друг объяснить не смог, поскольку присоединился к числу спящих бедолаг, единственно с той разницей, что как подкошенный упал прямо на пол.
Бестабличный гном с печалью поглядел на рухнувшего друга и продолжил грустно дуть пиво. На его лице было написано неподдельное страдание.
— Очень плохо, — восхитился я столь паскудным видом заведения. — Это очень хорошо!
После чего, окончательно приободренный, отправился к кузнецу.
Этот нелюдимый субъект занимался тем же, чем и всегда, — долбил по железу молотом. Увидев меня, он даже не кивнул, видать, имеющиеся у меня две единицы репутации не слишком много значили.
— Добрый день, кузнец, — громко поприветствовал его я. — Удачны ли твои дела?
— А что тебе до моих дел? — Он в очередной раз махнул молотом. — Мои дела — это мои дела.
— Не стану спорить, — согласился я. — Я выполнил твое задание. Вот могильное железо, получите и распишитесь.
— Я не умею писать, — хмуро глянул на меня кузнец. — Но за железо спасибо.
"Вами выполнено задание "Могильное железо". Условие — добыть 20 обломков могильного железа. Награды: 600 опыта; + 10 % скидки у кузнеца Хексбурга; + 3 единицы к уважению общины Хексбурга".
— Ну что же, хорошо. — Кузнец, довольный, перебирал куски железа. — Жалко маловато. Может, еще добудешь?
Я задумался, заглянул в сумку. Там болталось еще с десяток железок, но на квест не хватило бы. И в те места я пока не собирался.
— Увы, кузнец, сейчас времени у меня на это нет. Но если хочешь, я могу просто подарить тебе еще несколько кусков. Мне они не нужны, а ты найдешь им применение.
Я достал из сумки пять обломков и положил их на горн, раздумывая, угадал я или нет.
"Вы проявили бескорыстие, что очень почитается на Севере. + 3 единицы к уважению общины Хексбурга; + 0,4 единицы к уважению народов Севера".
Ага, работает. Я так и думал, кое-какие намеки на подобное я видел и на форумах.
Тут оценивают не только исполненные квесты и выполненные деяния, но и остальные твои качества, в том числе личные — доброту, прямоту, бесстрашие, бескорыстие. Все подвергается оценке, причем в обе стороны. Это хорошо, это надо использовать и очень внимательно следить за тем, что я делаю и что говорю, поскольку как дают единицы репутации, так их и отобрать могут.
Дзынькнуло оповещение о получении письма. Ага. Надеюсь, это мое такси.
— Все, кузнец, было приятно оказать тебе услугу, — слегка поклонился я мастеру. — Если буду в ваших местах, еще зайду.
— Заходи конечно, — неожиданно для себя услышал я. — И если что — меня зовут Трюггви.
Ага. Восемь единиц — это уже кое-что, вот и сообщил мне безымянный до того кузнец свое имя.
Письмо было от Милли Ре. Ну что ж, неплохо, Милли я буду рад видеть куда больше. Элина опять начнет нагнетать ситуацию, добавлять в голос этот свой трагизм. С Милли проще. Ну что мне пишут?
"Привет! Это хорошо, что ты уже на Севере. Тема, о которой я хотела с тобой поговорить, немного устарела, но все-таки давай увидимся. Жду тебя в Хольмстаге у северных ворот через полчаса".
Да, детка, да. Сейчас примчусь, я уже в пути. Нет уж, давай плясать по моим правилам, мне в Хольмстаг позарез надо.
"Милли, ты меня переоцениваешь. В Хольмстаг мне никак не попасть, я там еще не был, поэтому если тебе очень надо меня увидеть, то жду тебя в Хексбурге, если не очень — можем встретиться позже. Ну или терпеливо жди меня у северных ворот, я буду через месяц-другой, но не обижайся, если местные жители дадут тебе имя Хатико. Если что, еще минут двадцать я буду у харчевни "Мьельнир".
"Ну сейчас она или пошлет меня, или минут через пять я буду ее лицезреть", — прикинул я, направляясь к харчевне.
Через семь минут полыхнул портал, и провинциальный покой Хексбурга был нарушен явлением столичной штучки Милли Ре с ее прямыми суждениями и экстравагантным видом.
Из портала она появилась ос сморщенным носиком и фразой:
— Ну кто назначает встречу молодой и привлекательной воительнице в этой дыре?
— Я назначаю. Где могу, там и назначаю. Пошли в харчевню, пивка бахнем. Там, конечно, не комильфо…
— Да сейчас. Знаю я эти пивные в бургах. Не комильфо ему, дипломат чертов. Так и говори — свинарник. Куча обалдуев дрыхнет на столах и под столами, и вонища такая, что хоть святых выноси. Нет уж, эти заведения не по мне. В Селгар лучше двинем, там экзотичней.
Какой-такой Селгар. Не надо нам Селгара, окстись, милая.
— Милли, да ну его, этот Селгар, я неделю как оттуда. Давай тогда уж в Хольмстаг, я там не был еще.
Милли посмотрела на меня и улыбнулась.
— Ну в Хольмстаг, значит, в Хольмстаг. Ну ты и… Прелесть.
Прелесть так прелесть. Да хоть плюнь, только портал открой.
Через минуту меня встретил Хольмстаг. Первое, что я почувствовал, выйдя из портала, — это запах моря. Чуть солоноватый, с легким привкусом водорослей и приятно холодящий воображение. Как там: "Случайно, на ноже карманном…".
Народ вокруг ходил спокойно, без беготни, без суеты, игроки были большей частью с довольно приличными уровнями, уличных торговцев не наблюдалось — торговля шла в лавках и даже магазинах, причем очень прилично оформленных и даже с витринами. Около одного из них я застыл в изумлении. Это был магазин одежды, причем довольно нестандартной, для игры в стиле "меч и магия". В витрине стояли манекены эльфа и гоблинши, одетые ну совершенно неожиданно — на золотоволосого красавчика-эльфа напялили фрак со всеми сопутствующими деталями вроде белоснежной манишки, бабочки и цилиндра, ушастую же гоблиншу обрядили в бальное платье и меховое боа. Вот такая вот сладкая парочка.
— Сюр, а? — подмигнула мне Милли Ре. — Народ здесь давно уже от этих двоих тащится. Угадай, как прозвали?
— Бонни и Клайд? — предположил я.
— Не-а. Кейт и Лео, — засмеялась Милли. — Ладно, пошли. Тут рядом есть очень приличное заведение, "Мечи Ланкмара".
Заведение и впрямь было приличное. Как, похоже, и все остальное в этом славном городе, который с первого момента пришелся мне по душе настолько, что я был готов выделить себе день, чтобы просто по нему погулять. В нем было что-то сразу от двух нежно любимых мной городов — Санкт-Петербурга и Стокгольма: прямые улицы, неторопливость речи и движений, основательность, стройная и величественная красота без каких-либо излишних изысков. Здесь надо было просто медленно гулять, а не мчаться галопом с воплями: "Опаздываю".
Вот и "Мечи Ланкмара" были явно правильным заведением. Табличку, расположенную над крышей, поддерживали две статуи, которые, видимо, изображали каких-то героев древности — здоровяка в кольчуге с огромным мечом и тощенького человека в сером плаще с тонким, но длинным клинком, больше смахивающим на ветку или прутик.
— А это кто? — спросил я у Милли.
— А я откуда знаю? — уставилась она на меня.
Внутри тоже все было так, как должно быть. На первом этаже — общий зал со здоровенными дубовыми столами, на втором — отдельные кабинеты, один из которых мы и заняли.
Сделав заказ, причем сразу за нас обоих, Милли положила руки на стол, голову на руки и уставилась на меня.
Я почувствовал себя неловко и заерзал.
— Хорошо здесь, — промямлил я, не зная, как себя вести в подобной ситуации. Вообще это один из любимых трюков женщин. Вот она уставится на тебя и молчит, хотя перед этим проела тебе весь мозг о том, что надо поговорить. И гадай — о чем, зачем… Молчит же!
— Хорошо, — не стала спорить Милли. — Ладно, не вертись. Вот о чем я хотела с тобой поговорить. Ты же в шахты с Мюратом ходил?
— С Мюратом, — кивнул я.
— А из шахт вышел с ним?
— Ну не совсем. Он меня у самого выхода уже прикрыл, если бы не он, и я бы не вышел.
— Согласна. Но вот только если бы ты даже в пяти метрах от входа дуба дал, то ничего бы не потерял, все равно наши за вещами бы прыгали и тебя бы захватили. Вот и получается, что героизм его гроша не стоит.
Я задумался. А ведь Милли права. Ну с Фитцем все понятно, он служака, и, как все они, не семи пядей во лбу. А вот жертва Мюрата… В ней и впрямь смысла не было.
— И теперь выходит, что ты его должник, — закончила свою мысль Милли.
— Ну он мне этого не говорил.
— И не скажет, пока счет не предъявит. А он его непременно предъявит, смею тебя заверить. Это же Мюрат.
— А кто он? — задал я давно интересующий меня вопрос.
— Мюрат? Это кот, который гуляет сам по себе. Причем гуляет, уже не разбирая, где чья крыша, и собирая еду из чужих мисок. И это кое-кому начинает очень не нравиться.
— И что этот кое-кто хочет от меня? — задал я вопрос в лоб.
— Скажем так. Своевременно сообщать кому-нибудь, ну например, мне, о том, что именно интересует Мюрата.
— Ну это при условии, что я с ним встречусь или он меня найдет. Мы как тогда у Хексбурга расстались, так больше и не виделись.
— Найдет, найдет, — успокаивающе обнадежила меня Милли Ре. — Ты ему нужен.
— Я? — Мое удивление было вполне искренним. — Да на кой?
— Ты любимец Седой Ведьмы, — констатировала Милли. — А значит, знаешь чуть больше, чем остальные. Ну или можешь знать.
— Да ладно. Я в большую политику не суюсь. Рылом не вышел.
— Ну да. И именно поэтому Ведьма поручает Мюрату приглядывать персонально за тобой, чтобы ты до выхода дошел. Ну или до точки, где можно вещи забрать.
Эва как. Не знал, забавно. Но почему у меня появляется чувство, что я в очередной раз становлюсь пешкой на чужом поле?
— Трогательная забота, — отметил я. — Я иногда начинаю забывать, к какому клану принадлежу. Такое ощущение, что "Гончие" меня опекают больше, чем родные "Буревестники".
— Да так оно и есть. И вообще, переходил бы ты к нам, не мудрил бы. Что тебя держит у этой истерички Элины?
— Я подумаю. Кстати, Мюрат задал мне один вопрос, который меня удивил.
— Да? — заинтересовалась Милли. — И что за вопрос?
— Он спросил, есть ли у меня билеты на флагман армады, уходящей на Равенхольм.
— И?
— Я сказал правду, что есть. А что здесь такого, это не закрытая информация.
— Ну да, ну да. — Милли задумалась.
Тем временем нам принесли заказ, после еды разговор сам собой сошел на нет, и вскоре Милли отбыла, предварительно напомнив мне, что, если Мюрат возникнет, что-то спросит у меня или о чем-то попросит, я ей сразу же просигнализирую.
Я рассчитался по счету, отметил, что, пожалуй, расчет за такси был честный — еда и информация.
Придя к такому выводу и решив подумать обо всех этих хитросплетениях и интригах после, я отправился в город, на поиски моего следующего пункта плана. И вот если он выгорит, то у меня есть все шансы попасть к подножию трона в ближайшее время.
Глава 11,
в которой репутация героя начинает приносить ему дивиденды
— Скажите, уважаемый, — остановил я городского стражника, идущего куда-то с гордым и важным видом. — Где здесь миссия ордена Плачущей Богини?
— Это почти рядом с чертогом кенига. — Стражник вытянул руку. — За квартал до него. Идите туда и будьте уверены, что мимо не пройдете.
Я поблагодарил стражника и двинулся в указанном направлении. Надо отметить, что добрый стражник не соврал — действительно, пропустить миссию было бы невозможно даже при самом большом желании.
Это было высокое здание из красного кирпича, больше похожее на двухэтажный барак-переросток. Но не это поражало воображение, а приделанная к крыше огромная эмблема ордена, представлявшая собой слезу в круге. В сочетании с красным удлиненным зданием все это вместе смотрелось если не чудовищно нелепо, то как минимум забавно. И здорово смахивало на Цитадель Зла со всевидящим оком Саурона, но в местечковом исполнении. Знаете, эдакий лайт-вариант. Учитывая, что сам по себе орден стоял на защите добра, все вместе это производило убийственное впечатление. Мечта Церетели, одним словом.
Я поднялся по крыльцу, старательно пряча улыбку, — нехорошо входить в серьезное учреждение, лыбясь без дела. Тем более, у входа небось опять сидит какой-нибудь монах с заупокойным выражением лица, и моя улыбка может выйти мне боком.
Войдя в здание, я, как и ожидал, действительно увидел монаха с довольно постным лицом, идущего к двери и видимо услышавшего колокольчик, который брякнул при ее открытии.
— Что орден может сделать для вас, добрый человек? — вежливо поинтересовался он.
— Да ничего особенно не может, — ответил я. — Мне бы с майордом местным поговорить, привет ему передать.
— В нашей миссии нет майорда, — озадачил меня монах, который явно не видел моей репутации в ордене, это чувствовалось по его общению.
— Да? — удивился я. — Но руководитель же есть какой-то?
— Гроссмейстер Улоф дер Боттом возглавляет миссию ордена в Хольмстаге, — торжественно ответил монашек. — Но он принимает только очень важных персон. К тому же он сейчас крайне занят, дела капитула. Боюсь, добрый путник, ты не сможешь с ним встретиться. Но если угодно, я могу позвать кого-нибудь из младших братьев, и ты изложишь свое дело им.
— Скажите, брат… как ваше имя?
— Брат Петер, — смиренно ответил монах. Кстати, что забавно. Богов нет, монахи есть. Какая-то неувязка выходит. Нет, понятно, Плачущая Богиня и все такое. Но Петер не из ордена, так кому же он поклоняется? И монах такой правильный — ряса, четки, поясная веревка, не помню, как она называется…
— Так вот, брат Петер, скажи мне — вовсе нет никакой возможности попасть к гроссмейстеру? Прям такие важные дела? Я все-таки не абы от кого привет принес, от самого Гуго фон Шлиппенштайна.
— Никакой. — Имя майорда Гуго на брата Петера не произвело ожидаемого впечатления. — Я же вам говорю — третьего дня прибыл полномочный представитель капитула, полный рыцарь храма, от самого великого магистра Лео фон Айхенвальда. Они с гроссмейстером дер Боттомом важные вопросы решают. Точнее, будут решать, поскольку рыцарь храма к кенигу отошел, но вот-вот вернется. Да, кстати, вот и он.
Дверь скрипнула, колокольчик брякнул, и я обернулся, чтобы увидеть торчащие хохолком волосы и серые глаза моего старого приятеля. Еще я сразу обратил внимание на две детали — золотую рукоятку меча и такой же золотой символ ордена, выбитый на доспехе слева. Видать, сделал фон Рихтер карьеру в ордене, и неслабую. Когда только успел. Посмотрим, как у него теперь с моральными качествами, — если он все тот же славный парень, то это мой шанс попасть к кенигу. Если нет… Значит, будем думать.
— Ну что же, — громко и с расстройством в голосе сообщил я монашку. — Если у ордена Плачущей Богини на меня попросту нет времени, то жаль. Всего доброго. — Я кивнул брату Петеру и снова повернулся к фон Рихтеру.
— Лэрд Хейген! — неверяще произнес тот. — Это вы?
— А, Гунтер, — улыбнулся я. — Конечно я, а кто же еще. Вот, зашел в твой орден, привет здешнему руководителю передать от дядюшки Гуго, про тебя спросить — как ты, жив ли, здоров? А меня не пускают. Рожей, говорят, не вышел.
— Такого я не говорил, — немедленно сообщил брат Петер. — Я сказал, что гроссмейстер занят.
— И что он принимает только очень важных персон, к коим я, по вашему мнению, не отношусь, — сварливо уточнил я.
— Боги, да что вы такое говорите, лэрд Хейген! Петер, запомни этого рыцаря и пускай его в нашу миссию в любое время дня и ночи.
Гунтер шагнул вперед и обнял меня, как и полагается рыцарю, — сурово, по-мужски. Я вообще не сильно жалую новомодные обычаи — нежные мужские обнимания с поцелуями, все эти: "Здравствуй, дорогой", с чмоками, но тут было другое. Это была некая часть неведомого мне ритуала.
На всякий случай я тоже его приобнял и похлопал по спине.
— Узнал, старый черт, — улыбнулся я. — Узнал!
— Откуда вы здесь? — отпустил наконец меня Гунтер. — Какими судьбами? И как вовремя!
— Так и будем тут разговаривать? — иезуитски поинтересовался я.
— Боги, какой я остолоп! — искренне расстроился фон Рихтер. — Конечно же идемте наверх, в залу. Я немедленно представлю вас гроссмейстеру.
— Гунтер, а ты-то какими судьбами тут оказался? — спросил я, поднимаясь по лестнице. — Тебя вроде куда-то к черту на кулички заслали?
— Ну да, — согласился со мной фон Рихтер. — В капитул отправили, к великому магистру Лео. Там некоторая ситуация вышла, получилось так, что я его спас, к этому времени еще и реляция майорда Гуго подоспела, про ведьмака и все остальное. Тогда Айхенвальд и совет решили меня посвятить в рыцари храма и ввести в капитул. Я-то сам был против, не считаю я, что достоин такой чести, но совет не переубедишь.
И ведь не врет, и впрямь на совете своем говорил, что недостоин, и душой даже не кривил. Хорошо, фон Рихтер, что ты в этом мире живешь, а не в нашем. Тяжело тебе у нас пришлось бы, ой тяжело…
— Если бы не это посвящение, я бы на восток поехал, за вами следом, как и обещал. Но меня сюда направили, по просьбе кенига. Тут очень плохие дела творятся, лэрд, очень. И вас нам сама богиня послала, я вам точно говорю.
Спорный вопрос. Это меня вам или тебя, о мой наивный друг, мне.
Мы вошли в зал, очень вычурно украшенный, с мозаичным полом, большими окнами и оружием, развешанным по стенам. Аскетизмом миссии во Фладридже тут и не пахло. Непохож был на фон Шлиппенштайна, в котором все выдавало бывалого вояку, и колобок, выкатившийся из противоположного конца зала и являвшийся, судя по всему, гроссмейстером ордена Улофом дер Боттомом.
— Фон Рихтер, друг мой, вы вернулись, — немного писклявым голосом сказал колобок. — Вы довольно быстро. Как там кениг, все еще пребывает в печали и растерянности? И кто это с вами? Позвольте сразу представиться — Улоф дер Боттом, гроссмейстер ордена.
Толстячок отвесил мне церемонный поклон.
— Гроссмейстер Улоф, позвольте вам представить одного из самых отважных и благородных людей, каких я встречал в своей жизни.
Черт, я сейчас либо взлечу от гордости, либо умру от скромности. Как же фон Рихтер любит эти высокопарности. Ничему человека Кролина не научила…
— Лэрд Хейген, — и рука Гунтера указала на меня.
Эх-эх. Надо было так "Лэ-э-эрд Хейген"! И толстячок сразу так ладони к щекам: "Вау! Это сам Хейген!"
— Из Тронье, — уточнил я, отгоняя все лишние мысли в сторону, чтобы не засмеяться в неподходящий момент. Конфуз может выйти. — Думаю, Гунтер по молодости приукрасил мои добродетели.
— Отчего же, — не согласился со мной толстячок. — Я слышал о вас. Да и другом ордена кого попало не делают, наша дружба — это награда за смелость и честь, стало быть, вы обладаете этими добродетелями, а значит, вы более чем достойный человек.
— Майорд Гуго предлагал лэрду вступить в наш орден. Но, увы, получил отказ, — сообщил гроссмейстеру Гунтер.
— Да вы что? — всплеснул руками дер Боттом. — И почему?
Да, толстячок выглядит забавно, а подметки режет на ходу. Вроде и беседа дружеская, а попробуй не ответь.
— Я выполняю некую миссию, и до тех пор, пока ее не исполню, нет мне ни покоя, ни свободной воли, — пояснил я ему. — И вот как мне богине служить при таком раскладе?
— Это да, — покивал головой дер Боттом. — Так чем вам может помочь наш орден? В чем явилась нужда? Деньги, крыша над головой? Поединок — и нужны секунданты?
— Да ни в чем, — улыбнулся я. — Просто визит дружбы. Дружу я с вашим орденом. А у вас как? Может, помощь нужна?
Толстячок было открыл рот, чтобы, вероятнее всего, сказать: "Нет", — и тем самым похоронить мои надежды, но Гунтер его опередил:
— Нужна, лэрд Хейген, еще как нужна. И именно ваша! Как вы тогда ведьмака нашли!
— И? — вопросительно взглянул на него я.
— И было здорово, — недоуменно ответил мне рыцарь и пожал плечами.
— Нет, Гунтер, наш гость спрашивает, в чем помощь, которая нам от него потребна, заключаться будет, — объяснил простодушному фон Рихтеру гроссмейстер.
— А! — облегченно вздохнул молодой рыцарь. — Дело в следующем…
— Одну секунду, фон Рихтер, — остановил его дер Боттом. — Я понимаю, что ваше доверие к другу безгранично, и уверен, что оно абсолютно оправданно, но не сочтите за дерзость, лэрд Хейген, лично я вас не знаю, тайна же, которую наш юный рыцарь хочет вам поведать, не принадлежит только нашему ордену. Скажу больше, при всем уважении к вам, фон Рихтер, я считаю, что мы не в праве вмешивать людей, не принадлежащих к ордену, в подобные дела.
— Я понимаю, — кивнул я. — И не настаиваю на своем участии в каких-либо мероприятиях.
— Гроссмейстер! — раздраженно сказал покрасневший фон Рихтер. — Что вы себе позволяете! Вы говорите с благородным человеком, это просто…
— Гунтер, ваш собрат прав, — оборвал я его. — Тайны, хранимые орденом, тем более тайны, доверенные ордену третьими лицами, — это крайне тонкая материя.
— Я рад, что вы все поняли верно, — пропыхтел дер Боттом.
— Гроссмейстер, — холодным и крайне официальным тоном, совершенно не идущим ему, заявил фон Рихтер. — Я, как полномочный представитель капитула и полноправный рыцарь храма, настаиваю на участии лэрда Хейгена в расследовании, порученном нам кенигом Северных земель. Я уверен, что это приблизит нас к верному пониманию сложившейся ситуации, что крайне важно и для кенига, и для ордена.
— Подчиняюсь воле капитула, — неохотно сказал толстяк. — Но настаиваю на принесении лэрдом Хейгеном клятвы молчания. Это мое право как гроссмейстера ордена и как хранителя Северных земель.
— Согласен, — кивнул фон Рихтер. — Лэрд Хейген, я спрашиваю вас: не окажете ли вы честь ордену Плачущей Богини принять участие в неких действиях, направленных на восстановление мира и справедливости в Северных землях?
"Благодаря вашей репутации у ордена Плачущей Богини у вас есть возможность выполнить цепочку скрытых заданий "Тайны Севера". Награды за прохождение всей цепочки заданий: 7000 опыта; 5000 золотых; элитный предмет из хранилища ордена, соответствующий классу игрока; умение, соответствующее классу игрока, — вариативно; титул "Рыцарь Севера"; + 20 единиц к уважению народов Севера; + 10 единиц к уважению в каждом бурге Северных земель. Принять?"
О как. Скрытая цепочка. Еще одна. И вроде пока без ограничений по уровню. Ну поиграем, чего ж нет-то.
"Вам предложено принять задание "Тревожные вести". Данное задание является стартовым в цепочке квестов "Тайны Севера". Условие — выслушать представителей ордена Плачущей Богини и выполнить их требования и пожелания. Награды: 500 опыта; + 1 единица к уважению народов Севера. Получение следующего квеста в цепочке".
Надеюсь они не будут желать что-то уж совсем паскудное.
— Да, фон Рихтер, я готов сослужить службу ордену Плачущей Богини. И при необходимости дать клятву, которую требует принести достойнейший рыцарь дер Боттом, это ни в коей мере не оскорбляет моего самолюбия. Я прекрасно понимаю его опасения.
Колобок довольно кивнул, явно удовлетворенный моими словами. Фон Рихтер все так же холодно посмотрел на него.
— Тем не менее, — перевел он взгляд на меня. — Я все равно приношу вам извинения за действия моего собрата по ордену.
— Достопочтенные рыцари, — вытянул я ладони перед собой. — Я все понимаю и предлагаю такой план действий. Я сейчас даю необходимую клятву, и мы переходим к делу. Мы теряем время, а оно почти всегда работает против нас.
Фон Рихтер с неприязнью посмотрел на гроссмейстера и процедил:
— Сэр Улоф, это ваша инициатива, вам и проводить ритуал. Приступайте.
Дер Боттом подошел ко мне и скомандовал:
— Лэрд, положите правую руку на сердце и повторяйте за мной. Я, Хейген, принимаю на себя обязанность хранить в тайне все, что мной будет услышано, увидено или узнано в ордене Плачущей Богини в связи с тем делом, которое мне рекомым орденом поручено. Если я нарушу это клятву, пусть на меня падет гнев богини и ордена.
Я покорно повторил эту немудрящую клятву, которой далеко было до присяги в армейке.
Дер Боттом кивнул и продолжил:
— Я, Улоф дер Боттом, услышал эту клятву и подтверждаю ее. С этой минуты Хейген вправе знать тайны ордена и пользоваться его привилегиями до момента исполнения своих полномочий, нарушения клятвы или смерти.
Под потолком слегка бумкнуло, сверкнула змейка молнии, и пахнуло озоном. Где-то явно клятву заверили и запротоколировали. О как.
"В связи с новыми обстоятельствами, возникшими в игровом процессе и связанными с орденом Плачущей Богини, вы временно, до выполнения заданий, выданных вам капитулом ордена в рамках данной цепочки квестов, получаете новые характеристики: + 80 единиц к уважению народов Севера; + 40 единиц к уважению в каждом бурге Северных земель. Городская стража в любом из поселений Севера в любой момент будет готова прийти к вам на помощь и отстаивать ваши интересы. Любой рыцарь из ордена Плачущей Богини будет готов оказать вам всяческое содействие в ваших делах и отстаивать ваши интересы".
И весьма обрадовало второе сообщение.
"Уровень вашей репутации допустим для выполнения цепочки заданий "Пропавшая дочь".
Это я удачно зашел, однако. Хотя надо понять, что там за задания и не связаны ли они с теми, что я уже имею. Больно тематика схожа. Ладно, будем поглядеть.
— С формальностями покончено? — задал я вопрос дер Боттому, который уже отошел вглубь зала и сел в массивное кресло перед горящим камином.
— Разумеется, лэрд Хейген. Еще раз примите мои извинения.
— Извинения, — фыркнул Гунтер, похоже, так до сих пор и не успокоившийся.
— Все нормально, господа рыцари, — заверил я обоих. — Это абсолютно здравое решение — взять с меня подобную клятву. Но мне хотелось бы понять, в чем, собственно, состоит та проблема, с которой вы столкнулись.
— Я расскажу сам. — Фон Рихтер посмотрел на зашебуршившегося в кресле гроссмейстера. — В конце концов, это дело поручено капитулом мне, а не вам.
— Ради всех богов, — безразлично сообщил дер Боттом и протянул руки к огню.
— Видите ли, лэрд. Наш орден был создан для служения богине, давно покинувшей этот мир, как вам известно.
Я подтвердил кивком головы: мол, да, известно.
— Богиня эта была крайне миролюбива и призывала всех не разрушать, а созидать, ей были противны насилие и убийства. Первые рыцари ордена не носили оружия, не надевали доспехов, они выходили к тем, кто проливает кровь, в одних рясах и пытались остановить вакханалию убийств. И почти всегда гибли. Нельзя остановить зло словом, этот мир, увы, пока несовершенен.
— Доброе слово и меч всегда гораздо эффективнее, чем доброе слово, — заметил я, немного перефразировав известную пословицу.
— Именно. Как всегда, сказано великолепно. Это тоже слова самураев? — Может, у юного Гунтера и поменялись полномочия, но любознательность осталась та же.
— Нет, это сказал другой человек. Так что было дальше?
— Да. И когда почти все основатели ордена погибли, один из тех, кто остался в живых, сказал: "Если мы не можем остановить зло словом, мы должны взять в руки меч и нести это слово через него".
Отличный подход. Надо думать, инквизиция начинала так же…
— Этот рыцарь, имя ему было Сонарола, и стал первым великим магистром нашего ордена. Он заложил те основы, по которым мы живем и по сей день. За века орден разросся, усилился, нам верят люди, мы не отказываем в помощи никому, кто был унижен или оскорблен. Для нас не важно, кто перед нами — пахарь или король, для нас важно, что человеку нужна справедливость. И вот сейчас к нам за помощью обратился кениг Севера.
— С Севером у ордена особые отношения, — заметил от камина дер Боттом. — Это наша колыбель, здесь была заложена первая твердыня ордена, ныне, правда, оставленная и заброшенная. Отсюда в орден приходит самое большое количество новиков, и именно на Севере наше влияние особо сильно.
— Да, это так, — кивнул фон Рихтер. — Чистая правда. Как раз поэтому капитул послал меня разобраться, что здесь происходит.
— А что здесь происходит-то? — Меня уже слегка начало донимать хождение вокруг да около.
— Дело в том, что у капитула сложилось мнение, что Север в последнее время стал ареной для чьих-то не очень чистых игр. Без всяких причин умерли риксы четырех бургов, крепкие и сильные мужчины, воины. Рикс бурга Клапторн пропал без следа, как будто его не было.
— Погиб рикс Хексбурга, — раздался голос от камина. — Ты был у кенига, когда пришла эта весть. Официальная версия — растерзан волками. Но куда его понесло вечером из города — вот это вопрос.
— Верно, — вставил слово я. — Я только что оттуда, мне стражники у его дома так и сказали — уехал невесть куда, невесть зачем.
— Оставшиеся в живых риксы — это не воины, а торговцы. Возникает ощущение, что кто-то устраняет сильные и волевые фигуры с доски. Ты ведь играешь в тавлеи?
Гунтер как-то так просто перешел со мной на "ты", что я прямо порадовался. Надоело это "выканье".
— Играю, и понимаю, что ты хочешь сказать. Кто-то собрался забрать себе власть, посадив своих марионеток на ключевые посты, ведь так?
— Совершенно верно, лэрд. Мне надо понять, кто и зачем. Понять и не дать это сделать. И я прошу тебя — помоги мне. Помоги всем нам — ордену и Северу. Я помню, как ты нашел того ведьмака, думаю, что и эта задачка тебе по зубам. Я ведь не дознаватель, не по силам мне подобное. Я воин. Ты тоже воин, но ты умеешь узнать то, что скрыто от всех.
— Куда я денусь, доблестный рыцарь, конечно помогу, — развел я руками.
"Вами выполнено задание "Тревожные вести". Награды: 500 опыта; + 1 единица к уважению народов Севера".
— Я рад, лэрд Хейген, как же я рад! — Рыцарь бахнул меня по плечу. — Ну тогда нам пора в путь.
"Вам предложено принять задание "Тревожные новости в бургах". Данное задание является 2-м в цепочке квестов "Тайны Севера". Условие — посетить 6 бургов Севера и понять, что могло быть причиной смерти риксов. Награды: 800 опыта; медальон ордена Плачущей Богини; + 5 единиц к уважению народов Севера. Получение следующего квеста в цепочке".
— Стоп, — сказал я Гунтеру. — Это несерьезно.
— Что несерьезно? — удивился рыцарь.
— Видимо, ваш друг намекает на то, что мы не обговорили награду, которую он должен получить за свою помощь, — прозвучало от камина саркастически.
— Не надо, — сказал я негромко, но резко. — Не надо все мерить деньгами. Не считайте, что если вы такой, то и все такие.
Скрипнуло отодвигаемое кресло, и маленький жирный шарик оказался напротив меня. Глаза дер Боттома метали молнии. Надо же, а он, оказывается, и впрямь боец, а не просто хитрый и ленивый жирдяй. Никогда бы не подумал.
— Я бы затолкал ваши слова вам в глотку прямо сейчас, но, увы, вы друг нашего ордена, и я не вправе нарушить закон. Но я терпеливый человек и подожду того момента, когда смогу это сделать, — проникновенно и распевно протянул гроссмейстер.
— Искренне надеюсь, что этого часа надо будет ждать недолго, — не менее лирично ответил ему я. Ну вот не нравится мне он.
— Вы первый оскорбили лэрда, предположив, что деньги и выгоду он ставит выше чести и дружбы, — буднично заметил фон Рихтер. — Поэтому по завершении моей миссии вы будете драться, только не с ним, а со мной, это законом не запрещено. И закончим пока этот разговор. Что ты хотел сказать, Хейген?
— То, что ты уже пообщался с кенигом, а я нет. Мне надо с ним поговорить, ему может быть известно что-то такое, чего мы не знаем.
— Да ничего ему такого не известно, — пожал плечами Гунтер. — Он бы мне рассказал. Да и в печали он — у него же дочь украли третьего дня. Я предложил ему помочь в розыске, но он сказал, что у меня и так очень важное дело.
— Вот, еще один повод с ним пообщаться. Я как раз про кражу дочки кое-что знаю.
— Что ты говоришь! — оживился фон Рихтер. — Тогда, конечно, к кенигу надо идти, что тут думать. Заодно и свои вопросы задашь.
— А он нас сейчас примет? — с сомнением спросил я.
— Конечно. Высшие чины ордена имеют право на аудиенцию в любое время дня и ночи, если дело касается безопасности края или семьи кенига. Это закреплено законами Севера.
— Так чего же мы ждем? — возмутился я.
С дер Боттомом мы прощаться не стали.
Глава 12,
в которой герой узнает много нового о кениге и его окружении
Чертог кенига был, несомненно, самым массивным зданием в Хольмстаге. Я как-то не удосужился обозреть красоты дворца султана в Селгаре и королевского замка в Эйгене — и не до того было, да и дел у меня к ним никаких не имелось, хотя, я так думаю, что там тоже без квестов не обошлось бы — вряд ли в тех королевских семьях все было слава богу. Ну насколько тамошние венценосные семьи были счастливы, я не знаю, а вот у здешней дела явно не задались.
Стража чертога, состоящая сплошь из бородатых мускулистых ребят, беспрекословно пропустила фон Рихтера и нехорошо оскалилась, глядя на меня.
— Кениг ожидает тебя? — проревел один из них, с бородищей рыжего цвета, заплетенной в косички. Этакие дреды снизу.
— Не то слово, — горделиво вскинул я подбородок, но на самом деле удивился. Вроде как городская стража теперь должна меня радостно приветствовать и на руках носить. Может, эти веселые ребята к ней не относятся? — Поди, извелся весь, ожидая.
— Ты, парень, шутки с нами не шути, — рыкнул другой, постарше, с вислыми усами, доставая одноручную секиру. — Мы шутки сами шутить любим, а вот если наоборот, не сильно мы это уважаем.
— Остановитесь, — властно изрек Гунтер. — Он со мной.
— Так бы сразу и сказал, — проворчал вислоусый, убирая оружие обратно в ременную петлю. — А то шляются тут всякие, а у кенига потом дочки пропадают.
Я прошел в чертог, подумав о том, что после получения квеста надо будет поговорить с этими парнями, может, они чего такое знают, что и мне знать не грех?
— Слушай, странная у кенига стража, — заметил я, поднимаясь по лестнице. — И не в форме, и выглядят диковато.
— Это не городская стража, — ответил Гунтер. — Это наемники из морских королей, из хирда Торвиля Магнуссона, лучшие мечи побережья. Как только три дня назад выяснилось, что Ульфрида пропала, кениг врезал "кровавого орла" начальнику городской стражи и обезглавил каждого третьего из тех, кто нес ночной дозор в ту ночь, когда это случилось. В тот же день был заключен договор найма с Торвилем, и его молодцы заступили на посты. Не то чтобы кениг не верит в непричастность стражников, но уж больно странно все это.
— Понятно, — кивнул я. — А кениг суров, однако.
— Суров, — согласился Гунтер. — Но справедлив. И он, на мой взгляд, сделал все верно. Понимаешь, происходящее сейчас в Северных землях наводит на мысль, что затевается какая-то пакость, а этим головорезам можно верить, поскольку их честь — это их жизнь. Ну конечно, ровно настолько, насколько слово "честь" можно применить к этим разбойникам. С другой стороны, никто и никогда не слышал, чтобы морские короли изменили своему слову или отступили в бою во время исполнения договора найма.
— Да и разумнее, чтобы лучшие из мечей побережья оказались на его стороне, а не под рукой кого-то еще, раз настали такие времена, — продолжил я его мысль.
— И это тоже, — не стал спорить Гунтер, останавливаясь перед высокими двустворчатыми дверями. — Вот палаты кенига.
— А где дворецкий, герольд или там мажордом? — удивился я. — Кто-то же должен сообщить о том, что мы пришли?
— Это Север, — хмыкнул Гунтер. — Сами о себе доложим. Если на Западе короля окружает целая свора придворных, то у кенига я видел только двоих — его кравчего и его любовницу. Да и то кравчий у него носит гордое имя "Эй ты, бородатый, налей еще эля", а любовницей становится любая подвернувшаяся под руку служанка, причем подвернувшаяся аккурат в тот момент, когда услуги кравчего больше не нужны.
Он толкнул створки и сообщил в пространство за ними:
— Кениг, это Гунтер фон Рихтер, по делу. Я зайду?
— Клянусь рогами жертвенного быка, ты ко мне таскаешься чаще, чем я к девкам, — раздался хриплый рев из зала за створками. — Ты же вроде только что ушел?
— Так новости есть, кениг, — засмеялся Рихтер. — И неплохие.
— Так заходи, чего в дверях мнешься?
— Идем, — махнул головой Гунтер и двинулся вперед.
Зал был велик, но при этом украшен более чем скромно, по сравнению с той же миссией ордена. На стенах висело оружие, причем было видно, что эта сталь в свое время пролила немало крови. Лезвия боевых топоров и клинки закругленных на концах мечей тускло блистали, отражая пламя огня, полыхавшего в огромном камине.
Посреди зала стоял здоровенный низкий стол, к которому были приставлены скамейки. За столом сидел высоченный и очень крепкий бородатый мужик со спутанными, длинными, тронутыми сединой волосами. Перед ним стояла огромная кружка и блюдо с напластованными кусками мяса.
— Это кто с тобой? — спросил кениг (ну а кто бы это еще мог быть?).
— Лэрд Хейген из Тронье, прославленный воин с Запада, достойнейший человек и мой друг.
— Да? Ну пусть будет, Нидхегг с ним. Эй ты, пузатый, — заорал он неожиданно. — Элю подай моим гостям и пожрать чего-нибудь.
— Мы не голодны, — подозрительно поспешно отказался фон Рихтер, видимо, знающий что-то такое, чего не знаю я.
— Да и водяной конь с вами, не хочешь — не ешь, — равнодушно сообщил ему кениг.
Мы присели напротив правителя.
— Кениг Харальд Сноррисон, повелитель Севера, его столицы, восьми бургов, побережья, дальних мхов и трех холмов, — сообщил мне мужик, вытер руку о волосы и протянул ее мне.
— Лэрд Хейген из Тронье, хозяин самому себе, — потряс я его конечность.
— Скальд, что ли? — уставился на меня мутными глазами кениг.
— С чего бы? — оторопел я.
— Так вон, складно как сказал, — отметил Сноррисон. — Иносказание, конечно, так себе, да прямо скажу — никакое, но все-таки складно.
— Случайно получилось, — честно признался я. — Я не по этой части, не поэт я.
— Не кто? — не понял кениг.
— Не скальд, — перевел ему я. — По воинской части мы. Ну и если разыскать кого надо, то тоже могу помочь.
— Не врешь? — Глаза кенига из мутных моментально стали очень ясными, он взглянул на фон Рихтера, брезгливо обнюхивающего кружку с белой шапкой пены, которую поставил перед ним пузатый мужик в засаленной рубахе. Такая же кружка оказалась передо мной.
— Не врет, — подтвердил рыцарь. — Умеет он такое, сам видел. И при этом еще всегда держит язык за зубами. И, кениг, он знает что-то о твоей дочери, поэтому мы спешно пришли сюда.
— Что знаешь, все говори, — потребовал правитель, пристально глядя на меня.
— Нет, кениг, не с этого мы начнем, — твердо сказал ему я.
— Что? — рявкнул он. — Ты мне указывать будешь? Я тут власть, и я решаю, кто, когда и что рассказывать мне будет! Ребра давно тебе не выпрямляли?
— Тьфу-тьфу, вообще не выпрямляли, — суеверно сплюнул я. — И не дай бог!
— Могу посодействовать, — неожиданно дружелюбно заявил кениг. — Мне это просто. Чик — и ты уже висишь, за руки привязанный, а сзади тебе кожу ме-э-эдленно так подрезать начинают.
— Не сомневаюсь, что если вы обещаете — так оно и будет, — заверил его я. — Но все равно — расскажите сначала вы, что произошло. Только подробно. Все, что знаете, расскажите.
— Ты совесть вообще имеешь? — вытаращился кениг. — Ты мне, в моих палатах, приказы отдаешь? Куда мир катится, никакого уважения к монархии не стало.
— Кениг Харальд, он правда знает, о чем просит. — Гунтер посмотрел на пригорюнившегося властителя Севера, обиженного за вот такую ломку основ абсолютизма. — Вы доверяете мне, а я, как себе, верю Хейгену. Сделайте так, как он говорит.
— Да все я понимаю, — грустно сказал правитель Севера. — Тоскливо мне очень, и за дочку страшно, одна она у меня. А ты молодец, парень, не из трусливых, уважаю.
И он присосался к своей полуведерной кружке.
"Вы произвели благоприятное впечатление на кенига Севера. + 0,5 единицы к уважению народов Севера".
— Кениг, не стоит терять время, — поторопил я его, когда он гигантскими глотками ополовинил нечеловечески вместительную тару и начал мощными нордическими челюстями пережевывать непрожаренное мясо, подхваченное с блюда.
— Так что тебе рассказать-то, дотошный?
— Все, что знаете о пропаже дочери. Все до мелочей, иногда мелочи — это то, что позволяет добраться до правды.
И печальный повелитель трех холмов рассказал мне, что никаких деталей он не знает, поскольку все было просто и незамысловато. Вечером дочь Ульфрида была веселая и шумная. Как и всегда, по традиции наорала на него, своего отца: мол, слишком много он пьет и по девкам шатается. Вот ведь, никакого почтения у молодежи к родителям не стало. Он вот, кениг Харальд, своего папашу Снорри Большое Брюхо до самого его конца побаивался, даже когда его на погребальный костер понесли, и то рядом не шел, опасался. А нынешние…
— Товарищ Сноррисон, вы отклоняетесь в сторону от основного повествования.
— Сам же сказал, чтобы все в деталях, — попенял мне кениг.
— Так в деталях о пропаже, а не о падении нравов среди подрастающего поколения.
— Как-как? Гунтер, скажи своему другу, чтобы он не выражался, все-таки он у кенига в гостях сидит.
— Да не выражаюсь я, — надо было выправлять ситуацию, а то этот кениг — парень простой. Разок махнет топором со стены, и все, я в подштанниках. — Да и все эти претензии к детям я вам сам рассказать могу, мне мой отец то же самое говорит всегда.
— Клянусь копытами Свартхевди, твой отец — явно достойный человек, — отхлебнул еще эля кениг. — Будет в моих краях, скажи, чтобы заходил, мы с ним выпьем.
Самое забавное, думаю, что мой родитель и впрямь нашел бы общий язык с этим диковатым, но очень симпатичным мне северянином. Хотя картина бы была, мягко говоря, полуабсурдная.
Отхлебывая эль (надо отметить, кислющий и какой-то тягучий, я немного отпил из принесенной мне кружки, и мне он не понравился), правитель рассказал, что Ульфрида ушла из залы спать, шума ночью не было, поскольку он, кениг, выпивал чуть ли не до утра и уж точно услышал бы, как его дочь отбивается.
— А с чего вы взяли, что она отбивалась бы? — поинтересовался я.
— Ха! — Кениг показал на меня пальцем и гулко расхохотался. — Это же моя Ульфрида. Не всякий воин рискнет выйти против нее один на один. И оружием она владеет будь здоров, сам учил, ее и спросонья никто просто так не повязал бы. Не-э-эт, тут дело нечисто, тут магией пахнет.
— Это верно, — подтвердил Гунтер. — Я сам видел девицу Ульфриду, ее просто так не украдешь.
— Вот и выходит, что дочка пропала, а никто ни ухом ни рылом, чтоб их! — очень грустно сказал кениг и внезапно заорал: — Дармоеды! Захребетники! Отродья Нидхегга!!! Десять отрядов разослал по окрестностям — никто ничего не узнал!
"Вами выполнено задание "Горе отца". Награды: 500 опыта; + 1 единица к уважению народов Севера. Получение следующего квеста в цепочке. Награды за прохождение всей цепочки заданий: 5000 опыта; 3000 золотых; + 30 единиц к уважению народов Севера; два предмета из личной оружейной комнаты кенига Севера, соответствующие классу игрока, — вариативно; титул "Друг кенига".
— Ну что, много полезного узнал, гость с Запада? Сможешь чего сделать? Может, еще с кем поговорить надо? — глотнув эля, спросил кениг.
"Вам предложено принять задание "Видоки". Данное задание является 2-м в цепочке квестов "Пропавшая дочь". Условие — опросить обитателей чертогов кенига и попытаться понять, кто, как и зачем похитил Ульфриду. Награды: 700 опыта; + 1 единица к уважению народов Севера; предмет из оружейной кенига — вариативно. Получение следующего квеста в цепочке. Предупреждение — в случае провала этого квеста будет провалена вся цепочка заданий, что скажется на вашей репутации у народов Севера. Принять?"
— Надо, кениг, надо, — сказал я, глядя ему в глаза. — Со всеми, кто был в тот вечер и ночью в чертогах, нужно поговорить. У вас тут ведь не сильно много народа квартирует?
— Да когда как, — равнодушно ответил кениг. — Раз на раз не приходится. Когда только свои, когда кого из соседей в гости принесет.
— А из родни? Поди, ее много? — тут же спросил я. Родня — это дело такое, чего угодно ждать можно, особенно у венценосных семей.
— Нет. Эти редко бывают, да особо и некому. У меня той родни, почитай, и нет. Из тех, кто остался, только с Федериком Седьмым мы по моей матери родня, сестра она его.
— Правда? — удивился фон Рихтер. — Вот не знал, что ваш отец на сестре короля Запада женат был.
— Ну да, был. Правда, мой папаша не сильно интересовался ее согласием на этот брак, — почесал грудь под бородой Сноррисон. — Когда родитель Федерика, Руго Четвертый, второй раз женился, моего папашу на свадьбу позвали. Ну как позвали — у них выбора не было, он бы все равно притащился, только злой и с хирдом. Обидчивый был — страсть. А так — все честь по чести, пригласили его, как полагается, по всем правилам, и убивать вроде как некого, да и не за что. Там он сестрицу Федерика, дочку старого Руго, увидел и пропал, так она ему глянулась. Матушка моя красивая была и тогда, да и потом.
— И что дальше? — заинтересованно спросил сентиментальный Гунтер.
— А что дальше? Он руки ее попросил. Ну как попросил…
— Понятно, — сказал я. — И?
— Руго и сам был не против породниться, да и хорошо понимал, что если откажет, то мой старик кровью весь Запад зальет, Крисна — река широкая, по ней драккары легко пройдут. Но маменька моя будущая уперлась — не пойду за этого нечесаного, и все тут. Папаша мой на это поглядел минут пять, закатал ее в ковер, сказал старому Руго, что за приданым отдельный драккар пришлет, и отправился сюда, в Хольмстаг.
— Умел ваш батюшка ухаживать, — восхищенно повертел головой я.
— Ну умел не умел… — Харальд почесал пузо. — Однако ж двадцать лет душа в душу прожили, меня и еще трех моих братцев на свет произвели. Вот так-то.
— А братцы где? — полюбопытствовал я.
— Все там, в чертогах Небесного Отца, — ткнул пальцем в потолок кениг. — Давно уже.
— Жаль, — искренне сказал я. Интересная могла бы выйти версия с родственниками, но, видно, не судьба.
— Да как сказать, — покачал косматой головой Сноррисон. — С одной стороны да, жаль, братья все-таки, родная кровь. С другой — резни за престол не было. У нас на Севере при дележке власти очень много крови льется.
— Так, выходит, вы с Федериком Западным хоть и дальняя, но родня? — немного тугодумно переварил наконец новость фон Рихтер.
— Ну да, — кивнул кениг. — Дядей он мне приходится. Один из немногочисленных родичей. У меня, считай, только он со своими детьми да Ульфрида и остались, нет другой родни. Братья неженатыми померли, старик Руго, коли ты, Гунтер, помнишь, детей со второй женой не наделал и от поветрия лет пять назад помер, а родню по моей папашиной линии сам папаша и извел.
— Это как? — не понял я.
— Так я же и говорю: много крови льется, когда власть делят. От всего своего рода только папаша и остался. Кого отравили, кого прирезали, родителю моему два раза змею в постель подкладывали — один раз ядовитую, другой раз — с кинжалом отравленным. Случай был, что одного мальчугана, совсем уж безобидного, вообще из башни с большой высоты выбросили. Вот в конце концов от всего рода и остался только один. И это был мой родитель — Снорри Густавссон по прозвищу Большое Брюхо. А ему я наследовал.
Из вежливости я не стал спрашивать, как достославный папаша в лучший из миров отправился. А может, и не из вежливости, а из инстинкта самосохранения…
— А у Федерика что, родни нету? — поинтересовался я.
— Есть, два сына да дочь, я же говорил. А остальные не родичи, а враги.
— На Западе все кому не лень на трон метят, там у всех право крови вилами по воде писано, — неохотно объяснил мне Гунтер. — Вот и выходит, что ближний родич — первый недруг. А уж дальний — и вовсе лютый враг.
— Так и есть, — согласился Харальд. — Да так, надо думать, везде происходит, кроме Восточного султаната. Там сразу старший наследник всех братьев да сестер еще в пеленках на небеса отправляет. Восток — дело тонкое.
— На Юге с этим тоже ничего, — возразил ему Гунтер. — Там верховной власти нет, кто сильнее, того и право. Нет, в Мейконге сидит какой-то князь Света, но это все несерьезно.
— Жесть какая! — Я проникся не на шутку всей этой чехардой. Какая все-таки добрая и человечная игра этот "Файролл".
— А без родичей, конечно, плохо, — снова затосковал Харальд. — Поговорить по душам — и то не с кем.
— Это да, — пригорюнился и Гунтер. — У меня вроде как и батюшка есть, и братья, и сестры, а все одно. В ордене с малолетства воспитывался, в замке родном и не жил.
Эти два горемыки смотрели друг на друга с сочувствием и пониманием. Надо было заканчивать с идиллией.
— Ну тогда с этой стороны вопрос закрыт. Так как мне с теми поговорить, кто тогда в чертогах был?
— Эй, Магни, тюлень неповоротливый, ты где? — взревел Сноррисон.
— Здесь я, кениг, чего шумишь.
К столу неторопливо подошел мужичок, который приносил эль.
— Давай зови сюда всех, кто в чертогах, кроме этих новых, из охраны, они знать ничего не могут. Да сам всех не обходи, а то до утра не управимся, девок отправь. Чтобы через десять минут все тут были. Кто опоздает — тому ребра выпрямлю!
Видимо, насчет ребер — это была не шутка, потому как через десять минут в зале стояло человек тридцать, похоже, все население чертога. Притащили и охранников, что в ту ночь несли службу (тех, кто еще был жив), прямо из темницы, судя по их потрепанному внешнему виду.
— Так, граждане свидетели, — начал я свою речь. — Сейчас каждый из вас подойдет ко мне и расскажет, где и как он провел вечер и ночь три дня назад. И знайте — ложь я чую, как собака.
— И если лэрд усомнится хоть в одном слове кого-то, то я этому кому-то не завидую. Давай, парень, начинай с палача. В нем я уверен, а работы у него, может, и прибавится сейчас. — Кениг поудобнее устроился на лавке, с интересом наблюдая за происходящим.
Я уважил его просьбу и начал с палача. Потом я последовательно и обстоятельно опросил еще три десятка человек из обслуги: поваров, уборщиков, несколько девиц непонятного рода занятий — то ли горничных, то ли наложниц, причем у одной из них было алиби, подтвержденное самим кенигом, который, похоже, в ночь пропажи дочери не только эль глушил.
И все без толку. Ни один из них не врал, это было видно. И при этом ни один из них ничего не знал, а такого быть не могло — человек, который мог пролить свет на события, должен находиться в чертоге. Это же квест, а не жизнь.
— Кениг, а здесь точно все, кто тогда был?
— Да вроде как, — потеребил бороду Харальд. — Труворссона не хватает, так его уже не опросишь.
— Почему? — не понял я.
— Так затем, чтобы с ним поговорить, надо в небесные чертоги отправляться. Орла мы ему врезали. Крепкий был, долго умирал.
— А охранники все здесь? — уточнил я.
— Которые живы остались — все. Они вон стоят, глазами хлопают, — сообщил мне Магни.
— Флоси-отходника нет, — пискнула вдруг одна из девиц.
— Точно, — подтвердил мордатый повар. — И Ингвара нет.
— А, да, — встрепенулся кениг. — Ингвара нет. Но он ничего и знать не может, я его еще утром того дня по делам отправил в один из бургов.
— А Ингвар — это кто? — заинтересовался я.
— Ингвар? Мой советник, доверенное лицо, — объяснил мне кениг. — Указ написать, переговорить с кем, казной, опять же, ведает. Полезный человек. И проверенный, мы росли вместе. Руки над полоской земли не резали, но в нем я уверен, как в себе.
Надо будет с ним повидаться, такой человек много чего знать может.
— Когда он должен вернуться, кениг? — судя по всему, фон Рихтеру пришла в голову та же мысль.
— Думаю, завтра-послезавтра, — ответил Харальд.
— А Флоси кто такой? И почему "отходник", это у него прозвище такое или фамилия? — уточнил я по второму отсутствующему человеку.
— Ни то ни другое, — сообщила мне девица, которая заметила отсутствие этого самого Флоси. — Прозвище у него — Вонючка, а отходник — это его работа. Отхожие места он, стало быть, чистит. Только его не только сейчас тут нет, я его и вчера не видела.
— Да, точно, — подтвердил здоровяк-конюх. — Он и у меня из конюшен навоз вывозит, так куча здоровая уже лежит, а его нет. Я как раз хотел идти его искать.
— Да пьяный валяется, поди, — включилась в обсуждение необычно невысокая для северян чернявая ключница. — Бывает с ним такое.
— А ну цыц! — рявкнул кениг. — Разгалделись. Хейген, тебе все эти балаболы еще нужны?
— Нет, — пожал плечами я. — В принципе, можно их распускать. Только пусть кто-нибудь из них меня к Флоси отведет. Он же здесь проживает?
— Ну да, только не в самих чертогах, а на заднем дворе, там, где сад. У него там домик маленький, — протараторила все та же девица.
— Ну так и отведи лэрда к нему, — приказал Харальд и повернулся к Гунтеру: — А мы пока с фон Рихтером за родных и близких выпьем.
— Я, наверное, с Хейгеном пойду, — попробовал отвертеться фон Рихтер, но увидел свирепый взгляд кенига.
— Ты меня уважаешь? — грозно спросил у него Харальд.
— Боги, кениг, да конечно, — вздохнул Гунтер.
— Тогда пей!
Стук кружек сопроводил мой уход.
Девица, которую, как выяснилось, зовут Агнес, тараторила всю дорогу до заднего двора, где был сад, дом и Флоси. Я узнал о том, что за ней ухаживал парень по имени Сигурд и дело было шло к свадьбе, да не вышло, поскольку ее родители оказались против по причине бедности жениха. Сигурд же, плюнув на все это и выдав приличный матерный загиб в адрес меркантильной родни Агнес, по слухам, подался к морским королям, да и Нидхегг с ним. По этой причине и сердце, и постель девушки абсолютно свободны.
Слава богу, мы достигли искомого домика, а то ведь неизвестно, до чего могло дойти. А на мне печать Месмерты и заклятие, которое бахнет в случае неподобающего поведения.
— Лэрд Хейген, я с вами не пойду. — Агнес покраснела. — От него так воняет…
— Не ходи, — пожал плечами я. Ее присутствие мне было безразлично, мне главное этого туалетного работника в более-менее вменяемом виде застать.
Я приоткрыл дверь, и в нос мне шибануло дичайшее амбре. Да, товарищ после трудовой вахты явно не злоупотреблял мылом душистым и полотенцем пушистым.
Флоси лежал и храпел, широко раскинувшись на топчане, который занимал большую часть совсем маленького домика. У моих родителей бытовка на участке больше.
Я потыкал его ножнами — руками побрезговал. Флоси забормотал что-то, но не проснулся. Я еще раз потыкал. Тот же результат. Жаль, придется прибегать к радикальным мерам.
Я вышел из домика и скомандовал Агнес:
— Я там у конюшен ведро видел. Тащи-ка его сюда.
Девица метнулась молнией и притащила мне довольно тяжелую деревянную кадку, причем не поленилась даже сразу наполнить ее водой. Ну и крепкие же девки тут, на Севере.
— Дверь не закрывайте, а, — попросила она. — Ох, небось сейчас смешно будет, он воды очень не любит!
— Да? Странно, при его-то профессии, — удивился я.
Зайдя внутрь, я встал у дверей и с размаху обдал Флоси водой.
Раздался дикий рев и ругань, мокрый туалетных дел мастер вскочил с топчана и, вращая налитыми кровью глазами, уставился на меня.
— Ты не зыркай так, — сразу предупредил я его. — Я гость кенига и доверенное лицо ордена Плачущей Богини. Если что — "кровавый орел" щекоткой покажется.
— Чего надо? — нечленораздельно пробурчал Флоси.
— Правду надо, — ответил ему я. — Что ты видел вечером или ночью три дня назад, когда дочь кенига пропала?
— Сны видел, — отвел глаза в сторону Флоси. — Спал я.
"Этот точно что-то знает, — понял я. — Вот он, свидетель. И ты мне точно все расскажешь, даже если тебя придется к палачу отвести, уж извини".
— Врешь, — топнул ногой я. — Точно врешь.
У меня за спиной шмыгнула носом явно превратившаяся в одно большое ухо Агнес.
— Девка, иди сюда, — повернулся я к ней.
Когда она подошла ко мне, я очень проникновенно посмотрел ей в глаза и интимно шепнул:
— Беги отсюда быстро-быстро, или умирать будешь долго-долго. И не дай тебе боги подслушать, о чем я с работником унитаза говорить буду. Это не мои тайны, это тайны кенига, и если ты их узнаешь, то по своему женскому нутру непременно всем разболтаешь. Вот и подумай, что с тобой Харальд после этого сделает. Может, живьем в землю закопает, а может, медведям отдаст — у твоего хозяина фантазия богатая.
Девка побледнела, и было видно, что страх таки победил извечное девичье любопытство. Только каблучки сапожек по камням простучали.
Я вошел в домик и прикрыл дверь. Туалетный работник присел на топчан, такой же мокрый и вонючий, как и он сам.
— Кто это был, Флоси? Лучше скажи, все равно ведь я своего добьюсь. Не скажешь мне — скажешь палачу. Он у вас большой затейник, ты ведь знаешь.
— Да, дядюшка Свальд знает свое дело, — согласился Флоси. — Но, может, то, что я видел, страшнее, чем он, откуда тебе знать?
— Ну, — пожал плечами я. — Зато мне точно известно, что старина Свальд тут, а то, что ты видел, — нет.
— Поди знай, — неуверенно сказал Флоси.
— Мне его позвать, и мы измерим близость двух зол? — поинтересовался я.
— Не надо. Я скажу, что видел, — опустил глаза Флоси и замолчал, явно собираясь с духом.
— Не томи, не во МХАТе, не надо паузу держать, — поторопил я его.
Флоси явно не понял, в каком таком МХАТе держат паузы, но наконец заговорил.
— Это была старуха Гедран, — выдавил из себя он.
