13

– Я… – начала было Мила, растерянно глядя на строгое лицо дядюшки. – Я…

Она во все глаза таращилась на него, понимая, что на нем та самая желтая рубашка и светлые штаны, в которые он был одет во время их прошлой встречи, с той лишь разницей, что теперь его одежда была сильно измята и перепачкана грязью и пылью, словно долго валялась в каком-то грязном чулане. Не понимая, радоваться ли этой встрече или бояться ее, Мила огляделась в обе стороны пустынной улицы и спросила:

– Дядюшка, что происходит? Что случилось с Лонвиллем?

– Лонвилль прекрасен, как всегда! Это самый лучший город на свете!

Дядюшка ухмыльнулся, не сводя пристального взгляда с Милы и в этом взгляде она различила угрозу.

– Что происходит, дядюшка? – сухим голосом вновь спросила она.

– Ты, действительно, хочешь знать правду?

– Где люди? Где все? Расскажи…

Дядюшка продолжал смотреть на нее, а потом вздохнул и сказал:

– Я был так одинок… Всю свою жизнь я прожил, словно отшельник, которого никто не любил, хотя для этого даже не было причин… Но, как всегда бывает у людей – они не любят тех, кто хоть немного отличается от общей массы. Они любят обижать и унижать, но только тогда, когда чувствуют свою безнаказанность и только тех, кто не в силах дать сдачи – такова подлая сущность человеческого сознания. Меня считали уродом, чудаком, дураком… Возможно, я сам был виноват, но сейчас не об этом… Я старался как можно реже появляться на людях, чтобы не чувствовать их насмешливого взгляда и злых шуток за моей спиной. Ты даже не представляешь, каково это, Мила… Когда весь смысл твоей жизни сводится только к тому, чтобы просто сидеть в своем одиноком доме и смотреть в потолок, погрузившись в собственные мысли и не понимая, зачем ты существуешь на свете…

– Я понимаю тебя, дядюшка… Я ведь тоже одинока.

– Это совсем не то! – отмахнулся он, сморщившись. – Ты не представляешь, каково это – выходить на улицу раз в месяц или даже реже, только для того, чтобы купить еды и снова спрятаться от людей… Единственным утешением для меня было время, когда приезжала твоя покойная матушка, моя сестра Роза… Как же я был счастлив, когда она приезжала, хотя совсем не понимал этого. Единственный человек, кто по-настоящему любил меня, несмотря ни на что… Но потом она ушла в мир иной, и я остался один, ведь ты забыла обо мне. Представляешь, каково это, жить и знать, что ты никому не нужен? Каково это, лежать целыми днями, глядеть в потолок и думать, думать, думать…

Его голос на мгновение затих. Нахмурившись, он посмотрел вдаль, словно вспоминая о чем-то, а потом продолжил:

– Перемены происходили медленно. Сначала я думал, что просто схожу понемногу с ума, слыша голоса в своей голове, но постепенно, со временем, я понял, что это были не просто голоса… Это были мысли других людей. Первое время я мог слышать мысли только тех, кто проходил мимо дома, потом смог расслышать мысли соседей, а потом, оттачивая свое мастерство, я начал слышать весь город. Сначала я научился сосредоточиваться на каждом из жителей по отдельности, а уже потом на нескольких сразу, хотя это и было очень трудно. Практика отнимала все мое время, но в конце концов я получил то, что хотел – я проник в их головы, завладел их телами и стал ими. Я убил их всех.

– Дядюшка…

– Я убил их всех, – с непримиримой гордостью повторил он и его глаза запылали от перевозбуждения. – Теперь я живу во всех их телах и смотрю на мир их глазами. Я везде в Лонвилле. Все жители Лонвилля – это я! Я могу находиться в теле каждого из них, могу покинуть его тело, и оно будет просто не двигаться, словно кукла, словно восковая фигура, словно покойник.

– Дядюшка…

– Ты можешь представить такое? Можешь ли ты представить себе, детка, что живешь в сознании двух людей, потом трех, потом целой семьи, потом целой улицы и, наконец, целого города?!

– Дядюшка, у тебя помутнение рассудка, – горько произнесла Мила и вытерла с глаз слезы. – Прошу тебя, поедем со мной в Бостон! Я отвезу тебя и Саманту к очень хорошим врачам…

– Мистер Бейкер! – перебил он Милу.

– Что мистер Бейкер?

– Тот самый владелец кафе, в котором ты оказалась, когда приехала в Лонвилль три года назад, помнишь? – дядюшка посмотрел на Милу и расхохотался. – Ты купила у него кофе. Это был я. Я разговаривал с тобой через его рот, видел тебя через его глаза и слушал тебя через его уши. Я просто не узнал тебя до тех пор, пока ты не сама сказала, для чего приехала в Лонвилль.

– Дядюшка…

– Хозяин отеля, сосед-старичок, мужчина, прошедший под окнами твоего гостиничного номера, женщина, прошагавшая мимо тебя, когда ты собиралась выпить в скверике кофе, инспектор полиции Файткрайм, родители Саманты… Все они! Все, кто встречался тебе в тот день – это был я!!! Я был ими всеми сразу и весь день провел с тобой!..

– И Саманта? – спросила Мила, хотя не верила ни единому слову своего сошедшего с ума дядюшки. Ах, бедный, бедный дядюшка… Вот до чего доводит людей тоска и одиночество…

– С этим была проблема, – честно ответил дядюшка и в его глазах блеснула досада. – Единственные, кого я не могу контролировать, – это дети. Они неподвластны мне до своего совершеннолетия. Я не знаю почему, но это создает мне определенные трудности.

Глядя на него, Мила понимала, что он действительно верит во всю чушь, которую говорит ей. Мой несчастный, больной дядя, с горечью думала она, придумал себе сказки и всецело верит в то, что стал сверхчеловеком. Ей хотелось плакать, но она понимала, что должна держать себя в руках, не поддаваться панике и найти способ вырвать его в Бостон для того, чтобы вылечить.

– Дядюшка, – осторожно начала она. – Поедем в Бостон? У меня там прекрасный дом, посмотришь, как я живу, отдохнешь, как следует, подышишь океанским воздухом… Когда ты в последний раз видел океан?..

– Ты не веришь мне?

– Я верю, но… – Мила замялась, стараясь не выводить его из себя. – Это звучит как-то… Необычно. Я не чувствую, что ты находишься в моей голове…

– То-то и оно, – вздохнул дядюшка. – Это еще одна проблема. Я долго думал, почему не могу проникнуть в твою голову и пришел к выводу, что родственные связи не дают сделать это… Я и сейчас пытаюсь проникнуть в тебя, но не могу сделать этого… Родственный барьер… В нас бежит одна кровь…

– Дядюшка, – Мила сделала короткий шаг назад, почувствовав легкое головокружение, точно такое же, как в свой прошлый приезд в Лонвилль.

– Ладно, оставим это, – с досадой произнес дядюшка и головокружение в голове Милы исчезло. – Все равно бесполезно… За исключением тебя, каждый в городе – это я, населяющий множество разных тел. – дядюшка улыбнулся, – Даже твоя подружка Саманта – теперь это тоже я! Просто ты застала меня врасплох сегодня, впрочем, как и в прошлый раз. Я совсем не ожидал гостей и все мои тела спали. Ты разбудила одно из моих тел стуком в дверь… Кстати, я сейчас смотрю на нас из окна второго этажа с моим сыном на руках.

Мила медленно повернулась на сто восемьдесят градусов и подняла голову. Саманта с улыбкой смотрела на нее из окна спальни на втором этаже.

– А сейчас я помашу тебе рукой, – раздался за спиной голос дядюшки. В следующую секунду Саманта подняла руку и приветственно помахала им, а с ее лица не сходила счастливая улыбка.

– Ты убил эту прекрасную девушку… Как ты мог? – слезы снова потекли из глаз Милы. – О, боже…

– Я завладел ее телом чуть больше года назад. Теперь оно нужно мне для того, чтобы заселить Лонвилль новым поколением здоровых, сильных молодых людей. А кроме того, секс между всеми моими телами – это необычайное наслаждение и…

– Я не верю тебе! – вскрикнула Мила, не желая слушать этот бред. – Ты врешь! Ты сошел с ума! Этого не может быть!

Дядюшка посмотрел на нее как на дурочку, вздохнул и сказал:

– Видишь того симпатичного мужчину, идущего в нашу сторону? Это тоже я.

Мила посмотрела по сторонам и, действительно, увидела одиноко шагающего молодого мужчину.

– Когда-то хозяина этого тела звали Билли Тафом. Но сейчас это я… А теперь – смотри!

После этих слов Билли Таф упал прямо на тротуар и замер без движения. Мила вскрикнула от испуга, а дядя пояснил довольным голосом:

– Ничего страшного. Я просто покинул его молодое, крепкое, красивое тело. Если я не вернусь в него, то оно сгниет прямо на этом месте, но, пожалуй, оно мне еще пригодится.

После этих слов мужчина поднялся и, не отряхиваясь, как ни в чем не бывало, продолжил свой путь, постепенно приближаясь к дому Саманты.

– Нет! – воскликнула Мила, повернувшись к дядюшке. – Я не знаю, как ты это делаешь, но ты должен остановиться!

– Я не могу, – мрачно ответил он. – Уже слишком поздно. Теперь это мой город.

Услышав шорох за спиной, Мила обернулась и увидела подкрадывающуюся к ней женщину в грязном платье. Она остановилась, выпрямилась в полный рост, подмигнула Миле и добавила с улыбкой:

– Привет, моя дорогая племянница. Помнишь, как я дарил тебе леденцы, когда ты была еще совсем маленькой?

Почувствовав приступ паники, которая мгновенно сменилось ужасом, Мила огляделась по сторонам и увидела, что из соседних домов стали выходить люди, окружая их с дядюшкой плотным кольцом.

– Что ты задумал? – почувствовав страх, спросила Мила дрожащим голосом.

– Прости, Мила… – сказала женщина за ее спиной. – Я ведь просил тебя не возвращаться… Но теперь я не могу отпустить тебя из Лонвилля. Для моей же безопасности.

– Ты убьешь меня?

– Господь с тобой! – воскликнул вдруг приблизившийся к ним Билли Таф и махнул рукой. – Ты моя любимая племянница, я не стану убивать тебя. Но тебе придется остаться в Лонвилле навсегда.

Эти слова прозвучали из его уст, словно приговор, но Мила была категорически не согласна с уготованной ей судьбой и судорожно огляделась, пытаясь придумать план побега.

– Не будь дурой, Мила! – ухмыльнулся дядюшка, словно прочитал ее мысли. – Тебе некуда бежать от меня, потому что я – вокруг… Да и зачем тебе бежать? Что ждет тебя во внешнем мире? Муж? Дети? – дядюшка снова ухмыльнулся. – Может, работа? Ты никому не нужна там! О тебе даже никто не вспомнит, так же, как и обо мне.

– Я вызову полицию, – ответила Мила дрожащим голосом, поспешно обойдя дядюшку и направляясь в сторону площади, но на ее пути встали двое крепких мужчин, одним из которых был Билли Таф. Остановившись, она поняла, что они смотрят на нее с тем же намеком на угрозу, которую она видела в глазах дядюшки минуту назад.

– Я не могу позволить тебе уйти, – сказали они в один голос. – Но ты должна обвинять в этом только себя и никого больше. Всегда помни о том, что я пытался, как мог, избежать подобного исхода. Это было твое решение вернуться.

Услышав эти слова, Мила запаниковала и ринулась вперед, намереваясь проскочить между мужчинами, но те успели схватить ее за руки. Закричав, что есть силы, от страха и ярости, Мила дернулась и ей удалось вырваться, но путь к площади преградили еще несколько человек.

– Мила, – спокойно обратился к ней какой-то мужчина и почесал подбородок. – Пожалуйста, давай не будем слишком усложнять ситуацию. Тебе не удастся сбежать из Лонвилля. Смирись с этим.

Оглядевшись по сторонам, Мила увидела еще несколько человек, идущих в их сторону. Путей к отступлению становилось все меньше. Выражения всех их лиц были одинаковыми, казалось их забавлял тот факт, что Мила паниковала.

– Ты сумасшедший! – крикнула она дядюшке, а потом бросилась через дорогу и попыталась скрыться в заросших садах между домами на противоположной стороне улицы. Она понимала, что сейчас главное – это оторваться от преследователей, чтобы хоть недолго побыть одной, собраться с мыслями, проанализировать, что происходит сейчас и что делать дальше.

– Куда ты собралась? – услышала она за спиной довольный смех дядюшки. – Мила, ты не сможешь уйти из Лонвилля!

Не обращая внимания на его веселые окрики, Мила прибавила шаг, скрылась между двумя обшарпанными домами, пробежала через сад, а потом выскочила на параллельную улицу и, бешено дрожа всем телом, оглянулась. Из окна ближайшего дома в это время выглянула какая-то молодая женщина и, улыбнувшись, сказала:

– Не усложняй ситуацию, детка. Бежать некуда.

Мила вскрикнула от неожиданности и побежала дальше по тротуару, а затем свернула в очередной переулок, стараясь затеряться среди домов, но вдруг увидела какую-то открытую дверь и мигом решила, что лучше всего скрыться от дядюшкиных глаз в здании, дождаться темноты, а потом попытаться вырваться на свободу, ведь дядюшка не умеет смотреть сквозь стены. Она вбежала в эту дверь, захлопнула ее за собой и помчалась на второй этаж. Передохнув несколько секунд на темной площадке вверху лестницы, Мила открыла одну из дверей и, подкравшись к окну, осторожно посмотрела на улицу сквозь старые занавески и серое от толстого слоя пыли стекло.

Никого.

Можно немного перевести дух. В доме царил ужасный запах, и Мила немного поморщилась, но сейчас ей было не до выбора. Как бы там не было, решила она, я дождусь прихода ночи, а потом постараюсь уйти из Лонвилля лесами, черт с этой машиной!

– Хозяева! Вы дома? – раздался вдруг довольный голос откуда-то снизу со двора. – Можно войти? Гостей принимаете?

Мила поглядела вниз. Какой-то мужчина стоял под домом и, улыбаясь, смотрел на окно второго этажа. Мила отпрянула вглубь комнаты, развернулась, и побежала вниз, надеясь выскочить через дверь заднего двора, но, оказавшись в саду, она с ужасом остановилась и застыла, не в силах сделать потяжелевшими ногами ни шагу.

Вокруг лежали груды разложенных, почерневших трупов. Чувствуя, что ей становится плохо, Мила с ужасом смотрела на мертвые, сваленные в кучи тела. Так вот откуда исходит этот ужасный запах, стараясь не дышать, подумала Мила, отмахиваясь от мух, жужжащих вокруг в огромном количестве.

– В основном, старики и прочие лишние, в чьих телах я не нуждаюсь, – раздался за спиной спокойный голос. – Не нужный Лонвиллю биоматериал. Я захоронил несколько первых тел, но это занятие показалось мне слишком утомительным и скучным…

Обернувшись, Мила с ужасом и ненавистью посмотрела в глаза своему улыбающемуся дядюшке, стоявшему в окружении нескольких человек.

– Ты монстр… – только и смогла она выдавить из себя, чувствуя, как слезы размывают зрение. – Убийца…

– Это всего лишь люди, – пожал плечами дядюшка и сделал шаг вперед. – А кроме того, они все смеялись надо мной. Они издевались над слабым. Не жалей тех, кто способен обижать слабого.

– Убийца… Не подходи ко мне…

– Не волнуйся, – сказали они все синхронно. – Я не причиню тебе вреда. В конце концов, ты моя племянница, и я люблю тебя, несмотря ни на что.

– Не подходи, – сквозь слезы прошептала Мила, развернулась и бросилась бежать через сад, заваленный трупами. Которых было очень, очень много. Перемахнув через невысокий заборчик и миновав еще какой-то дом, она выбежала на дорогу, но так сильно волновалась, что в какой-то момент споткнулась об валявшийся на ее пути булыжник и, рухнув, сильно ударилась головой об бордюр.