10
– Прости, что не приглашаю в дом! – беспечно произнес дядюшка через несколько десятков метров. – Там… Э-э-э… Не совсем убрано…
– Это я заметила, – кивнула Мила и ухмыльнулась. – Если бы мама видела, как ты запустил дом, то была бы не в восторге.
– Ах, моя милая сестренка, моя милая Роза, – вздохнул дядюшка и улыбка слетела с его губ. – Как же рано твоя матушка ушла из нашего мира… Я часто вспоминаю о ней. Но ты не должна обижаться на меня за беспорядок, детка. В моем возрасте довольно тяжело справляться со всей этой бытовой чертовщиной! – он снова вздохнул, а потом рассмеялся. – До сих пор не верю, что ты стоишь прямо передо мной! Когда я услышал от друзей, что меня ищет собственная племянница, то сначала не поверил своим ушам. Вот уж не думал, что моя любимая, моя маленькая, хорошенькая, умненькая Мила с тонкой косичкой на макушке снова когда-нибудь окажется в Лонвилле! – не унимался дядюшка, радостно смеясь. – Но она все же здесь, стоит прямо передо мной, и она совсем не такая маленькая, какой я помню ее. Она превратилась в прекрасную женщину и озаряет своей красотой наш сонный городок, словно весеннее солнце озаряет север Аляски после долгой полярной ночи!
– Но где же ты пропадал, дядюшка? – воскликнула Мила, пропустив мимо ушей его комплимент и все еще пытаясь прокрутить в голове его внезапное появление. – Я искала тебя с самого утра!
– Я больше не сижу целыми днями дома, – объяснил он, светясь от счастья. – В моем возрасте, если человек слишком долго сидит неподвижно, ему потом бывает трудно снова встать на ноги, понимаешь? Я и сегодня встал с первыми лучами солнца, а потом отправился на прогулку. Большую часть времени я люблю гулять по холмам, это чудо, что я вернулся раньше времени и услышал, что ты меня ищешь. – он хихикнул. – Понимаю, что тебе это кажется необычным, учитывая то, каким я был раньше, но мне, действительно, надоело быть чертовым отшельником, у которого нет друзей! Несколько лет назад я решил изменить свою жизнь и – вот он я!
– Я беспокоилась о тебе. Признаюсь, что даже разбила стекло в задней двери для того, чтобы попасть в дом и убедиться в том, что… – она запнулась, пытаясь правильно подобрать слова. – В том, что…
– В том, что я не лежу мертвым в своей кровати? – расхохотался он. – Или в том, что мой разложившийся труп, который некому было отпеть, а потом предать земле, все еще валяется в доме? Забытый, покинутый всеми, и никто даже не спохватился о том, что меня уже нет в живых? – дядюшка замолчал, а на его лице снова появилась знакомая ей с детства едва заметная грустная улыбка, и он добавил тихим голосом. – Но, как видишь, ты ошибалась… Я в полном порядке, и я абсолютно счастлив.
Словно в подтверждение своих слов, дядюшка похлопал себя по пузику и добавил:
– Ты знаешь, теперь я полюбил пиво. Знаю, что это не самый полезный продукт в мире, особенно для людей моего возраста, но так хочется побаловать себя иногда. В конце концов, жизнь для того и существует, чтобы жить, не так ли?.. Кстати, почему бы нам не пойти перекусить в кафе мистера Бейкера? Я угощаю! Ведь не каждый день тебя приезжает навестить любимая племянница! Это бывает чуть реже – всего лишь один раз в двадцать лет!
После этих слов Мила покраснела, понимая, к чему он клонит, но решила сменить тему разговора и пробормотала в ответ:
– Этот мистер Бейкер – грубиян, который сует нос не в свои дела… Утренний разговор с ним доставил мне массу неприятных минут.
– Неужели? – с удивлением отозвался дядюшка и поднял брови. – Мистер Бейкер – милейший человек, пойдем скорее, сейчас ты сама убедишься в этом!
И действительно, когда они, несколько минут спустя, уже сидели в том самом кафе на площади, от прежней агрессивности мистера Бейкера не осталось и следа. Он, мило улыбаясь Миле добрым широким лицом, подошел к их столику с огромным жестяным подносом, на котором стояла большая кружка холодного пива и прозрачный высокий стакан ванильного коктейля.
– О, простите меня за утреннюю несдержанность, – обратился он к ней и немного поклонился. – Не знаю, что нашло на меня, видимо, сказалась бессонная ночь…
– Ты плохо спал ночью, старина? – по-дружески обратился к нему дядюшка.
– Да, – кивнул тот, – все было именно так. Знаете ли, мы немного повздорили накануне с миссис Крау из-за одного вопроса, который не стоил и выеденного яйца, ну, да неважно… И я всю ночь ворочался с боку на бок и корил себя за то, что поругался с ней… В общем, все меню для вас сегодня – бесплатное! – счастливым голосом заключил он.
– Ой, ну что вы, – виновато пробормотала Мила. – Я уже и забыла про это маленькое утреннее недоразумение и…
– Нет-нет! – прервал ее мистер Бейкер и добавил. – Пусть мое предложение останется в силе! Я настаиваю! Не откажите мне в возможности сделать вам этот скромный подарок за мою непростительную утреннюю грубость!
Миле ничего не успела ответить, а мистер Бейкер, подмигнув ей, развернулся и спешно удалился.
– Жизнь прекрасна, – сказал дядюшка, сделав несколько огромных глотков и сразу же наполовину опустошив стакан пива. – Я жалею только о том, что слишком поздно понял это. Каким же, черт возьми, дураком я был, даже не верится…
– Ты действительно, просто пышешь энергией и жизнелюбием!
– Правда? Ты заметила? – он снова хихикнул.
– Это сложно не заметить! Как ты пришел к этому?
– Ты знаешь… – дядюшка на секунду задумался, а потом снова жизнерадостно расхохотался. – Именно одиночество и привело меня к этому! Именно оно сделало меня тем, кем я сейчас являюсь!
Он самозабвенно откинулся на спинку стула, сложил руки на своем пузике и прикрыл глаза, словно сытый кот. Мила с интересом продолжала во все глаза рассматривать его, она была очень рада за дядюшку. Вот уж не ожидала она, что он стал совсем другим человеком. Двадцать лет – это конечно, большой срок, но дядюшка изменился до неузнаваемости. Раньше он даже говорил так тихо и неуверенно, что его почти не было слышно, но теперь… Из одинокого затворника, не имеющего друзей и редко выходящего на улицу, он превратился в ярко одевающегося бодренького старичка, пьющего пиво так, словно завтра уже никогда не наступит и это последняя в его жизни кружка. Кроме того, все в городе, кажется, не просто знают его, но и любят. Немногочисленные прохожие, попадавшиеся им по пути к площади, радостно приветствовали его и дружелюбно улыбались, когда он здоровался в ответ. Да и этот мистер Бейкер, судя по всему, относится к дядюшке так хорошо, что даже готов бесплатно кормить не только его самого, но и его племянницу в своем вечно пустующем кафе, которое, кстати сказать, тоже не отличалось чистотой.
Несмотря на все это, что-то глубоко-глубоко в душе не давало Миле покоя…
Какое-то очень отдаленное чувство тревоги не отпускало ее, и она никак не могла понять, что именно может ее тревожить.
Мистер Бейкер принес еще одну полную кружку пива и, одарив Милу лучезарной улыбкой, снова исчез за прилавком в дальнем углу кафе. Дядюшка проводил его довольным захмелевшим взглядом, а потом, сделав еще несколько глотков, отрыгнул на весь зал и расхохотался, довольный своей ребячьей забавой.
Мила сначала с укором уставилась на него, но, глядя в его шкодные глаза, не смогла сдержать улыбки, хотя ей стало очень неудобно перед мистером Бейкером.
– Прости, не смог удержаться от соблазна, – дядюшка ехидно посмотрел на Милу и добавил. – В этом кафе варят отличное пиво, и я довольно частый гость тут. Мистер Бейкер давно привык к моим шуточкам, и, завидев меня на горизонте, переживает только о том, чтобы у него оказалось припрятано для меня несколько литров этого прекрасного пенного напитка.
Мила заставила себя улыбнуться еще шире и понимающе кивнула, хотя, если честно, поведение дядюшки немного настораживало ее.
– Тебе не нравится, что я изменился? – внезапно спросил он с ноткой беспокойства в голосе. – Ты выглядишь несколько обеспокоенной, детка.
– Дело не в этом, – покачала она головой. – Но я совсем не ожидала, что… Я… Ты стал совершенно другим, и меня это удивляет…
– Я был глупцом, – махнул он рукой, прерывая ее. – Хоть ты и была еще очень маленькой, но, уверен, ты прекрасно помнишь, Мила, каким я был. Ты прекрасно помнишь, какой несчастной была моя жизнь… Раньше мне приходилось прикладывать огромное усилие к тому, чтобы просто выйти из дома. Я думал, что все смотрят на меня и думают, что я ненормальный, что я не от мира сего. И ведь именно так и было… – он перестал улыбаться, с задумчивым видом поднял кружку со стола и хлебнул еще немного пива. – Все считали меня чудаком, замухрышкой, и я знал, что люди смеются надо мной. Они были совершенно правы. Когда тебе постоянно говорят, что ты урод, то ты обычно, таким и становишься, теряя смысл что-то изменить в своей жизни. Хорошо, что я все же смог разорвать этот круг.
За окном прошли двое мужчин средних лет и, увидев через стекло дядюшку, приветливо помахали ему. Он улыбнулся и помахал им в ответ, а потом перевел взгляд на Милу. – Видишь? Теперь все совсем иначе!
– Ты стал очень популярным человеком, выглядишь абсолютно счастливым, и я безумно рада этому, дядюшка! – воскликнула Мила и потрепала его по руке, хотя чувство легкой тревоги так и не покинуло ее. – Прости, что разбила вдребезги окно в задней двери… Я сама оплачу его ремонт.
– Черт с ним, с этим окном! – расхохотался дядюшка. – Даже не переживай об этом! На самом деле, мне очень приятно осознавать то, что ты готова была поставить на уши весь мир из-за меня одного!
– Я, правда, очень волновалась…
– Что наткнешься на останки мертвого тела своего любимого дядюшки, о котором не вспоминала всего лишь двадцать лет? – он, не дав ей договорить, скептически поднял бровь.
Мила почувствовала его сарказм и поэтому просто ответила:
– Прости меня. Я была очень глупа и эгоистична. Я была плохой племянницей, но я, правда, волновалась.
– И я высоко ценю это, – ответил он, выпил еще немного пива и воскликнул. – Черт возьми, мне уже почти семьдесят! Если быть откровенным, то не думал, что кто-то еще вспомнит о моем существовании!
Откинувшись назад, Мила с виноватой улыбкой смотрела на дядюшку. Подумать только, как меняет людей жизнь. Этот веселый общительный дедушка в ярко-желтой рубашке совсем не напоминал ей того хмурого, всегда сдержанного человека, каким она помнила его из детства.
– Я знаю, что вы с мамой обо мне думали, – добавил дядюшка с ноткой раздражения в голосе, словно прочитал ее мысли. – Примерно то же самое, что и все остальные жители этого городка. Вы считали меня… Странноватым… Честно говоря, после смерти своей сестры – твоей матушки – я испытал некоторое облегчение, хотя и очень любил ее. Она ведь, как я наивно предполагал, приезжала навещать меня раз в год больше из необходимости, чем из-за того, что скучала по мне…
– Ты ошибаешься, – твердо ответила Мила. – Мама очень любила тебя.
– Я знаю, – так же твердо ответил он. – И жалею только об одном… Что понял это слишком поздно. Что понял это только тогда, когда остался один-одинешенек на всем белом свете, в котором больше не осталось ни одного человека, который любил меня. Осознание этого не давало мне жить. Если бы ты знала, сколько слез я пролил, сидя перед холодным нерастопленным камином, так мне было плохо. Я понял, что прожил эту жизнь зря и хотел было покончить со всем этим. Я даже приготовил веревку и научился делать петлю, но… – он задумался ненадолго, – Хорошо, что я нашел в себе силы не идти по легкому пути…
Мила слушала его и виновато моргала глазами, а по щекам у нее побежали слезы. Дядюшка заметил ее грустный взгляд и улыбнулся, потрепав племянницу по щеке:
– Не плачь, детка. Это было очень давно.
– Я забыла о тебе…
– Все в порядке. Ты выросла, у тебя началась собственная жизнь. Победы, поражения, радости, невзгоды, любовь, разлука… Зачем тебе нужно было еще переживать о старом, чудаковатом брате твоей матери, который ведет отшельнический образ жизни у черта на куличках и от которого всегда воняет…
– Но…
– Я знаю, что так и было, но я не могу судить тебя за это. В конце концов, это не твоя вина, детка, поэтому я не в обиде… Мне приятно, что ты заехала проведать меня, хоть я совсем и не ожидал этого, – дядюшка выглянул за окно и добавил, слегка кивнув головой. – Скоро наступит вечер, наверное, тебе пора ехать, ведь дорога до Бостона совсем не близкая…
– Разве ты не пригласишь меня задержаться на несколько дней? – немного удивленно спросила Мила, которая была, явно, не настроена уезжать.
– Понимаешь, детка, – дядюшка замялся, а потом добавил, почесав подбородок. – Я так сильно привык жить в одиночестве, что… И в доме не убрано, да и вообще… Я рад, что ты навестила меня, но остаться в Лонвилле было бы лишним, тем более, что у меня еще есть кое-какие дела и меня несколько дней не будет в городе, понимаешь?
– Понимаю, – кивнула Мила, хотя она ничегошеньки не поняла, почувствовав только то, что дядюшка пытается просто избавиться от нее и придумывает для этого кучу причин прямо на ходу. Однако, ей меньше всего хотелось навязывать ему свое общество, особенно после того, как он так стремительно начал выпроваживать ее. Набравшись храбрости, она, все-таки, спросила:
– Можно я, хотя бы, навещу тебя в следующем году и проверю, как ты здесь справляешься?
– О, в этом нет никакой необходимости! – беспечно махнул рукой дядюшка и допил свое пиво. – Я счастлив, живя здесь, поэтому тебе не о чем переживать, детка! Лонвилль – лучший город на свете, и я прекрасно со всем справляюсь.
– Ты действительно счастлив здесь? – Мила с сомнением посмотрела за окно. – Лонвилль кажется мне таким… Брошенным.
– Я прожил здесь почти пятьдесят лет с тех самых пор, как уехал из Нью-Йорка еще совсем молодым парнем, но именно здесь я обрел свое счастье, поэтому, можешь не беспокоиться обо мне. Старина Томас в полном порядке, и он счастлив!
– И, все же, я как-нибудь приеду навестить тебя.
– Еще через двадцать лет? – от души расхохотался дядюшка, а потом добавил серьезным голосом. – В этом нет никакой необходимости.
– Но…
– Да не переживай ты так, племянница! – улыбнулся он. – Со мной все будет хорошо. Не сковывай свою жизнь ненужными обязательствами!
– Обязательства здесь ни при чем, – покачала головой Мила. – Мне бы и самой хотелось делать это.
– Это, и правда, ни к чему, детка. Ты прекрасно обходилась без этого долгие годы. Чтобы стать счастливой – тебе следует думать о себе, а не обо мне. Не обижайся.
– Но… – Мила задумалась и ей стало очень грустно от внезапно посетившей ее мысли. – Получается, что мы больше никогда не увидимся?
Дядюшка грустно улыбнулся в ответ, встал из-за стола и сказал:
– Пойдем. Я провожу тебя до машины.
Мила тоже встала, хотя ей хотелось плакать, и они вдвоем вышли на улицу. Как только дверь за ними захлопнулась, мистер Бейкер подошел к окну и посмотрел им в спины, а потом почесал подбородок и прошипел раздраженно:
– Черт возьми, да когда же ты уберешься к чертям собачьим из нашего города?
Он перевел взгляд на столик, за которым Мила и дядюшка сидели несколько минут назад, и некоторое время смотрел на пустой стакан из-под ванильного коктейля и две осушенные пивные кружки, а потом, не удосужившись прибраться, оставил все, как есть, и скрылся в подсобном помещении.
Тем временем, Мила в сопровождении дядюшки подошла к машине, которая по-прежнему стояла напротив городского отеля. На душе у нее было очень грустно, а в сердце скребли кошки, ей очень не хотелось уезжать. Конечно, она могла бы остаться в гостинице, но чувствовать себя непрошеным гостем ей хотелось еще меньше. В конце концов, дядя прекрасно дал ей понять это. Только теперь она догадалась, почему все эти люди пытались избавиться от нее и не допустить эту встречу. Дядюшка, узнав о ее приезде, просто спрятался от нее, чтобы избежать встречи, и все его друзья прикрывали его, а появился он тогда, когда понял, что ее не удастся избежать. Ну что ж… Если ему, действительно, так будет лучше, то пусть так и будет… Мила крепко обняла его и прижалась к его старому телу, а потом забралась на переднее сиденье и запустила двигатель.
– Счастливого пути, детка, – с радостной улыбкой произнес дядюшка. – Не переживай за меня и не волнуйся. Со мной все будет в полном порядке! – после этих слов он сам захлопнул дверь и немного отошел назад, добавив. – Спасибо, что навестила старика Томаса
