Глава 11

Сон

«Кто скажет, что есть я, и что со мною?

Я умер, иль сошел сума, иль просто сплю?

Но если человек из звездной пыли,

Я лишь вернулся снова в колыбель свою…»

***

Вопреки Галиным уговорам я рассказал всё Толику, включая ее неожиданный визит к Стасу. После этого мой друг надолго ушел в себя. Я не отвлекал его, приняв от тети Маши кружку горячего чая.

– Ты можешь переночевать сегодня у меня? – попросила она. – Вряд ли мне удастся уснуть, если я останусь в квартире одна.

– Я, пожалуй, поеду, – вдруг вскочил со стула Толик.

– Ты в норме? – не удержался я именно от такой формулировки.

– Конечно, бро. Немного опечален, но все же в норме!

– Я думаю, если она так поступила, то ей виднее… В смысле, – запутался я, – оттуда виднее.

– Да, я понимаю. Еще раз спасибо, что сделал это для меня.

Мы пожали руки и он вышел.

– Антон, ты делаешь поистине важное дело, – вдруг произнесла тетя Маша.

– Для мертвых?

– И для мертвых тоже… – призналась она.

– У меня совсем другие ощущения. Я делаю что-то для мертвых, но не могу сделать действительно важную вещь для одного единственного живого.

«Так не может больше продолжаться, я должен найти ход к Жене» – подумал я, но не решился озвучить.

Тетя Маша глубоко вздохнула.

– Как думаешь, сколько б Станислав сидел в своей камере в ожидании меня?

– Не знаю, но время там словно закольцовывается. Души проживают один и тот же момент бесконечное количество раз.

– Так значит, он мог сидеть там вечно? Вот так, не за что? Застряв в своём ожидании?

– Выходит, что так.

– И никто бы так и не пришёл его вывести оттуда, если б не мы? Это так неправильно! – воспротивилась она. – Как можно пускать такие вещи на самотек?

– О чем вы, я не совсем понимаю?!

– Я об ангелах, Антон! Станислав хороший человек, один из самых добрых и светлых людей, почему они не пришли за ним? Почему не забрали его в рай ещё до нас?

Удивительно, но ещё месяц назад я думал именно в том же ключе, что и моя тетя. Но в какой-то момент, неизвестный механизм повернулся в моей голове, и я увидел иную картину мира.

– Мы сами себе хозяева. И лишь наши мысли могут нас держать в аду или дать пропуск в рай.

То, что стало теперь для меня очевидным, глубоко поразило тетю Машу, и она ещё долго пыталась вложить услышанное в рамки своих представлений о загробном мире.

В ту ночь я не сомкнул глаз. Я видел ужасные вещи, но отнюдь ни страх стал причиной моей бессонницы. Напротив, страх растворился, исчез. Ему на смену пришли другие чувства, заставившие меня не дождавшись положенных восьми часов утра позвонить Харону. Он не спал и почему-то даже не удивился моему звонку.

Он не церемонился и сразу спросил по факту, до какого уровня я прыгнул.

– Самый нижний был седьмой, но Женя на восьмом и я пока не знаю, как к ней добраться.

– Седь-мой, – протянул он, – и как там?

– Там жутко. Там самоубийцы. Когда она сбегают из жизни, то попадают всё в ту же реальность, которая закольцовывается. Им кажется, они совершают побег из тюрьмы, но на самом деле всё наоборот, они запирают себя в клетке навсегда. Им очень сложно помочь.

– Хм, – задумался Харон, – но ты ведь мне не об этом позвонил рассказать?

– Я позвонил узнать, как сократить время астральных путешествий и… – выдержал я паузу, – пригласить тебя прогуляться по восьмому уровню.

– И верно сделал! – я слышал, как его голос наполнился неожиданной радостью. – Гуляешь ты там, надо сказать, запредельно долго. Тебе бы отключить логику, которая твердит, что добраться до пункта ты можешь лишь на своих двоих, расшагивая, как в обычной жизни.

– Так, а что делать?

– Перемещаться мгновенно!

– Но как?

– Как, как? Силой мысли! Представляешь, где хочешь быть, и вперед.

Я вспомнил, как очутился на другом краю обвала в психиатрической больнице. То, что Харон говорил, было более чем реально.

– Так всё зависит от моей фантазии?

– Скорее от воли. Но есть вещи, которые трудно контролировать. У мертвых время растягивается, а значит и твое нахождение в их обществе значительно удлиняется. Если твоя подруга ещё жива, то, встретив ее, ваше время останется реальным, оно не замедлит свой ход.

Я молчал и прикидывал, смогу ли?

– Но я читал про таких мастеров, – продолжал Харон, – которые за одну ночь проживали целые жизни в астрале. Это их личное умение управления собственным сознанием и временем!

– И как этому обучиться? – заинтересовался я.

– Если ты собираешься куда-то в определенное место, – выделил он паузой, – и ты это место хорошо знаешь, то можно начать тренироваться уже сейчас, чтоб быть готовым к нашему путешествию.

– И как это сделать?

– Ставь таймер, закрывай глаза и проделывай свой путь в голове столько раз, пока твое ощущение времени не сократиться до реального. Не забывай оставлять запасник.

– А это как?

– Это, если ты собираешься пробыть в астрале двадцать минут, то на тренировках надо уметь укладываться в десять. Понял?

Понять то я понял, но как теперь это сделать. Поставив таймер на двадцать минут, я закрыл глаза и представил себя стоящим на темном асфальте перевала. Под ногами стелился туман, а в низине сухие травы, покрытые инеем. Я ступаю по ним и, скользя, добираюсь до леса. Передо мной тёмные столбы деревьев, скрывающие своих ужасных обитателей. Меня переполняют жуткие воспоминания, и по спине одна за другой пробегают волны мурашек. Сейчас надо бы представить, что я рядом с Женей. Вообразить ее присутствие как можно яснее, почувствовать её запах, касания, голос. Мой телефон начинает пищать.

«Я потратил двадцать минут на то, чтоб подойти к границе леса. Непостижимо долго! Но что меня так тормозит? Моё самое быстрое перемещение было возвращением от Стаса в тело. Я пролетел всю больницу за доли секунды. Но как?»

Наконец, я понял, что в тот момент чувствовал бушующий коктейль чувств. В нем был гнев, боль, тоска, уныние и много чего другого, но там совсем не было страха.

«Меня тормозит страх! – пришло неожиданное открытие. – Если не буду бояться, то управлюсь методично и быстро».

Подобное открытие окрылило, и я повторно завел таймер.

«Закрываю глаза и без лишних эмоций прямо с дороги велю перенестись к Жене. Я чувствую ее запах, она совсем рядом, прячется за деревом и шмыгает носом. Открываю в астрале глаза – я перенесся.

– Женя, идем домой.

– Кто ты такой? – испуганно сторонится она.

– Из поисковой службы, давно тебя ищем.

Она слаба, я беру её на руки и мысленно я уже около церкви.

– Почему мы у церкви? Ты что маньяк, псих? – сопротивляется она.

– Нет, тут наша розыскная база – ближайшее к лесу строение.

Заношу её в двери, там встречает поводырь. Моё дело закончено. Дальше она сама. Я возвращаюсь мыслями к телу и выхожу.

Я открыл глаза, таймер только что пробежал десять минут.

Толику не пришлось долго объяснять, он и так понимал все гораздо лучше других.

Мы снова направлялись к перевалу. Закат окрасил дорогу в теплую гамму, периодически слепя нас троих оранжевыми зайчиками. Сейчас мне было спокойно перед прыжком в астрал. Я не боялся этого места и воспоминания не глушили меня своей тяжестью, пока не зашло солнце. Теперь извилистая дорога напоминала мне ту самую ночь. Женя всё время что-то тараторила без умолку, Галя много смеялась, Толик был тих, счастлив и пил много пива. Ранним утром мы собирались прибыть в загородный дом, что сняли по интернету и хорошенько отоспаться. Пики снежных гор постоянно привлекали внимание своим контрастом с темным небом, полным звезд. Сейчас они лишь слегка выделялись песчаным очертанием, практически не выдавая своего присутствия.

– Ты как? – вытащил меня из воспоминаний Толик.

– Нормально, – ответил я, но потом добавил, – немного жутко.

– И мне, – коротко заключил он.

– Мы что, уже приехали? – разглядывая темный лес вдоль обочины, спросил Харон.

– Нет, но уже близко, – вздохнул я.

Завидя место аварии, мне стало нехорошо. Черными кривыми обозначилось место торможения, словно указывало, куда нам идти на поиски Жени. А мелкие стекла, перемешавшись с песком обочины, теперь поблескивали в свете приблизившихся фар.

Я подавил тяжелые воспоминания. Вскоре Толик помог мне пересесть на заднее сидение к Харону.

– Послушай, – шепнул он, поддерживая меня крепкой хваткой, – я хочу, чтоб ты что-то передал Гале, если снова увидишь её.

Я немного отшатнулся, не скрывая своего удивления. Вскоре, когда я уселся, Толик вытащил из кармана джинсов миниатюрное золотое кольцо с ярким голубым камнем в обрамлении изящных веточек.

– Я собирался сделать ей предложение, когда доберемся до усадьбы, – тяжело вздохнул он, – но не успел.

– Брат, я…

– Да, всё нормально, – перебил он меня, срываясь на хрип, – просто передай ей и всё. Она совсем ко мне не приходит…

Я пообещал.

Взяв Харона за руку, я почувствовал, как он отчужденно дернулся.

– Не хочу, чтоб ты попал на свой любимый второй уровень, – пояснил я.

Тот понимающе закивал, но ничего не ответил.

Зазвучала гитара, и не сразу, но моё нутро поддалось вибрации и разделилось.

Я открыл глаза, машину освещала яркая луна. Толика за рулем не было, а на зеркале заднего вида красными цифрами зловеще высветилось восемь ноль, ноль. Я повернул голову – Харон спал. Похлопав его по плечу, я привел Михаила в чувства. Тот, словно под снотворным, принялся тереть заспанные глаза.

– Мне так тяжело здесь, – пробубнил он, – как ты что-то видишь, тут всё заволокло дымом?!

– Дымом? – переспросил я.

За окном всё так же стелился туман, озаряемый полным диском Луны, но никакого дыма не было и в помине.

– Пойдём, может прояснится ещё, – подбодрил я Харона, умолчав, что мы видим по-разному.

Тот, скрипя, вышел из машины.

– Что за тяжесть, мне аж грудь сдавило.

– Место такое, постарайся не акцентировать внимание, со временем привыкнешь.

Он лишь удивленно посмотрел, как крепко я стою на ногах. По скользкой траве мы спустились в низину.

– Отсюда можно постараться прыгнуть к Жене, – решил я и закрыл глаза для концентрации.

– Погоди, – вдруг заявил мой спутник, – давай немного пройдёмся. Я должен прийти в форму, иначе толку от меня тут не будет.

«Он меня только тормозит» – неожиданно для себя отметил я.

Мы вошли в лес. Размытыми столбами обозначились сосны, а под ногами раздался до боли знакомый звук хрупких веток.

«На дворе лето, а тут по-прежнему иней. Видимо, ад скорее холоден, чем жарок».

Но в этот раз, меня не волновал этот холод. Меня даже не брал озноб, так как я прекрасно знал, что моё тело не здесь, оно в теплой машине и не способно замерзнуть. Тем временем Харон выпустил в руки пар, и, потерев ладои, странно загоготал. Этот уровень казался ему совсем другим, более реальным, и был значительно ощутимей прежних мест, где он бывал.

– Миш, нам не стоит здесь задерживаться, – поторопил я его.

Тот лишь блеснул глазами и тихо произнес:

– Если я ругнусь, то увижу самого…? – он замолчал и высоко поднял брови, вопрошая мой ответ.

– А ты, правда, хочешь его увидеть?

– Друг, а почему бы и нет! Я буду первый, кто засвидетельствует его существование! – с болезненным интересом обронил Харон.

«Такие знакомые слова… Подобные эмоции, кажется, испытывал Рыцарь Ирвин, пытаясь заснять лесных бесов на камеру».

– Если ты продолжишь в том же духе, то мы здесь пропадем. Моя цель не увидеть этих существ, а найти Женю. И не говори мне, что у нас сегодня разные цели, – терпеливо предупредил его я.

– Если хочешь – разминемся. Ну, ты по своим делам, а я по своим!

– Нет, нет, Харон, – воспротивился я, – это перебор!

– А чего перебор? – давил он. – Я не новичок. Да и с мгновенными перемещениями у меня дело обстоит получше твоего.

– Как знаешь, но я не собираюсь прыгать по уровням в дальнейшем, вытаскивая тебя отсюда.

– Мне, кажется, ты сейчас немного преувеличиваешь свою значимость, – подмигнул Харон.

– Как знаешь, – я махнул рукой и отвернулся от него.

«Он крепкий парень, не раз в астрале. Мое дело найти Женю, именно она в беде. Бродит там, даже не зная, что живёт вне тела».

Я закрыл глаза и подумал о Жене. Шепот со стороны Харона «черт, черт побери» немного сбивал, но я настроился. Если сейчас они сюда пожалуют, то мне, в самом деле, лучше уносить ноги. Со стороны деревьев поднялся хруст веток, и я, не открывая глаз, со всей живостью представил Женю. Когда я открыл глаза, она стояла прямо напротив меня. Её волосы сильно потемнели из-за грязи и потеков крови, бирюзовая жилетка была местами изодрана, а красивые руки покрыли ссадины. Лес не толькло исцарапал их, но и обломал её длинные ногти, наполнив их грязью.

– Женя, – с облегчением произнес я, – дотрагиваясь до её плеча.

Она отскочила и, обернувшись, посмотрела сквозь меня.

– Женя! – снова окликнул я.

Она не слышала и не видела меня, лишь чувствуя чьей-то незримое присутствие.

«Я не могу поверить! Почему ты меня не видишь?»

На меня накатились волны боли и непонимания. Я сделал несколько шагов к ней, но она истерично закричала:

– Кто здесь? Оставьте меня в покое, ради всего святого!

Горечь подступила к горлу, и я бы плакал, если б мог, глядя на её испачканное лицо и глаза, лишенные рассудка и надежды.

Мне бы следовало уходить, но я не мог. Возможно, если дотронусь до руки, то смогу вывести её. Я потянулся и, словно не найдя препятствия, проскользнул сквозь её ладонь. Она тут же подтянула к лицу руки и истерично зашептала— «боже сохрани, боже спаси и сохрани».

– Женя, молись, ладно? Постарайся выйти из леса и найти церковь! Умоляю тебя, не стой на месте, не ругайся и не поддавайся гнетущим воспоминаниям. Думай о хорошем, о счастливых моментах, о любви. Ладно? Прошу выбирайся отсюда. Твои родители так ждут тебя. Мы все ждём тебя!

Она замолчала, ища меня в пустоте. Я не знаю, слышала ли она мой посыл хотя бы на уровне внезапно возникшей мысли, но я на это очень надеялся.

Отойдя на несколько шагов, я тяжело вздохнул и закрыл глаза. Через пару секунд я уже был на прежнем месте. Моего спутника не было видно. Туман заволок все обозримое пространство, и если он лежал где-то на земле, то его было крайне трудно обнаружить. Вдруг я услышал звуки, судя по всему, исходившие именно от него.

Харон прижался к дереву и плакал, обнимая свои колени. Его плотное тело вздрагивало грудой мышц, источая громкие всхлипы.

– Харон? Ты в порядке? Нам надо возвращаться, – я прикоснулся к его плечу.

– Мы убили того щенка, – не поднимая глаз, простонал он, – мы были детьми, не понимали, что творим! На его месте должен быть я. Мерзкая жестокая тварь, я не достоин жизни!

«Атака воспоминаний», – подумал я.

– Вставай, пойдем. Тот щенок уже давно воссоединился со своей матерью на небесах, а твоя тебя до сих пор ждёт. И мне почему-то кажется, она не переживет потерю второго сына.

– О, Боже! – поднял он заплаканное лицо.

– Пойдём, Харон, пойдём! Его здесь нет.

– Называй меня Миша, я не хочу больше быть Хароном.

– Не вопрос, – пообещал я, подав ему руку.

– Ты один? – осмотрелся он, поднимаясь. – Без девушки?

– Она не смогла меня увидеть. Теперь ей под силу увидеть лишь мертвых, но не живых.

Миша нахмурился.

– Почему?

– Хотел бы я знать! Давай руку.

Он вручил мне плотную ладонь, и я закрыл глаза. Мгновение и мы у машины. Асфальт блестел в свете луны, а туман заметно поредел. Я снова оставлял её одну. Я опять был бессилен что-либо предпринять. Понимая, что вряд-ли теперь вернусь сюда, я даже начал тосковать по перевалу.

«Как же мучительно больно бездействовать».

Но на этот раз, я, в самом деле, ничего не мог сделать больше того, что уже предпринял.

Мы ехали домой молча. Перед моими глазами стояла измученная Женя. Колючий ком то подбирался к горлу, выдавливая из глаз слезы, то опускался в живот, скручивая его.

– Ты как? – поинтересовался Толик.

– Нормально, – сухо ответил я.

На полдороги я вытащил из кармана кольцо и протянул ему.

– Оставь пока у себя, вдруг она явится ночью, – тихо произнес он.

Ко всем переживаниям в придачу мне теперь зародились странные неприятные чувства, словно Галя жива, скрывается от Толи, а я их посредник. Я снова был тем, кем совсем не хотел становиться.

На следующий день позвонила Таня. Близились выходные, и она захотела устроить кинотеатр под открытым небом.

– Ты можешь позвать своего друга Толю, – предложила она.

– Да, хорошо, я позову.

– Можешь даже позвать с девушкой, если она у него имеется.

– Это долгая история, сейчас он одинок.

– А что случилось? – вдруг оживилась Таня. – Они расстались?

– Можно и так сказать.

Повисла пауза.

– Антон, я, разумеется, тебе не смогу заменить лучшего друга, но мне кажется я имею право на более развёрнутые ответы, – воспротивилась Таня.

– Галя, девушка Толи, умерла. Она погибла в той аварии, что посадила меня в инвалидное кресло. Ко всему прочему, я был за рулём.

Таня на время замолчала.

– Мне очень жаль, – наконец, раздалось в трубке. – Ты, наверное, винишь себя?

– Я винил. Но сейчас мне лучше дается понимание неизбежного.

– Вас было трое? – последовал неожиданный вопрос.

«Что я должен отвечать? Если трое, то почему? А если четверо то, что случилось с той, кого я совсем недавно называл своей девушкой? Это всё было так сложно, но врать я просто устал».

– Нас было четверо, Таня.

Она не сразу, но спросила.

– И кем был четвертый пассажир в машине?

– Это была моя девушка. Она сейчас в коме.

Таня снова молчала. Я где-то пожалел, что начал разговор о своем прошлом, но если я планировал связать с ней свою жизнь, то он когда-нибудь должен был состояться.

– Ты скучаешь по ней? – вдруг послышалось в ответ.

– Как по своей девушке нет, но как по человеку, попавшему в беду, несомненно.

Мы быстро попрощались, оставив между слов «целую» и «до встречи» некоторую прохладу. Вскоре позвонил Толик, и я пригласил его на просмотр фильма к Тане. Тот охотно согласился, желая взглянуть на девушку, которая уже давно жила в моем сердце.

– Как ты? Пришел в себя от новостей о Стасе? – спросил я уже в машине.

– Да, бро, я решил оставить о нем свои мысли. Не думаю, что Стас получил по заслугам, но кто я такой, чтоб об этом судить.

Мне было нечего добавить, и я зажмурился рыжему солнцу, вспомнив, что забыл дома свои солнечные очки. Мы припарковались у Таниных ворот, и Толик помог мне сесть в кресло. Нас приветливо встретила её мама и провела на лужайку с бассейном.

– Хм, здесь так мило, – послышалось от Толика.

– Таня, это мой друг Толик. Толик, это Таня.

– Очень приятно, – расплывшись в улыбке, ответила Таня.

А Толик с чего-то поцеловал ей руку.

– Ты поможешь мне выбрать фильм? – спросила Таня.

Я согласился и направился за ней к низкой веранде.

– Толик, он такой… необычный! – удивленно произнесла она, оборачиваясь назад.

– Хм, необычный? Ну да, это практически его словесный портрет.

Таня рассмеялась.

– Ты совсем не ревнуешь?

– К кому? К Толику? Безусловно, ревную. Но у меня нет никаких шансов против него, поэтому любое сопротивление бесполезно.

Она снова хохотала.

– Ты раньше был ревнивцем, я помню.

– Я раньше был балбесом.

На этот раз мы рассмеялись вместе. Вдруг я ощутил нежное касание её руки и пряный запах волос. Таня, словно летняя гроза, подкралась и молниеносно поцеловала меня. Я не ожидал, и от этого по всему телу пробежали мурашки. Как много чувств давало одно её прикосновение, словно я, наконец , нашёл в своей биолаборатории нужный реактив-активатор счастья. Теперь я не имел сил оторвать от неё глаз, она же принялась с деловым видом копаться в дисках с фильмами.

– Ты какой жанр хочешь посмотреть? Мои друзья любят ужасы.

– Ужасы? – переспросил я, хотя прекрасно услышал её.

– Ага, ты боишься?

– Боюсь? – снова совершенно по-глупому переспросил я.

– Не бойся, я тебя защищу! – рассмеялась она.

Низ книжного шкафа в просторной гостиной пестрил яркими обложками дисков. Из ряда названий мне вдруг попалось на глаза слово, имеющее в себе корень «кома». Случайно или нет, я наклонился и вытащил из плотного ряда дисков зарубежный фильм ужасов, который на русский манер назывался «Коматозники».

– Про что этот фильм? – показывая диск, поинтересовался я.

– М-м-м, это хороший фильм про студентов медиков. Они экспериментируют с клинической смертью.

– Зачем? – машинально спросил я.

– Ну, как зачем? Чтоб узнать, что там, за гранью смерти! Хочешь посмотреть?

Я утвердительно кивнул.

У бассейна ребята выставили экран, проектор и удобные сидения мешки. Мне первый раз захотелось вылезти из инвалидного кресла и разлечься с бутылочкой пива на мягкой траве, как это сделал Толик. Он словно звезда Голливуда привлек сегодня внимание всех друзей Тани без исключения. Девушки пытались выбрать место для просмотра кинофильма поближе, а парни заискивающе протягивали ему пиво, в тщетной попытке разгадать секрет его магнитизма. Мы сидели с Таней дальше всех, и поначалу фильм нас только отвлекал от изучения рук друг друга. Фигуристая девушка, что назвала себя Надин, подтянула своё кресло ближе к Толе и что-то шепнула ему на ухо. Я, словно ревнивая девица, принялся за ними наблюдать. Вскоре она уже гладила его волосы и предлагала испробовать её коктейль. Толик лишь мило улыбался и попивал пиво, возвращая свои волосы на прежнее место. Непостижимо, но в один из затемненных моментов, когда мы все погрузились в полумрак, она украдкой поцеловала его шею. Толик повернулся и что-то коротко ответил. Она глотнула свой коктейль, но не смогла отсесть от моего друга. Толик пьянил ее гораздо боле алкоголя.

Вдруг на экране группа молодых студентов, вооружившись дефибрилятором, ввели одного из парней в состояние клинической смерти. Нам с Толиком стало не до Надин. Парень попал по другую сторону смерти – в свои детские воспоминания. Надо отметить, что именно воспоминания глушили меня в Гленамар больше всего, оттого, все показанное в художественном фильме вызвало во мне ещё больше эмоций. Через пять с половиной минут, пока не началось необратимое кислородное голодание мозга, парень был возвращен к жизни тем же самым дефибрилятором. Толик обернулся и пристально посмотрел мне в глаза. Нам крайне повезло с выбором фильма, чего никак нельзя было сказать о Надин.

Я был так захвачен новой идеей, что пропустил Танин романтический порыв поцеловать меня.

– Вас с Толей что-то объединяет большее, чем просто дружба? – наконец, не выдержала она.

– О чем ты? Нет, мы просто… Наверное, авария нас сблизила, – постарался объяснить я.

– Ну да, его девушка умерла, твоя в коме…

– Таня, не надо так говорить. Я здесь не потому, что Женя в коме.

– Женя… – протянула она.

– Мне б не хотелось, чтоб ты так думала.

– А как мне думать? – срывалась она.

– Думай, что я однажды в одиннадцатом классе пошёл на олимпиаду и безнадежно влюбился. Тогда меня испугали эти чувства, и я полагал, что в институте таких чувств только прибавится, а самая милая улыбка на свете вскоре сотрется из моей памяти. Но она не только не стерлась, она так и осталась самой милой на свете, а её хозяйка самой желанной для меня.

Таня расплылась в улыбке, и вскоре я почувствовал мягкое прикосновение её головы у себя на плече.

– Что скажешь, бро? – прервал тишину Толик.

Мы отъехали уже довольно далеко от Таниного дома, но всё ещё не могли говорить.

– Странные чувства. Я будто знаю, что это надо сделать и хочу помочь Жене, но я боюсь, чувак. Банально боюсь!

– Оно и понятно! – усмехнулся Толик. – Надо быть без рассудка, чтоб не бояться пойти на такое. Оставим всё, как есть?

– Я не знаю, – чистосердечно признался я.

– Да, что там думать. У нас то и друзей в медунивере нет. А кто пойдет на такое без дружбы, разве что идиот?!

– У меня есть двое ребят. Мы ещё в школе эксперименты друг на друге проводили. Их звать Паша и Миша, они оба учатся в меде. Я бы мог им довериться, как когда-то. Но повторюсь Толь, мне страшно не вернуться.

Он ничего не ответил, лишь похлопал меня по коленке.

– Утро вечера мудренее. Может Женя завтра сама проснется. Это был бы самый лучший для нас подарок, – успокаивал Толик.

Но назавтра Женя не проснулась. Я много думал в тот день, перебирая в голове тысячу аргументов, чтоб оставить затею. Однако, так и не решил, как дальше жить с этой тяжестью? Одно дело, когда ты думаешь, что человек мирно спит в своей коме, не видит снов, не знает боли. Совсем же другое, когда ты точно знаешь, какие муки Жене приходится переживать ежесекундно.

Я снова не спал полночи. Если не сказать больше – ночи теперь стали для меня сплошным мучением. Получая от Тани романтические смс -ки, я испытывал немалое напряжение, чтоб отвечать ей в том же ключе. Я отчаянно ждал Галю, чтобы объясниться, передать кольцо и попросить совета. Но после моего визита к Стасу она не появлялась.

Тщетно пытаясь уснуть, я наблюдал картинки с Женей, что кружились хороводами, перемешавшись с кадрами из увиденного накануне фильма.

Наконец, я уснул и полетел ветром по замерзшей земле. Я гнал сухую листву, стелясь между деревьев так низко, что мог слышать ее дыхание. Теперь я точно знал без карт и навигаторов, где пробежал дикий зверь, где кишит муравейник и где ступает усталыми шагами полумертвая Женя. Вскоре я взмыл, смешиваясь с туманом и следуя извилистому орнаменту сосновой коры. Вдруг ветка, а не ней сова. Пронизывая своим взглядом, она меня поглощает, и вот я уже смотрю ее глазами. Там вдалеке сквозь туман прыгает бирюзовое пятно. Она снова бежит и скрывается. Взывает на помощь, но никто не слышит. Я лишь могу прокричать лесной совой, не уверенный, что эти звуки ее не напугают. Отталкиваясь от своей ветки, я лечу к ней, а затем взмываю ввысь. Впереди лишь унылый пейзаж, где неизменный хозяин – туман. По извилистой горной дороге едет автомобиль. Меня привлекает свет его фар, и я лечу над ним, сопровождая ночных странников. Это моя машина, и я прекрасно знаю, что там сейчас происходит. Я могу быть кем угодно и где угодно. Видеть и знать все, что захочу. Я понял, что являюсь частью этого мира. Састью всех эти миров! Неотъемлемым компонентом, который никогда не исчезнет, а лишь перейдет в другую его форму.

«Я смогу сделать это!» – пришла уверенная мысль, после моего реалистичного до жути сна.

– Я смогу, – сев на кровати, уже вслух подвторил я.

Вскоре пришло четкое осознание того, что если научусь прыгать в астрал и управляться там за шесть минут, то действительно смогу.

Было ещё темно, и я в очередной раз завел таймер. Тот начал отсчитывать секунды, а я погрузился.

«Где бы меня не вводили в клиническую смерть, я буду должен перескочить к Жене. Вот она уже передо мной. Я снова трогаю её за плечо, она оборачивается. Видит меня. Полдела сделано».

Затем начинался разговор с долгими объяснениями, в которые даже фантазийная Женя категорически отказывалась верить. Шесть минут пролетали, не давая толком не то, чтоб вывести ее из леса, а даже просто успокоить. Я промучился до утра, и с рассветом решил, что в любом случае мне придется за ней идти. Это была последняя надежда, и чтоб там не случилось другой возможности нет и не будет.

Добравшись до письменного, я стянул с навесной полки потрепанный блокнот и открыл телефоны друзей. Когда-то мама велела не звонить им больше, а именно после барбитуратов. Я не звонил, но они не обижались и в школе мы продолжали видеться, общаться и дружить.

– Пашка? Привет!

– Колесников, ты?

– Ну-у-у, – протянул я, расплываясь в улыбке.

– Вот так дела. Записывай мобилу. У меня сейчас практика в больнице, с «поболтать» не выйдет, но переписываться смогу хоть весь день.

– Здорово, – ответил я и записал его личный номер.

Первое смс мне не сильно давалось. Я вроде должен был с чего-то начать, чтоб подойти к самому главному, но совершенно не знал с чего!

«Я попал в аварию, был в коме, сейчас на каталке, но врачи говорят, что скоро встану», —напечаталось первым.

Паша долго не отвечал, а потом перезвонил.

– Э-э-э, друг, так дело не пойдет. Мы с Михачем сегодня после больницы заедем. Ты по тому же адресу?

– Живу там же. Сегодня как раз родители вечером у друзей, так что буду ждать. А то если мать вас увидит, то ее приступ хватит.

Тот рассмеялся и обещал быть после семи.

От Тани пришла смс, предвещающее мне прекрасный день, тоску по ее губам и целое море воздушных поцелуев. Я долго сидел, гипнотизируя лампу и сочиняя короткий романтический опус. Ничего не лезло в голову. Я отложил затею и набрал Толику.

– Привет, – томно произнес тот.

– Ты что не один, – забеспокоился я.

Тот рассмеялся.

– Один, но мне такие вопросы давно никто задавал.

– Нет, ты только ничего не подумай… – озадачился я двусмысленностью разговора.

– Нет, брат, ты что, все норм. Она не приходила? – явно потягиваясь в кровати, спросил он.

– Нет, сам жду. Мне б про клиническую смерть спросить.

– Ты что, не бросил затею? – встревожился он.

– После семи у меня будут Паша и Миша с медунивера. Там и обсудим бросать или нет. Подъедешь?

– Разумеется! – ответил он.

Стараясь побыстрее обучиться сокращению временных промежутков, я погрузился в практические занятия по таймеру. Оказавшись прошлым вечером на туманной дороге перевала, я считал, что безвозвратно устранил свои страхи, связанные с этим местом. Потому там я продвигался быстро и четко. Я находил Женю практически молниеносно, но дальше встречал волну сопротивления и непонимания. В моих фантазиях я тщетно уговаривал её довериться и перенестись в пространстве, силой тащил её в церковь, хитростью выводил из леса. Но каждый раз виртуальная Женя тормозила любое из моих действий, сопротивляясь из оставшихся сил. За целый день у меня скопилась немалая коллекция возможных сценариев, из которых мне предстояло по ситуации выбрать единственно верный. Обычно где-то на середине препинаний с Женей, которые мне доводилось претерпевать за два года ни раз, жизненно важные шесть минут заканчивались.

Я с трудом дождался вечера, напрочь забыв ответить Тане.

– Эй, дружище, давно не виделись.

– Кажется, целую вечность, – пробормотал я, обнимая Пашины плечи.

– Ну, привет! – протянул всё такой же упитанный со школьной скамьи Михаил.

– Скоро подойдет мой друг Толик, мы хотим что-то рассказать вам. А пока можем выпить по бутылочке пива.

Мы прошли в мою комнату, и я сразу припомнил им случай с барбитуратами. Ребята переглянулись, и Паша добавил:

– Веселое было время. А главное беззаботное. Теперь мы таких школьников не часто видим в нашем отделении реанимации.

– Народ умнеет, – добавил Михаил.

Они рассмеялись, а я лишь улыбнулся. Вскоре подтянулся Толик и мы без лишних прелюдий рассказали моим школьным друзьям об аварии. Далее шло повествование о Гленамар и коридорах астрала. О чистилище и уровнях ада, способностях находиться вне тела и отправлять заблудшие души с миром. Ребята выпили не по одной бутылке пива прежде, чем снова заговорили.

– Потрясающе. И все это ты видел без наркотиков? – дополнительно переспросил Михаил.

– Без каких-либо стимуляторов. Моя кровь была чище, чем у младенца.

– Вот так дела, – протянул Павел, – я так понимаю, мы приглашены сюда не о школьных временах разговаривать.

Я отрицательно махнул головой. Толик тем временем нашел на моем компьютере кадры из фильма «Коматозники», и, прокрутив до интересующей нас сцены, поинтересовался:

– Так в жизни сделать можно?

Ребята с интересом взглянули на американских актеров, по очереди вызывающих друг у друга клиническую смерть, и ненадолго задумались.

– Ну, вообще, конечно, так можно! – прервал тишину Павел. – Но ведь никому такое не может прийти в голову. Остановка сердца и его обратный завод – это серьезная штука. От аппаратуры зависит далеко не всё. Мы имеем дело не с механизмом, подобно часам, а со сложнейшей системой особо чувствительной и ранимой.

– Палыч прав, даже если мы на это отважимся, то не можем гарантировать успех предприятия. Предугадать такие вещи невозможно. Антон, сердце может не завестись с вероятностью пятьдесят на пятьдесят. Ты это понимаешь?

– Да, понимаю. Науке известно многое о нашем теле, но совсем неизвестно о душе. Я выходил и гулял в потерянных мирах, и пока моя душа была где-то там, тело был не способен разбудить ни один аппарат в мире. Мы можем рассматривать риск клинической смерти односторонне, а можем заложить часть успеха на то , что моя душа наверняка не потеряется и вернется.

– Главное, чтоб было куда возвращаться, – перебил меня Паша.

От этих слов у меня снова свело живот от чрезмерной тревоги.