Глава 13

В «Приют туриста» Морис вернулся около трех утра. Хорошо, что в гостинице не было правила не пускать припозднившихся постояльцев.

Он даже не стал стучать в номер Мирославы, сразу зашел к себе и минут пятнадцать стоял под душем, намыливая тело, смывая хлопья пены и снова намыливая. А потом обернулся в полотенце, дошел до постели, упал на нее и сразу заснул. Проснулся он в восемь часов. Мирослава не стучала в его номер и не позвонила ему на сотовый.

«Неужели она до сих пор спит?» – подумал он. И снова пошел в душ. Было полдевятого, когда он решил ей позвонить.

– Да, – сразу отозвалась она, и он догадался, что она все-таки беспокоилась и ждала его звонка.

– Это я, – улыбнулся он, – доброе утро.

И она, догадавшись, что он улыбается, хмыкнула:

– Ну и как провел ночь?

– Неплохо, – ответил он сдержанно. – Я вернулся около трех и не стал вас будить.

– Я не спала…

– Но я этого не знал…

– Морис, мы так и будем разговаривать по телефону?

– Надеюсь, что нет.

– Тогда приходи. Жду, – и отключилась.

Через десять минут он постучал в ее номер.

– Открыто.

И едва он переступил порог, проговорила насмешливо:

– Я подумала, что ты опять уснул.

– Как видите, нет. Я в вашем полном распоряжении.

– Тогда идем завтракать. Я ужасно проголодалась.

И Морис только теперь, после ее слов, почувствовал, как он голоден. Терпения Мирославе было не занимать, и за завтраком она его ни о чем не спросила. Лишь, когда они вернулись в ее номер, велела:

– Давай рассказывай о своих ночных приключениях.

– Вчера в «Оторве» я познакомился с симпатичной ночной бабочкой. Если быть точным, то это она со мной познакомилась.

– Представляю, как они на тебя налетели, – улыбнулась Волгина.

– А вам бы только позлорадствовать, – шутливо укорил ее он.

– Не отвлекайся. Она подошла к тебе, дальше.

– Дальше я взял инициативу в свои руки и отвез ее в городской парк.

– Она согласилась?

– Нет, сначала я схитрил, согласившись поехать к ней, а потом не оставил ей выбора.

– Умно, – похвалила Мирослава.

– Вот только о возлюбленном Зоси Паниной ни ей, ни ее подругам ничего не известно.

– Немудрено…

– Так вы и не надеялись, что я там что-то узнаю.

– Почему, надеялась, – неопределенно отозвалась она.

– И я узнал, но, наверное, не то, на что вы рассчитывали… – он заглянул ей в глаза и заметил проблеснувшие искорки.

– Морис, не томи! – она легонько стукнула его по коленке.

– У маман борделя есть компромат на Вахлакова, и девушка, с которой я свел знакомство, обещала мне его предоставить.

– Отлично, – промурлыкала Мирослава.

– Так вы охотились на майора? – догадался он.

Она улыбнулась, но ничего не ответила.

– Так да или нет? – решил настоять он.

– В общем, да, при его ненасытности я подозревала, что он и с проститутками путается. Этот компромат очень нам пригодится, потому что Вахлаков после того, как мы вытащили у него из пасти Ашмарина, не успокоится и будет вставлять нам палки в колеса, следя за каждым нашим шагом. И нам просто необходимо чем-то связать его по рукам и ногам.

– Шантажировать хотите? – подмигнул ей Морис.

– А что делать, – вздохнула она притворно.

– На сегодня у вас уже есть планы?

– Да, мы прямо сейчас едем в интернат, в котором учились Панина и Кораблев.

– И в котором преподавал Владимир Кириллович, – дополнил Морис.

– Точно. Я спросила у Кораблева, какие у него отношения с директором интерната, он сказал, что отличные. Кстати, директорствует там Антонина Павловна Голубкова. Я попросила Сергея, чтобы он ввел ее в курс дела и уговорил помочь нам. Он заверил, что выполнит мою просьбу в лучшем виде.

Дорога в интернат проходила через сосновый бор, и ехать по ней было одним сплошным удовольствием. Прохладно, тихо. В приоткрытое окно врывался опьяняющий аромат. Морис смотрел в зеркало на безмятежное лицо Мирославы, и крамольные мысли начинали роиться в его голове: «Если мы поженимся и у нас родятся дети, то навряд ли мы сможем носиться по всей области в поисках убийц… Я бы мог устроиться работать адвокатом. А Мирослава…» – на этом он споткнулся. Потому что понял, что Мирослава никогда ничем другим заниматься не захочет. А если он попытается переубедить ее, то она пошлет его… в лучшем случае в Литву.

– Морис, – услышал он ее голос, – там, кажется, перекресток и указатель.

– Да, вижу, дорога в интернат сворачивает направо.

Они проехали еще всего ничего и уткнулись в чугунные решетчатые ворота.

– Закрыто, – сказал Морис, – лето, дети на каникулах.

– Побибикай, – усмехнулась Мирослава, – и какой-нибудь детина появится.

И точно, после того как Морис посигналил, к воротам подошел молодой здоровый охранник и спросил:

– Вы к кому?

– К Антонине Павловне Голубковой.

– А вы кто?

– Мирослава Волгина и Морис Миндаугас. Ее предупреждали о нашем приезде.

– Сейчас позвоню и узнаю, – проговорил невозмутимый охранник. Он потыкал пальцем в кнопки своего телефона и пробасил:

– Антонина Павловна! Тут двое на «БМВ» приехали и утверждают, что к вам.

Детективы не знали, что ответила директор детине, только снова услышали его голос:

– Нет, они не говорили, что они детективы. Просто сказали, что она Мирослава Волгина, а он Морис Миндаугас. Ждете их? Тогда я пропускаю? Ну, смотрите сами, – и уже открывая ворота и обращаясь к детективам, проговорил: – Проезжайте. Машину тут оставьте, а сами идите внутрь. Там вас девушка встретит.

– Спасибо.

– Мне-то чего, – пожал плечами охранник, – я на службе.

Морис закрыл машину, и они с Мирославой вошли в большой слегка затемненный вестибюль, в котором было тихо и прохладно, как на сквозной дороге в сосновом бору. Только пахло здесь иначе.

Им навстречу вышла совсем юная девушка и, приветливо улыбнувшись, спросила:

– Это вы к Антонине Павловне? – ее взгляд как магнитом притянуло к Морису.

– Мы, – ответили детективы.

– Тогда идемте, – девушка направилась в сторону лестницы, и детективы последовали за ней. Чуть-чуть приотстав, Мирослава шепнула Миндаугасу:

– Я забыла измазать тебя сажей.

– Это еще зачем? – удивился он громче, чем следовало.

Девушка тотчас обернулась.

– Вы что-то сказали?

– Нет-нет, – ответила Мирослава и толкнула Мориса в бок, – ты чего вопишь?

– Я не понял вашей шутки, – проговорил он на этот раз чуть слышно.

– Это не шутка, – ответила она с серьезным видом и пояснила: – Твоя красота мешает работе.

– Ничего подобного, – не согласился он, – она очень даже помогает.

– Ладно, тогда не будем тебя мазать, ходи беленьким.

– Премного вам благодарен, благодетельница.

Мирослава едва сдержалась, чтобы не фыркнуть. К тому же она заметила, как напряжена спина девушки. Ее явно напрягало, что прибывшие к директору посетители о чем-то шептались.

«Мне бы тоже это не понравилось», – подумала Мирослава и сочла нужным объяснить:

– Мы обсуждали дорогу, по которой добирались сюда. Она просто восхитительна.

– О да! – обрадованно согласилась девушка, и напряжение сразу покинуло ее. – У нас тут вообще великолепные места! Если у вас будет время, я очень советую вам проехаться по окрестностям. Тут и озеро совсем близко, а там такие кувшинки и кубышки! По краю берега водяные ирисы, в воде тростник и рогоз. И над всем этим великолепием огромное количество стрекоз!

– Спасибо большое! – поблагодарила Мирослава.

– Мы непременно туда заглянем, – добавил Морис.

И девушка сразу заулыбалась. К этому времени они оказались на третьем этаже. Их сопровождающая свернула направо и пошла по широкому коридору, в конце которого возле панорамных окон стояли в кадках настоящие пальмы, фикусы и розаны. Но до конца коридора они не дошли. Девушка резко остановилась и постучала в дверь.

– Антонина Павловна, можно?

– Заходи, Оленька, – донесся оттуда ласковый женский голос.

Девушка распахнула дверь и пропустила вперед себя детективов.

– Вот, Антонина Павловна, ваши гости.

– Спасибо, Оля.

– Не за что, – ответила девушка и не стала входить в кабинет, просто закрыла дверь за детективами, и до их слуха донеслось удаляющееся постукивание ее каблучков.

– Проходите, пожалуйста, – пригласила хозяйка кабинета.

Детективы представились и услышали в ответ:

– Мне Сережа позвонил и рассказал о вас. А я, как вы уже, наверное, знаете, Антонина Павловна Голубкова, директор интерната.

Выглядела она лет на пятьдесят, но Мирослава знала, что женщине уже шестьдесят два года.

Волгина, усаживаясь в предложенное хозяйкой кресло, успела окинуть взглядом весь кабинет. Он был обставлен удобной, добротной мебелью, хотя и не слишком дорогой. Впечатляли шкафы с книгами, занимающие две стены от пола до потолка и солидный письменный стол с дорогим ноутбуком. Умиляли же кожаная обивка кресел и дивана. Она была кипенно-белой и выглядела беззащитной в кабинете руководителя образовательного учреждения.

Перехватив взгляд Мирославы, Антонина Павловна произнесла оправдывающимся тоном:

– Шефы недавно подарили. Мне самой кажется, что они пахнут не кожей, а черемухой, которая растет у дороги – того и гляди обломают. Мы тут между собой посоветовались, в смысле учителя, и решили заказать чехлы.

Мирослава одобрительно кивнула.

– Я знаю, вы из-за Зосеньки приехали, – Антонина Павловна глубоко вздохнула, – хорошая была девочка. И я не могу даже представить, у какого проходимца рука на нее поднялась.

– Нам рассказали, что у Зоси был любимый человек, которого она почему-то ото всех скрывала.

– Я ума не приложу, почему она так поступала, – развела руками Голубкова.

– Есть предположение, что этот мужчина был женат.

– Да не верьте вы этому! – горячо воскликнула директор интерната.

– Почему? – спросила Мирослава.

– Не могла Зосенька встречаться с женатым, – уверенно проговорила Антонина Павловна.

На этот раз вопрос «почему» задал Морис.

Голубкова посмотрела на него внимательно и ответила:

– Я вижу, что вы человек порядочный, несмотря на то что красивый, так вот скажите мне: могли бы вы встречаться с замужней женщиной?

– Не знаю, – честно ответил Морис, тут же представив, что, если бы Мирослава была замужем и обратила внимание на него, навряд ли бы он устоял. Хотя сразу же попросил бы ее развестись. Но как знать, как развивались бы события. Именно поэтому, хотя ему и хотелось ответить твердое «нет», он сказал «не знаю».

Антонина Павловна снова окинула его внимательным взглядом и проговорила:

– Что ж, вы ответили за себя. А Зоси больше нет, но я твердо знаю, что она не стала бы разбивать семью.

– Может быть, Зося и не надеялась на то, что ее любимый человек разведется и жениться на ней… – осторожно заметила Мирослава.

– Тогда зачем же ему было убивать ее? – резко спросила Голубкова.

– Возможно, его жена начала что-то подозревать и могла нагрянуть к Зосе и вытрясти из девушки правду.

– Нет! И еще раз нет! – воскликнула Антонина Павловна и добавила: – Если вы ухватитесь за эту ниточку, то только зря потеряете время и растранжирите Сережины деньги.

– Хорошо, а какова ваша версия? – поинтересовался Морис.

– Я думаю, что парень, которого полюбила Зося, был опутан по рукам и ногам какими-то семейными обязательствами. Но!.. – она сделала решительный жест рукой, увидев, что оба детектива готовы ей возразить, – эти обязательства не супружеские, а, например, сыновние. У нас тут под боком, – директор интерната поморщилась, как от зубной боли, – поселок элитный появился, расплодилось мажоров. Вот такой тип и мог Зосе голову заморочить.

– Ну что ж, – сказала Мирослава, – мы, если честно, тоже к этой версии склонялись.

– Мне Сережа сказал, что вроде бы полиция заподозрила в убийстве Зосеньки нашего бывшего учителя Владимира Кирилловича Ашмарина. И мы все очень вам благодарны, что вы сумели выстроить ему алиби. Ведь Владимир Кириллович весь в своей работе, в детях. И жену он свою, извините за честность, стервозу капризную, любит без памяти.

– А вы не сердитесь на него за то, что он оставил интернат и переехал в город? – поинтересовалась Мирослава.

– На Владимира Кирилловича сердиться? – искренне удивилась Голубкова. – Разве это возможно? Да и не переехал бы он ни в жизнь, если б его лярва не проела ему плешь. Ведь изо дня в день ныла – в город хочу, в город. Вот он, горемычный, и сдался.

– Мне кажется, что на новом месте Ашмарина ценят, – осторожно заметила Мирослава.

– Ну еще бы не ценить такого специалиста! – всплеснула руками Антонина Павловна.

– Хорошо. Вернемся к Зосе. Нам известно, что она дружила с Сергеем Кораблевым в интернате и даже, когда он уехал учиться, не прерывала с ним связь.

– Это так, – Антонина Павловна сокрушенно вздохнула, – Сережа любил Зосю.

– Вы знали об этом?

– Догадывалась. Но Зося тогда еще была почти ребенком, и Сережа, как мог, таил свои чувства.

– А как сама Зося к нему относилась?

– Как она могла к нему относиться, если он все время опекал ее, иной раз посмотришь на них, – женщина невольно улыбнулась своим воспоминаниям, – и кажется, будто курочка хлопочет над своим цыпленком. Зося и воспринимала его тогда как усатого няня. Хотя усов у Сережки не было. Или, если хотите точнее, как старшего брата.

– А потом?

– А что потом? Сережа уехал учиться. А Зося еще доучивалась у нас. Потом она поступила в педагогическое училище, а после него пошла работать в детский садик.

– В элитный детский садик, – заметила Мирослава.

– Скажите тоже, элитный, – отмахнулась Голубкова, – садик как садик.

– В который родители за детьми на иномарках приезжают.

– Ну и что ж, – не сдавалась директор интерната, – мне вон Толик сказал, что вы тоже на иномарке прибыли.

– А кто у нас Толик?

– Охранник наш.

– Это правда, мы приехали на «БМВ», но все наши доходы задекларированы.

– И вы чаще всего работаете на богатых людей?

– Мы работаем на людей с разным достатком. Например, того же Кораблева не назовешь олигархом.

– Это правда, – улыбнулась Антонина Павловна, давая понять, что признала их правоту. И добавила, – в этот детский садик действительно хотят дети известных в городе и обеспеченных людей. Но и детям учителей и врачей нет запрета посещать этот детсад.

Мирослава решила больше не тратить время на пререкания и прямо спросила:

– Это вы дали Зосе рекомендацию?

– Да, – не стала отрицать директор интерната, – мы дали Зосе хорошую характеристику и рекомендовали принять ее на работу.

– Именно это я и хотела услышать.

Директор интерната пожала плечами, показывая, что не чувствует за собой никакой вины. Ведь и впрямь она рекомендовала хорошего специалиста.

– А теперь, Антонина Павловна, скажите нам, пожалуйста, с кем еще здесь в интернате дружила Зося?

– С кем дружила, – задумалась Голубкова, и проговорила, – отношения у нее со всеми были ровные, особенно в старших классах. Но Зося никого особо не выделяла. Если только Рита…

– Рита?

– Да. Маргарита Игнатьевна Ткачук. Теперь-то она уже Потапова.

– Вышла замуж?

– Да, выскочила сразу после интерната. С Ритой Зося часто о чем-то секретничала. Наверное, о своем девичьем.

– Они в интернате жили в одной комнате?

– Да, в одной. И на занятиях сидели вместе и в столовой. Но вот продолжили ли они потом общаться, я не в курсе. Я дам вам адрес Риты, и вы сами у нее об этом спросите.

– Она живет в Лучанске?

– Нет, в поселке недалеко отсюда. Надо проехать озеро и там по грунтовой дороге следовать прямо, никуда не сворачивая. Так и упретесь в поселок. Он как бы градообразующий. Хотя, наверное, это сильно сказано.

– В смысле?

– Там недалеко от поселка расположен мебельный комбинат. На нем все местные и работают. В том числе и Ритин муж.

– Так мебель в вашем кабинете с того комбината?

– С него, родимого, – улыбнулась Антонина Павловна. Она достала лист бумаги, записала координаты бывшей ученицы и вручила листок Мирославе.

– Спасибо большое, – поблагодарили ее детективы и распрощались.

– Вы сами дорогу найдете или провожатого дать? – крикнула им вдогонку Голубкова.

– Сами найдем. Еще раз за все спасибо вам, Антонина Павловна.

– Тогда поезжайте с богом. Может, Рита и припомнит что-нибудь полезное для ваших розысков.