Самое сильное колдовство – это геометрия

28 декабря, день

Сабрина

Мы с Пруденс весь день просидели в библиотеке, изучали бесов-неудачников. Людям кажется, что магия – это только руками водить да заклинания читать. И никому невдомек, сколько сил ведьмы уделяют научной работе.

– Вряд ли это Ардад, демон, который заставляет людей терять ключи, – сказала я, протирая глаза. – Но Ардада я в принципе терпеть не могу.

Пруденс презрительно хмыкнула, намекая, что проблемы обыкновенных людей, связанные с потерей ключей, ее не колышут. Но я была благодарна, что она вообще пришла со мной. Библиотека занимала огромное помещение с длинным лабиринтом книжных шкафов, между которыми сновал горбатый библиотекарь, посверкивая глазами, точно рассерженный стервятник. Пруденс, ни секунды не сомневаясь, провела меня прямо к секции, где говорилось о демонах, рушащих счастье, и демонах злой судьбы.

– Еще раз спасибо, – сказала я ей. – Если бы не ты, я бы уже давно стала жертвой Ардада. Иными словами, без тебя я бы тут заблудилась.

– Сабрина, это надо понимать как шутку? – содрогнулась Пруденс. – Это было бы трагично. Никогда больше так не делай.

Дружить с Пруденс бывает нелегко, но рано или поздно усилия окупятся. Ее нельзя назвать бессердечной, она просто очень старательно притворяется. Ей, несомненно, тревожно за Доркас и Агату. Не так давно она сделала перерыв в чтении, чтобы навестить Ника в лазарете. Вслед за ней и я пошла проведать Ника, но его уже выпустили. Видимо, ведьмы считают, что если на кого-то падает стена, надо просто отойти в сторонку. Хорошо, что хоть Пруденс проявила заботу.

И конечно, Ник и Пруденс когда-то встречались.

Я прокашлялась.

– Ты… тебе все еще нравится Ник?

– Какое смелое предположение, что он мне вообще когда-нибудь нравился, – ухмыльнулась Пруденс. – У него дурной вкус, иначе бы он не бросил меня. И моих сестер. Он отпетый недоумок. Как ты думаешь, есть у меня время на отпетых недоумков? Разумеется, нет.

– О, Пруденс! – К нашему столу вразвалочку подошел Ник. – Хватит комплиментов. Расскажи, что ты чувствуешь на самом деле.

На нем был гладкий кожаный плащ, видимо, Ник собрался на прогулку. Интересно, куда? Он, кажется, полностью восстановился после травм и, надо признать, в этом плаще был весьма элегантен. Я улыбнулась.

Пруденс прищурилась.

– Что ты тут делаешь? Я же велела тебе присматривать за Иудой.

– Я оставил его с двумя надежными няньками, – ответил Ник.

При упоминании о ее – как мне показалось – сестрах Пруденс на миг просветлела, потом снова ощетинилась.

– Тем не менее я поручила присматривать за ним именно тебе. Ты и так уже сильно разочаровал меня на всех уровнях. Личном. Сексуальном. Портновском.

Да, похоже, Пруденс ни капельки не влюблена в Ника.

– Пруденс, умоляю, не вгоняй меня в краску, – закатил глаза Ник, обмахиваясь книгой. – Мы в общественном месте.

А вот Ник в нее, похоже, влюблен. Да и кто смог бы устоять?

Я натянуто рассмеялась:

– Ребят, нам еще надо изучить целую кучу книг. Потом пококетничаете.

– Я до такого не опускаюсь, – фыркнула Пруденс.

– Я не кокетничал, – сказал Ник с неожиданной серьезностью.

– Ты всегда кокетничаешь, – огрызнулась Пруденс. – И таким образом находишь выход из любых положений.

– И ведь получается, – пробормотал Ник. – Но…

– За завтраком ты вел непристойные беседы с Доркас.

Ник пискнул, откашлялся и заговорил своим обычным низким голосом:

– Сабрина, ничего подобного не было.

Я, не поднимая глаз, перевернула страницу книги заклинаний.

– Делай как хочешь.

– Пруденс, скажи ей, что этого не было!

– Было, – настаивала Пруденс. – Минут сорок говорил в самых порнографических деталях о какой-то штуке под названием «лазанья». Я даже не уверена, что эта самая лазанья существует на самом деле.

Я оторопела.

– Очень даже существует, – подтвердила я. – Тетя Хильда часто готовит лазанью.

Ник перехватил мой взгляд и улыбнулся, как будто лазанья стала нашим общим секретом.

– Вкусно, правда?

Обеды в Академии невиданных наук всегда были отвратительными. Мне казалось, это нечто вроде легкой формы дедовщины для полукровок, но, по-видимому, завтраки и ужины были ничуть не лучше. Мне вспомнилось, с каким аппетитом уплетала еду Пруденс, когда была у меня в гостях. Может, пригласить ее и Ника на ужин?

Должно быть, Ник вкладывал в это больше смысла, чем я думала. Интересно, с кем он ел лазанью? Наверное, с какой-нибудь красоткой. Пруденс была права. Он вечно кокетничает. А я-то, дурочка, поверила, пусть даже на миг, что он бывает серьезным.

Я вернулась к книге.

– Мне не очень нравится, когда тетя Хильда добавляет глаза головастиков.

– Ты ела глаза головастиков? Не может быть! – Пруденс, кажется, была потрясена.

– А что тут удивительного?

– Учителя в академии, как последние эгоисты, сгребают все глаза себе. А ты, глупая, шикуешь и не понимаешь своего счастья. – Пруденс мечтательно вздохнула. – М-м, вкуснятина.

Когда я отказывалась есть лазанью с глазами головастиков, тетя Зельда всегда говорила мне: подумай о голодающих детях ведьм! Мне и в голову не приходило, что она имеет в виду академию.

– У меня от ваших разговоров аппетит разыгрался, – заявил Ник. – А Сабрине этим не поможешь. Дай-ка подумаю. Ты случайно наколдовала беса-неудачника?

– Откуда ты знаешь?

Ник пожал плечами.

– Колдовство – мой конек. А в это время чары на удачу или действуют как надо, или идут наперекосяк. Ведь это я делал для Пруденс проект по чарам на удачу.

– С какой стати ты делаешь домашку для Пруденс?

– Мне нравится делать домашку, – объяснил Ник. – У других она получается не так хорошо.

Я выпучила глаза, но не стала злиться. В этом весь Ник, самоуверенный до мозга костей. В Бакстерской школе я всегда терпеть не могла нахальных болванов, но в основном потому, что их хвастливая болтовня была пустой, как мяч.

Ник выбрал книгу из нашей с Пруденс стопки, пролистал.

– Где именно это произошло?

– На главной улице. Мне пришлось спасти подругу, чтобы она не попала под машину. И я разбила стекло. Очень много стекла.

– С ума сойти. – Ник улыбнулся, как умел только он, одновременно успокаивая и выбешивая, словно для него не было ничего серьезного. – Значит, вот как оно случается с обычными людьми.

– А это имеет значение?

Тут заговорила Пруденс:

– Бесы-неудачники стараются жить среди людей. Так им гораздо легче проделывать свои фокусы. Иногда они принимают человеческий облик, чтобы удобнее было проникать в человеческий разум.

– Наверное, ты просто привлекла беса-неудачника, который и так уже ошивался поблизости, – задумчиво проговорил Ник. – Разбитое стекло дало ему возможность наброситься на ведьму, но он мог уже похулиганить и над обычными людьми.

Мне вспомнились слова Эмброуза: «Когда невезение разрастается, с ним трудно сладить».

– Если в Гриндейле поселился бес-неудачник, как это может повлиять на людей?

– Понятия не имею. Обрушиваются шахты. На дороге лопаются шины. Твоя подруга чуть не попала под машину. – Ник помрачнел. – Попробуй представить себе физическое воплощение неудачника. Кто-нибудь приходит в голову?

Мне сразу представился директор начальной школы и вспомнилось все, что он говорил обо мне.

– Мистер Пул – он такой вредный. Но вряд ли он злой гений, я его знаю много лет.

– Это должен быть кто-то недавно появившийся в городе.

Я задумалась.

– На днях открылась новая кофейня. Называется «Дочь епископа».

Пруденс и Ник дружно содрогнулись.

– Какое зловещее название, – заметила Пруденс.

– Для обычных людей в нем нет ничего зловещего. И дама, которая владеет кофейней, очень милая. Она валлийка, своими руками готовит тонны пирожных, и она вдова. Вряд ли подходит под определение «злой дух».

– Все зависит от того, что случилось с ее мужем, – уточнила Пруденс. – Я и сама намереваюсь стать вдовой.

Я с изумлением воззрилась на ее ровный, безмятежный профиль на фоне запотевшего окна. Она перевернула страницу книги.

– А что случится с твоим мужем?

– Он станет жертвой загадочной трагедии.

– Да неужели? – сухо отозвалась я. – Ты уже заранее все продумала?

Губы Пруденс изогнулись, как хвост тигра.

– Таинственно, правда?

– Ну, я не знаю, каким образом миссис Ферх-Гег избавилась от мужа – загадочным или нет.

– Как-как, говоришь, ее зовут? – неожиданно резко спросил Ник.

– Миссис Ферх-Гег.

Ник скрылся в книжном лабиринте и вынырнул с фолиантом по валлийскому фольклору, уже открытом на выделенной иллюстрации.

– «Дви Ферх Гег, – зачитал он вслух. – Прислужница ада, дочь давно покойного епископа по имени Осбет, она была охотницей на ведьм, и ее прокляла убитая ею ведьма. После собственной смерти она стала темной демоницей. Ждет, пока еда совсем испортится, и пожирает ее своим вторым ртом. Набирается сил через людские несчастья и отравляет человеческие души. Когда душа как следует прогниет, она и ее сожрет».

Он захлопнул книгу, победно сияя. Кажется, ждал, что я буду довольна.

– Ужас какой, – только и смогла выдавить я.

– Но исследование проведено блестяще!

– На праздники в этой кофейне соберется весь Гриндейл! Люди в опасности. Надо ее остановить!

Пруденс зевнула, прикрывая рот рукой.

– Людишки в опасности? Какой кошмар. Ник, тебя это сильно беспокоит? Лично меня очень сильно.

– Если эта самая бесовка навлекает несчастья на Сабрину, надо ее остановить, – сказал Ник.

– Я тут далеко не самая важная!

– Для меня – самая, – ответил Ник.

Я подняла глаза. Он развалился в резном кресле, сунув руки в карманы, как будто не сказал ничего существенного. А может, и правда не сказал – на его взгляд. Мы же все-таки друзья. Он за меня беспокоится, а я беспокоюсь за него. Возможно, так оно и должно быть – проще простого.

Вспомнив о друзьях, я схватилась за голову.

– Я же вчера привела в эту кофейню человека, очень важного для меня!

– Какого человека? – осведомился Ник. – Твоего парня?

В его голосе послышались встревоженные нотки. Он что, ревнует? Но трудно было представить Ника Скрэтча в роли ревнивца.

– Нет, – ответила я, и Ник заметно расслабился. – Мою лучшую подругу Роз. Если этот демон попытался наслать на нее порчу…

– А что, ее так легко испортить? – лениво поинтересовалась Пруденс.

– Нет, Роз тверда, как скала. Ее ничем не испортишь.

– Я думаю, темная демоница, которая когда-то была дочерью епископа, сразу увидела, что твою подругу ничем не испортишь, – пробормотала Пруденс.

Мимоходом вспомнился преподобный Уолкер, отец Роз. Я ничего не сказала. Лишь вцепилась в книгу, выискивая изгоняющие заклинания. Книга утверждала, что начало нового дня – самое подходящее время, чтобы открывать или закрывать дверь между мирами.

В разгар наших исследований Ник поставил возле меня чашку кофе. Когда я ее заметила, кофе был еще теплый, и я с благодарностью проглотила его. На ум сразу пришли мысли о Харви – за уроками он всегда готовил мне кофе. Или чай, если считал, что для кофе время слишком позднее. Я поднимала взгляд от страницы и видела перед собой его темные глаза.

Вот и сейчас я подняла взгляд и тоже увидела перед собой темные глаза. У Ника они были острые и яркие, а у Харви – нежные и мечтательные. Но такие же внимательные и сосредоточенные.

Улыбка, которой я одарила Ника, наполовину предназначалась Харви. Но вторая половина, надо признаться, была для Ника.

Ник улыбнулся в ответ.

– Кстати, должен сказать вот о чем. Даже когда я думаю о тебе вне сексуального контекста, ты все равно кажешься мне очень красивой.

– А.

И снова, уже в который раз, я так и не нашлась, что ответить.

Ник подмигнул:

– Решил, что тебе следует это знать.

– Спасибо.

– Но, конечно, чаще всего я думаю о тебе в сексуальном контексте.

– Минуту назад я была едва ли не тронута, – призналась я. – Но сейчас это прошло.

Ник откинулся на спинку деревянного кресла, ухитрившись расслабиться даже несмотря на то, что мебель была до крайности неудобная и испещрена резными изображениями дьяволов и крохотных вил.

– Это чувство еще вернется, – пообещал он со своей обычной небрежной самоуверенностью. – Я тренируюсь.

Мы трудились, пока за мутными окнами не потускнел дневной свет, и в конце концов Ник, извинившись, удалился. Едва он скрылся за дверью, я подалась к Пруденс и с жаром попросила:

– Давай завтра утром первым делом встретимся в той кофейне и изгоним злую демоницу. – Поколебавшись, я добавила: – Нику можно ничего не говорить.

– Почему? – выгнула бровь Пруденс. – Ведьмам лучше ходить по трое. А Ник… Он так горит желанием… помочь.

Я сделала вид, что не заметила многозначительную паузу.

– Он очень добр.

– Ах, Сабрина, – рассмеялась Пруденс. – Настоящие ведьмы не умеют быть добрыми. К тому же Ник – мужчина. А если мужчина стремится тебе помочь, то, значит, ждет, что ты отплатишь ему сторицей.

– Я не думаю, что Ник из таких, но если… Если он ждет от меня чего-то большего, чем дружба, то вряд ли я смогу это дать. Я до сих пор люблю Харви.

– Это, наверное, больно.

На миг мне почудилось, что Пруденс способна на сочувствие.

Однако мгновение спустя она добавила:

– И раздражает. Как затянувшаяся сыпь.

Пруденс всегда оставалась верна себе, и с этим можно только смириться. Я снова подалась к ней:

– Тогда давай пойдем вдвоем.

Пруденс встала с кресла и потянулась.

– С утра пораньше небольшая заварушка пойдет только на пользу. Почему бы и нет? А сейчас прошу меня извинить… – Она пошевелила пальцами. – Мне надо проверить некоторые темные подозрения и кое-кому отомстить.

– Значит, у тебя самый обычный вечер.

Пруденс кровожадно хмыкнула и удалилась.

На рассвете мы изгоним эту демоницу, а сейчас у меня еще оставалось немного времени. Мисс Уордвелл всегда давала мне добрые советы.

В прошлый раз, когда людям Гриндейла грозила беда, ради их спасения я записала свое имя в Книге Зверя. Я продала свою душу и теперь уже не знаю, кем я стала и в чем мое предназначение. Вся моя жизнь превратилась в череду сомнений.

Если мои друзья попадут в беду, я все равно буду защищать их, но, надеюсь, в этот раз будет легче, чем в прошлый. Второй души на продажу у меня нет.