Ведьмы этого избежали

28 декабря, вечер

Пруденс

Пруденс крадучись шла по следам Ника Скрэтча от самой библиотеки. Увидев, куда он направился, она вихрем ворвалась в дом охотника на ведьм и вырвала своего брата из рук этого негодяя. Тот не полез в драку, поэтому она, так и быть, оставила его в живых. Крепко прижала Иудушку к груди, и он испуганно захныкал ей на ухо. Она погладила малыша по черным взъерошенным волосам, потом развернулась и сунула его Нику, а сама встала перед охотником, ограждая братишку от опасности. Ник что-то сердито буркнул. Она пронзила его пылающим взглядом, обещавшим смерть и вечные мучения даже по ту сторону могилы.

– Николас Скрэтч, ты тупица и негодяй, – прошипела она. – И среди всех самых тупых решений на свете твоя идея заслуживает главный приз. Ну как, скажи ради Сатаны, как тебе пришло в голову оставить младенца на попечение охотника на ведьм?

Ник раскрыл было рот, но охотник высказался первым.

– Нехорошо обзывать людей тупицами и негодяями.

Пруденс покосилась на него через плечо.

– А если я вырву тебе язык, это будет хорошо?

Охотник тихо продолжал:

– И я не сделал ребенку ничего плохого.

Слепая ярость пронзила Пруденс, как молния. Она кинулась на охотника – тот лишь моргал своими глупыми коровьими глазами да раскрыл было рот, явно чтобы сказать еще какую-нибудь глупость, – когтистой рукой крепко схватила его за волосы, откинула голову и влила между зубов какое-то зелье из крохотного пузырька.

Этому зелью, конечно, далеко до пирога правды, который печет Хильда Спеллман, но в данном случае сгодятся и менее хитроумные средства.

– Что это было? – скривился охотник. – Гадость какая!

Вид у него был испуганный, и она порадовалась. Будет знать, что его ждет, если посмеет встать у нее на пути.

– Теперь ты не сможешь сказать ничего, кроме правды! – рявкнула она. – Признавайся, что ты сделал с моим братом?!

– Спросил у соседки, как ухаживать за младенцами, и она мне рассказала, – ответил охотник. – Дал ему бутылочку, погремел перед ним всякой всячиной, чтобы развлечь, покачал его на руках, спел колыбельную. За этим меня и застал Ник, вот я и умолк.

– Почему? – спросил Ник.

– Потому что смутился, только и всего! – огрызнулся охотник. – Боже мой!

Пруденс испустила крик ярости.

– Не говори так при ребенке!

– Да, верно, – вздохнул охотник. – Простите.

Должно быть, он весь день произносил эти слова при Иудушке. С тем же успехом Ник мог бы отдать младенца на попечение адским псам, чтобы они заразили его адскими блохами. Надо признать, Иуда выглядел целым и невредимым, но подозрения Пруденс не рассеялись ни на миг.

– Что ты намеревался с ним сделать?

– Надеялся, что он еще хоть немножко поспит, – ответил охотник.

Ярость застилала ей взор, в ушах шумела кровь, но даже при этом она расслышала в его словах беспомощность. Ник многозначительно кашлянул. Пруденс метнула через плечо испепеляющий взгляд. Ник держал младенца очень неумело, тот орал во всю глотку, и Пруденс его прекрасно понимала.

– Говоришь, он твой брат? – неожиданно спросил охотник.

– Ну и что? – ощетинилась Пруденс и снова обернулась к нему.

Его глаза – о ужас! – вдруг стали мягкими, на лице проступили какие-то непонятные чувства. Вид у него еще был испуганным, но, кажется, по неведомым причинам страх отступил на второй план.

– Понимаю, – кивнул он ей.

– Ничего ты обо мне не понимаешь, охотник, и никогда не поймешь.

– Малышу с ним нравилось, – вступился Ник.

Пруденс рявкнула на него:

– А если бы объявился кто-нибудь из родичей этого охотника и решил утопить ведьмино отродье? Кто бы ему помешал?

Нику впервые стало страшно. Ник Скрэтч всегда искренне считал, что может делать что угодно, и ему все сойдет с рук. Еще никогда ему в голову не приходили мысли о реальных последствиях.

И вдруг охотник за ведьмами сказал:

– Кто помешал бы? Я.

Пруденс с первого же взгляда, едва переступив порог, заметила, что охотник за ведьмами изо всех сил старается казаться как можно мельче: сутулится, втягивает голову в плечи. А теперь это впечатление прошло. На стенах было развешано оружие из холодной стали, и в глазах охотника горела готовность драться. Он вам не робкий кролик. Он – змея, притаившаяся в траве. Пруденс узнала о нем то, чего, возможно, он сам о себе не знал. Он опасен.

– Придется вам поверить мне, – сказал охотник с кривоватой улыбкой. – Потому что я под сывороткой правды.

– Еще не хватало мне слушать всяких людишек! – фыркнула она, но тем не менее почувствовала, что гнев уходит.

И вдруг поняла: он делает это намеренно, говорит расслабляющие слова – точно так же, как убаюкивал ребенка. Она еще не раскусила его игру, но решила не поддаваться ложному чувству умиротворения. Безопасности в этом мире не существует, и меньше всего на нее можно надеяться в доме охотника на ведьм.

Пруденс уцепилась за остатки гнева. Так надежнее.

– Не хотел тебя расстраивать, Пруденс. – Ник подмигнул ей, отчасти успокоительно, но с большой долей кокетства. – Я вообще не собирался посвящать тебя в этот замысел.

Гнев вернулся сам собой.

– Я тебя убью, Ник Скрэтч!

– Мне казалось, это будет хорошо, – самоубийственно продолжал Ник. – Решил, что этот человек будет добр к младенцу. Младенцам нужна доброта.

Охотник бросил на Ника непонятный взгляд.

– Ник, доброта нужна всем.

Настала ужасная, гулкая тишина. Ник выжидательно смотрел на Пруденс, словно рассчитывал, что она лучше его знает, чем ответить на это нелепое утверждение. Потом сдался, прикусил губу и уставился в пол.

– Значит, грозная Пруденс с кольцом в носу тоже ведьма? – спросил охотник, словно в его только что сказанной фразе не было ничего особенного. – Тогда я все понимаю.

Ник расхохотался.

– Николас, не суй нос не в свое дело! – Под испепеляющим взглядом Пруденс Ник счел за лучшее отступить на веранду.

Далеко он не ушел.

Пруденс видела, как он остановился в дверях, держа на руках хнычущего младенца. Неуверенно, очень мягко, Ник тихонько завыл, глядя на малыша. Пруденс решила, что, видимо, в его понятии это такая колыбельная. Иуда все так же ревел.

– Не заговаривай мне зубы, – приказала Пруденс охотнику. – Я тебя насквозь вижу. Помню, однажды я пришла в твою дурацкую человеческую школу и слышала, как ты рассказываешь об истории своей семьи. По твоим словам, истребление моего народа твоими предками было «неприятными происшествиями».

Она фыркнула. Охотник залился краской. До чего же тошно было на него смотреть, слушать, как он путается в словах, видеть, как он выставляет свои чувства на всеобщее обозрение.

– Я не… я не знал, как еще это назвать. Когда я читал об этом, мне было… гм, нехорошо, совестно, хоть я сам к этому и не причастен. Я плохо умею подбирать слова. Наверное, неправильно выразился.

– А теперь представь себе, как я отношусь к охотникам на ведьм. Как я отношусь к тебе, – прошипела Пруденс. – Представь себе, что ощутили мои сестры, когда увидели тебя и твоего брата в роще фамильяров с ружьями в руках.

– Моего брата? – Всю мягкость в глазах и в голосе как рукой сняло. В словах охотника зазвенела сталь. – То, что случилось с моим братом, это твоих рук дело?

Он схватил Пруденс за плечи и встряхнул. Она сразу узнала эту темную пелену, которая набежала на его лицо, узнала тьму с огненными бликами в глазах. Молнию, рожденную в черных тучах. Это гнев. А с гневом она умела обращаться.

Пруденс обеими руками схватила парня за грудки, сжав в кулаках нелепую фланелевую рубашку.

– Нет, – процедила она. – Я тут ни при чем.

Голос охотника был холоден и остр, как шпаги его предков.

– Но его убили ведьмы. Теперь представь себе, как я отношусь к ведьмам. Как я отношусь к тебе.

Пруденс даже не поморщилась. Пусть у него в комнате висит оружие, зато она владеет магией. В ее силах прикончить его и раскрасить стены его кровью.

– Эй, ребята, – сказал с порога Ник. – Если вы затеяли любовь, то можно мне отложить ребенка и присоединиться к вам?

Пруденс и охотник отпрянули друг от друга. Для полноты картины Пруденс оттолкнула его так, что он пролетел через всю комнату.

– Я нахожу тебя физически отталкивающим, – сообщила охотнику Пруденс.

– А ты пугаешь меня так сильно, что я, гм, боюсь не справиться с поставленной задачей, – отозвался охотник и поспешно добавил: – Не забудь, я под сывороткой правды! В обычной жизни я бы не стал говорить так при младенце.

– Это я на всякий случай сказала, – пояснила она. – Обычно от ведьм именно этого и ждут, но я, к счастью, не питаю к тебе трагической любви.

Охотник чуть не расхохотался.

– С Сабриной я расстался. Все остальные ведьмы, каких я встречал, терпеть меня не могут, кроме разве что тетушки Хильды. Зельде я никогда не нравился. А Эмброуз смотрит на меня свысока.

Эта информация была неожиданной.

– Правда?

– Да. Он постоянно надо мной насмехается.

– А, – вздохнула Пруденс.

Эмброуз Спеллман. Писаный красавчик.

– Теперь ты понимаешь, – пожал плечами охотник. – Я слабак. И все об этом знают. Нечего меня бояться.

Он говорил простодушно, без малейших признаков борьбы с сывороткой правды, как будто всего лишь излагал голые факты. Ей и в голову не приходило, что обычные люди бывают так одиноки.

Ей вспомнилось: охотника на ведьм зовут Харви. Хотя вроде не было особых причин держать это в памяти. Честно говоря, хотелось бы поскорее забыть это дурацкое имя, но Сабрина только его и твердила: Харви, Харви, Харви, я его люблю, его чувства, все такое, ля-ля-ля, Харви.

– И не говори, что я боюсь, – насупилась она. – Ничего я не боюсь.

– И ты не пила сыворотку правды. – Пруденс зарычала, и Харви примирительно развел руками. – Зато я не вру. Не надо меня убивать.

– А ведь я могу, – произнесла Пруденс. – Это мне по силам. Я кого угодно могу прикончить.

Она медленно перевела взгляд с охотника по имени Харви – сплошь фланель и чувства – на Ника, самодовольно ухмыляющегося, в черном свитере. Ее охватило неподдельное отчаяние. Мужчины – величайшая ошибка бога.

Она со вздохом прислонилась к кухонным шкафам.

– Я до тебя доберусь, Ник Скрэтч. Ты не будешь знать когда и не будешь знать где. Там, где ты меньше всего ожидаешь. Но ты мне поплатишься.

– Не надо было отдавать мне ребенка, не сказав ей, – искренне сказал Нику Харви.

– Не вставай на мою сторону, – проворчала Пруденс. – Ты мне не нравишься.

– Ты мне тоже, – сообщил Харви. – Ты очень красивая, но я ненавижу магию. Ты пугаешь меня до мозга костей, и я никогда не видел, чтобы ты кому-нибудь сказала хоть что-то хорошее. Единственное, что есть в тебе приятного, это подводка на глазах.

Пруденс и Ник уставились на него, выпучив глаза. Харви, кажется, пытался сам себе заглянуть в рот.

– Ад горящий, до чего же мне нравятся сыворотки правды, – пробормотал Ник.

– Но это не меняет моих представлений о том, что хорошо и что плохо, – продолжал Харви. – И не надо было клеиться к Пруденс, пока она явно была огорчена.

Ник бросил на Пруденс озадаченный взгляд, но она только покачала головой. Она тоже не могла взять в толк, о чем говорит охотник на ведьм.

– Пруденс, я не хотел ничего этим сказать. Просто привычка. Я встречался и с ней, и с остальными Вещими сестрами, – бодро пояснил Ник.

Теперь уже онемел охотник.

– Одновременно?

Ник осторожно кивнул, как будто чувствовал, что это может ему выйти боком, но он пока не понимал как.

– Сколько подружек у тебя бывает одновременно? – осведомился Харви.

– Ну, по-разному, – нахмурился Ник.

Охотник разволновался.

– А сколько подружек у тебя сейчас? Хочешь добавить Сабрину к своей конюшне?

– Сейчас у меня нет ни одной подружки, – ответил Ник. – Разве Сабрина не предпочла бы, чтобы мы были только вдвоем?

«Нет, конечно», – подумала Пруденс.

– Конечно! – ответил охотник.

Ник пожал плечами:

– Значит, так тому и быть.

– А Сабрина знает о том, какая у тебя коллекция подружек? – продолжал Харви.

Ник кивнул. Харви осуждающе покачал головой. Ник медленно попытался скопировать этот жест. Пруденс сочла, что они оба смехотворны. Малыш Иуда осуждающе вопил на них.

– Тебе стоило бы прояснить этот вопрос для Сабрины, – посоветовал охотник. – Она может подумать… даже не знаю что.

Пруденс никак не могла взять в толк, о чем идет речь и почему Ник вообще соглашается хоть на что-то. Может, Ника в детстве уронили головой вниз. Может, даже со скалы.

Чтобы скрыть неуверенность, она грозным шагом подошла к Нику и вырвала у него младенца. Ник, казалось, был рад избавиться от этого бремени. Пруденс метнула на него свирепый взгляд и отошла подальше от двери.

Такой маневр привел ее в опасную близость к охотнику на ведьм, и в этот момент ее родная плоть и кровинушка совершила жестокое предательство. Иудушка заворковал и потянулся ручонками к охотнику.

Пруденс отпрянула.

– Ты что, промыл ему мозги? Что ты с ним сделал?

– Ничего! Боже, ну и чудаки же вы все. Ты такая же чудная, как Ник.

– Следи за языком! – громыхнула Пруденс.

Охотник, самонадеянно забыв об осторожности, посмел склониться к Пруденс и взять двумя пальцами крошечную ладошку Иуды.

– Эй, Джуд. – Он еле заметно улыбнулся и слегка потряс младенческую ручонку.

Его голос опять стал мягким и глупым. Охотник склонился над младенцем, и нечесаные волосы упали на глаза. Пруденс хотела бы обрушить на него гром и молнии, но руки были заняты.

Харви взглянул на нее сквозь свою кошмарную челку.

– Он на тебя похож.

– Неужели? – Пруденс всмотрелась в младенческое личико брата. – Да. Возможно.

Отец на нее был ни капельки не похож. Никто из тех, кто был близок к Пруденс, не был на нее похож.

– Только подводки на глазах не хватает, – язвительно вставил Ник. – Но ничего, погодите, подрастет.

Охотник расхохотался. Пруденс, неожиданно для самой себя, тоже. Они с охотником обменялись сконфуженными взглядами.

– Вещие сестры – это такая музыкальная группа, да? – спросил охотник, немного помолчав.

Да, только не музыкальная, а группа грешниц. Пруденс кивнула.

– Круто, – смущенно сказал охотник. – А ты солистка? Певица?

– Да, я пою, – призналась Пруденс.

Охотник о чем-то задумался.

– Ребята, хотите остаться на ужин?

– Да, – тотчас же ответил Ник.

– А! – вскричала Пруденс. – Так это ты готовишь лазанью!

– Ты о чем? – недоуменно спросил Харви.

Пруденс отпихнула его:

– Разве тебя не учили не кормить бездомных собак?

Она слышала про медовые ловушки. Может, у людей бывают и лазаньевые ловушки. Кто их знает, на какую еду они заманивают.

Пруденс понимала, как это может подействовать. В Академии невиданных наук студентов кормили впроголодь, чтобы они не теряли остроты ума и восприятия. Ведьмы с самого рождения были голодными, жадными до власти, до пищи, до бессмертия, до темной славы. Пруденс иногда думалось, что Сатана запрещает ведьмам любить, потому что если ведьма полюбит, то отдастся любви с той же самой всепоглощающей алчностью.

Приказ Сатаны оберегал ее от слабостей, которые обычно губили людей. Какой позор – униженно вымаливать крохи привязанности, как нищий на пиру. Уж лучше совсем отвернуться от любви.

Ведьмы должны всегда быть голодными. Она поймала себя на мысли: интересно, чем он их накормит, если они останутся, и еще сильнее разозлилась из-за того, что хотя бы на миг задумалась об этом.

– Чего ты добиваешься? – спросила Пруденс у охотника. – Хочешь подружиться с ведьмами? Не смеши меня. Я же вижу, что ты терпеть не можешь Ника.

Оба устремили взгляд на Ника. А тот сунул руки в карманы и стоял с непроницаемым лицом.

– Бывает, – чуть не поперхнулся Харви.

Пруденс победно улыбнулась Нику.

– Конечно, бывает. Он красивее тебя и сексуально харизматичнее. Хотя это совсем не трудно – быть сексуально харизматичнее тебя…

– Спасибо, – буркнул охотник на ведьм.

– Ему подвластна магия. Он понимает Сабрину. Он может сделать для Сабрины все, даже то, что тебе и не снилось. Разве эта мысль не сжигает тебя изнутри? В тебе нет ничего, что нужно ведьмам. Ты проведешь остаток своей жалкой короткой жизни, зная, что прикоснулся к магии и никогда не сможешь ее вернуть.

При звуке имени Сабрины Харви вздрогнул, как от удара. Словно повесил мишень – вот оно, мое слабое место! И показал Пруденс, куда именно надо вонзить нож.

– Потому ты и попросил нас остаться? – вопросила она. – Потому что очень соскучился по магии? Или соскучился по компании? Как печально.

Охотник посмотрел на нее, и глаза его были полны жалости:

– Ого. Кто тебя обидел?

Пруденс не была под действием сыворотки правды. И не имела нужды отвечать: многие, очень многие.

Вместо этого она сказала:

– Тот, кто меня обидит, получит сдачи. Я не останусь на ужин.

– Понятно, – протянул Харви.

Пруденс проплыла к двери, не дожидаясь, пока решимость ослабнет. По дороге потянула Ника за рукав. Он стал было сопротивляться, потом посмотрел на склоненную голову человека и смирился.

На прощание Пруденс с веранды добила охотника последним метким выстрелом:

– Теперь ты понимаешь, что ведьмы опасны? Или нужен еще один урок? Запомни: я могла бы тебя уничтожить. И когда-нибудь, возможно, так и сделаю.

Ведьма и два чародея растворились в ночи, исчезнув из жизни Харви.