Глава 43

Наследие

Когда Федерер только появился на профессиональной теннисной сцене, она представляла собой не самое дружелюбное место. Чем значимее были соревнования и чем больший международный вес и призовой фонд они имели, тем суровее была обстановка. Бывший спорт джентльменов подвергся в 1970-е и 1980-е годы мутации и превратился в бои без правил, где все меньше внимания уделялось этикету и процветал дух конкуренции, соперничества и эгоцентризма. Иногда казалось, что ты очутился на деревенской ярмарке, где проводятся кулачные бои. Здесь действовал негласный закон: «Хватай деньги и убегай». Главное было урвать как можно больше и по возможности ничего не отдавать.

Каждый был сам за себя, а о судьбах спорта и поддержании порядка в нем должны были заботиться функционеры – высшая каста, которая не пользовалась любовью спортсменов. Бал в теннисе правили «плохие парни» вроде Илие Настасе, Джимми Коннорса и Джона Макинроя. Скандалы были обычным явлением. Коннорс, занимавший на протяжении десятка лет первые позиции рейтинга, заражал всю атмосферу тенниса менталитетом уличного бойца. Находясь под влиянием своей честолюбивой матери, он видел в сопернике по ту сторону сетки врага, который хочет украсть у него «масло с хлеба». Бьерн Борг был капризной дивой, чья короткая карьера пролетела так быстро, словно ураган, и не оставила ему времени, чтобы позаботиться о чем-то еще, кроме собственных проблем. Уже в 26 лет он после нескольких проигрышей Джону Макинрою утратил интерес к игре и ушел из спорта. Спустя несколько лет он все же вернулся, но его камбэк хоть и наделал много шума, однако не принес особых успехов. Макинрой был нью-йоркским бунтарем, в котором текла горячая ирландская кровь. Он был уверен, что весь теннисный мир, особенно судьи на вышке и на линиях, находится в сговоре против него.

Уважение к сопернику в то время было сведено к минимуму. Атмосфера была пропитана враждебностью. Коннорс и Макинрой всячески пытались задавить соперника и подчеркнуть свой статус, запугивая судей, а защититься от них с помощью видеоповторов в то время еще не было возможности. Они враждовали, могли неделями не разговаривать друг с другом в ходе розыгрыша Кубка Дэвиса, а в финале 1984 года в Швеции дело дошло даже до открытой стычки.

Их объединяла только общая неприязнь против первого чемпиона открытой эры из бывшего восточного блока Ивана Лендла. «Иван Грозный» играл как робот и не обладал харизмой, во всяком случае в начале своей карьеры. И это наряду с происхождением делало его изгоем. Беккер, как и Борг до него, был занят прежде всего собственными делами, особенно после того, как стал самым молодым победителем Уимблдона и вызвал в Германии настоящую теннисную эйфорию. Сампрас, как и Эдберг, был слишком робким для роли мировых звезд. Оба не любили выпячивать себя и не могли или не хотели становиться лидерами. Австралийцам Пэту Кэшу и Патрику Рафтеру не хватало больших успехов, а Матс Виландер после своего самого удачного года, когда он завоевал три трофея на турнирах «Большого шлема», впал в депрессию, усугубившуюся после смерти отца. Сампрас в лице Агасси взрастил себе соперника. Правда, Пит превосходил Андрэ по спортивным качествам, но последний вел себя все более дерзко и постоянно провоцировал его, в частности, своими высказываниями о том, что Сампрас выглядит так, будто только что слез с дерева.

У Федерера же начиная с подросткового возраста совершенно иное отношение к теннису. Для него соперник – это не враг, которого надо ненавидеть, а коллега и единомышленник, с которым у него есть общая цель – играть как можно лучше и развивать свой любимый вид спорта. Ему важна игра, а не соперник. Будучи воспитанным в пацифистском духе, он уже с юниорских времен исповедует принцип, который вроде бы совершенно не подходит к индивидуальным видам спорта, пропитанным конкуренцией: «Хорошо быть важным, но важнее быть хорошим». Для него это не просто фраза, а девиз, которым он руководствуется в жизни, причем довольно успешно.

Когда у Федерера завершаются непростые годы ученичества и внезапно выясняется, что он добился большего, чем мог надеяться, перед ним очень быстро возникает вопрос, каким образом можно использовать свой новый статус на благо тенниса и связанных с ним вещей. Не случайно он уже в конце 2003 года, сразу после завоевания первого титула «Большого шлема», учреждает свой благотворительный фонд.

Федерер видит свою личную миссию в том, чтобы развивать теннис и использовать свое влияние и растущую известность для усиления позиций этого вида спорта и его популяризации. И это ему удается, потому что дальнейшие победы он одерживает с такой легкостью, что у него остается достаточно энергии и энтузиазма, чтобы отдать теннису намного больше, чем кто-либо мог от него ожидать.

Любовь к теннису развивает в нем громадное чувство ответственности. Он рассматривает себя как наследника от предыдущих поколений. В интервью журналу Inside Tennis он говорит: «Я часто оглядываюсь назад и испытываю большую благодарность по отношению к игрокам-первопроходцам – Роду Лейверу и всем остальным. Я знаю, что многие люди проделали невероятную работу, чтобы эта игра вышла на нынешний уровень. Я представляю собой современную версию этих игроков и очень часто задумываюсь о будущем этого вида спорта. Играя так долго, я могу служить мостом к тому, что ожидает нас впереди».

Этот подход делает Федерера самым влиятельным послом тенниса. «Если вы спросите меня, то он лучший из всех, кто у нас был, – заявил в 2006 году представитель АТР по связям с прессой и маркетингу Никола Арзани. – С ним так просто работать, потому что он понимает степень своей ответственности. Он полностью и без остатка отдается всему, что делает. Занимаясь чем-то, он не просто выполняет указания, а всегда хочет точно понять, зачем это нужно, кто от этого выиграет, почему на турнире нужно предпринять такие-то шаги и почему он должен общаться с прессой. И во всех своих делах он выкладывается на сто процентов».

«Энтузиазм, с которым он относится к теннису, просто невероятен, – говорит его старый друг Ив Аллегро. – Это дает мировому теннису уникальный шанс». Нечто подобное замечает и Джон Макинрой: «Роджер заботится о теннисе. Он ощущает ответственность, которая лежит на нем как на первом номере рейтинга». При этом Макинрой не упускает возможность уколоть женский теннис: «Если же вы взглянете на женщин, то они заботятся только о самих себе». Вообще-то то же самое можно было бы сказать и о многих мужчинах.

Когда Адольф Оги, специальный советник ООН по вопросам спорта из Швейцарии, просит Федерера о помощи в связи с намерением объявить Международный год спорта и физического воспитания, тот сразу же соглашается. В присутствии Оги и Генерального секретаря ООН Кофи Аннана он провозглашает эту инициативу 5 ноября 2004 года в штаб-квартире ООН в Нью-Йорке, а годом позже выступает с промежуточным отчетом во Дворце Наций в Женеве. К этому делу он также относится с полной серьезностью.

«Я твердо убежден, что спорт способен преодолеть предрассудки и соорудить мосты между культурами и народами, – объясняет Федерер свое участие в этой акции. – Внести свой вклад в качестве посла спорта – это очень благородная задача».

Марк Майлз, бывший директором тура АТР на протяжении шестнадцати лет, не может поверить своим глазам, когда Федерер со своей подругой Миркой по собственной инициативе организуют после Открытого чемпионата США 2004 года день общения со средствами массовой информации в Гонконге, чтобы удовлетворить огромный интерес к себе и одновременно стимулировать стремительное развитие тенниса в Азии. Готовность Федерера всегда прийти на помощь радует и организаторов Итогового турнира в Шанхае. Они всего лишь робко поинтересовались, не согласится ли он поучаствовать в открытии новой арены «Цичжун». Федерер сразу соглашается, и не просто поучаствовать. В 2005 году после турнира в Бангкоке он специально прилетает на один день в Китай, раздает множество интервью, играет с гостями на центральном корте и проводит массу времени с организаторами. После ужина он даже специально идет на кухню поблагодарить поваров.

По этому поводу он говорит: «Меня никто ни к чему не принуждает, и я горжусь тем, что могу способствовать развитию тенниса и спорта в целом. Я надеюсь, что следующий первый номер рейтинга будет делать то же самое».

Однако с годами Федерер в роли теннисного политика все чаще наталкивается на препятствия и вынужден признать, что невозможно совместить все интересы и убедить всех заинтересованных лиц идти на компромиссы ради общего дела. К концу карьеры он вынужден в бессилии наблюдать, как растет пропасть между туром АТР и Международной федерацией тенниса (ITF), когда последняя в 2018 году идет на кардинальные реформы в розыгрыше Кубка Дэвиса в угоду многомиллиардному партнерскому соглашению с испанским футболистом Жераром Пике и его компанией Kosmos.

С годами Федерер все более скептично смотрит на ITF и его детище Кубок Дэвиса и внутренне дистанцируется от них. Устаревшие взгляды и отсутствие гибкости со стороны функционеров он расценивает как давление на игроков. «Было бы замечательно, если бы все собрались и общими усилиями решили, что лучше всего для тенниса – Кубок Дэвиса, Кубок Лейвера, АТР, WTA», – говорит он в 2018 году в Мельбурне. Его менеджер Тони Годсик идет еще дальше: «Конкуренция с другими видами спорта и так слишком велика, чтобы мы еще начали пожирать друг друга, как это происходит в последние годы».

Учреждая Кубок Лейвера – новый командный турнир, в котором команда Европы выступает против команды остального мира, – Годсик и Федерер в 2017 году становятся ведущими фигурами на теннисном рынке и, как и следовало предполагать, наталкиваются на непонимание и сопротивление. Однако наряду с этим они получают поддержку от федераций Австралии и США, а самое главное – от игроков высшего уровня благодаря сильным спонсорам и меценатам.

В политическом плане Федерер последовательно отстаивает интересы АТР, несколько в меньшей степени – организаторов турниров «Большого шлема» и не поддерживает позицию ITF. Он также прохладно относится к женской теннисной ассоциации WTA, в отличие от Энди Маррея, который повсюду кричит о правах женщин. Правда, тур WTA тоже в значительной степени выигрывает от усилий АТР по повышению призового фонда на турнирах «Большого шлема». Федерер никогда не питал особо теплых чувств к американке Билли Джин Кинг – ведущей фигуре в борьбе за равноправие женщин в теннисе. Однажды я вижу, как на Уимблдонском турнире Кинг долго ждет Федерера в тренировочном помещении, а когда тот появляется с корта, пытается заговорить с ним, но он просто проходит мимо и отказывается делать селфи с этой легендой тенниса. «В нашем возрасте уже не до селфи», – сухо говорит он.

Время покажет, обретет ли Кубок Лейвера успех и станет ли он наследием Федерера. К его заслугам можно однозначно причислить то, что мужской теннис поднялся на качественно новый уровень и что он как лидер мирового тенниса внес в него атмосферу взаимоуважения и осознания общности интересов. Благодаря своим успехам, человеческим качествам и честности он смог значительно увеличить ряды поклонников тенниса, в том числе и среди людей старшего поколения, которые раньше не особо интересовались этим видом спорта. Я отмечаю это исходя из собственного опыта, так как мои родители все чаще говорят со мной о теннисе и интерес к нему пробудил в них именно Федерер. Недавно я узнал об одинокой 95-летней женщине, которая до поздней ночи смотрит теннисные матчи по телевизору, даже если Федерер не участвует в них.

Его наследием можно считать и новые возрастные границы для игроков экстра-класса при условии осмотрительного планирования и правильного подхода к тренировкам. В 2017 году он говорит: «Если взглянуть на общую картину, то иногда надо ненадолго отстраниться от выступлений, чтобы затем вернуться с новыми силами. Я поступал так на протяжении всей карьеры. Необязательно делать паузу на шесть месяцев, но я устраивал по два-три перерыва в год. Это во многом помогло мне. Поэтому я до сих пор с вами и продолжаю играть в теннис с большой мотивацией и радостью».

Еще одно достоинство Федерера состоит в том, что он умеет обращаться к прошлому и что ему удалось пролить новый свет на историю тенниса и по-новому интерпретировать ее. Главное его наследие – это незабываемые моменты, эмоции и воспоминания, которые он постоянно дарил бесчисленному множеству людей, и мечты, которые он будил в молодых поколениях. Его наследие состоит в том, что он продемонстрировал, как можно стать звездой мирового уровня, не теряя своей естественности и связи с корнями, сохраняя приветливость, скромность и человечность.