XXXVI

– Ботаник, только честно – что ты забыл на Воробьёвых? Ева говорит – рана твоя зажила. Ехал бы на ВДНХ, там проще устроиться.

Егерь был прав. На ВДНХ, где Эл-А не действовала, осела масса разношёрстой публики – коммерсанты, посредники, проходимцы всех мастей, проповедники религиозных сект, сделавших Лес предметом своего культа. Новичок, не имеющий возможности вернуться за МКАД, легко мог найти там занятие по душе. Или хотя бы средства к существованию.

Они сидели на рюкзаках, брошенных на дощатый настил. Дрезина – двухосная платформа с будкой и кран-балкой, неспешно плелась на юг, попыхивая газогенератором, пережитком тех лет, когда фермеры Кускова ещё не разбили плантации масличных пальм.

– Я же учился на биологическом…. – рассеянно отозвался белобрысый попутчик. Всю дорогу он не отрываясь, рассматривал неторопливо проплывающие мимо пейзажи. – Знаете, я, конечно, видел кое-что по телевизору, в Сети, – но, чтобы такое… прямо дух захватывает!

– Погоди, вот доберёмся до Воробьёвых… – усмехнулся егерь. – Там есть на что посмотреть, чета этим кустикам.

Он ткнул пальцем в высоченные, метров под семьдесят, пирамидальные тополя, взломавших полуразрушенные кварталы по сторонам от путей.

– Всё, что у вас показывают – фуфло, компьютерная графика. – добавил Егор. Он расстегнул пояс с кобурой «Тауруса» и принялся расшнуровывать рюкзак.

– Здесь ни фотографировать нельзя, ни на видео снимать. Не любит этого Лес, понял?

– Понял… ох ты, ёпть, это ещё что?

Возле насыпи стояло удивительное существо – огромный то ли бобёр, то ли ленивец. Оно поднялось на мощные задние лапы и, опираясь на широкий, короткий хвост, обгладывало ветви гигантского клёна. Размерами создание не уступало слону.

– А, это… – егерь лениво повернул голову. – Это мегатерий. Зверюга такая, доисторическая. Наверное, забрела с Крылатских Холмов, там слонопотамов полно.

– Кого-кого?

– Слонопотамов. Так у нас их всех, до кучи называют: мегатериев, гигантских носорогов, мастодонтов…

– У вас и мастодонты есть?

– В Лесу всё есть.

– И много?

– Вообще-то, не очень. Считай, повезло, так-то их редко встретишь…

Слонопотам-ленивец с аппетитом хрустел зеленью, не обращая внимания на катящуюся мимо дрезину.

– Ты что-то там начал об учёбе… – напомнил егерь. – Так уж не останавливайся – должны же мы знать, кого везём?

– Об учёбе? Ах, да… – Ботаник с трудом оторвал взгляд от доисторической твари. – Я подумал: почему бы не пойти в Университет, хоть лаборантом? Кой-какое образование имеется, Эл- А на меня не действует – неужели не возьмут?

– Смотри-ка, Студент, твой будущий коллега! – Бич подмигнул Егору. – Похлопочешь за него перед Яшей?

В голосе егеря звучала неприкрытая ирония, и это не укрылось от белобрысого попутчика.

– Я не понял, вы что-то имеете против?

Бич выпрямился и хлопнул себя ладонями по коленям.

– Жора, я таки удивляюсь с этого поца! «Имеете против», говоришь? Как же не иметь, коли Палыч рассказал, кто ты есть на самом деле?

Ботаник подобрался. На мегатерия он больше не смотрел – сжался, как пружина, спина прямая, кисти рук чуть заметно подрагивают.

«…боится? Ох, не похоже…»

– Предположим, вы правы. Глупо отрицать, я действительно офицер… одной спецслужбы. Но как это меняет…

– И шо же ты позабыл среди здесь, офицер одной спецслужбы?

– …как это меняет мои обстоятельства? – вопрос Бича он проигнорировал. – Я действительно ещё и биолог, только не студент- недоучка, а полный бакалавр. И действительно, при всём желании, не могу покинуть Лес. А раз так – почему бы не устроиться в МГУ? Прежней карьере конец, это ясно, а жить как-то надо…

Теперь егерь смотрел на попутчика с весёлым интересом.

– Жить, говоришь? Ну, допустим, мы адиёты и поверили тебе. Допустим. Но что делать с тем, что ты успел узнать на свою голову?

– Как в плохих шпионских фильмах – «он слишком много знал?» усмехнулся Ботаник. – И что же такого важного я выведал? Численность популяции слонопотамов? Состояние рельсового полотна МЦК? Принцип работы Лёхиного паровоза?

– Дурачка включаешь? – недобро сощурился егерь. – Нет, парень, всё куда серьёзнее. Нам известно, что ваша контора передала Яше Шапиро некрогрибницу для исследований. И уверены, что он этот проект подчистую слил. А тут явился ты, весь из себя такой умный – и, походя так выяснил, что какой-то хрен с горы спёр образцы, и, мало того – добился результатов, о которых Яша не мог и мечтать! И ты, клык на холодец, всерьёз надеешься, что мы отпустим тебя с такими сведениями?

– С чего вы взяли, что я…

– Не врать, мамкина норка! – взревел Бич. – Я заметил, как ты расспрашивал и Лиску, и Чекиста и других. К Студенту, вон, подкатывал…

– Было. – кивнул Егор. – Интересовался, как бы, между прочим, что нам известно о работах Порченого.

– Вот видишь! Ты и к Трену с вопросами сунулся, дурачок… Думал, мы тут лохи педальные, ничего не заметим?

Мир вокруг Егора вдруг встал на дыбы, опрокинулся, и он гулко ударился о настил – физиономией вниз, в грязные, истоптанные доски. Твёрдое колено вдавилось между лопаток, в затылок упёрся стальной, леденящий кожу кружок.

«… «Таурус». Вот болван, положил кобуру на рюкзак и даже не разрядил…»

– Если кто дёрнется – вышибу мозги. – холодно предупредил Ботаник. – Мне терять нечего.

– Зато нам есть чего. – голос егеря звучал сухо. – Пойми, парень, я против тебя ничего не имею. В конце концов, мы с вашим РИИЛом не воюем. Просто сведения эти … короче, никому тут не надо, чтобы твоё начальство заполучило «грибных зомби» и творило с их помощью в Лесу чёрт знает что. И уж тем более, мы не хотим подставлять Яшу Шапиро, который первым это осознал – и спутал вам расклады. Если бы не паскудник Вислогуз…

– Эй, мужики, вы чё там затеяли? – раздалось из рубки. Колено ещё жёстче впечатало Егора в настил. Грохнул выстрел, со звоном посыпались стёкла. Металлический кружок у затылка возник снова – только теперь тёплый, пахнущий сгоревшим порохом.

– В следующий раз буду бить на поражение. – холодно сообщил Ботаник. – Ну что, будем договариваться? Предлагаю: вы отдаёте рюкзаки, оружие, и высаживаете меня. Вздумаете преследовать – пожалеете.

– Может, и пожалеем. Только у меня другое предложение.

– Слушаю.

– Ты медленно – медленно, понял? – кладёшь ствол и садишься, где сидел. И начинаем разговор заново, но уже без ужимок и прыжков.

Егерь говорил медленно, размеренно, избегая излюбленного «одесского» жаргона.

– И вы всерьёз думаете…

– Думаю. И тебе советую подумать. Даже если ты всех тут положишь, далеко всё одно, не уйдёшь. Это Лес, парень, и ты в нём – чужак, новичок, младенец. А хоть бы и ушёл – поверь моему большому и невкусному жизненному опыту, в покое тебя не оставят. Ты ведь сам сказал, что наружу путь закрыт, верно? Значит, придётся остаться здесь. Видел, что друиды с людьми вытворяют? Так это ещё цветочки.

Жёсткий кружок у затылка дрогнул.

– И… что же мне делать?

Егерь всплеснул руками и шумно выдохнул.

– Наконец-то правильный вопрос! Кстати, я дико извиняюсь: как вас зовут на самом деле?

– Владимир… Володя.

– Послушайте совета, Вовочка: заканчивайте этот гармидер и ловите ушами моих слов, как говаривал старина Шмуль…

***

Егор перегнулся через ограждение. Внизу, в густом пологе вьющейся растительности, проглядывали кое-где обломки асфальта. Дрезинам здесь приходилось плестись по-черепашьи, и пассажиры, вооружившись длинными шестами, раздвигали фестоны проволочного вьюна и плюща, свисавшего с верхних ярусов эстакады. Раз в три-четыре дня путейцы гоняли по этому участку особую дрезину-очиститель, оснащённую приспособлениями на манер косилок, но неугомонная ползучая флора в считанные часы отвоёвывала оставленные позиции. Участок МЦК возле Москва-Сити являл собой один из уровней сложной, многоярусной транспортной развязки. И всё это инженерное великолепие, некогда восхищавшее гостей мегаполиса, было затянуто многими слоями зелени, и издали походило на огромную зелёную подушку, из которой торчали к небу башни-небоскрёбы, обвитые титаническими удавами древолиан. Многие башни неплохо сохранились – к примеру, Меркурий-Тауэр до сих пор радовала глаз медными сиянием уступчатых фасадов.

– У белок есть легенда: где-то там… – егерь ткнул пальцем в башню Федерации, – обитает целая община. Люди застряли на верхних этажах после Зелёного Прилива, и не смогли спуститься. Так с тех пор и живут – в башне.

– И что, до сих пор не проверили? – удивился Егор. – Уж кому- кому, а белкам это раз плюнуть!

Бич пожал плечами.

– Не так всё просто. На средних этажах полно всякой нечисти, типа гнездовий пауков-птицеедов – будто бы отсюда они и расползаются по всему Лесу. Так что овчинка не стоит выделки.

– Неужто даже Яська не соблазнилась? – недоверчиво сощурился Егор. Неугомонный нрав «личной» почтовой белки напарника был хорошо известен. – Чтобы она – да обошла такую вкусную загадку?..

– Вроде, пробовала разок.

– Ну и что?

– Молчит, как рыба об лёд. Я уж и так, и эдак – порожняк.

Егор кивнул. Если Яскино любопытство чему и уступало – то это её упрямству. Переубедить белку удавалось немногим.

Стемнело, сразу, вдруг – дрезина нырнула в узкий зелёный тоннель, возникший на месте платформы «Деловой центр». Пассажирам пришлось срочно ретироваться под защиту будки – плети лиан и низко нависающие ветки с силой хлестали по дрезине со всех сторон. Машинист затравленно озирался – местные обитатели, отличающиеся дурным нравом, ядовитыми жвалами и изрядными размерами, частенько брали на абордаж протискивающийся сквозь зелёную клоаку транспорт, силясь добраться до вкусной человечины. На глазах Егора здоровенная, размером с волкодава, суставчатая тварь свалилась на платформу откуда-то сверху – и от дуплета из егерьского «хаудаха» брызнула во все стороны неаппетитными ошмётками.

Стало светлее – дрезина миновала узость и катила по мосту через реку. «Отбой боевой тревоги!» – зычно гаркнул машинист и прибавил скорость. – Вы, двое, марш наружу – скиньте с платформы эту пакость…»

Он никак не мог простить пассажирам стрельбу, устроенную Ботаником, когда пуля из «Тауруса» вдребезги разбила ветровое стекло и едва не задела путейцу голову. Конфликт пришлось гасить с помощью изрядной жмени желудей, которую Бич без счёта ссыпал в заскорузлую, глубокую, как экскаваторный ковш, ладонь «потерпевшего».

– Не ожидал, что ты его так быстро уговоришь…

Егор, опершись на поручни, любовался уплывающими назад башни Москвы-Сити.

– А что ему оставалось? Наш Вова не дурак: прикинул, просчитал расклады и понял, что других вариантов нет. Даже если бы он нас завалил – всё одно, жить ему не дадут. Не егеря, так путейцы достанут, или зверьё сожрёт по дороге. А тут – какой- никакой, а шанс.

Предложение, сделанное «засланному казачку» оказалось, мягко говоря, неожиданным. «В Лесу тебе оставаться нельзя. – убеждал его Бич. – Даже если мы тебя спрячем – а тебе оно надо, жить под замком? – нет никакой гарантии, что до тебя рано или поздно не доберутся. И тогда ты, друг ситный, выложишь всё, что знаешь. А вот уйти вместе со ссыльными грачёвцами в Шукинскую Чересполосицу – это выход. Парень ты подготовленный, офицер, захочешь – в два счёта поставишь их всех по стойке «смирно». Если, конечно, не нарвёшься по-глупому. Держи ушки на макушке, и будешь даже там в полном шоколаде. Глядишь, ещё и спасибо скажешь: как-никак, целый новый мир, неизвестный, неразведанный, человеческая нога не ступала! А жить там можно, не сомневайся. Друиды, конечно, те ещё уроды, но в подставах не замечены. Если говорят «пригодно для людей» – значит, так оно и есть, клык на холодец!»

К удивлению Егора, Ботаник довольно быстро согласился – правда, потребовал, чтобы его снабдили хоть каким снаряжением и оружием.

После такого грех было жадничать. Егор отдал «засланцу» рюкзак со всем содержимым, забрав только пачку патронов к «Таурусу». Егерь добавил к «приданому» немало полезного, включая запасной комплект одежды, большой складной нож, моток тонкого стального тросика с кошкой-тройчаткой, и чуть ли не половину своей аптечки. «Остальное не пригодится. – буркнул он, рассовывая по карманам цветные пузырьки и коробочки с мазями. – Это наше, егерьское, другим без надобности…»

Забрал он и любимую фляжечку из британского пьютера – «коньяка там почти нет, да и вообще, жирно будет…»

– Что-то ты расщедрился… – Егор наблюдал, как Ботаник ловко спускается по насыпи. Тяжёлый рюкзак висел у него на плече. – Вон, даже карабин не пожалел…

– Было бы чего жалеть! – беспечно отмахнулся Бич. – В Лесу этих мосинок хоть ж..й жуй. А ему пригодится.

– Ненадолго. Патроны пожжёт – что дальше?

– Придумает, что. Парень моторный, куда хошь без мыла пролезет.

– Вот я и вижу, пролез…

Карабин и нож они отдали Нгуену. Егерь-вьетнамец встретил дрезину в Покровском-Стрешневе и принял ссыльного с рук на руки. «Пока поживёт у меня в хибаре, дождётся когда те, из Грачёвки прибудут. – сказал он. – Оружие и вещи возле Разрыва верну, когда уходить будут. А сейчас незачем.»

При этих словах Ботаник скептически хмыкнул. «Решил, что жизнь таки удалась, и собрался в бега? – немедленно отреагировал Бич. – Вот тебе совет, паря: засунь эту идею глубоко в дупу и никогда не доставай, как бы она там не зудела. Это ведь только мы со Студентом такие мирные, можно сказать, гуманные. А Нгуен шутки шутить не станет – он их отшутил в Токийском Болоте, когда резался с бандитами-мяо. Или ещё раньше, дома, во Вьетнаме, где головорезы из «Змеи» назначили цену за его голову. Так что, если хочешь подольше пожить молодым и красивым – сиди, как мышь под веником, и веди себя, как он скажет.

Нгуен сделал вид, что ничего не слышал – маленький, щуплый, в неизменной соломенной конической шляпе и с карабином «Тигр» на плече. «Засланец» же, выслушав предупреждение Бича, задумался. На вьетнамца-провожатого он косился с опасливым уважением.

Проводы заняли не более четверти часа, и дрезина покатила дальше, мимо небоскрёбов Москвы-Сити, через Добрынинский мост – и притормозила напротив Сетуньского стана.

Машинист-путеец высунулся из будки:

– Ну что, баламуты, здесь сойдёте, или везти до Лужников?

– Высади чуть подальше, на Бережковской набережной. – отозвался егерь. – Оттуда как-нибудь дотопаем.

Дрезина проехала ещё около километра и остановилась возле индийских башенок Лужнецкого моста. Напарники сбросили с платформы сильно полегчавший багаж, расплатились с путейцем, помахали руками караульным-сетуньцам – и неторопливо пошли по тропе, тянущейся вдоль улицы Косыгина. Егор шагал легко, весело впереди, над густыми купами Мичуринского сада, возвышался, маня усталых путников, знакомый шпиль ГЗ.

– Знаешь, что я думаю, Студент? – заговорил идущий следом егерь. – Мы о нём ещё услышим.

– О ком, о Ботанике?

– Да. И о прочих грачёвцах тоже.

Егор остановился. На лице его было написано недоумение.

– Погоди, я что-то не понял… Нгуен же уверял, что дважды попасть в один и тот же Разрыв почти невозможно. Они, вроде как открываются на какое-то время – а потом схлопываются, уже навсегда?

– «Почти» не считается, тем более, здесь, в Лесу. Вот увидишь, Студент: это не последняя наша встреча, клык на холодец!