ЖИВИТЕ ПО-ЧЕЛОВЕЧЕСКИ

От работы лошади дохнут. Это понимать надо.

Александр Солженицын.
«Один день Ивана Денисовича»

Королева Виктория и ее супруг принц-консорт Альберт выделялись среди большинства королевских пар. Они действительно любили друг друга, серьезно относились к своим задачам глав государства и много работали. Это очень хорошо. Но любая положительная черта — даже усердная работа, доведенная до крайности, — перерождается в отрицательную.

Для них обоих идея «баланса между работой и жизнью» была невозможна в силу занимаемого общественного положения, отчего добродетель самодисциплины и самоотверженности обратилась в смертельный порок.

Саксонский принц Альберт проявлял трудолюбие со дня, когда он вошел в британскую королевскую семью. Замужество привнесло в жизнь Виктории необходимый порядок. Альберт упростил процессы и взял на себя часть бремени, лежавшего прежде на самой королеве Виктории. Действительно, многие так называемые викторианские черты эпохи на деле исходили от него. Он был дисциплинирован, скрупулезен, амбициозен, консервативен.

Под его воздействием распорядок правящей четы превратился в сплошную череду встреч и социальных событий. Альберт был почти всегда занят и работал так много, что от напряжения у него случались приступы рвоты. Он никогда не уклонялся от возможностей или ответственности, брал на себя любую часть ноши Виктории, вместе же они воплощали все формальное и неформальное влияние, которое в то время имела монархия. Они были трудоголиками и гордились этим.

Как писал Альберт одному советнику, он часами читал немецкие, английские и французские газеты. «Нельзя ничего упускать, — говорил он, — потеря связи приводит к неверным выводам». Не поспоришь: ставки были крайне высоки. Например, прекрасное понимание Альбертом геополитики помогло Британии не оказаться втянутой в Гражданскую войну в США.

Но с таким же усердием принц-супруг бросался и в куда менее значимые проекты. Организация Всемирной выставки 1851 года — шестимесячный карнавал чудес Британской империи — стоила ему нескольких лет жизни. За несколько дней до открытия он писал мачехе: «От переутомления я скорее мертв, чем жив». Выставка оказалась, безусловно, прекрасным и запоминающимся событием, но здоровье консорта так никогда и не восстановилось.

Альберт походил на Уинстона Черчилля, только вот ни он, ни его жена не знали умеренности и мало отдыхали. «Моя жизнь выглядит так, будто я кручу мельничные жернова», — говорил Альберт. Неплохое описание жизни монаршей четы — принца-консорта и королевы Виктории. С момента заключения брака в 1840 году она за семнадцать лет родила девятерых детей, причем некоторые были погодками. Женщины в те времена регулярно умирали при родах (анестезия хлороформом появилась только при восьмой королевской беременности). Виктория была почти постоянно беременна. Даже пользуясь неограниченной помощью по дому, королева росточком в сто пятьдесят два сантиметра несла колоссальную физическую ношу, связанную с выполнением монарших обязанностей. Уже после смерти Виктории выяснилось, что она страдала выпадением матки и грыжей и вынуждена была терпеть постоянные сильные боли.

В огромной семье нет ничего плохого, трону нужны наследники, но, похоже, этой паре никогда не приходило в голову иметь свое мнение на этот счет. «Человек — это вьючное животное, — писал Альберт брату, — и счастлив только тогда, когда должен тащить свою ношу и у него мало свободы воли. Мой опыт учит меня соглашаться с этой истиной все больше и больше». Его жизнь с Викторией едва ли была привилегией, расслабленностью или свободой: на головоломной скорости повторялся бесконечный цикл обязанностей, которые они сами навязали себе.

То, что их брак не распался, — доказательство привязанности супругов друг к другу. Виктория, по крайней мере, знала о вредных последствиях всей этой работы для Альберта. Она писала о результате их «сверхлюбви к делам» для их отношений, а также отмечала, что его здоровье ухудшалось. Его галопирующие мысли не давали ему спать по ночам, мозг не мог отключиться от дневного напряжения, болел желудок, а кожа стала дряблой.

Принц-консорт не прислушивался к опасным сигналам, напротив, он работал все больше и больше, заставляя подчиняться отказывающееся функционировать тело. Все внезапно закончилось в 1861 году: силы иссякли. Четырнадцатого декабря в 22:50 Альберт умер. Причина? Болезнь Крона, тяжелое хроническое воспаление кишечника.

Даже современная медицина едва ли спасает от таких трагедий. У японцев есть слово кароси, которое означает смерть от переутомления. Аналогичное понятие имеется и у корейцев — гвароса.

Разве вы этого хотите? Быть рабочей лошадью, которая тянет груз, пока не рухнет и не умрет, причем прямо в упряжи? Это то, ради чего вы появились на этой планете?

Помните, что основная причина травм у ведущих спортсменов не падения и не столкновения. Это перегрузка. Питчеры и квотербеки надрывают руки. Баскетболисты перетруждают колени. В других видах спорта атлеты просто устают от бесконечных часов шлифовки и давления. Майкл Фелпс преждевременно закончил карьеру пловца из-за выгорания: несмотря на огромное количество полученных золотых медалей, он больше просто не мог заходить в бассейн. Его трудно винить: он положил все, включая физическое и психическое здоровье, на алтарь улучшения своих результатов.

А вот Элиуд Кипчоге — возможно, величайший стайер всех времен — активно работает над тем, чтобы не переутомляться. Он намеренно не выкладывается на тренировках, экономя силы на несколько забегов в году. Он предпочитает тренироваться на восьмидесяти, иногда на девяноста процентах своих возможностей, чтобы продлить спортивное долголетие и сохранить душевное равновесие.

Майкл Фелпс в 2012 году вернулся в плавание после перерыва, поскольку был готов переосмыслить свой подход к тренировкам в сторону большей сбалансированности. С возрастом спортсменам приходится контролировать темп, в то время как молодые атлеты без нужды сжигают себя, поскольку им кажется, что они обладают бесконечными запасами энергии.

В том, чтобы отдавать себя делу целиком, есть и правильность, и смысл, но жизнь больше похожа на марафон, чем на спринт. В каком-то смысле в этом и состоит различие между уверенностью в себе и самонадеянностью. Доверяете ли вы себе и своей способности сохранить что-нибудь в резерве? Сможете защитить спокойствие и внутренний мир, нужные для победы в длительной гонке жизни?

Над воротами нацистских концлагерей висели иезуитские лозунги. Например, в Освенциме: «Arbeit macht frei» — «Труд освобождает».

Нет. Нет. Нет.

Русская пословица звучит более гуманно: от работы не будешь богат, а будешь горбат.

Человек — не вьючное животное. Да, у нас есть важные обязательства — перед нашей страной, перед коллегами, перед семьей. Многие из нас обладают даром и талантами, и мы просто обязаны реализовать их ради себя и мира. Но мы не сможем этого сделать, если не станем беспокоиться о себе или если напряжем себя до предела.

Мораль истории о фольклорном Джоне Генри часто ускользает от людей. Рабочий бросил вызов паровой машине и победил ее благодаря огромной силе и невероятной воле. Это здорово. Это вдохновляет. Но ведь в итоге Джон умер. От истощения! Джордж Оруэлл заметил: «В реальной жизни именно наковальня всегда сломает молот».

Работа не освободит вас. Она убьет вас, если вы не будете осторожны.

Дети принца Альберта с удовольствием согласились бы поменяться: пусть Всемирная выставка оказалась бы не такой интересной, зато отец прожил бы подольше. То же верно для королевы Виктории и всего народа Британии.

Электронное письмо, на которое, как кажется, нужно срочно ответить, на самом деле подождет. Со сценарием незачем спешить, а между ним и следующим можно даже сделать перерыв. Единственный человек, который может обязать вас сидеть допоздна в офисе, — это вы сами. Вполне можно сказать «нет». Вполне можно уклониться от телефонного звонка или поездки, предлагаемой в последнюю минуту.

Если машина едет на последних каплях бензина и рискует заглохнуть, водителю трудно принять хорошее решение о выборе дороги. Если вы окончательно вымотаны работой, о какой личной жизни или о каком нормальном мышлении может идти речь? Налицо порочный круг: нам приходится больше исправлять сделанные ошибки, когда лучше бы отдохнуть, сознательно сказать «нет» вместо рефлекторно вырвавшегося «да». Мы отталкиваем хороших людей и теряем отношения, поскольку стали дергаными и нетерпеливыми.

Хотите быть как бык из песни автора и исполнителя Роберта Кина Front Porch Song, у которого «работа никогда не заканчивается»? Хотите быть художником, который потерял удовольствие от работы и истощил душу так, что оттуда нечего черпать? «Сгореть или угаснуть» — так было написано в предсмертной записке Курта Кобейна. Разве это дилемма?

Недаром говорят: человеческое существо. Ключевое понятие тут — существовать. А не работать.

Умеренность. Присутствие. Осознание своих пределов.

Это и есть ключ. Тело каждого из нас было даром. Не истощайте его до смерти. Не сожгите его.

Берегите этот дар.

Отправить