ГЛАВА 26

Мои жалкие попытки начать адекватно воспринимать происходящее прервал растерянный, даже немного испуганный голос папы:

– Ты?! Но… как?

Посмотрела на отца. Выглядел он не многим лучше мамы. Страх, смешанный с удивлением, заполнил пространство вокруг. «Нет…» тихо билось внутри. Мозг отказывался принимать очевидное. Колени подогнулись, и я рухнула на плюшевое сиденье в прихожей.

– Ани? – просипела сорвавшимся голосом. – Та самая?

Вопрос застыл в воздухе. Подняла взгляд на шефа. Тот, застыв у входных дверей, словно не видел ничего вокруг, кроме моей мамы. Боль… Боль накатывала, разливалась, разрезая острыми гранями страх. Перед ним стояла та самая Ани, та, которую он однажды потерял, чей образ продолжал хранить в памяти – самый чистый, светлый кусочек своей жизни, почитая, как и принято чтить героев в Альянсе.

– Та самая, – почти шёпотом ответил мужчина, не сводя взгляда с «ожившей» Ани.

Мама ещё пару секунд пыталась устоять на ногах, опираясь спиной о дверной косяк. Внезапно распахнула глаза, выпрямилась.

– Что значит «та самая»? – проговорила она довольно чётко, с едва заметным страхом и долей осуждения.

– Анют, кажется, вопросы излишни, и так всё понятно. Видимо, это судьба. Альянс не отпускает своих стражей, – удивительно спокойно проговорил папа.

– А я думал у меня паранойя: твои глаза, твоя улыбка, твои жесты… В случайно встретившейся девчонке. Только у неё ещё и твой дар, – голос шефа звучал глухо. Удивила непривычная для него манера говорить медленно, слегка растягивая гласные.

Мама вновь сильно побледнела, бросив на меня быстрый взгляд.

– Ты прав, – проговорила она, склонив голову в сторону папы, – Альянс не отпускает своих стражей.

Я как в полусне наблюдала за происходящим, слушала разговор. Мои родители стражи? Мало того – те, кого считали погибшими уже двадцать лет! Мама и есть Ани, эмпат с огромным уровнем дара. Тысяча мыслей, вопросов, догадок разрывали голову. Папа хмурым изваянием замер рядом с мамой. Та, в свою очередь, уже взяла себя в руки и с непроницаемым лицом стояла у кухни. В это время, видимо, уже мысленно отпраздновав «встречу выпускников», хранители решили вспомнить ещё об одном действующем лице – мне. Догадываюсь, что мой видок немногим отличался от фэнтезийного зомби – с выпученными глазами, отвисшей челюстью и бледностью, которая скорее говорила о предрасположенности к переходу на тот свет, чем об аристократической родословной.

– Милая, думаю, нам есть что обсудить. Пойдёмте в комнату, – мама обняла меня за плечи и повела в сторону гостиной. Словно тот самый пресловутый зомби, я последовала за ней.

Разместившись на диване и креслах, все продолжали молчать, испытующе поглядывая друг на друга.

– Наверное, будет правильно, если рассказ начнём мы, – мама кивнула в сторону папы.

Мы с Романом Михайловичем продолжали молчать. Я не представляла, что можно сказать в подобной ситуации, и частично пребывала до сих пор в шоке. Шеф… наверное, ждал объяснений, как так случилось, что мёртвые не только ожили спустя десятки лет, так ещё успели и детей нарожать. От эмоций шефа пришлось трусливо закрыться – моя психика не столь натренирована, чтобы справиться с торнадо чувств. Обида смешивалась с болью, радость с разочарованием, надеждой и обречённостью, все это наслаивалось на мой личный бедлам и неразбериху в эмоциях.

– Роман…, – начал вещать папа, но продолжить ему не дала мама.

– Рома, я не стану просить прощения – предательство не прощают, ни в каком виде. Единственное на что могу … мы можем надеяться – понимание, насколько это возможно. Да, в Альянсе так живут все. В постоянной борьбе и напряжении, страхе, что с очередной стычки, можно не дождаться того, кого любишь и кто для тебя, является самой жизнью. Из века в век живут. Это знает и принимает каждый страж. А кто из хранителей ощущал то, что чувствует человек, потерявший часть себя? Только те, кто это испытал сам, – мама бросила робкий, многозначительный взгляд на Романа. – Или тот, кто чувствует эмоции других людей. Каждого, постоянно, всегда, без передышки. Порой мне казалось, даже во сне я переживаю не свои, а чужие мысли и ощущения, – закончила она почти шёпотом. – Я столько раз хоронила в душе близких вместе с каждым из вас, что даже одна мысль о подобном сводила с ума. Оставшись в Альянсе, мы бы обрекли свою дочь на подобный кошмар. Я не могла этого допустить, – голос мамы звучал тише, но не менее уверенно. – Я не хотела обрекать её на такую жизнь. Была готова на всё, лишь бы оградить своего ребёнка от боли, что пришлось пережить мне.

– То есть тогда, когда вы пропали, ты была…? – Роман Михайлович запнулся на полуслове, не сводя взгляда с воскресшей любимой.

– Да, я была беременна Ладой, – продолжила мама мысль шефа.

Эй, а что за вспышка радости со смесью робкой надежды? Чья? Упс… шефа… Меня прошиб холодный пот, блокируя нервные окончания, лишая способности двигаться и вообще соображать. Нет, такой «вишенки на торте» я уже не переживу!

– Нет, она Сашина дочь, – спокойно сообщила мама, обведя нас испытующим взглядом.

Открыла и закрыла рот, точно во сне оглядела по очереди каждого из собравшихся. Мама читает мысли? Ой ду-у-ура! Мозг уже можно включить! Вот сейчас он точно лишним не будет. Мама же эмпат, если я поняла о чем речь, то она и подавно! И тут меня словно пронзило:

– Мам, тогда я не понимаю! Прости, может, на самом деле опыта маловато, но… Как до сих пор ты не почувствовала, что у меня в жизни глобальные перемены? Я имею ввиду Альянс. Хотя, по сути, даже и не только его.

Я всячески пыталась найти объяснения, почему мама, являющаяся эмпатом, причём довольно сильным, не реагировала на мои эмоции по поводу загулов Тима, нашего разлада, переживаний из-за ссор с подругами и прочих потрясений, коих в последнее время оказалось более чем достаточно. Сослаться на то, что она решила не вмешиваться и дать мне прожить свою жизнь с её взлётами и падениями? Нет, «пазл не складывался». Мама всегда переживала за нас с сестрой, была рядом, выслушивала, выводила на откровенность. Но для этого, не обязательно иметь дар эмпата, достаточно быть любящей мамой.

– Всё просто, Ладушка – я больше не эмпат.

Посмотрев мне в глаза, мама грустно улыбнулась. Я лишь уставилась в ответ, подавилась вдохом и закашлялась. Как «больше не эмпат»?

– Ани…, – шеф, видимо, тоже пребывал в шоке, судя по голосу, – это невозможно! – наконец почти прошептал он.

Я зачем-то кивнула. Наверное, для себя ещё раз подтвердить эту простую истину: дар передаётся по наследству, и если он есть, то уже никуда не денется.

– Возможно, и ты знаешь как, Рома.

Мама говорила очень тихо. Вина, сожаление, стыд больно резанули по ощущениям. Если я сегодня не сойду с ума, значит, в этой жизни мне уже будет всё нипочём! Я могла предположить лишь одно, и это мне очень сильно не нравилось.

– Ма-ам, – протянула, с опаской глядя на неё, – силы нельзя лишиться, но её можно забрать… с помощью кулона.

Закончила я, почти не дыша, с размётанными остатками хилой надежды в глазах. Да, в чудеса я уже не верю.

– Ты права, милая, – тихо и спокойно ответил за маму отец.

Шеф побледнел, ещё сильнее сжал зубы, желваки угрожающе заходили.

– Прости…, – в голосе мамы послышался тихий всхлип.

Папа остановил её жестом. Теперь слово взял он:

– То, что мы сделали, простить нельзя – можно только понять. Да и на такой подарок мы не претендуем. Это было подло, трусливо и эгоистично. Но смотреть на то, как страдает Аня, я больше не мог. Когда она мне сказала о беременности и что, скорее всего, будет девочка, понял – нужно что-то решать… точнее – на что-то решаться. Смотреть, как мучается и медленно сходит с ума от безысходности и обречённости любимый человек, я не мог. Тогда и родился план побега. Убедившись, что бой окончен, мы спрятались, а потом сбежали. И… прихватили кулон.

– Этот проклятый дар меня вымотал, я просто сходила с ума! Была готова на всё, только_бы избавиться от мучений, жить как все нормальные…– мама запнулась, – обычные люди. Иметь семью, водить детей в сад и в школу, по выходным гулять всем вместе, ездить в отпуск, посмотреть мир. Кулон вытянул мой дар почти полностью, остался лишь намёк, отголосок некогда бушующей силы. Теперь я не шарахалась от людей в ожидании боли или страха. Тогда смогла в полной мере насладиться своими чувствами: любовью к мужу, дочерям. Радоваться их первым шагам, первому слову, да просто солнцу по утрам! Это удивительные ощущения!

– Аня, тогда как артефакт попал к вампирам?

– К вампирам?! – папа аж немного подпрыгнул на диване.

Мама замерла, побледнела.

– Кулон хранился в банке, в ячейке.

– Ясно, это его тогда и обнесли, – покачал головой босс. – Но почему вы просто не вернули артефакт?!

– Как? Отправить по почте? Принести лично? Может, подбросить на порог? – папа начинал раздражаться.

А я сидела и не знала, как мне реагировать на то, что натворили мои родители. Как они могли так обойтись со всеми своими друзьями? Подвергнуть опасности не только весь Альянс, но и множество непосвящённых! Да, они поступили так, как считали нужным. Мои родители защищали нас с Леркой.

Когнитивный диссонанс раздирал на части. Лёгкий поток спокойствия пришёл извне, смешиваясь с пониманием и сочувствием. Спасибо Лёлик! Что бы я без тебя делала? Роман лишь покачал головой.

– Тогда как ты поняла, что со мной не всё в порядке? Если кулон забрал дар? – удивилась я, вспомнив мамины метания, когда на меня напали. Вот не говорите мне, что это просто совпадение! Не поверю!

– Я не дала вытянуть всю силу. Испугалась в последний момент. И_так в первое время ходила как глухая. Тяжело привыкала. Вокруг словно почти все звуки пропали, – вздохнула мама. – А как ты справляешься?

– Справляюсь, – пожала плечами. – Научилась контролировать, фильтровать. Воспринимать эмоции направленно.

На родителей старалась не смотреть – как воспринимать все произошедшее, пока не определилась.

– Ну что, Лада, зато теперь тебе не нужно шифроваться от родителей, – проговорил Михалыч.

Да, усмешка вышла у него кривоватенькой и невесёлой.

– Завтра с девяти общая тренировка. В пятнадцать – на патрулирование. Усиления снимаю – идёте обычным составом, – будничным тоном сообщил шеф, поднимаясь с кресла.

Меня передернуло, холод пробежал по венам – сколько горечи таилось в каждом звуке. Я лишь кивнула в ответ. Поймала понимающий взгляд шефа.

– Рома…, – тихо позвала его мама, – скажи, а артефакт? Что с ним?

– У нас. Благодаря ей, – мотнул в мою сторону головой Михалыч.

Вот же как интересно получается! Точно, от судьбы не уйдёшь: из-за моих родителей Альянс потерял кулон, но именно он и привёл меня к хранителям.

В дверях мужчина обернулся, посмотрел на моих родителей, произнёс тихо, но чётко:

– Я рад, что вы живы… оба.

Хлопнула входная дверь.

Мама сидела, опустив голову. Папа также не поднимал на меня взгляда. Страх… банальный страх заполнял комнату, становился почти физически ощутимым. Они боялись моей реакции, последствий вскрывшегося обмана… предательства. Я по-прежнему сходила с ума от раздирающих меня чувств.

Они поступили малодушно… или нет? Или наоборот? Отважно: чтобы бросить вызов системе, пойти против устоявшихся норм ради любимых, нужно иметь огромную силу воли и смелость. Папа пытался оградить маму от боли, в которой она жила почти постоянно, вместе – спасали меня и Лерку от подобной участи.

Боже… Как же тяжело! Вот мало мне всех проблем в Альянсе, оборотни, вампиры, изгои, прорывы, это нападение… А теперь ещё и откровение века – мои родители из хранителей. Мало того – предатели!

Сочувствие прорвалось тоненькими ниточками сквозь блок. Неся за собой желание понять и простить. Словно слайды в сознании замелькали: боль, страх, тихая надежда, смешанная со стыдом. Мне транслировали то, что переживали мои родители. Кому из нас сейчас тяжелее – вопрос.

– Бедная моя девочка! – вытирая слёзы, проговорила мама. – Больше всего я боялась, что тебе придётся пройти тот нелёгкий путь, выпавший мне.

– Я понимаю, мам, честно. Не мне судить.

Помассировала виски. Мозг не успевал переваривать поступающую информацию. Где мои, где чужие эмоции – я уже не понимала и разделить не могла. Всё сплелось бесформенной паутиной. Постепенно острота и сумбурность ощущений стала притупляться, словно покрываясь серым туманом, который занимал в сознании всё больше места и сильнее сжимал клубок эмоций.

Через пару минут меня не волновало ни то, что мои родители были стражами и когда-то предали Альянс, при этом стащив опаснейший артефакт, ни то, что папа спасал любимую, а вместе – пытались уберечь меня от жестокой участи эмпата. Серая апатия заполнила и мозг, и чувства. Дико захотелось спать. «Вот и хорошо» – словно кто-то погладил по голове, успокаивая, убаюкивая. Ох, Лёлик! Какой умничка! Спасибо, дорогой! Это невероятное существо, попавшее в совершенно чуждый и опасный мир, осталось верно самому себе. Как и все его собратья по несчастью, я полагаю. Несмотря на то, что в нашем мире они оказались на грани выживания, удивительно, что искренние существа продолжали жить своими истинными эмоциями, видеть их в других, помогать по мере сил.

– Лада, ты как себя чувствуешь? – голос папы подрагивал от волнения.

Ну да, видок сейчас у меня тот ещё, наверное: глаза слипаются, голова уже плохо держится, периодически «клюю» подбородком в грудь. Сон наваливался неумолимо. «Вот хитрюля» – мелькнула мысль. Мой заботливый пришелец решил вопрос с моим ожидаемым эмоциональным перегрузом просто – усыпил.

– Мне нужно лечь, – прошептала в ответ родителям, пытаясь подняться.

Кажется, Лёлик перестарался, или моё подсознание вцепилось в такую замечательную возможность отключиться, но устоять я не смогла и начала падать. Последнее, что помню – подскочил папа. Кажется, поймал меня в полёте и транспортировал в кровать.

Спала я без сновидений. Видимо, Лёлик решил, что сейчас необходимо полное отсутствие эмоций.

Такой своеобразный вакуум пошёл мне на пользу. Проснулась я отдохнувшая, готовая ясно мыслить. Ощущения стороннего вмешательства в виде лёгких блоков на восприятии совершенно не пугало. «Пощупав» сгустки тумана у себя в сознании, быстро определила их автора, еще раз поблагодарила. В ответ пришло что-то типа облегчения – видимо, Лёлик переживал, как я восприму подобное вмешательство. Глупенький! Сейчас мне возможность здраво мыслить очень нужна!

Стрелки часов, указывающие семь тридцать утра, не позволили уйти в рефлексию – в девять у меня тренировка, а после – патрулирование. На кухне ждали горячие сырники с изюмом – мои любимые – и чашка крепкого кофе. Как-то непривычно – обычно я сама по утрам, между перебежками из ванной комнаты к шкафу, готовлю традиционный утренний напиток и какой-нибудь бутерброд.

– Доброе утро, доча, – проговорила мама, увидев меня в дверях кухни.

Настороженный взгляд, залёгшие тени под глазами – ночка у неё была не из весёлых. Я же выспалась великолепно, мозг вернул себе способность выполнять свои прямые обязанности – думать. Как_бы не выглядел поступок родителей, я не в праве их судить.

Обняла маму:

– Всё хорошо! Я понимаю, почему вы так поступили. Знаешь, даже благодарна вам с папой за возможность самой решать, как жить и чем заниматься.

Останься они в Альянсе, что бы меня ждало? Конечно, выбор есть всегда, весь вопрос в цене, которую ты готов платить за своё решение.

– Ладно, родители, теперь Альянс ждёт меня. Кстати, времени до трепетной встречи не так много. Я убежала, – прогундосила, дожёвывая румяный сырник. – М-м-м, мам, очень вкусно! Может, вы не будете возвращаться на дачу? – подмигнула, хватая на ходу с тарелки очередной кулинарный шедевр и запихивая в рот.

Родители улыбнулись. Вот и славно, трам-пам-пам.

– Знаете, что радует больше всего? То, что теперь не нужно врать! Но появился и минус – вы будете за меня переживать и от этого никуда не деться. Увы. Всё, я убежала. Буду поздно.

Обняв и расцеловав родителей, выскочила за дверь – стоит поторопиться: маршрутка – это вам не мотоцикл Дена, за пятнадцать минут не доберусь.

На тренировку я всё-таки успела. Вначале заглянула в крыло целителей. Наши эскулапы проверили мой распоротый бок. Шов радовал тонкой ярко-розовой полосочкой. Минут десять шаманили над раной. Отправили на тренировку с условием, что пару дней обойдусь без жёстких стычек.

Оглядев собравшихся, вздохнула – большинство групп присутствовали не в полном составе. Напряжённые лица отражали общее настроение. Часть расчётов уже никогда не выйдут на патрулирование прежней командой. Хмурая решимость, затаённая злость, ненависть и агрессия витали в воздухе. Потерявшие своих друзей стражи жаждали мести. На полигон словно опустилось серое облако, липкое и удушливое. Прокашлялась, потирая рукой запершившее горло – от свалившихся ощущений физически стало тяжело дышать.

С остервенением народ отрабатывал друг на друге боевые приёмы. Мишени в глазах стражей приобретали образ врага. Каждая пуля, попавшая в «десятку», в воображении этих парней и девушек впивалась в сердца всех виновных в смерти их товарищей.

Моя же тренировка прошла не лучшим образом: эмоциональный фон давил на нервную систему, сбивал настрой. Нет, так дело не пойдёт! Какой толк в моём даре, если он не помогает, а начинает мешать? Нужно учиться контролировать свои реакции! Тут же вокруг образовался эмоциональный вакуум. Мои иномирные друзья решили защитить мою нежную натуру. Нет, это не выход! Мне необходимо сохранять трезвость мышления. Решила продолжить пробежку и попросила снять блоки с восприятия. Бег сродни медитации, можно отрешиться от внешнего мира и сосредоточиться на своих ощущениях.

Через десять минут такого кросса свалившиеся на меня эмоции перестали давить, уже не мешали соображать, присутствовали рядом. Правда сохранить подобное состояние оказалось сложнее, чем я могла предположить. Стоило мне остановиться, оглядеться, разрешить боли потери друзей добраться до восприятия, как меня вновь поглощало «серое облако». Прикрыла глаза, «отодвинула» тёмное месиво эмоций – стало легче. Сохраняя это состояние, огляделась вновь. После нескольких минут тренировки у меня получилось частично абстрагироваться от давящих ощущений. Хватило ненадолго, но стало немного легче. Значит, есть к чему стремиться.