36

Хавин шел на поправку. Результаты проверки, проведенной Кириллом и Светланой, выявили некоторые вопросы, которыми следовало заняться.

Адаевский сообщал о странном поведении Истровской. Ее непредсказуемость настораживала Анатолия. Даже после подписания договора она источала враждебность. Павел относил это на свой счет. Но ничего менять не собирался.

Аналолий пригласил на работу Андрея Печаева. Несмотря на натянутые отношения с ним. Все-таки опыт работы у того был хороший. Марина не сразу, но все же дала Андрею добро, бросив:

– Возможно, хватит бороться с ветряными мельницами.

Валентин решил подать на развод. Было ясно, что вся история их отношений с Юлией исчерпала себя. Затянувшийся разрыв превращался в утомительное противоборство. Оставаться в роли обиженного, мстящего мужа больше не хотел.

Родители восприняли это спокойно.

По случаю начала совместной работы над осуществлением проекта Анатолий объявил о пикнике на природе. Кроме главных участников набрал еще целый автобус молодежи.

37

Под солнцем щебетали птицы, теплый ветер покачивал листья деревьев, от реки тянуло свежестью. Легкой волной вода набегала на берег.

Участники пикника в легких одеждах для отдыха расположились у реки в тени деревьев. Расставляли столы, вытаскивали из автобуса снедь. Рядом – солнечная поляна, на ней разжигали мангалы для шашлыка. Машины стояли поодаль, у спуска к воде. На другом берегу – тянулись заросли кустарника.

Адаевский был в хорошем расположении духа. Его жена, Людмила, сновала среди тех, кто готовил застолье. Чета Аспенских, Печаевы и Истровская наблюдали за всеми со стороны. Сидели на раскладных стульчиках. Каждый сам по себе. Анатолий подошел к ним:

– Вы чего мрачные, как на похоронах?

Аспенский поморщился от сравнения, Алла недовольно фыркнула, Марина отвернулась.

– Из вас хоть кто-нибудь может улыбаться? – спросил Адаевский, вытаращив глаза. – Просто так. Лету. Реке. Костру.

– Мы улыбаемся, Анатолий. В душе, – отозвалась Вероника, грустно посмотрев на воду.

– У нее голова болит, – пояснил Константин, и стульчик под ним заскрипел.

Вероника опустила голову. Ей не хотелось видеть эти лица, казалось, все они осуждали ее за жизнь с Аспенским, и смотрели с жалостью.

Никто больше Адаевскому не ответил. Он потоптался молча, махнул рукой и отошел к мангалу.

Константин прошипел жене:

– Смени траурное выражение на лице! Противно смотреть!

– Погляди на себя, – парировала Вероника. – Разве у тебя лицо? Маска, – и грустно вздохнула. – Может, это и есть траур.

– Не мели чушь! – оборвал Константин, мрачно свел брови.

От мангала разнесся чей-то звонкий смех, и все повернули лица туда.

Веронике вспомнилась студенческая молодость, когда компанией выезжали на природу, разжигали костер и пели песни под гитару. Как жаль, что многого уже не вернешь. Не вернешь беззаботность, уверенность в себе, когда целая жизнь впереди и, кажется, что сможешь все. А теперь понимаешь, многие годы растрачены попусту и ничего не изменить. Женщина подняла глаза к солнцу, ей почудилось, что она увидела свое отражение. И оно расстроило ее.

Аспенский завозился на стульчике:

– Веселятся. Работы теперь всем хватит. А начинал-то проект я в одиночку. И хоть теперь от моего в нем осталось с гулькин нос, но толчком послужила моя инициатива.

Вероника вздохом приподняла красивую грудь. Константин криво усмехнулся:

– Не вздыхай. Твою работу я тоже ценю!

Женщина поперхнулась:

– Работу? Любая проститутка выполнила бы для тебя такую работу! – выдавила с дрожью в голосе.

Константин не согласился, еще сильнее придавил собой стульчик, глубже в землю вдавливая ножки:

– Любая проститутка, говоришь? Нет! Если бы это было так, я бы нанял проститутку! – Сделал длинную паузу. – Я оцениваю тебя выше.

После его слов Вероника содрогнулась:

– Тошнит от твоих оценок! Я тебе не вещь! Ты – ненормальный! А впрочем, – кивнула на Печаевых и Истровскую, – они тоже ненормальные. Посмотри, в ответ на веселье Адаевского – кислые гримасы. С такими физиономиями не начинают новые дела. Такие лики надевают на похоронах.

По лицу Константина мельком чиркнула мрачная ухмылка:

– Похороны предполагают наличие покойника. А его нет.

Женщина пожала плечами:

– Не говори гоп. Мы хороним отношения между собой, каких, по сути, никогда не было. Однако была хотя бы какая-то видимость, а сейчас и ее не осталось. Устали друг от друга, не можем терпеть друг друга, потому что много друг о друге знаем. И никому это не нравится.

Вероника попала в самую точку, Константин даже крякнул и пробурчал:

– Да, команда – ни к черту! – Посмотрел угрюмо из-под бровей, продолжать этот разговор больше не хотел. – Хватит. Закрой рот.

Но женщина не умолкала:

– Мне кажется, ты уже хотел бы похоронить проект, но не знаешь, как это сделать без ущерба для себя. – Вероника всегда чувствовала его настроение, и на этот раз не ошибалась.

Аспенский заскрипел зубами:

– Сказал, не мели языком!

Женщина скользнула взглядом по участникам пикника возле столов и раздраженно повела головой:

– Не затыкай мне рот, Константин. Намолчалась я с тобой. Больше не хочу, – на минуту задержала дыхание, ожидая ответа мужа, но ответа не последовало. Продолжила: – Пора кончать с такой жизнью. Все надоело. Сил нет.

– Не брюзжи, – сквозь зубы произнес Константин. – Я тоже много чего не хочу, но дело есть дело.

– Дело. Всю жизнь я слышу одно и то же. А я женщина, Константин, ты совсем забыл об этом. – Вероника вспомнила о Хавине, рядом с ним она чувствовала себя иначе, это чувство согревало ее. Всякий раз, ложась в постель, она вспоминала его ласки и слова. Ей хотелось бросить все и умчаться к нему. Но не хватало решимости сделать окончательный выбор. Она металась. И лишь сейчас ощутила, что больше откладывать нельзя. Да. Она готова поставить точку в отношениях с Константином. Она готова начать новую жизнь. Среди этих людей она была лишней, одинокой, никому не нужной. И удивлялась, как могла прожить с Аспенским такой отрезок жизни? – Я ухожу от тебя, Константин, – сказала тихо, устало, но твердо.

Аспенскому показалось, он ослышался:

– Что? – переспросил угрожающе.

Вероника выпрямила спину и четко, категорично повторила:

– Ухожу, Константин! – В глазах не было страха.

Это обескуражило мужа. Взбесило. В стенах дома он бы обрушил на жену свой кулак и заставил забиться в угол, но тут, среди всех, сделать этого не мог.

– Дура! – сдерживая себя, мрачно прошипел. – Куда пойдешь? На улицу? Кроме меня никому ты не нужна. Или думаешь, ты ему нужна? – Он не назвал имени, но было ясно, кого имел в виду. – Настоящая безмозглая дура! – Аспенский тяжело поднялся со стульчика, точно на его покатые плечи взвалили груз.

Некоторые участники пикника посмотрели в его сторону. Вероника тоже встала на ноги. Представила, что ее разговор с мужем слышали другие, и поежилась. Но тут же успокоилась: нет, слышать никто не мог, ведь говорили они негромко.

Константин набычился, заиграл желваками и тяжелой походкой двинулся к воде. Вероника мелким шагом пошла следом.

– Павел ждет меня, – сказала мужу в затылок.

Лицо у Аспенского было непроницаемым, но в душе клокотала буря. А Вероника почувствовала легкость, ибо приняла окончательное решение. И хорошо, что сказала об этом Константину именно сейчас. Миновала ужас, который мог бы произойти дома. Продолжила, ступая мягко по траве:

– Я хочу, чтобы меня любили, а не использовали.

Аспенский зло разлепил сжатые губы:

– Дура, ты понравилась ему в постели, но жить с тобой он не станет.

– Ты не поймешь, Константин, ты другой человек, – покачала головой Вероника.

У него снова заходили желваки на щеках.

– Павел меня любит! – добавила она. – Понимаешь, любит. И я тоже его люблю, – сделала паузу и закончила: – Я уеду сегодня вечером, сразу после пикника.

Они шли вдоль берега, он – впереди, она – сзади. Он краем глаза заметил, как к ним кто-то направился, возможно, с желанием завязать беседу, потому круто развернулся и пошел в обратном направлении. Лицо Вероники стало для него чужим. Ее уверенность в том, что она делает все правильно, коробила его. Он вытолкнул из себя:

– Знай, приползешь назад, я вышвырну тебя вон!

Со стороны их разговор казался мирным, и окружающие не улавливали напряженности беседы. Но Истровская своим чутьем сразу схватила, что не все ладно между Аспенскими. И вцепилась в них взглядом.

Вероника присела у воды. Аспенский встал рядом, как вкопанный. Она произнесла:

– Я никогда не вернусь к тебе, – почерпнула рукой воду и отбросила от себя.

Константин с удовольствием толкнул бы ее в реку и наступил ногой на голову, чтобы захлебнулась. Вероника почувствовала это, резко вскочила с корточек и отпрянула. У Истровской задрожали ноздри и недобро сверкнули глаза. Вероника снова двинулась вдоль реки. Аспенский широким шагом догнал ее. Заиграл мускулами, подавляя желание ударить жену. Он был равнодушен к ней как к женщине, но не представлял, как жить без нее. Он привык, чтобы она всегда была под рукой, незаметная, но необходимая каждый день. То, что сейчас происходило, не укладывалось у него в голове. До конца не верилось, что это совершается на самом деле.

В эту секунду он чувствовал себя побитым волком, убегающим с поджатым хвостом. Не хотел знать, что потерпел поражение, что не получалось так, как хотел. По скулам пробегала судорога, не покидало жуткое желание смять и раздавить жену. Дыхание останавливалось, горло перехватывало невидимой петлей. Глаза были страшны. Густая пелена мрака опустилась на них и проникла в мозг. Он резко шагнул к своему стульчику.

Марина Печаева, так же как Истровская, наблюдала за Аспенским. Хотелось глянуть в глаза Константину и выказать свое презрение. Сломать его трудно, но плюнуть в лицо можно от всей души. Поднялась со стульчика, остановила Андрея, намерившегося сделать то же самое:

– Сиди, я только скажу ему, что он подлец!

– Ты не удивишь его, – попытался возразить Андрей. – Твое мнение для него не новость.

– Знаю. Но чтобы лучше запомнил. – На ее лице вместо обычного беззлобного выражения был ледяной холод.

Несколько человек во главе с Людмилой Адаевской накрывали на столы. Анатолий толкался у мангалов, наблюдая за приготовлением шашлыков. Остальные участники пикника, кто моложе, сбрасывали с себя верхнюю одежду и сигали в реку.

Вероника смотрела на них с некоторой грустью и завистью. От такой невероятной жары она бы и сама не прочь окунуться в воду. Молодой человек в плавках, проходя мимо, приостановился:

– А вы бы тоже разделись, – посоветовал, смущаясь.

Вероника улыбнулась. Он словно вырвал ее мысли из уныния. Всю жизнь она чувствовала себя одинокой, хотя рядом всегда были какие-то люди. Но когда появился Хавин, все переменилось. Возле него она ощущала покой и прилив сил. Его восторги окрыляли. Как было бы хорошо, если бы на месте этого парня сейчас стоял Павел. Она посмотрела на парня с теплотой:

– Вы советуете?

– Конечно. Вода освежает и поднимает настроение, – его голос окреп. – В такую погоду у реки нельзя быть грустной. – Парень окончательно обрел уверенность в себе, вскинул голову. – Не бойтесь! Вперед!

Вероника на миг задержала дыхание и выдохнула:

– Я больше ничего не боюсь, молодой человек!

– Тогда в воду!

Она решительно сняла с себя просторный сарафан и обувь. Парень восхищенно присвистнул:

– Вы очень красивая! Просто шик!

– Очень-очень? – засмеялась Вероника. Приятно было, что молодой человек не смог сдержать эмоций.

– Супер! – Парень смотрел, не отрываясь.

Вероника положила на траву одежду и красиво пошла к воде.