58

К этому времени частная детективная фирма, нанятая Истровской для поиска Пекрасова и Зибирова, получила положительные результаты. Выяснила, что и Пекрасов и Зибиров находились в полиции и что настоящие фамилии мошенников другие. Аллу пригласили на опознание, она чуть не разорвала их на клочки.

Удовлетворена ли была она? Конечно. Мошенники будут наказаны. Но сама у себя в городе оказалась в сложных обстоятельствах, ибо это происшествие прогремело как гром среди ясного неба.

Адаевский, узнав об операции с деньгами, долго не мог понять, как она могла пойти на такое. Вечером заговорил с женой Людмилой, задавая один и тот же вопрос:

– Ну, как она могла, как она могла, как она могла?

Высокая, худощавая Людмила, под стать Анатолию, с сеткой мелких морщин под глазами, задумчиво посмотрела на мужа, едва уловимо покачала головой и произнесла в ответ:

– Любовь способна заставить женщину потерять голову. Особенно такую эмоциональную, как Алла.

– Да перестань ты! – возмущенно воскликнул во весь голос Анатолий, недоверчиво тараща глаза на жену и безудержно, захлебываясь, строча словами. – Какая любовь у Истровской? Какая у нее может быть любовь? Да Алла вообще не способна любить! Что это за любовь, когда от количества мужиков начинает рябить в глазах? Нет, Алла, мне кажется, даже не понимает, что такое настоящая любовь. Ей это просто не дано.

– Любить способны все, – улыбнулась Людмила, и сетка мелких морщин у нее на лице задрожала. – Может быть, Алла как раз умеет это делать лучше, чем другие женщины. И понимает о любви не хуже нас с тобой. Поверь, любить дано всякой женщине, только не всякой удается сразу найти предмет обожания. Для Аллы это не так просто, что бы там ни происходило и какой бы она ни была, но она все-таки незаурядная женщина. Она мечется между вами, мужиками, и не один из мужчин не оправдывает ее надежд. Она хочет любить, но ее попросту обманывают.

Анатолий посмотрел глубоко в глаза жене и, хмыкнув, задвигал вверх-вниз кадыком на горле:

– Ей любовь, а мне что прикажешь теперь делать? Она взяла в фирме крупные деньги, которые отдала мошенникам и уже вряд ли сможет вернуть. У нее просто их нет и неоткуда взять. Вот тебе и любовь, за чужой счет. Придется сообщить Павлу.

– Я думаю, для Аллы это большой урок, – произнесла Людмила, явно жалея Истровскую.

– Для меня – тоже, – проговорил Анатолий, и Людмила поняла, что он хотел сказать, что больше никогда не доверит Алле никаких дел. – Теперь все будет зависеть от решения Хавина. Если он поручит, мне придется раскрутить это дело на полную катушку. Вот тогда Истровская действительно поймет, что такое любовь. А то порхает по мужикам, как бабочка. Допрыгалась. – Длинный, с небольшим животиком, немного нескладный, Анатолий неспокойно маячил перед Людмилой. Он определенно сейчас не был настроен так лирически и романтично, как его жена. Адаевского сильно беспокоили обстоятельства с Аллой потому, что он не видел выхода из тупика. – Все! – после нервной паузы, которая сопровождалась богатой мимикой его лица, выпалил. – Я немедленно сообщаю Павлу, она – его кандидатура, но сейчас Истровскую надо убирать от дел.

Людмила вздохнула, дескать, делай, как считаешь нужным.

Адаевский, после этого вздоха жены словно бы получил одобрение и поддержку, взял телефон и позвонил Хавину. Тот долго безмолвствовал, выслушав Анатолия. История была неприятной. Он думал, как ему поступить. А Адаевскому показалось, что до Хавина не дошла суть сказанного им, и Анатолий дважды повторил:

– Сумма большая, Павел, практически невосполнимые убытки. По Алле надо немедля принимать серьезное решение. Да и я хорош гусь, тоже виноват, передоверялся Истровской, а следовало постоянно держать под контролем, – заключил он. – В общем, подвел тебя. Решай, Павел.

Хавин отключил смартфон, ничего не ответив. Адаевский оторвал телефон от уха и удивленно посмотрел на дисплей, как бы хотел увидеть на нем глаза Хавина. Потом повернул лицо к Людмиле, пожал плечами и сморщил переносицу:

– Ничего не сказал.

Людмила кивнула:

– Павел разумен, не рубит с плеча. Обдумает и перезвонит.

Она была права, Хавин позвонил около двенадцати часов ночи. Адаевский подхватился из постели, схватил телефон.

– Завтра буду у тебя, – проговорил Павел. – Хочу на месте разобраться во всем.

Анатолий успел только сглотнуть слюну и телефон умолк. Вздохнул и, зная, что жена не спит, шумно снова лег в постель, вытянул ноги, глянул в темный потолок, пояснил:

– Надумал приехать сам. Чую, что и мне не поздоровится. Я же Печаева выгнал, не пожалел, а почему Павел меня жалеть должен? Дело нешуточное. Так весь бизнес под откос пустить можно. Приятельские отношения учитывать нельзя. Ошибки приятелей иногда могут очень дорого стоить. – Анатолий повернулся к жене, но в тусклом свете от летнего звездного неба, льющемся через окно, не рассмотрел, что выражало лицо Людмилы, и закончил: – Никому сообщать о приезде Хавина не стану, пускай это будет как снег на голову среди ясного дня. – Затем долго еще ворочался с боку на бок, прежде чем уснул.

На следующий день, ближе к обеду, к офису подкатили два автомобиля.

Вместе с Павлом в кабинет к Адаевскому вошли несколько человек. Анатолий не ждал столько народу. Обескураженно вскочил из-за стола.

Все по-деловому расположились за длинным столом. Безо всяких вступлений Павел распорядился, кого еще следует пригласить на совещание. Он определенно уже наметил план действий и четко руководствовался им.

После всех сборов Хавин каждому отдал необходимые распоряжения и отправил выполнять задания. Затем попросил Адаевского предупредить Истровскую, чтобы находилась на месте, ибо к ней сейчас прибудут два контролера, чтобы допустила их к бухучету в своем магазине, несмотря на то что ей это не понравится. Но ему сейчас нет дела до ее настроения, ему надо связать воедино все звенья цепи, чтобы понять, можно ли исправить положение экономическими методами.

Алла была на месте. Услыхав от Анатолия, что Хавин сам приехал с проверкой по ее делу, чуть не задохнулась от неожиданности. Впрочем, она понимала, что проверка неминуема. Согласилась на все условия. А как же иначе? Другого выхода у нее просто не было, сама себя загнала в угол. Лишь попросила о встрече с Павлом до проверки. Хотела объясниться, надеясь, что это поможет ее положению. Но Хавин резко отказался до проверки разговаривать с нею. Адаевский передал его ответ, и Алла нервозно отключила телефон.

Анатолий через секретаря заказал гостиницу для всей делегации. А у Павла уточнил, где тому удобнее остановиться. В доме у него, либо – тоже в гостинице. По ответу Хавина хотел понять его настроение. Но Павел, прежде чем ответить, сделал долгую паузу. Поднялся из-за стола и прошелся по кабинету. Адаевский поежился. Наконец Хавин сказал:

– Остановлюсь в гостинице, не хочу стеснять вас с женой. Но вот пообедать у тебя сейчас не возражаю, если, конечно, Людмила не откажет.

Анатолий суетно подхватился, и позвонил жене.

И мгновенно изменился тон всего разговора, вернулись нотки, которые всегда присутствуют между давними приятелями.

Павел не собирался менять своего отношения к Анатолию из-за Истровской, он хорошо знал, что на приятеля можно полностью положиться. Пять лет его не было в этом городе, а бизнес, в который он тогда вложил свои деньги, шел в гору, и все благодаря Адаевскому. Ну, а за проступки Аллы отвечать ей самой, обвинять Анатолия глупо, ибо тот никогда бы не пошел на подобное.

Людмила встретила их в дверях, с ног до головы окинула Хавина придирчивым взглядом. Он улыбнулся, спросил:

– И что скажешь?

– Давно тебя не видела, хочу убедиться, что стареют не только женщины, но и мужчины, – отозвалась она. – Люди говорят, что холостые мужики стареют раньше, чем женатые, ибо за холостыми смотреть некому. Тогда как с женатыми мужиками жены носятся, как с писаными торбами. Потому они и живут дольше холостых. А вот у женщин все наоборот. Незамужние живут дольше замужних. Еще бы. Ведь не обременены никакими заботами. Не нужно ухаживать за мужиками и за детьми. Коптят небо себе в удовольствие, живут только для себя любимых.

– И какой же ты делаешь вывод по мне? – продолжал улыбаться Павел.

– Ты так давно не появлялся у нас, что я думала, не узнаю тебя, однако по тебе не скажешь, что ты очень постарел, – сказала Людмила. – Это мой Анатолий раздобрел. Видишь, брюшко уже выпирает. Ну, ничего, Марина скоро и тебя откормит.

Улыбка слетела с губ Хавина:

– Мы с нею расстались, – проговорил он сухо. – Я не знаю, где она теперь.

Людмила изумленно застыла, ошарашенная новостью. Она стояла прямо, и взгляд ее замер. И Анатолий оторопел, вытаращив глаза и дернув кадыком сверху вниз. Вот попал, как кур во щи. И чего раньше не поинтересовался у Павла, чтобы заранее предупредить Людмилу?

Хавин, чтобы разрядить обстановку, неторопливо достал из кармана пиджака маленькую коробочку и протянул женщине:

– Мой небольшой подарок тебе. Прими как искупление вины за долгое отсутствие.

Она открыла коробочку, и лицо ее медленно стало меняться, восторженно покачала головой, смотря на украшение:

– Ты всегда отличался отменным вкусом, Павел, – похвалила и тут же наигранно возмутилась: – Но зачем такой дорогой подарок? Для нас ты сам уже подарок. – Посмотрела в его карие глаза, а потом, как бы найдя согласительную форму своего поведения, произнесла: – Впрочем, если ты от чистого сердца, тогда я принимаю подарок, не могу отказать себе в таком приятном удовольствии.

– От чистого, от чистого, – засмеялся Хавин, отчего красивый овал и тонкие черты лица стали еще более выразительными.

Когда пообедали и расположились в гостиной, повелась неторопливая беседа как бы обо всем, но в общем-то ни о чем, так приятное времяпрепровождение. Только где-то в середине собеседования Людмила неожиданно произнесла, что вся эта история с Истровской заставляет ее задуматься над женскими судьбами. Ведь по сути Алла – это несчастная женщина.

– Теперь, конечно, несчастная, черт бы ее побрал! – недовольно буркнул Анатолий, и кадык на его горле заходил, а длинноватый нос еще больше вытянулся вперед.

– Вы бы лучше попытались ее понять, чем осуждать, – настойчиво сказала Людмила, скорее для Хавина, чем для своего мужа, и вздохнула. – Не все же меряется одними деньгами, в конце концов.

– Конечно, не все, только Истровская почему-то без денег не обошлась, причем без чужих денег, – продолжал возмущаться Анатолий, сопровождая свои слова мимикой на лице. Он сидел на диване и кидал вопросительные взгляды на Хавина, расположившегося в кресле, как бы ожидал одобрения своему возмущению, но Павел молчал, глядя в сторону.

– Вам трудно понять женщину, потому что вы оба – сухари! – решительно заявила Людмила. Молчание Павла настораживало ее. – Другую такой обман сломал бы в два счета, а Алла держится. Этому надо отдать должное. – Жена Анатолия настойчиво продавливала свое мнение, чувствуя, что защитить Истровскую в этих обстоятельствах некому. Знала, конечно, что та будет сама упорно отбиваться, но самой в подобном положении трудно говорить о себе, а вот чужая точка зрения может оказать положительное воздействие.

– Мы отдаем должное, но вот сможет ли она свои долги отдать? – уже более примирительным тоном замурлыкал Анатолий, он не хотел спорить с женой, он всегда считал, что женщину переспорить бесполезно. К тому же Павел по-прежнему молчал, и Адаевский терялся в догадках, какие мысли бродили у того в голове. Ему сейчас не хотелось бы, чтобы его мнение не совпало с мнением Хавина. – И что это ты ее защищаешь? Адвокатессой к ней нанялась, что ли? – Анатолию глубоко внутри было не очень по душе, что Людмила так упорно заступалась за Аллу. Ведь Павел мог подумать, что это согласованная позиция жены и мужа, однако это было не так. Он просто не имел права оправдывать Истровскую. Его задачей было вернуть деньги, а не входить в положение Аллы. Обеление ее действий как бы делало Анатолия сообщником Истровской, что было противно ему. Конечно, чисто по человечески Аллу жалко, но убытки, которые она принесла, подарив деньги мошенникам, были немалыми. К тому же жалость тоже должна иметь свои границы.

– Я понимаю, что деньги большие, – сказала Людмила, трогая пальцами короткую стрижку. – Но поставьте себя на место Истровской. Женщина, может быть, первый раз в жизни встретила человека, который показался ей именно тем, кого она искала всю свою жизнь. За такого человека любая женщина, не задумываясь, отдаст не только деньги, но целиком жизнь. Да, Алла ошиблась, но разве вы в своей жизни никогда не ошибались?

Анатолий разумел, куда клонила его жена. Ведь убытки может принести всякий человек. Но когда они допускаются в результате ошибки, тогда и судить человека нужно по-иному. В данном случае Истровскую как бы приходилось судить за любовь. А если так, тогда никто сильнее не сможет наказать Аллу, кроме нее самой.

Но Людмила на все смотрела глубже, хитро, по-женски копнула под Павла, будто бы спрашивала у него: разве тебя не обманывали в любви? Разве ты не готов все выложить за ту единственную, которая перевернула бы твою жизнь и навсегда осталась рядом с тобой?

Хавин понимал подтекст Людмилы. В нем боролось два чувства. Одно чувство было эмоцией обыкновенного простого человека со всеми его недостатками, ошибками и страданиями, а другое было разумом бизнесмена. Однако ни одно из двух не брало верх.

Он не оценивал сейчас степень ошибки Истровской, сначала хотел получить результаты проверки. Множество раз ему приходилось принимать различные решения, и никогда он не колебался, когда требовали обстоятельства. Сейчас обстоятельства требовали быть твердым и холодным. Но на этот раз что-то в нем преломилось, и Павел ощутил колебание. Это произошло еще до того, как он оказался в доме Адаевских. Уже в Москве начал задумываться. Потому и решил разобраться на месте.

И в данный момент тоже молча раздумывал, может, в чем-то Людмила была права, но она рассматривала одну сторону проблемы, а он должен был видеть ее со всех сторон. Копаться в любовной истории Аллы ему претило, его интересовал бизнес, а не чувства обманутой женщины. Между тем слова Людмилы заставляли заглянуть в себя.

По себе он знал, что с возрастом рубцы на сердце заживают все хуже. Хоть у Истровской сильный характер, но все-таки она – женщина, а ведь даже он, мужчина, нелегко переносил боль в душе, когда его бросали те, кого он любил. И здесь возникало чувство жалости к Алле. Но он сжимал зубы, нет, так не годится, нельзя руководствоваться чувством жалости. Нужна холодная голова.

Кожа кресла под ним зашуршала, когда он досадливо зашевелился. Нахмурил брови. Тонкие черты лица обострялись.

Людмила видела, как Павлу не хотелось больше слушать ее. Анатолий также заметил это и стал умоляюще таращить глаза на жену, дескать, замолчи или смени тему разговора. Но Людмилу несло. Она сидела на стуле, опираясь локтем на крышку стола, и словами долбила, как дятел, в одно и то же место. Молчание Хавина напрягало все больше. Ну, хоть что-нибудь сказал бы. Однако тот ничего не говорил.

Анатолий начинал закипать, недовольный женой. Ведь она ведала, что бизнес должен приносить доход, а бизнесмен, допускающий убытки, из бизнеса выбрасывается как ненужное звено. Прерывая жену, он безудержно застрочил:

– Ты совсем заговорила Павла! От Аллы уже оскомина. Лучше расскажи, как мы тут поживаем. Человек пять лет не был в нашем доме, тебя пять лет не видел, а ты ему Истровской голову засоряешь. Пускай она сама за себя говорит.

Людмила усмехнулась и, поглаживая пальцами столешницу, переключилась на собственное житье-бытье, изначально заметив, что никто не знает формулу собственного счастья. Даже те из людей, кому дано заглядывать в будущее и предвидеть судьбы других, не могут познать до конца собственного бытия.

Все завершилось на оптимистической ноте.

Провожая Хавина, Людмила недоумевала, что могло не устраивать женщин в Павле и что в женщинах не устраивало его. Впрочем, она хорошо осознавала, не бывает так, что виновата одна сторона, всегда причина кроется глубже, и в ней участвуют обе стороны.