Глава сорок восьмая

Соломас, Вашана и Лыс

Через восемьсот лет после того, как в Ерушалаим пришли с востока волхвы со своим известием о рождении в Вифлееме Младенца, в этих местах буйствовал лес и плодилось множество разной дичи. Никто не ведал об Йешуа, поклонялись идолам своих богов.

Недалеко от реки располагалось хозяйство Соломаса. Обширнейший двор, в середине него стоял крепкий бревенчатый дом с разными прилегающими хозяйственными постройками. Тут же гнездились жилища для дворового люда и дворовой стражи. А вокруг с размахом все обнесено высоким тыном с прочными воротами.

Снаружи тына лепились друг к другу жилища и другие постройки земледельцев, охотников и разных мастеровых людей этого местечка. А в нескольких тайных местах лесной чащи, у троп и у лесных дорог, были устроены дозорные засады, чтобы не пропустить неожиданных разбойных набегов.

Набеги не были редкостью, разбойники разоряли дворы, забирали добычу, уводили людей. Появлялись внезапно и исчезали быстро. По одним и тем же лесным тропам приходили грабители и тащились странники с разными слухами. Молва иногда радовала, иногда огорчала.

Соломас, крепкий, жилистый, в бороде и усах, с мощными плечами и крутым норовом, сложа руки, не сидел в своем местечке, иногда тоже устраивал со своими стражами набеги на дальние селения с тем, чтобы пополниться добычей и людьми и заявить о себе как о крепком владетеле.

Соломасово местечко слыло прочным хозяйством. Нередко сюда самостоятельно прибивались люди из других мест, разоренных грабителями. Иногда соседние слабые дворы обращались за помощью или защитой. Соломас не отказывал, постепенно подбирая их под себя.

В тот день дозорные проворонили приближение разбойников. Лишь когда из-за тына к воротам побежали с криками мастеровые люди, Соломас узнал о близости грабителей.

Стража с луками и мечами мгновенно распределилась по своим местам с внутренней стороны тына. Часть стражи с луками и пиками вышла за ворота, чтобы сдержать врага и дать возможность всем людям Соломасова местечка укрыться внутри тына и совместно отражать набег.

Из лесной гущи сначала полетели стрелы, потом вразнобой выскочили разбойники. В длинных рубахах, портах, лаптях, онучах и босые. Однако их остановили меткие стрелы стражей, загнали назад в лес. Враги откатились. Но тут же не замедлили: валом повалила вторая волна, прикрываясь плетеными щитами. Поперли на тын с крюками и подставками.

Стража закрыла ворота и начала отражать нападение.

Часть разбойников была побита стрелами и посечена мечами. И враги снова отступили от тына. Но набросились после этого на оставленные людьми жилища. Рыскали по ним в поисках добычи, тащили скарб и уводили скотину.

Прошло некоторое время.

Соломас ломал голову над тем, чей набег приходилось отражать. Он был спокоен, луков и стрел у него достаточно, мечей тоже. Но тем не менее сидеть в неведении было не в его характере. Выжидать и защищаться – это удел слабых, сильный должен нападать. Для этого давно у него был прорыт тайный земляной ход за пределы тына в заросший овраг.

До утра следующего дня было тихо. Но Соломас знал, что разбойники рядом, видел, как ночью они осторожно таскали в лес раненых и убитых. Подумал, что враг серьезный, коль не бросает своих. Не зная об их количестве, выводить стражу за пределы тына не спешил, ждал, когда вернутся посланные им лазутчики. Под утро они появились. С ними появилась некоторая ясность. Теперь Соломасу можно было готовить свои действия.

Утром перед воротами возникло несколько разбойников. Они прикрывались от стрел щитами. Один из них прокричал:

– Соломас, я Кром. Ответь мне, если слышишь!

Стражи позвали Соломаса к воротам. Он, подвязав рубаху и подпоясав порты, босиком вышел из дому. Посмотрел сквозь щель. Увидал перед воротами несколько плетеных щитов, сведенных воедино. Крома из-за них видно не было. Соломас подождал, пока тот опять не крикнул:

– Ответь мне, Соломас!

– Кто ты такой, Кром? – отозвался Соломас. – Я тебя не знаю.

– Я пришел издалека. Но обо мне знают везде, где я побывал.

– Чего тебе нужно?

– А чего бывает нужно в таких случаях, Соломас? Зачем задаешь глупый вопрос? Я никого не оставляю в живых, кто мне сопротивляется. Прекрати сопротивление, тогда останешься живым. Открой ворота, иначе я сам войду!

– Теперь слушай меня, Кром! – прокричал уверенно Соломас. – Даю тебе полдня, чтобы ты убрался из моих мест. Если не выполнишь, твоя жизнь повиснет на кончике стрелы моих стражей. А если я возьму тебя живым, посажу на прочную привязь и заставлю чистить дерьмо из-под моей скотины.

– Первый раз слышу, чтобы мне ставили условие, спрятавшись от меня за тыном. Пускай определит меч, кто сильнее, Соломас!

– Сильнее я, Кром, потому что я прав! – отрезал Соломас.

– Ты разозлил меня, Соломас, я сам убью тебя! – И щиты быстро стали удаляться от ворот.

Соломас наблюдал в щель до тех пор, пока стенка из щитов не распалась и разбойники не скрылись за деревьями.

– Поглядим, кто, кого, – усмехнулся он негромко и отошел твердой упругой походкой.

Уверенность Соломаса в себе делала увереннее и других. Сейчас он был убежден, что Кром начнет готовиться к последнему приступу. А значит, бросит все свои силы на самый слабый участок тына, чтобы пробить брешь и ворваться внутрь. Таким местом в тыне были ворота. Хоть они и защищены стражами более, чем другие участки, между тем пробить их будет проще.

Соломас разделил стражей надвое. Половину оставил внутри двора. Вторую половину отрядил во главе с Алом за пределы тына. Поставил перед ними цель ударить по разбойникам Крома с тыла.

По земляному ходу отряд Ала незаметно пробрался в овраг. В это время Кром пошел на приступ.

Соломас верно определил. Кром бросил всех воинов на ворота. И, наверно, не так долго сумела бы удерживаться оставшаяся внутри стража, если бы Ал не ударил разбойников с тыла. Его стрелы обрушились, как гром среди ясного неба. Среди грабителей началась паника.

В пылу схватки Кром не сразу разобрался, что произошло. А когда понял, то половина его людей уже была выбита. Стрелы отряда Ала не щадили разбойников.

Оказавшись под ударом с двух сторон, оставшиеся в живых люди Крома в панике бросились к лесу. Но до леса добежать удалось немногим. От отряда Крома осталось несколько человек. Сам Кром, крупноголовый, сутулый, с большими кулаками, в рубахе портах и лаптях, стрелой был ранен в ногу. Лыс, оказавшийся рядом, подхватил Крома под руку и потащил глубже в чащу.

– Не бросай меня, – просил Кром, вцепившись в Лыса. – Я отплачу тебе.

Стража Соломаса шла по следу. Слышны был треск веток и голоса.

Лыс, набычившийся, большелобый, с длинным телом и короткими кривыми ногами, уводил Крома, часто зло оглядывался, по-звериному вдыхал воздух, как будто ловил запахи. Но скоро выдохся и прилег в лесной ложбинке. Вместе с ними шли еще пятеро разбойников, они залегли рядом. Все тяжело дышали.

А когда, отдышавшись, Лыс выдернул стрелу из ноги Крома и хотел вновь подняться на ноги, чтобы уходить дальше, услышал треск сушняка под ногами преследователей. Разбойники притаились, прижались к земле. И тут из-под лаптя Крома посыпалась земля.

– Слышал? – совсем близко разнесся голос.

– Что это? – спросил второй.

– Они где-то недалеко. Давай-ка пустим стрелы.

– Куда?

– Туда.

Кром четко уловил звон тетивы и увидел, как возле его головы в землю вошла стрела. Потом еще и еще. Услыхал, как дернулись Лыс и трое других. Затем голоса стали отдаляться. Кром приподнялся на локте. Лыс лежал, уткнувшись лицом в землю, из его плеча торчала стрела, рубаха была в крови. Возле Лыса со стрелами в спинах лежали неподвижно три тела. Кром перевернул Лыса, спросил:

– Лыс, ты жив?

– Жив, – проскрипел зубами Лыс

– Я не смогу взять тебя, Лыс, – сказал Кром.

– Ты бросаешь меня? – удивился Лыс.

– Нет. Просто оставляю, – ответил Кром, – но прошу, если попадешь к Соломасу, убей его!

Двое разбойников поторопили Крома:

– Надо уходить, Кром, – они подхватили его под руки и повели.

Лыс опять заскрипел зубами. Три неподвижных тела рядом и пятна крови на траве от портов Крома не оставляли ему надежды. Он попытался подняться на ноги, но упал и потерял сознание.

Чуть позже на него наткнулась стража Соломаса.

Раненых разбойников люди Соломаса перетащили в одну из построек во дворе, и женщины принялись выхаживать их. Среди них был и Лыс.

Убитых оттащили дальше от тына, покидали вперемежку с сухим валежником и подожгли. Долго наблюдали, как в яростном огне мертвые тела корчились, словно ожившие.

Спустя день перед воротами показался окровавленный человек в рваной рубахе и рваных портах. Его поддерживала красивая девушка в изодранной грязной одежде. Ей помогали еще две дворовые женщины. Все босы и измучены. Стража доложила Соломасу. Их впустили во двор. Окровавленный человек проковылял по двору, увидал Соломаса, попросил:

– Прими, Соломас. Давно идем. Думал, не дойду. – Колени подкосились, и он упал на землю.

Соломас узнал его. Это был Вашк, хозяин одного из дальних дворов. Вместе с ним три года назад Соломас ходил в набег. Вернулись они тогда с хорошей добычей. Узнал он и девушку, дочь Башка, Вашану. Она за три года изменилась, похорошела. От нее он услыхал, что произошло.

Оказалось, что Вашков двор подвергся набегу Крома перед тем, как Кром появился у Соломасова хозяйства. Спастись удалось немногим. Среди них спряталась в лесу и Вашана.

Вашк попал в руки Крома. Над ним долго издевались, пока он не потерял сознание. На ночь бросили во дворе, думая, что вряд ли тот дотянет до рассвета. Однако крепость духа заставила его очнуться среди ночи, собраться с силами и миновать костры спящего охранения разбойников.

Добрался до леса. А в нем Вашк был неуязвим. Этот лес он знал, как свои пять пальцев. Истекающий кровью, по глухой тропе добрел до Сырой ложбины в нехоженой глуши, куда сам отправил Вашану от разбойников.

Та обмыла в ручье его раны и приложила к ним листья целебных трав. Двое суток он лежал пластом, набирался сил. На третьи поднялся и решил вернуться к жилищу. Приближаясь, почуял запах гари. С опушки увидал разоренное догорающее пепелище. Это сокрушило Вашка. Он упал, и еще двое суток Вашана отхаживала отца. Когда чуть оклемался, сказал, чтобы шли к Соломасу.

И вот пришли.

Лесные тропы измотали Вашка настолько, что у Соломаса он свалился с ног надолго. Обессиленный и обескровленный, лежал без сознания, не узнавал даже собственной дочери. Его положили в тесной постройке вместе с ранеными разбойниками, и Вашана лечила отца отварами и настоями из лесных трав.

Рядом на подстилках бредил и метался в жару Лыс. У него уже вытащили стрелу из плеча, прижгли рану, и теперь женщина из дворовой челяди Соломаса отпаивала горьким зельем.

Вашана злилась, но терпела присутствие разбойников, надеясь, что это ненадолго.

Соломасу приглянулась Вашана, у девушки все горело в руках. Неплохая была бы хозяйка для Соломасова местечка. В один из последних набегов на его двор у него погибла жена, и теперь хозяйство нуждалось в новой хозяйке. Соломас подумал, что мог бы породниться с Вашком.

Скоро Вашк пошел на поправку.

И Лыс оказался живучим.

Он был осторожным и хитрым. Очнувшись, начал тайком прислушиваться и присматриваться. Подниматься не спешил. Не отвечал на вопросы, делал вид, что был слабым и беспомощным. На самом деле чувствовал в себе крепость и злость, разве что истощился несколько, но это были мелочи. Обнаружил, что лежит голый и не один. Поблизости скулили от ран еще четыре голых человека из отряда Крома. Но особенно Лыс был ошеломлен, когда увидал рядом с собой Вашка. Вот уж насмешка рока. Или божье наказание. Тут как кривая выведет.

Сразу осознал опасность от такого соседства. Ведь это он издевался над Вашком по приказу Крома, и это из его рук Вашку удалось ускользнуть ночью. Все утро он лютым зверем рыскал по лесу – не нашел. Зато теперь тот как на ладони. Но именно это и страшно было для Лыса. Очнувшись, Вашк сразу узнает его, и тогда головы не сносить. И уж тем более Соломас не пощадит и голова Лыса полетит с плеч, когда выяснится, что Лыс – брат Крома. Тут все очевидно, и к гадалке ходить не надо. А выяснится это сразу, как только поднимутся на ноги раненые разбойники. Лишь двоих из четверых Лыс считал надежными. Но двум другим прищеми чуть-чуть палец, и они тут же языки развяжут.

Следовало обезопасить собственную жизнь.

На следующую ночь, когда все спали и никого из женщин в постройке не было, Лыс приподнялся осторожно, навалился на Вашка и сжал здоровой рукой его горло. Давил, пока тело Вашка не вытянулось безжизненно. Затем Лыс выждал, прислушиваясь к ночной тишине, и повернулся к разбойникам.

А утром заметалась Вашана и забегали другие женщины.

Тело Вашка и два трупа разбойников вынесли на улицу. Их смерть показалась неожиданной, но никто не заподозрил Лыса. Он по-прежнему лежал молча, отрешенно, не проявлял активности. Так протянул еще несколько дней.

Лишь потом заговорил и поднялся на ноги. Натянул постиранную и заштопанную рубаху с портами и стал выходить во двор. Стал обращать на себя внимание. Языком мел, как метла в хороших руках. Много шутил и кидался помогать дворовым людям. Садился плести лапти и корзины вместе с ними.

Поначалу Лыса сторонились, но затем дворовые привыкли к нему и больше не пугались. Только к страже ему никак не удавалось подбить клинья. Стражи по-прежнему видели в нем разбойника. И Соломас не подпускал близко. Но Лыс был себе на уме. Он подметил, что Вашана нравилась Соломасу, однако она понравилась и ему. Находился бы в другом положении, давно б подмял ее под себя, не спрашивал.

Вскоре Соломас объявил людям Крома, что всех оставляет в своем хозяйстве и хочет, чтобы они выбрали себе жен из обитателей Соломасова местечка. Так было принято. Пленниками пополняли селения, женили и отдавали замуж за дворовых и мастеровых, чтобы быстрее обживались, заводили детей и становились защитниками новых мест. Кто не хотел, пытались бежать, но редко кому улыбалась удача. Стража не дремала. Стрелы нагоняли каждого.

Лыс хитро хмыкнул в бороду, выслушав Соломаса, потянул воздух сквозь расщелину в зубах, выступил вперед и объявил:

– Я согласен взять Вашану.

Соломас продолжительно посмотрел на него и отрицательно покрутил головой:

– Я сказал, жен выбрать из обитателей Соломасова места, – уточнил он.

И только тут Лыс узнал, что Вашана была дочерью Вашка и не являлась обитателем Соломасова двора. Соломас не мог отдать ее замуж, как дворовую девушку, и не мог распоряжаться ею, как пленницей. Она должна была решить сама. И Вашана решила: узнав о желании Лыса, согласия не дала.

Впрочем, она вообще не знала, что ей следовало сейчас делать. Возвращаться ли на пепелище в разоренный Вашков двор, где она теперь без отца была бы беспомощна, либо притулиться около Соломаса. Она видела, как Соломас присматривался к ней, и сама не выпускала его из поля зрения.

А Лыс после отказа попросил разрешения жить за пределами тына, и, на удивление всем, Соломас разрешил.

Лыс выбрал клочок земли в стороне от тына на возвышенном берегу речки, вырыл землянку, закидал верх сучьями и дерном и обосновался в ней. Он не хотел признаваться себе в том, что тут его удерживало желание овладеть Вашаной. Разбойный дух не смирился, а лишь притаился, выжидая удобного момента. Сейчас, уйдя из-под надзора Соломасовой стражи, Лыс мог бы свободно раствориться в лесу, исчезнуть, вернуться по лесным тропам туда, откуда пришел с Кромом, И хотя это было непросто, ибо с одиноким скитальцем на тропах могло случиться всякое. К тому же давно известно, лес никогда не прощал тем одиночкам, кто входил в него обагренным кровью людской. А уж Лыс покупался в ней предостаточно. В любом местечке на обратной дороге, где они разбойничали с Кромом, его могли разорвать на части оставшиеся в живых люди.

В землянке одному было плохо. Сычом жить тяжело. Запаршивел, как леший, поистрепался одежкой, дичал. А когда по надобности появлялся в Соломасовом дворе, всегда жадно ловил глазами Вашану, перекидывался живым словом с дворовыми и мастеровыми. Приносил охотничьи трофеи, сваливал с плеч, получал в обмен стрелы, луки, заплаты на одежду и лапти. Всякий раз Соломас спрашивал, не надумал ли наконец Лыс взять с собой в землянку какую-нибудь женщину из местечка. На что Лыс отмалчивался и глотал слюну, косясь на Вашану.

Между тем время шло, и вот наступил момент, когда Соломас, надев свежую рубаху, свежие порты и новые лапти, сообщил всем, что берет Вашану в жены. Назначил день Большого Костра и принес жертву богу огня Сварогу. Светом Большого костра должно осветиться начало семейной жизни. Огонь принесет тепло в дом, а жаркие угли – убьют дьявольщину, которая мешает жить.

К этому дню женщины Соломасова двора должны сплести на поляне за тыном круглый ковер из цветов, собранных в округе. В центре этого цветочного ковра будет устроен Большой Костер. Соломас и Вашана разожгут его. А потом вдвоем пройдут вокруг Костра под звуки варгана, дудок и свирелей. Затем начнутся пляски и песнопения. А за ними – общее застолье.

Однако для круглого ковра нужно собрать много цветов. Считалось, чем больше ковер, тем дольше будет жизнь, тем она будет счастливее. И хотя за тыном цветов было немало, но приходилось заходить далеко в лес, чтобы нарвать то, что было необходимо: не всякий цветок годился для такого ковра, следовало подбирать.

Итак, одни сплетали ковер, другие рвали цветы.

Женщины за цветами ходили группами, на босу ногу, перекликаясь и переговариваясь. Набирали, несли на поляну, передавали из рук в руки и вновь возвращались в лес.

Лыс был вне себя от ярости, когда узнал о женитьбе Соломаса на Вашане. Он затаился в лесу и, как зверь, стал выслеживать девушку, пытаясь подобраться ближе. Но это никак не удавалось, вокруг нее всегда были другие женщины. Он шел по пятам, и лишь на третий день ему удалось задуманное.

Все разбрелись в стороны друг от друга. Только голосами сообщали о себе. Вашана отошла от остальных. Лыс близко подкрался к ней, затаился. И когда она в очередной раз отозвалась на призывные выкрики женщин, он выпрыгнул из кустов, ударил по голове, перекинул через плечо и мгновенно скрылся в зарослях.

Ее долго искали в лесу, но так и не нашли. Следы уводили к реке и терялись.

Лыс хорошо осознавал, что скоро Соломас сообразит, что Вашана похищена, и поймет, кто это сделал. Для этого не нужно было иметь семи пядей во лбу. И Лыс хорошо понимал, что уйти далеко с Вашаной ему также не удастся. Лучше Соломаса этот лес никто не знал, ненадолго след запутать можно, но только ненадолго. Все равно настигнут, все равно рано или поздно найдут.

Он рыскал мозгами, как подстреленный зверь мечется в ярости. Искал выход из положения, в которое загнал себя сам. И все отчетливее видел, что выхода не было. Впрочем, не совсем так, выход, конечно, был, и он думал о нем изначально, только чертовски не хотелось выпускать из собственных рук добычу именно теперь, когда схватил ее.

Лыс не мог допустить, чтобы Вашана досталась Соломасу после того, как он первым претендовал на нее. Отдать Соломасу значило смешать себя с грязью. Не добиться своего – до самой смерти быть униженным в глазах других. Он, с детства пробивавший себе путь мечом и стрелами, смириться с этим не мог. Неужели Лыса, брата Крома, эта девка превратила в мягкую лепешку? Но ведь это всего лишь добыча, и как любая добыча, она радует глаз только вначале, потом к ней привыкаешь, считаешь, что она всегда была твоей, и поступаешь дальше по своему усмотрению. Можешь насытить себя ею, можешь продать, можешь обменять, можешь, в конце концов, убить, чтобы не досталась другому или никому вообще. Право выбора за тобой. И выбор всегда зависит оттого, насколько это выгодно для тебя или опасно для твоей жизни. Сейчас большой выгоды Лыс не видел, но опасность висела на плечах.

Он, мокрый насквозь после реки, добрался с девушкой до своей землянки. Знал, что делал глупость, знал, что скоро здесь может появиться Соломас со своими стражами, но уже близок был к единственному решению, которое означало, что если не себе, то и никому, зато не стать опозоренным.

Вашана, тоже мокрая, забилась в угол землянки и молчала. Умная была, понимала, почему все это произошло, и понимала, что просить бесполезно. Впрочем, покоряться также не собиралась, хотя противостоять крепкому Лысу была не в состоянии.

Кричать было бессмысленно, никто не услышит, ибо от Соломасова места далеко. Тем не менее сопротивлялась изо всех сил до конца. Отбивалась, кусалась, царапалась, начиная с того момента, когда очнулась после удара Лыса, и до тех пор, пока не обессилела и он не втолкнул ее в землянку.

Жадно насытившись добычей, Лыс выбрался из землянки, довольно ощерился и расправил плечи. Вода плескалась внизу и ему показалась черной. Время сейчас было против него. Теперь следовало заметать следы, чтобы не быть пойманным. Однако не этого хотелось Лысу. Заметать следы значит действовать воровато, украдкой, чтобы никто не узнал, а он хотел быть победителем, чтобы все видели и знали, и боялись, как боялись его всегда прежде. Он вспомнил о просьбе Крома. Видимо, теперь подошло время исполнить ее. Кром проиграл в схватке с Соломасом, положил воинов у тына, убрался несолоно хлебавши, без добычи, со стрелой в ноге, скулящий, как ошпаренный пес. Но он, Лыс, станет победителем. Обязательно. В этом смысл жизни. Вот только победитель должен остаться живым, а по его раскладу этого не получалось. И от этого он мучился и терял твердость.

Он подошел к дереву, уперся в него лбом, заскрипел зубами. И неожиданно за спиной услыхал:

– Я могу помочь тебе.

Лыс резко обернулся. Удивленно вскинул густые брови. Перед ним стоял незнакомец в длинных кроваво-красных одеждах, с лицом без усов и бороды. Таких лиц и такой одежды Лыс отродясь не видел.

– Как ты здесь очутился? – спросил он, озираясь. – Я не слышал, как ты подошел.

– Я не подходил, – ответил незнакомец. – Я был здесь. Ты потревожил меня.

– Кто ты?

– Игалус.

Лыс вздрогнул, по телу прошла дрожь, и дыбом поднялись волосы:

– Властелин Игалус?

– Властелин.

Лыс похолодел, но потом торопливо взял себя в руки:

– Ты пришел за мной? Значит, у меня нет шансов выжить. А я хочу быть победителем.

– И что бы ты отдал за это?

– Я не боюсь тебя, Игалус. Я всегда знал, что ты где-то рядом. Когда другие шарахались от ужаса при одном упоминании твоего имени, я черпал в нем силу. Я всегда хотел, чтобы мое имя тоже наводило страх. Но я всегда был вторым после Крома. Больше я не хочу быть вторым. Бери, что хочешь, но помоги победить.

– Я доволен твоим выбором. Я помогу тебе. А ты не откладывай принятого решения. Твои враги уже рядом.

Лыс, как зверь, раздул ноздри, схватил в кулак бороду, потянул воздух сквозь расщелину в зубах и огляделся вокруг. Никого за деревьями не увидел, но почуял приближение Соломаса. Повернулся к Игалусу, но того уже не было. Лыс кинулся в землянку, схватил Вашану за волосы и вытащил наружу.

Игалус был прав, Соломас действительно шел со стражами к Лысову месту. Он понял, где должен искать Вашану. Он уже был недалеко от землянки, когда услыхал женский крик и всплески воды. Бросился к реке.

Лыс втолкнул Вашану в воду, погрузил с головой и давил, давил, не давал вырваться. Она била руками по воде, цеплялась за его одежду, захлебывалась. Затем сопротивление ослабло, и тело под руками Лыса обмякло. Он сильно оттолкнул его от берега, и тело девушки поплыло по течению.

Соломас увидал это и закричал страшно и безудержно, срывая с плеча лук. Стражи послали свои стрелы в Лыса, но тот скрылся за деревом. Затем мелькнул между кустами, кидаясь к землянке. Схватил лук и стрелы и отправил в того, кто бросился в реку, чтобы вытащить девушку. Вода обагрилась кровью. Соломас бешено рвался к Лысу, требуя от стражей взять того живым. Лыса стали окружать. И вдруг он исчез. Стражи обшарили каждый кустик, Лыса нигде не было, землянка тоже была пуста.

Соломас метнулся к воде, прыгнул с берега, поплыл, стал нырять. Ему удалось ухватить Вашану за одежду и подтянуть к берегу. На руках он вынес ее на берег, положил на траву. Убрал с лица волосы, взвыл тоскливо и тяжко. После оторвал от нее взгляд, невидящими глазами посмотрел вверх. Перед ним стоял Лыс. Соломас зарычал, шагнул к нему, чтобы вцепиться в его глотку. Но Лыс поднял лук, и пущенная им стрела вошла в грудь Соломасу. Тот упал рядом с Вашаной.

Стражи окружили Лыса. Он ревел, как зверь, поражая стрелами своих врагов, чувствуя себя победителем. Не прятался, был открыт, стремителен и неуязвим. Но в какой-то миг резвость подвела. Стрела опытного стража вонзилась ему в лоб, пробила череп, вошла в мозг. Лыс рухнул.

Но он знал, что он не умер, он верил Игалусу. Он вышел из собственного тела, как из тесного костюма, и пошел за Властелином. Все осталось позади, он был над всеми, он стал победителем.

Соломаса и Вашану стражи подняли на руки и понесли к Соломасову двору. Посреди цветочного ковра сложили поленницу для Большого Костра и положили тела сверху. Разожгли Костер. Теперь они были вместе. Свершилось то, чего они хотели. И пусть это произошло после их смерти, но это не было концом.

А Лысово место люди стали обходить стороной, и даже буйная растительность на нем стала медленно чахнуть.

Игалуса больше никто не тревожил.