Глава сорок пятая

Принуждение

Василий продолжал мучиться в поисках собственной памяти. Услышанное от Прондопула никак не укладывалась в голове. Принять такое было чрезвычайно трудно. Просто невозможно. Однако по какой-то причине в первую встречу с Пантарчуком он бессознательно произнес слово «Магдалина». Почему? Что это? Случайность или некая неосознанная связь, хранившаяся в закоулках потерянной памяти?

И все-таки верить архидему Василий не собирался.

А тут вдобавок давила ложь, связанная со Скротским и с Эмилией. Противно было вспоминать о них. Но вместе с тем угнетало состояние неопределенности. Где же была настоящая правда о его прошлом?

Через день Василий решил еще раз увидеть Скротского. Натянул рубаху с коротким рукавом и постучался в номер Петра, чтобы предупредить. Но Пантарчук собрался вместе с ним. Надел костюм и вышел на крыльцо. Василий ждал возле машины. Утренний воздух в сосновом бору, где располагалась гостиница, был очень хорош. Петр вдохнул его и шумно шагнул по тропинке.

К дому на улице Баумана подъехали быстро. Василий не сомневался, что рано поутру застанет Скротского в квартире.

Они вошли в темный подъезд, напористо и громко постучали в дверь. Изнутри не сразу кто-то завозился, вставляя ключ в замочную скважину, щелкнул замком. Дверь приоткрылась, высунулось сонное помятое мужское лицо. Василий ожидал увидеть лицо Скротского, но наткнулся на незнакомое.

Лицо хрипловато пробурчало:

– Чего тарабанишь, звонок не видишь?

Василий заметил сбоку черную кнопку, пожал плечами и попросил позвать Вадима Скротского.

– Так и стучи к Вадиму, а я тут при чем? – лицо зевнуло и убралось. Дверь стала закрываться.

Но Василий решительно удержал ее. Лицо опять показалось с недовольным выражением:

– Слушай, тебе чего в такую рань надо? Я поздно ночью вернулся и сейчас хочу спать. Никакого Вадима не знаю, не знал и знать не хочу. Ни Скротского, ни Скрятского, ни даже Петухова или Цыпленкина. Ищи в других квартирах. Усек? – раздраженно прохрипело лицо.

– А вы кто? – растерянно спросил Василий.

Лицо возмущенно сморщилось и дернулось:

– Ну, ты наглец, парень. Совсем оборзел, что ли? Прыткий дюже. И откуда такие берутся? Я здесь хозяин. Хозяин этой квартиры. А вот кто ты такой и какого черта ломишься в мою дверь? Я тебе ясно говорю, ищи своего Сусликова в другой норе! Что тебе не понятно?

Василий растерялся еще больше, замешкался. Тогда Пантарчук качнулся ему на выручку.

– Войти можно? – пробасил он, как будто не слышал возмущенного тона хозяина.

– Зачем? – удивился тот и поднял глаза на Пантарчука. – Конечно, нет. Пословицу русскую знаешь? Незваный гость хуже татарина. Топайте, ребята, к чертям на кулички по той же тропинке, по какой сюда забрели! Не хочу, чтобы ваши морды мне по ночам снились.

– Спасибо за приглашение! – отозвался Петр. – Вадим тоже приглашал нас! Мы уже были в этой квартире у него в гостях.

– Мы, правда, были здесь, – подтвердил Василий.

– Послушайте, – вскипел человек, краснея щеками и носом. – Вы не из общества глухих? Я вам русским языком объясняю, нет здесь никакого Скротского, не было и быть не могло! И ваши морды я тоже вижу впервые! Меня уже тошнит от них! И здесь вы быть не могли! Хватит ломать комедию, приятели, а то вызову полицию!

Пантарчук двинул дверь локтем. У хозяина не хватило силы, чтобы сопротивляться напору.

Петр и Василий перешагнули через порог. Человек был небольшой ростом, в трусах и без майки. Он старательно напружинил свое щуплое тело. Сонливость слетела с него окончательно.

Василий окинул взглядом прихожую: обои, мебель, пуфик. Все, как было при Скротском и Эмилии. Для убедительности он назвал хозяину расцветку обоев и расположение мебели в комнате. Однако человек в трусах не стал после этого менее враждебным. Видно было, что он раздражен их вторжением, даже разозлен на них, но еще больше напуган тем, что посторонним людям известно о его квартире больше, чем следует. В голове у хозяина пульсировала мысль, что перед ним стояли бандиты или мошенники и что нужно незамедлительно заявить на них в полицию. Глаза стали нервно искать телефон.

Пантарчуку пришлось долго объяснять и успокаивать хозяина, пока не завязался нормальный разговор.

И тут быстро выяснилось, что хозяин с женой ночью вернулся из отпуска, что две недели он плотно отдыхал в теплых краях. Загорал и купался в море. Что никому квартиру не сдавал даже на одни сутки и ни у кого не оставлял ключи от двери.

Из спальни выглянула непричесанная загоревшая жена, кивками подтверждая сказанное.

Похоже, оба так и не смогли до конца осознать, что Василий недавно побывал в их квартире.

И все-таки хозяин открыл дверь в комнату, приглашая пройти. Василий заглянул и отшатнулся. Весь пол был усыпан ползающими червями. Хозяин ошеломленно раскрыл рот. Безмолвно застыл. А потом закричал, призывая жену.

Петру стало ясно: без Прондопула тут не обошлось. Все начинало приобретать определенность.

Жена хозяина в коротком желтом халате, вытаращив сонные глаза, заметалась по квартире в поисках ведра и веника с совком.

Петр развернулся и, подталкивая Василия в спину, вышел на площадку. Плотно прикрыл за собой дверь.

– Вы поняли? – спросил Василий, оборачиваясь. – Это все он. Я больше не хочу его терпеть, – тревожно помолчал. – Я должен избавиться от Прондопула! Я знаю, как. Здесь где-то есть храм. Но надо отыскать Диану!

Они вышли из подъезда на воздух. Солнце окатило теплом, ветер тронул волосы. Оба перевели дыхание, словно сбросили с плеч груз. Водитель и охранник Пантарчука ждали у машины.

В кармане у Василия зазвонил телефон. Рука неспокойно скользнула по рубашке, вытащила и поднесла к глазам: на дисплее высветился незнакомый номер. Он приложил телефон к уху. Из трубки разнесся взволнованный, приглушенный женский голос:

– Василий, вы говорили, что любите ее.

Василий насторожился и напрягся.

– Я перестала понимать мужа, – частил голос женщины. – Аркадий Константинович будто с ума сошел, – мать Дианы говорила полушепотом и поспешно. – Почему вы бездействуете, Василий? – спрашивала она. – Или вы обманывали, что любите мою дочь? А я вам поверила.

– Я не обманывал вас, – отозвался он торопливо. – Я люблю ее.

В трубке послышался вздох облегчения и новая тревога в голосе:

– Аркадий Константинович заставляет Диану выйти замуж за Вадима Скротского. Но ведь она не любит Скротского. Вчера вечером они с Вадимом довели ее до слез. Это какое-то насилие. Я не могу смотреть на это. Я не могу терпеть этого. Но меня никто не слушает. Вадим удивительно настойчив. Она гонит его, а он не отступается. Аркадий Константинович на его стороне. Требует, чтобы она немедленно шла с Вадимом в ЗАГС. Но ведь это дикость. И сегодня с раннего утра они снова принуждают ее! Я не знаю, что делать. Придумайте что-нибудь. Не будьте таким нерешительным! В конце концов, вы можете постоять за девушку? Или вы обыкновенный тюфяк? Зачем тогда вам кулаки, если вы не умеете пользоваться ими?

Василия такие слова обожгли как кипятком. Стало стыдно за себя. Он покраснел и покрылся потом. И кинулся к машине.

Через несколько минут они были возле дома, где жила Диана. В подъезд вбежали все четверо: впереди Василий, за ним Петр, а следом охранник с водителем.

Стучать в дверь не пришлось, мать девушки распахнула ее, показала на комнату дочери. Из нее неслись громкие крики Аркадия Константиновича.

Василий потянул за ручку двери и шагнул через порог.

В комнате обстановка была накалена. Отец Дианы в полосатой пижаме навис над дочерью. Скротский напористо поддакивал ему. Его рубаха намокла под мышками и на спине. А девушка в желтой блузке и короткой зеленой юбке с заплаканным лицом сидела на стуле и упрямо отказывалась подчиниться.

Аркадий Константинович обернулся на шум, на секунду замешкался, встретив взгляд Василия, прокричал:

– Как ты здесь очутился? Убирайся к чертовой матери, стервец! Чтобы духом твоим не пахло в моей квартире!

Девушка увидела его и привстала с места:

– Василий? – прошептала, всхлипывая. – Я не хочу за него замуж.

– Вы прочитали мою записку? – спросил он у нее, никого больше не видя.

– Какую? – шевельнулись губы.

– Я оставлял на вашем столе, – не отрывал он от нее глаз.

Диана растерянно посмотрела на мать.

– Да, – торопливо подтвердила та, – он писал, но записка исчезла со стола. Сама. Я даже не знаю, куда.

Аркадий Константинович смотрел тупо и зло:

– Сговорились за моей спиной! – прокричал разъяренно, глянул на Скротского: – Гони стервеца!

Скротский сорвался с места.

Диана рванулась к Василию, но Аркадий Константинович перехватил дочь и резко снова усадил на стул.

Кулак Скротского ударил Василия в грудь. Тот пошатнулся. Скротский замахнулся вновь, но охранник Пантарчука встал между ними. Все произошло быстро. Скротский не успел остановиться и нанес удар в ухо охраннику. Тот охнул и ударом снизу сбил Вадима с ног. Потом вместе с водителем подхватил его под руки и вытащил из квартиры на площадку.

Василий шагнул к девушке. Аркадий Константинович преградил ему дорогу и сильно ударил по лицу:

– Не приближайся к моей дочери, стервец! Ты забыл спросить меня! Это мой дом и я здесь хозяин! В моем доме будет так, как я говорю! Она выйдет замуж за Вадима! А ты пошел отсюда!

Василий остановился. Если бы это не был отец Дианы, он бы, не задумываясь, отодвинул его с дороги, но с ее отцом в эту минуту он не знал, как поступить. И тогда вперед выступил Пантарчук, потеснив Василия:

– Не следует так сильно принуждать дочь! – спокойно сказал он отцу девушки. – Вы же отец, а ведете себя хуже отчима.

– Не вам меня учить! – крикнул Аркадий Константинович и неожиданно ударил Пантарчука. – Вон из моей квартиры!

– Нехорошо встречаете гостей, – пробасил медленно Петр, ощущая, как лицо начинает багроветь, отбил следующий удар и оттеснил отца Дианы к окну.

Диана подхватилась со стула. Василий обнял ее и вывел из комнаты.

Охранник Петра и водитель, помня о прошлом столкновении с Аркадием Константиновичем, подступили к нему с опаской, но на этот раз довольно легко справились и усадили на диван. Он бурно изрыгал проклятия на их головы до тех пор, пока не выдохся.

Василий и Диана тихо спустились вниз по лестничному маршу. Она прижималась к нему и успокаивалась, вытирая со щек слезы. Он открыл дверь подъезда, прищурился от яркого солнечного света, пропустил вперед себя девушку. Но стоило ему самому ступить на крыльцо, как сбоку из-за дверного полотна его оглоушил сильный удар. Василий едва устоял на ногах. Тут же из-за двери выскочил Вадим Скротский. Вторым ударом он сбил Василия с крыльца.

Двое сцепились в яростной схватке. Драка была жесткой. То Скротский одолевал, то Василий.

Диана в какой-то момент повисла у Скротского на плечах. Но он зарычал, легко сбросил ее с себя и сильно ударил кулаком в живот. Она упала на колени, задыхаясь и часто хватая ртом воздух.

Василий яростно сжал зубы. Словно взрыв изнутри подбросил его и обрушил на Скротского. Он опрокинул Вадима, смял, придавил к земле коленом. Его кулаки сейчас показались Скротскому железными. Его страшное лицо напугало Вадима. Испуг пробил, как игла, сверху вниз. Скротский запросил пощады.

Девушка медленно отдышалась, встала с колен и отряхнулась. Василий, с трудом остывая, выпрямился.

Вадим, сплевывая кровь с губ, поднялся на ноги и внезапно нанес Василию очередной удар.

Двое опять схлестнулись. Но вновь Скротский начал отступать. Падал, поднимался, полз, еще подхватывался, рычал и, наконец, побежал. Василий гнался за ним и не давал опомниться. Отступился лишь тогда, когда его догнала Диана и остановила. Скротский, унося ноги, затравленно оглядывался.

Диана вытерла с лица Василия кровь. Тот поцеловал ее руки. Вся эта кровь такая мелочь в сравнении с этими ласковыми руками.