Я приехала в замок Фионн вымокшая под дождем, разразившимся ближе к вечеру, с подбитыми глазами, совершенно не готовая принять власть леди Мак-Квин. Я знала, что выгляжу ужасно. Моя лошадь застучала копытами по двору, а Лайам стал раздавать глазеющим в дверях слугам распоряжения приготовить ванну и разжечь камин для дочери лорда.

Конюх выскочил из конюшни, чтобы взять мою лошадь, и удивленно вытаращился, увидев, что это я, причем в полном одиночестве.

– Госпожа Бриенна, с вашим отцом и братом все хорошо? – спросил он.

Дождь усеял каплями его лицо, в его словах звучала тревога о том, что почувствуют люди Журдена при виде меня.

«Наш лорд уже бросил нас? С нашим лордом все хорошо? Неужели мы обрели его только затем, чтобы опять потерять?»

– Да, Диллон, с ним все в порядке. Отец послал меня вместо брата, – ответила я, спешиваясь.

Я поблагодарила своих сопровождавших и пошла к замку по лужам с навозом и грязью. Плащ страсти волочился за мной. В прихожей меня встретил Торн, как всегда, ворча.

– Госпожа Бриенна, – поприветствовал он, изумленно изогнув брови с проседью. – Мы вас не ждали. Разжечь ли камин и для лорда Лукаса или только для вас?

– Только для меня, Торн. Спасибо.

– А когда мне разжечь камин в комнате лорда? Без сомнения, завтра? Поскольку я особо просил о его возвращении, чтобы решить… эту проблему.

Управляющего поразили синяки на моем лице. Наверняка ему было любопытно, откуда они взялись.

– Не завтра и не послезавтра, – вздохнула я, расправляя складки плаща, – не ждите в ближайшее время ни его, ни моего отца. Они приедут не раньше следующей недели.

Я начала подниматься по лестнице, Торн – следом за мной.

– Мы слышали, что в столице возникли проблемы, – он все еще пытался вытянуть из меня ответ, – что сбежали несколько Ланнонов.

– Да.

Я почти дошла до своей комнаты. Мне не терпелось избавиться от старика.

– Лорд Мак-Квин в опасности?

– Нет. И лорд Лукас – тоже.

– Тогда почему лорд отослал вас сюда? Разве вам не следовало оставаться подле него? Я особо просил о…

– О приезде лорда Лукаса. Да, я это уже слышала, Торн, – слабо перебила его я. Наконец добравшись до своей двери и взявшись за железную ручку, я встретилась с проницательным взглядом управляющего. – Ваш лорд послал меня вместо Люка. Знаю, что для вас это неожиданность и вы управляющий, следовательно, знаете, как вести дела в замке. Я не буду следовать за вами по пятам или переходить вам дорогу, но тем не менее я вернулась по воле моего отца, так что, если в его отсутствие возникают какие-то проблемы, обращайтесь прямо ко мне.

Поджав губы, Торн склонил голову и ушел, а я со вздохом шагнула в комнату.

Горничные еще суетились: разжигали камин и грели воду для ванны. Одна из девушек ахнула, увидев синяки у меня на лице, и я улыбнулась, развешивая плащ на спинке кресла.

– На самом деле не так плохо, как выглядит, – заявила я, надеясь их успокоить.

Девушки промолчали и стали работать еще быстрее, чтобы поскорее уйти из моей комнаты. Оставшись наконец одна, я разделась и погрузилась в горячую воду, закрыв глаза и прислушиваясь к стуку дождя по окнам. Время растаяло, как пар, исходивший от моей кожи. Я думала об Эване, о Киле и Картье, пока не почувствовала себя так, словно утонула.

Интересно, что происходит в Лионессе? Вдруг в этот самый момент, когда я сижу в ванне, Мак-Квины и Картье нашли Деклана и детей. Интересно, как Изольда, в безопасности ли она, что с ее коронацией. Думала я и о себе в этой стране: дочь лорда, которой нигде нет места. Где мой дом? Здесь ли, в замке Фионн, среди Мак-Квинов, которые по-прежнему мне не доверяют? Или в Лионессе, рядом с королевой? Или за проливом, в Валении, где я смогу наконец основать собственный Дом Науки? Я думала о Мириай: где она, чем занимается, следует ли мне поехать ее навестить.

– Госпожа Бриенна!

Я встрепенулась, расплескав воду, которая почти остыла. В нескольких футах от меня стояла Нив и, разинув рот от ужаса, рассматривала мои синяки. Я настолько погрузилась в собственные мысли, что не услышала, как она вошла. При виде моей сестры у меня заколотилось сердце. Настанет ли момент, когда я смогу рассказать, кем на самом деле ей прихожусь? Я жаждала этого признания, хотя и страшилась.

– Никто из девушек не остался помочь вам искупаться? – спросила она, опускаясь на колени перед ванной.

– Нет, но мне это и не нужно.

И определенно мне не хотелось, чтобы она чувствовала себя обязанной помогать мне. Нив пресекла мои попытки встать, взяла губку и мою руку и принялась вымывать грязь из-под ногтей.

– Вы сломали нос, правда? – проговорила она, встретившись со мной взглядом.

Молчание и мое прерывистое дыхание говорили сами за себя.

– С носом все в порядке, – прошептала я, когда Нив взяла другую мою руку. – Я сама справлюсь.

– Если с вами следует обращаться как с леди Мак-Квин, как сообщил всем нам Лайам… – Она принялась тереть мои ногти с таким усердием, словно была взволнована: не из-за меня ли? – Тогда все мы должны служить вам чем только можем.

Попытка расслабиться не удалась, так как у меня болела спина и я растянула мышцы на шее, отчего с трудом сдерживала слезы.

Наконец я спросила:

– Нив, а почему ты не в ткацкой мастерской?

Она окунула губку в мутную воду и взяла мыльницу.

– А, ну… сейчас у нас все пошло наперекосяк.

Мои брови сошлись на переносице.

– Ты о чем?

Нив не ответила, и я повернулась к ней в ванне. Внутри вдруг сжался комок, когда я сложила кусочки головоломки. Журден сказал, что проблемы с одной из девушек, и я сочла это ложью, чтобы отправить меня домой. Но потом я вспомнила потрясение Диллона при виде меня и особенно озабоченность Торна: управляющий просил вернуть Люка, чтобы тот решил какую-то проблему…

– Что случилось?

Нив вздохнула, сосредоточившись на моих спутанных волосах.

– Вы совсем скоро об этом услышите.

– А почему я не могу услышать это от тебя?

– Потому что я не люблю сплетен.

Я смотрела на нее, поджав губы, пока она не улыбнулась мне. Она чудесно выглядела: волосы распущены, глаза цвета темного янтаря. Я почти не замечала оспин на лице, шее, тыльной стороне ладоней, когда она мыла меня, – свидетельств того, что она боролась и победила болезнь, угрожавшую ее жизни.

– Мне следует волноваться? – спросила я, пока она помогала мне выйти из ванны и закутывала в полотенце.

– Нет. – Нив потянулась за расческой. – Но позвольте сказать, что девушка с проблемой больше рада вашему приезду, чем лорда Лукаса.

«Интуиция Журдена», – пронеслось в моей голове и поразило: отец каким-то чутьем угадал, что лучше послать меня вместо Люка.

– Я училась писать, пока вас не было, – гордо объявила Нив, меняя тему разговора.

Я села на табурет и с улыбкой стала расспрашивать ее об этом, а она расчесывала мои волосы, пока те не легли на спину шелковым плащом.

Нив помогла мне одеться, зашнуровала на спине платье, в котором мне предстояло провести остаток дня, и заплела мне косы. После чего я обула туфли, накинула на плечи шаль и ушла искать Торна.

Много времени это не заняло. Он сам нашел меня в коридоре верхнего этажа и повел в кабинет Журдена.

Я уселась в кресло отца – небольшой дубовый трон, накрытый овечьей шкурой.

– В чем вам нужна помощь, Торн?

Управляющий, который предпочел стоять, переминался с ноги на ногу.

– Мне просто нужен совет. У нас давно не было таких ситуаций.

– Хорошо. Что за ситуация?

Он не успел ответить. Дверь распахнулась настежь, и в кабинет вошла Бета, глава ткачих, с побагровевшим лицом, вымокшая под дождем. Она глянула на меня в кресле Журдена и сразу начала качать головой.

– Я думала, вернулся лорд Лукас, – обратилась она к Торну.

– Лорд Мак-Квин послал вместо него дочь.

Ткачиха уставилась на меня. Я почувствовала, как к лицу у меня прилила кровь.

– Бета, чем могу помочь? – спросила я.

– Я не хочу говорить об этом с ней, – сказала она Торну.

Управляющий смутился.

– Боюсь, тебе либо придется выложить все госпоже Бриенне, либо ждать возвращения лорда Мак-Квина.

– Значит, подожду. – Бета развернулась, чтобы уйти. Она почти дошла до порога, когда из тени вышла девушка, преградив ей путь. – Идем, Нив.

Сначала я решила, что ослышалась или что это была другая Нив, пока не увидела светлые волосы сестры и не услышала нежные модуляции ее голоса.

– Нет, Бета, – произнесла Нив, – я хочу рассказать все госпоже Бриенне.

Мое сердце забилось, когда я поняла, что девушка с проблемой – моя сестра. Я попыталась скрыть удивление. Нив вошла в комнату ломая руки и остановилась передо мной, явно нервничая.

Интересно, почему она ничего не сказала раньше, когда пришла в мою комнату? Может, она хотела, но просто не хватило смелости?

– Нив, – мягко произнесла я, – расскажи, что случилось.

У нее будто снова пропал дар речи, потому что она разомкнула губы, но не издала ни звука.

– Она отказывается работать, – сказала ткачиха с досадой в голосе. – Нив всегда была одной из моих лучших прядильщиц. У нее прирожденные способности к прядению, она направляет остальных своим мастерством. Но последнюю неделю она отказывается работать. И теперь некоторые другие девушки присоединились к ней в этом… сопротивлении.

Этого я никак не ожидала. Я посмотрела на девушку, не в силах скрыть удивление.

– Нив, есть какая-то причина?

Бета хмыкнула, но я не обратила на нее внимания, полностью сосредоточившись на сестре.

– Да, госпожа Бриенна, причина веская, – ответила моя сестра.

– Ты просто упрямая девчонка, – отрезала главная ткачиха, но даже несмотря на резкость тона, по голосу Беты, по тому, как она смотрела на девушку, я поняла: она любит Нив. Похоже, пожилая женщина смягчилась. – И создаешь трудности остальным прядильщицам, которым теперь приходится работать вдвое больше.

– Остальные прядильщицы тоже не должны выполнять эту работу, – непреклонно сказала Нив.

Она не собиралась отступать, даже когда Бета выставила ее на суд перед дочерью лорда.

– Что за работа? – спросила я.

– Это гобелен на заказ, – начала девушка, – для Пиэрса Халлорана.

Одно его имя заставило меня напрячься.

– И я отказываюсь участвовать в этой работе, – продолжала моя сестра с вызовом в глазах. – Отказываюсь прикасаться к этому гобелену из-за того, как заказчик обращался с вами на прошлой неделе, когда ставил себя выше вас.

Меня поразила Нив: ее сопротивление, ее преданность мне. Интересно, чувствует ли она наше родство, даже не зная, что я – ее сводная сестра?

– И, хотя я могу тебя понять, Нив, – строго произнесла Бета, – ты молода и не сознаешь, что твои действия могут поставить под удар весь Дом Мак-Квинов.

– Прошу вас, Бета, изложите ваши доводы, – попросила я.

Ткачиха зыркнула на меня, словно возмущаясь моим невежеством.

– Если мы откажемся ткать гобелен, заказанный Пиэрсом… то можем осложнить себе жизнь. В последние двадцать пять лет основную поддержку нам оказывали Халлораны.

– Поддержку? – Мои опасения усилились.

– Да, мы выживали благодаря их покровительству. Если бы не они, мы бы умерли с голоду под управлением Брендана Аллены. Понимаете, у леди Халлоран очень причудливый вкус, и она покупала для своего гардероба только нашу шерсть и наше полотно. Она давала нам работу последние десятилетия, и ее сын – разумеется, тоже. Так внезапно отказать им сейчас… Думаю, это принесет нам в перспективе немало проблем.

Я постаралась унять сердцебиение и подобрать ответ.

– Понимаю вашу озабоченность, Бета. Но Брендана Аллены больше нет, вашим господином опять стал Дэвин Мак-Квин. И нам не нужно идти на уступки людям вроде Халлоранов. Халлораны не являются нашими союзниками, поэтому мы не должны им угождать.

Женщина усмехнулась, но это была недобрая усмешка.

– Ах так?! Как вам понять?! Вы не знаете, каково было жить в темные годы, когда я каждое утро просыпалась, не зная, доживу ли до заката.

Ее слова заставили меня замолчать: она была права. Я не знала, но хотела, чтобы она мне доверяла и поняла: темные годы прошли.

– Могу я поговорить с вами наедине, Бета? – спросила я.

Она надменно посмотрела на меня. Мне показалось, что она откажет, но ткачиха удивила меня, когда кивнула Нив.

Нив и Торн, о котором я почти забыла, вышли, оставив меня с Бетой.

Некоторое время мы молчали, обе испытывая неловкость. Я прислушивалась к потрескиванию огня в камине и смотрела на пляшущее пламя, стараясь набраться смелости. Но не успела я вымолвить и слово, как заговорила Бета.

– Нив – моя внучка, – начала она, поразив меня этим признанием. – Она единственный ребенок моей дочери Лары. Я буду делать все, что в моих силах, чтобы защитить Нив, потому что в конце я не смогла защитить ее мать. И если ради этого придется заставить ее работать над гобеленом для Халлорана, я сделаю это из любви, чтобы она не пострадала. И прошу вас уговорить ее бросить это дурацкое упрямство.

Я молчала, потрясенная ее просьбой.

– Мне не хочется, чтобы она была такой, как вы, – хрипло проговорила ткачиха, и ее слова ощущались острее кинжала. – Мне не хочется, чтобы в ее голове роились великие идеи, чтобы она последовала им и рассердила определенных людей.

– Не забывайте, Бета, – сказала я, и, хвала богам, мой голос звучал спокойно, – что это Пиэрс пришел ко мне, а не я к нему.

– И вот этого вы не понимаете, Бриенна! – всплеснула она руками. – Не знаю, откуда вы пришли, но, очевидно, там вы привыкли делать что хотите без всяких последствий. Здесь же… все совсем по-другому.

– Так вы хотите, чтобы я приказала Нив пойти против ее совести? – парировала я. – Бета, я не считаю, что это правильно.

Женщина надулась, но промолчала. Может, она признала мою правоту, хотя бы чуть-чуть?

В конце концов я поднялась с отцовского кресла и посмотрела на нее.

– Понимаю ваши страхи, – сказала я. – И мне жаль, что вы жили во времена таких ужасных злодеяний. Но ваш господин вернулся. Ваша королева вернулась, и она зажгла свет во тьме. Халлораны знают и трепещут перед этим светом, потому что он выводит их на чистую воду. Они вам не хозяева и никогда ими не были. И если вы на этот раз восстанете против них, обещаю, я сама разберусь, если будут последствия. Так же как мой отец и брат.

Бета сердито уставилась на меня. Но в ее глазах блестели слезы, словно она прониклась моими словами.

– Думаю, Пиэрс вас проверяет, выполните ли вы его заказ сразу после того, как его привели в замешательство одним из наших гобеленов, – прошептала я. – Не сомневаюсь, что он пытается проявить свою власть, хотя он здесь никто. Итак, вы выбираете его или меня?

Ткачиха промолчала.

Развернувшись, она вышла из кабинета и хлопнула дверью.

А я осталась сидеть одна в кабинете отца до тех пор, пока огонь в камине не начал догорать и по полу не поползла темнота.

Я не слышала новостей до середины следующего дня. Но слухи начали распространяться: из ткацкой мастерской – в коридоры замка, переползая из одного здания в другое, как лоза, пока не добрались до меня, в погребе, где я помогала кухарке развешивать пучки трав для просушки.

Над гобеленом Пиэрса прекратили работу.

А я сидела среди кувшинов с соленьями, корзин с луком и картофелем, с мятыми травами в фартуке и улыбалась теням.