Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Ватутин Николай Федорович (1901–1944). В Красной армии с 1920 года. Участник Гражданской войны. В 1929 году окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе, в 1937-м – Военную академию Генерального штаба РККА. Был на различных командных и штабных должностях. В июле 1937 года назначен заместителем начальника штаба, а в ноябре 1938-го начальником штаба Киевского особого военного округа. С 1940 года начальник оперативного управления, затем первый заместитель начальника Генерального штаба РККА. В июне 1941 года генерал-лейтенант.
После начала Великой Отечественной войны стал начальником штаба Северо-Западного фронта. С мая 1942 года заместитель начальника Генерального штаба, а в июле того же года назначен командующим войсками Воронежского фронта. Командовал также Юго-Западным (октябрь 1942 г. – март 1943 г.), повторно Воронежским (март – октябрь 1943 г.) и 1-м Украинским (с октября 1943 г.) фронтами. В феврале 1944-го был тяжело ранен, после чего 15 апреля того же года скончался.
Генерал армии с февраля 1943 года. В 1965 году посмертно присвоено звание Героя Советского Союза.
Беседую с руководителем Межрегиональной общественной организации «Выдающиеся полководцы и флотоводцы Отечества» профессором Александром Сухаревым
– Александр Яковлевич, мне хочется не совсем обычно начать наш разговор об этом несомненно выдающемся полководце Великой Отечественной. От других командующих фронтами Николая Федоровича Ватутина отличает то, что он, как и еще один командующий, тоже генерал армии – Иван Данилович Черняховский, погиб, не дойдя до Победы. Но, согласитесь, внес в ее достижение огромный вклад.
– Бесценный! Его славные боевые дела свидетельствуют об этом весьма убедительно. Известно, что воинский талант Ватутина высоко ценил Верховный Главнокомандующий. Есть даже мнение, что Сталин числил его в своем военно-кадровом резерве особой надежности, имея в виду дальнейшие перспективные выдвижения. Ведь вдобавок ко всему Николай Федорович, как и Черняховский, был молод, когда погиб: лишь 42 года. Сколько еще мог бы сделать для армии нашей, для народа и Родины! Так что верно кем-то из писателей было сказано: Ватутин – это человек высокого и трагически срезанного полета.
– Сегодня в связи с тем, что происходит на Украине, по-особому воспринимаются и обстоятельства гибели этого советского полководца.
– Да, смертельное ранение Николай Федорович получил в схватке с бандеровцами, которые по-бандитски подло напали на машину генерала и его сопровождение. Они стремились убить (и убили!) того, под чьим руководством совсем недавно после тяжелых боев войска Красной армии освободили от фашистов Киев – столицу Советской Украины. И вот словно за это с ним свели счеты. По-моему, один этот факт исчерпывающе говорит, на чьей стороне реально были и в чью пользу действовали те «поборники незалежности», которых изо всех сил превозносит нынешняя украинская власть.
– Знаете, когда я думаю о Николае Федоровиче, нередко мысленно представляю картину прощания с ним в киевском Дворце пионеров, продолжавшегося два дня, – и мать у гроба сына. Это же поразительно, сколько выпало перенести русской женщине, пожилой крестьянке Вере Ефимовне Ватутиной в те дни и месяцы 1944 года! В феврале получила она известие о смерти от боевых ран своего сына-красноармейца Афанасия Ватутина. Через месяц, в марте, погиб на фронте младший сын Федор. И вот теперь, в апреле, она пришла к гробу третьего… Два рядовых солдата и генерал армии, рожденные в одной семье, отдали жизнь за Родину. Как символично видится через такие факты действительно всенародный характер той нашей Великой войны!
– Видится опять и происхождение наших советских военачальников. Сейчас все время повторяют, что Великую Победу завоевал народ, и это в принципе правильно. Однако он же, народ, выдвинул из своих глубин талантливых полководцев, которые повели его к Победе. Так разве можно их забывать или, еще хуже, – шельмовать, клеветнически противопоставлять солдатам генералов и маршалов! Напомню, что наша общественная организация «Выдающиеся полководцы и флотоводцы Отечества» создана в первую очередь для того, чтобы хранить, восстанавливать и в лучшем смысле слова пропагандировать светлую память этих замечательных людей, достойных низкого поклона всей страны.
– В анкетах и автобиографиях Николая Федоровича место рождения значится так: село Чепухино, Валуйский уезд, Воронежская губерния. А теперь – Белгородская область, село Ватутино.
– Ну да, это была трудовая многодетная крестьянская семья. Жили в постоянной нужде, и Коле при всех его способностях после окончания церковно-приходской школы и двухклассного земского училища «светило» выйти в подпаски. Правда, нашелся учитель, который, болея за судьбу одаренного мальчика, с невероятным трудом добился для него от земства небольшой стипендии и пристроил в коммерческое училище, находившееся в городке Уразово Валуйского уезда. Только стипендии той не надолго хватило…
– Всегда думаю, что Ватутину ведь пришлось немало воевать буквально в тех местах, где родился и рос, или совсем поблизости. Был Воронежский фронт, была Курская битва…
– Конечно. Скажем, знаменитая Прохоровка, где произошло величайшее в истории танковое сражение, находится на территории нынешней Белгородской области, а во время войны здесь проходил фронт, возглавляемый им, Ватутиным. Но до командующего фронтом предстояло еще дорасти.
– Начался этот рост с Полтавской пехотной школы?
– Сюда его направили после того, как в 1920 году девятнадцатилетним он вступил в ряды Красной армии. Впрочем, сначала пришлось повоевать с махновцами под Луганском. Да и учеба в пехотной школе перемежалась с тревогами и боями: вокруг было очень неспокойно – всевозможные банды не давали людям жить. В боях он проявил незаурядную храбрость, а в ученье – исключительные любознательность и упорство. Будучи курсантом, стал в 1921 году членом РКП(б).
– Это правда, что удостоверение красного командира после окончания школы в 1922 году ему вручил лично Михаил Васильевич Фрунзе?
– Точно так. Не только ему, разумеется, а всем выпускникам. И произошло это, представьте, на историческом поле знаменитой Полтавской битвы, где в свое время русские войска под руководством Петра I наголову разбили шведских захватчиков.
Замечу, что книги, статьи, выступления Фрунзе, очень много сделавшего для строительства Красной армии, судя по воспоминаниям близких к Ватутину товарищей, постоянно привлекали большое его внимание. Например, он считал программным для себя такое обращение крупнейшего советского военного деятеля к командирам, отобранным на академическую учебу:
«Только тот из вас, кто будет чувствовать постоянное недовольство самим собой, недовольство и неполноту своего научного багажа, вынесенного из стен академии, кто будет стремиться к расширению своего кругозора, к повышению своего теоретического и практического багажа, – только тот не отстанет в военном деле, будет идти вперед и, быть может, поведет за собой десятки и сотни других людей».
– Именно таким стал Ватутин?
– Он все силы вкладывал, чтобы повседневно следовать тому, к чему призывал Фрунзе. Куда бы ни направляла его переменчивая военная судьба – в Артемовск или Луганск, в Харьков или Чернигов, в Северо-Кавказский округ или Сибирский, всюду сослуживцы могли сказать о нем так, как один из ближайших соратников охарактеризовал Ватутина уже по военным годам: «Это был необыкновенный трудолюбец».
– Мне тоже немало довелось читать в воспоминаниях, с каким напряжением и подъемом работал этот человек, не оставляя подчас и минуты для досуга. А двигало, наверное, недовольство собой.
– И категорическое неприятие самоуспокоенности, а тем более зазнайства. Вот еще один отзыв боевого соратника: «Яканья он терпеть не мог и никогда не любовался собой». Таков Ватутин.
– Недостаток научного багажа, согласно Фрунзе, он тоже чувствовал и стремился всемерно пополнять. Ведь при разнообразных текущих перипетиях воинской службы учеба в предвоенное время занимала значительное место в его жизни?
– А как же! В 1924 году – Киевская высшая объединенная военная школа, в 1926-м поступает в Академию имени М.В. Фрунзе. Успешно завершив курс обучения здесь, через пять лет, в 1934-м, оканчивает еще и оперативный факультет той же академии. Но и на этом не успокаивается!
– Добился поступления в только что созданную Академию Генерального штаба?
– Становится слушателем ее первого набора. Тема выпускной работы, которую он защищает в июле 1937 года, – «Роль укрепленных районов в современной войне».
– Между тем современной войной уже не просто пахнет – она надвигается.
– Комбриг Ватутин прекрасно осознает это. И назначение после Академии Генштаба получает на ответственное место – заместителем начальника штаба Киевского особого военного округа. А с ноября 1938-го он здесь уже начальник штаба.
– А округ-то действительно особый!
– Все это понимали. На Ватутина многое свалилось – назову хотя бы разработку операций по освобождению Западной Украины, затем Бессарабии… В личном его деле тогда неизменно значилось: «Очередным отпуском не пользовался».
Или вот приведу высказывание Николая Федоровича более позднего времени, когда осенью 1943 года он, командующий 1-м Украинским фронтом, детально продумывал план освобождения Киева. Приглашенные им члены Военного совета склонились над картой, где командующий графически наметил оперативный замысел наступления, и услышали от него:
«А знаете, товарищи, я ведь зримо ощущаю все эти высотки, рощицы и населенные пункты, которые предстоит освобождать нашим войскам. В бытность начальником штаба Киевского особого военного округа мне довелось исколесить эти места вдоль и поперек… При разработке операции знание местности очень помогало мне. Все, что возможно, старался учесть».
– Вы не согласитесь, что Сталин назначил Ватутина командующим 1-м Украинским фронтом в том числе и потому, что именно этому фронту предстояло освобождать Киев?
– 1-м Украинским в октябре 1943 года стал называться Воронежский фронт, командовать которым, уже повторно, Ватутину было поручено с марта того же 1943-го. Тогда прежде всего учитывалась, конечно, будущая важная роль этого фронта в планировавшейся Курской битве. Но Сталин всегда вперед смотрел, поэтому не исключаю, что виделись ему в перспективе и действия войск Ватутина по освобождению Киева, да и значительной части всей Украины.
– Мы несколько перескочили во времени. Вернемся в 1940-й?
– Да, с 26 июля этого года Ватутин служит уже не в Киеве, а в Москве. Он начальник оперативного управления Генерального штаба (это, пожалуй, важнейшее из управлений), а 13 февраля 1941 года его утверждают первым заместителем начальника Генерального штаба.
– Извините, но не могу удержаться от комментария. Всего два десятка лет назад – рядовой красноармеец, а теперь – второе лицо в Генштабе! Как это оцениваете?
– Секрет понятный: талант плюс огромное трудолюбие, непрестанная работа над собой, о чем мы уже говорили.
– И вот 21 июня 1941 года…
– Вечером вместе с начальником Генерального штаба Г.К. Жуковым и наркомом обороны С.К. Тимошенко генерал-лейтенант Н.Ф. Ватутин входит в кабинет И.В. Сталина. Должен решаться вопрос о приведении войск в боевую готовность. Все, что предшествовало этому и последовало затем, достаточно подробно описано в знаменитой книге Г.К. Жукова «Воспоминания и размышления».
Первый предложенный проект директивы приграничным округам Сталин не принял, сочтя его преждевременным. Но медлить с определенными указаниями нельзя было ни секунды. Вслед за начальником Генштаба Ватутин выходит в соседний кабинет, и здесь они быстро составили новый проект.
– Говорят, что написан был этот ставший историческим документ рукой Ватутина?
– Именно так. И он же немедленно выехал с утвержденной директивой в Генштаб, чтобы как можно скорее передать ее в округа. Передача была закончена в 00 часов 30 минут 22 июня. К сожалению, уже совсем незадолго до фашистского нападения…
– А потом с 22 по 26 июня Ватутин фактически исполнял обязанности начальника Генерального штаба?
– Так получилось потому, что Жуков срочно был послан как представитель Ставки Главного командования на Юго-Западный фронт. Они созванивались, но все неотложные вопросы Генштаба, в том числе со Сталиным, оперативно решал, конечно, Ватутин. А 30 июня он был назначен начальником штаба Северо-Западного фронта и выехал в Псков.
– Чем объяснить такое назначение?
– Я считаю, исключительно важной задачей, которая перед этим фронтом была. Вместе с Ленинградским фронтом ему предстояло остановить немцев, рвавшихся к Ленинграду и стремившихся отрезать его от Москвы. С учетом отступления наших войск из Прибалтики требовалось закрепиться на Валдайской возвышенности, обеспечить целостность фронта между Ленинградом и Москвой, всемерно содействовать обороне двух этих важнейших центров Советского Союза. При анализе той ситуации говорится даже о «войне на два фланга».
– И ведь какие оба фланга ответственные, прямо-таки судьбоносные…
– Ватутин проявил себя здесь весьма достойно. Им был разработан ряд оборонительных и наступательных операций, которые не позволили немцам сполна осуществить свои планы. Хотя противостоял Ватутину не кто-нибудь, а знаменитый Манштейн – «лучший представитель германского генерального штаба», с которым потом советскому генералу еще не раз доведется воевать на других решающих направлениях.
А в это время Манштейн гнал свои танковые дивизии на Ленинград, и силы были явно не в нашу пользу. Однако атаки немцев удавалось отражать. Историки выделяют записи в дневнике начальника генштаба германских сухопутных войск Гальдера, относящиеся именно к тем дням: «Снова наблюдается большая тревога по поводу группы армий «Север», которая не имеет ударной группировки и все время допускает ошибки… На фронте армий «Север» не все в порядке по сравнению с другими участниками Восточного фронта».
– Значит, вот так сами немцы оценивали свои «успехи» там, где против них находился Ватутин?
– На что я и обращаю внимание. Успешно атаковали наши войска фланги танкового корпуса немцев под Псковом. Этот организованный Ватутиным контрудар был настолько сильным, что 8-я танковая дивизия, 3-я моторизованная дивизия и части дивизии СС «Мертвая голова» были разбиты и отброшены на 40 километров. Отмечу и наступление против 16-й армии противника в районе Демянска. Это продолжительное сражение хоть и не стало для наших войск вполне победным, однако нанесло врагу серьезный урон.
Короче, глубокого стратегического рывка на Северо-Западном фронте немцам добиться тогда не удалось. Они захватили Псков, а потом Новгород, но это оказалось пределом для них.
– И перед войной, и в начальный ее период Ватутин занят в основном штабной работой. Надо рассказать, как он стал командующим фронтом.
– Необычно стал. Можно сказать, сам себя выдвинул. Но сперва я все-таки подчеркну, что был он действительно блестящим знатоком всех тонкостей службы общевойсковых штабов, имел прекрасно развитый аналитический ум и умел, как мало кто другой, организовать коллективную работу при планировании крупных операций. Недаром же в мае 1942-го, когда предпринята была попытка реорганизации структуры Генштаба, Ватутина вновь затребовали сюда на должность заместителя начальника.
– Но ведь пробыл он в Москве совсем недолго?
– В том-то и дело. Ватутин рвался на фронт! Причем был уверен, что сумеет крупномасштабные боевые операции не только планировать, разрабатывать, но и осуществлять. То есть руководить их осуществлением. А тут как раз, к июлю 1942 года, в Ставке созрело решение образовать из левого крыла Брянского фронта новый самостоятельный фронт – Воронежский.
О том, как происходило назначение командующих на совещании в Ставке, вспоминал позднее маршал А.М. Василевский. Он и Н.Ф. Ватутин называли возможных кандидатов, а И.В. Сталин комментировал.
«На должность командующего Брянским фронтом, – пишет Василевский в своей книге «Дело всей жизни», – подобрали быстро: К.К. Рокоссовский был достойным кандидатом, он хорошо зарекомендовал себя как командующий армиями. Сложнее оказалось с кандидатурой на командующего Воронежским фронтом. Назвали несколько военачальников, но Сталин отводил их. Вдруг встает Николай Федорович и говорит:
– Товарищ Сталин! Назначьте меня командующим Воронежским фронтом.
– Вас? – И Сталин удивленно поднял брови.
Я поддержал Ватутина, хотя было очень жаль отпускать его из Генерального штаба.
И.В. Сталин немного помолчал, посмотрел на меня и ответил:
– Ладно. Если товарищ Василевский согласен с вами, я не возражаю».
– Факт и в самом деле необычный, особенно если учесть природную скромность Ватутина, отмечаемую многими. Представляю, сколь нелегко далось ему такое «самовыдвижение»: он же отнюдь не из выскочек! Удивление Сталина этим можно объяснить?
– Скорее всего. Ну и, наверное, жаль было Верховному, как и Василевскому, отпускать Ватутина из Генерального штаба, где, вполне возможно, предполагался для него в будущем руководящий пост.
– Но как командующий фронтом, а точнее – фронтами, он ведь не подвел тех, кто ему это доверил?
– Ни в коей мере! На вновь сформированном Воронежском фронте оперативно сумел организовать прочную оборону и остановить продвижение противника. Фронт был стабилизирован, и гитлеровское командование, вынужденное полностью сохранять значительную группировку в районе Воронежа и северо-западнее от него, лишено было возможности перебрасывать отсюда свои войска под Сталинград.
– Да, Сталинград тогда стал уже направлением главного вражеского удара, и показательно, что именно сюда, на это направление, в октябре 1942-го посылают Ватутина.
– Посылают командующим войсками Юго-Западного фронта, тоже вновь сформированного. Причем с важнейшей целью: этому фронту предназначена была очень ответственная роль в Сталинградской стратегической наступательной операции под кодовым названием «Уран».
– То есть на Воронежском фронте, отвлекая вражеские войска, Ватутин вносил свой вклад в оборону города-героя на Волге, а теперь, на Юго-Западном, ему предстояло принять непосредственное и самое активное участие в полном разгроме врага под Сталинградом.
– Так и было. Его войска выполняли основную роль на первом этапе контрнаступления, начавшегося утром 19 ноября 1942 года ударами именно Юго-Западного и Донского фронтов. Но действия на Юго-Западном осложнялись тем, что он находился на большем удалении от запланированного соединения с войсками Сталинградского фронта и к тому же ему предстояло форсировать Дон. Замечу еще, что под Сталинградом фронт Ватутина был единственным, где противник имел численный перевес в личном составе. Так что брал командующий в полном смысле не числом, а умением.
– Прорвать оборону противника удалось в первый же день?
– Да, после мощной артиллерийской подготовки. А вот действия авиации оказались скованы сильным снегопадом и утренним туманом. Но в тот же день, 19 ноября, войска Юго-Западного фронта переправились через Дон и устремились навстречу воинам Сталинградского фронта. Расстояние между ними было более 200 километров, и преодолеть его требовалось максимум за три-четыре дня. Справились! Уже 23 ноября части этих двух фронтов встретились в районе поселка Советский и замкнули кольцо окруженных вражеских войск.
– Затем, правда, последует серьезная гитлеровская попытка деблокировать и спасти армию Паулюса…
– Для этого была направлена группа армий «Дон» во главе с уже знакомым Ватутину Манштейном. Однако, как известно, не получилось у него! И, конечно же, надо отметить стремительные действия Юго-Западного фронта, заставившие Манштейна израсходовать немало сил, рассчитанных на освобождение котла, в результате чего он с остатками своих вояк битым вынужден был уйти восвояси.
А в начале января 1943 года, после успешно проведенной вместе с левым крылом Воронежского фронта Среднедонской наступательной операции, войска Юго-Западного фронта во главе с генерал-полковником Н.Ф. Ватутиным вышли уже на Донбасское направление.
– Иногда приходится читать и слышать досужие рассуждения о том, кто же из командующих фронтами внес наибольший вклад в победный исход великой Сталинградской битвы. И уж какие тут бывают натяжки, сколько явно предвзятого и субъективного…
– Мне это так же неприятно, как и вам. Каждый делал свое дело на порученном месте! Все должны знать, что разрабатывалась Сталинградская операция под руководством Г.К. Жукова и А.М. Василевского, и они за Сталинград по праву были награждены вновь учрежденным орденом Суворова I степени под номерами один и два. Этот же орден за номером три получил командующий артиллерией Красной армии Н.Н. Воронов: особая роль артиллерии в сталинградской победе тоже известна. Ну а далее – так сказать, по порядку номеров – кавалерами этого высокого полководческого ордена законно стали тогда командующие фронтами: Юго-Западного – Н.Ф. Ватутин, Сталинградского – А.И. Еременко и Донского – К.К. Рокоссовский. Давайте же не будем в противопоставление друг другу никого искусственно возвышать или принижать, а каждому воздадим должное.
– Мы говорим о Ватутине…
– Кроме того, что он был удостоен ордена Суворова I степени, 7 декабря 1942 года ему присвоили звание генерал-полковника, а уже 12 февраля 1943-го он стал генералом армии. Всего через два месяца! Разве и это не есть оценка его заслуг в руководстве войсками под Сталинградом?
– Полностью согласен с вами.
– А если уж вообще говорить о наградах за сделанное, по-моему, Николай Федорович не был ими обделен. Высший орден Советской страны – орден Ленина – он получил в феврале 1941 года, то есть еще до войны. В самый трудный ее момент, когда награды вручались совсем не часто, удостоен 6 ноября 1941 года боевого ордена Красного Знамени.
Но при всем этом подчеркну сейчас другое. Наградой для любого полководца становилось во время войны и выдвижение к руководству войсками на особо важном, самом ответственном направлении. Если было так, значит, доверяли. И ведь именно поэтому в преддверии решающей наступательной операции под Сталинградом Ватутина перевели с Воронежского фронта на Юго-Западный. А вот когда Сталинградская битва была завершена и он со своим фронтом развил дальнейшее небывало стремительное наступление по украинской земле, казалось бы, вдруг его снова возвращают на Воронежский. Но в том-то и суть, что не вдруг!
– Потому что значение этого фронта к тому времени резко возросло?
– Безусловно. Когда 28 марта 1943 года Ватутин вторично вступает в командование Воронежским фронтом, было уже ясно, что ему предстоят новые задачи особой важности. И ведь не кто-нибудь, а Жуков обращался в Ставку с категорическим предложением: «поставить на этот горячий фронт генерала наступления Ватутина». Оцените, как сказано: генерала наступления!
– Насколько я понимаю, Сталин с Жуковым согласился?
– Иначе не состоялось бы того решения. Напомню, что ранее командующими фронтами одновременно были утверждены два выдающихся полководца Великой Отечественной – Рокоссовский и Ватутин. Затем оба они блестяще проявили себя в Сталинградской битве. И вот теперь назревала вторая крупнейшая по масштабам битва Великой Отечественной – Курская, в которой Рокоссовский будет командовать Центральным фронтом, а Ватутин – Воронежским.
– И оба опять оправдают оказанное им доверие.
– Очевидность этого не требует каких-то дополнительных доказательств. Результатом стал полный срыв операции вермахта под названием «Цитадель», на которую гитлеровские стратеги возлагали необыкновенные надежды и бросили поистине колоссальные силы. Тут были и новейшие истребители «Фокке-Вульф-190», и новоизобретенная гордость немцев – тяжелые танки «тигр» и «пантера», и только что принятые на вооружение самоходные орудия «фердинанд». Но ничто фашистам не помогло.
– Однако начинать нам пришлось тогда все-таки не с наступления, а с обороны?
– Не вынужденной, а преднамеренной, как известно, обороны, причем основательно организованной. Еще в апреле 1943-го Ватутин высказал такое предложение в своей докладной Верховному Главнокомандующему: «Летом немецко-фашистские войска будут стремиться двумя ударами по основанию Курского выступа в общем направлении на Курск уничтожить обороняющиеся там советские войска. Для срыва этого замысла предлагаю измотать наступающего противника, заставить его обломать зубы на рубежах заранее подготовленной обороны, а затем, выбрав благоприятный момент, перейти в контрнаступление и разгромить его».
Надо сказать, что к аналогичным выводам пришли, независимо друг от друга, и Рокоссовский, и работавшие в Ставке Жуков с Василевским. Когда же операция началась, войскам фронта под командованием Ватутина пришлось выдержать удар самой мощной группировки немецко-фашистских войск.
– А противостоял Ватутину на южном фасе Курской дуги опять превозносившийся фашистами Манштейн?
– Он самый – фельдмаршал Эрих фон Манштейн. Немцы действительно превозносили его на все лады. Но с Ватутиным ему явно не везло. Вспомните предыдущие их «встречи» на Северо-Западном фронте и под Сталинградом, которые удачными для Манштейна никак не назовешь. Вот и здесь, в Курской битве, планы, которые разрабатывались советским генералом армии Н.Ф. Ватутиным, и оперативные меры, которые им принимались, превосходили в конечном счете замыслы и действия командующего немецко-фашистской группой армий «Юг» фельдмаршала фон Манштейна.
– А в чем, для примера, конкретно это сказалось?
– Да во многом! Вот советскому командующему удалось заранее определить четыре вероятных направления вражеских ударов, и он предусмотрел по каждому четыре варианта ответных действий. Так что эффекта неожиданности со стороны Манштейна быть уже не могло. А глубина подготовленной обороны на важнейших направлениях достигала у Ватутина 150 километров. Его же идея легла в центр плана по расколу ударного клина группы армий «Юг».
Надо отметить и упреждающую артиллерийскую контрподготовку прямо-таки в тот момент, когда войска Манштейна ночью с 5 на 6 июля уже выдвигались для перехода в наступление. Неожиданный шквальный огонь с нашей стороны оказался настолько сильным, что Манштейну пришлось отложить начало атаки, чтобы заменить утратившие боеспособность части и восстановить управление.
– Наверное, своего рода пиком Курской битвы стало знаменитое Прохоровское танковое сражение 12 июля 1943 года?
– Можно и так сказать.
– А победа опять не за Манштейном – за Ватутиным!
– Гитлеровский фельдмаршал провел перед этим ряд маневров и перегруппировок, собрав в единый кулак до тысячи танков. С главной целью: утром 12 июля продолжить наступление. Однако сюда уже подходила 5-я гвардейская танковая армия под командованием генерал-полковника П.А. Ротмистрова, в составе которой было 850 боевых машин. И командующий Воронежским фронтом решил встретить армаду Манштейна контрударом.
– О Прохоровском сражении много сказано и написано. Как вы кратко подытожите его стратегическую значимость?
– После победы Ватутина под Прохоровкой Гитлер, зная к тому же и обстановку на северном крыле Курской дуги, где так же победно действовали войска Рокоссовского, уже понял, что операция «Цитадель» потерпела крах. Гитлеровское командование в это время перестало думать о дальнейшем своем наступлении: тут уж, как говорится, не до жиру – быть бы живу.
Зато утром 3 августа мощно двинулись вперед войска генерала наступления Николая Ватутина, удостоенного вскоре еще одного полководческого ордена – Кутузова I степени. И тот августовский рывок был ошеломляющего темпа – до 30 километров за сутки. На четвертый день глубина прорыва превышала уже 100 километров, и никакие попытки Манштейна остановить ватутинские войска не увенчались успехом.
– Теперь наш курс был на Днепр?
– Да, и гитлеровцы принялись поспешно отводить свои измотанные в боях части за эту широкую водную преграду.
– За ней – Киев!
– Недаром с 20 октября 1943-го фронт Ватутина получил название 1-го Украинского. Однако сходу форсировать Днепр основными силами не удалось. На правом берегу к югу от Киева образовался сначала лишь небольшой наш плацдарм – Букринский, а попытки расширить его, в том числе с помощью дерзко задуманной воздушно-десантной операции, кончались неудачей.
Тогда командующий решает провести – скрытно и в кратчайший срок – весьма сложную перегруппировку войск на другой отвоеванный в Правобережье кусочек земли – Лютежский плацдарм, уже к северу от украинской столицы. Вы только представьте: целую 3-ю гвардейскую танковую армию генерала П.С. Рыбалко требовалось незаметно для противника перевести с Букринского плацдарма на Лютежский!
– Обмануть Манштейна?
– Именно! В результате на новом направлении главного удара Ватутин создает значительный перевес в силах и средствах. А тем временем вражеская авиация бомбила на Букринском плацдарме деревянные и земляные макеты, ложные артиллерийские позиции и ложные переправы…
– Манштейн по-прежнему ждал нашего наступления отсюда?
– Оно отсюда и началось, что вконец дезориентировало фельдмаршала, бросившего на этот участок все свои основные силы. Между тем Ватутин с оперативной группой штаба уже переместился на Лютежский плацдарм. С командного пункта он руководил мощным ударом главной группировки, который стал для врага жутким сюрпризом.
– Но сражение было жестоким?
– Очень. Киев есть Киев, фашисты крепко держались за него. Данные нашей воздушной разведки свидетельствовали, что из районов Белой Церкви и Корсунь-Шевченковского сюда срочно двинулись новые колонны вражеских войск, которые надо было упредить. Наши гвардейцы-танкисты вовремя перерезали шоссе Киев – Житомир, лишив противника важной коммуникации. К центру Киева, на Крещатик, в числе первых тоже пробились экипажи 5-го гвардейского танкового корпуса генерала А.Г. Кравченко…
– Утром 6 ноября над столицей Советской Украины взвился красный флаг. Символично: перед главным праздником страны в то время!
– Да, этим утром в открытом автомобиле генерал Ватутин въехал на улицы освобожденного города, с которым так много у него было связано. Конечно же, он пережил потрясение от того, что натворили здесь оккупанты. Ведь они разрушили более 800 предприятий, 140 школ, 940 зданий государственных и общественных организаций, дворцов культуры и клубов. Перед своим отступлением фашисты намеревались уничтожить и все остальные здания, то есть полностью стереть с лица земли украинскую столицу. Так что не состоялось это и были спасены многие древнейшие исторические памятники только благодаря быстрым и умелым действиям советских войск под руководством Ватутина.
– За что и воздали ему по-своему «поборники незалежности». Невероятно больно думать об этом…
– Еще бы! Похоронили Николая Федоровича в киевской земле, где на берегу Днепра позднее был поставлен прекрасный памятник ему – работы замечательного советского скульптора Е.В. Вучетича. Заслуги генерала Ватутина перед украинским народом настолько велики, что он может считаться одним из подлинных национальных героев. Напомню, что, кроме всего сказанного, до своей гибели он успел еще блистательно провести очень важную Житомирско-Бердичевскую наступательную операцию, а потом вместе со 2-м Украинским фронтом и выдающуюся Корсунь-Шевченковскую операцию, когда в котле была окружена и уничтожена крупная группировка немецко-фашистских армий «Юг». Он по заданию Ставки мастерски разработал также перспективную Проскуровско-Черновицкую операцию, осуществление которой вплотную приближало полное освобождение Советской Украины. Но…
– Не ему предстояло ее реализовать?
– Командующим 1-м Украинским фронтом после гибели Н.Ф. Ватутина был назначен Маршал Советского Союза Г.К. Жуков, что само по себе говорит об особом значении этого фронта.
– А теперь захоронение Николая Федоровича его дочь Елена хочет перенести из Киева в Москву?
– Во всяком случае нельзя же допускать дальнейших надругательств со стороны неофашистов над памятью героя величайшей антифашистской войны!..
Войти с помощью соц. сетей: