Преодолев неудачи, он стал победителем.

Маршал Советского Союза И.Х. Баграмян

Вехи пути

Баграмян Иван Христофорович (1897–1982). На военной службе с 1915 года. В Первую мировую войну был на Кавказском фронте. В Красной армии с 1920 года. Участник Гражданской войны. В 1924 году – учеба на Высших кавалерийских курсах, после чего командовал полком и был на штабных должностях, в 1931–1934 годах учился в Военной академии имени М.В. Фрунзе. В 1938 году окончил еще и Военную академию Генерального штаба РККА, где был оставлен старшим преподавателем. С 1940 года начальник оперативного отдела штаба армии, затем начальник оперативного отдела штаба Киевского особого военного округа.

В первый период Великой Отечественной войны начальник оперативного отдела – заместитель начальника штаба, потом начальник штаба Юго-Западного направления, а затем одновременно и штаба войск Юго-Западного фронта. С июля 1942 года командующий 16-й (впоследствии 11-й гвардейской) армией. С ноября 1943 года командующий 1-м Прибалтийским фронтом, присвоено звание генерала армии. С февраля 1945 года командующий Земландской группой войск, а с апреля – командующий войсками 3-го Белорусского фронта. В 1944 году удостоен звания Героя Советского Союза.

После войны командовал войсками Прибалтийского военного округа, главный инспектор Министерства обороны СССР, заместитель министра обороны, начальник Военной академии Генерального штаба, заместитель министра обороны – начальник Тыла Вооруженных Сил СССР. С 1968 года в Группе генеральных инспекторов Министерства обороны СССР. Маршал Советского Союза с 1955 года. В 1977 году вторично стал Героем Советского Союза.

Беседую с историком, лауреатом Государственной премии СССР Владимиром Суходеевым

Тяга к знаниям формировала советского полководца

– Уже далеко не в первый раз при разговоре об одном из выдающихся военачальников сталинской когорты мне хочется начать с истоков. Потому что именно там, как правило, угадываются какие-то основополагающие и типичные черты будущих победителей гитлеровского рейха. Что выделите у юного Ивана (или по-армянски Ованеса) Баграмяна?

– Как и абсолютное большинство молодых его соратников-командующих в Красной армии, он вышел из трудовых низов. Отец работал на железной дороге, мать была дочерью сельского кузнеца. Про себя сам он в своей автобиографии написал: «С 9-летнего возраста с большим старанием и усердием учился в двухклассном ж.д. училище, а затем при большом материальном напряжении для родителей – в Тифлисском ж.д. техническом училище (1912–1915). Оба училища окончил с отличными оценками».

– Однако вряд ли мог он тогда мечтать о военных академиях и о маршальском звании.

– Это верно. Вершиной учебы до революции стала для него школа прапорщиков. Но после Октября в рядах Красной армии возможности открылись широчайшие. А о том, что тяга к знаниям у него оставалась незаурядная, свидетельствует факт окончания подряд двух академий. И вот что говорилось в аттестации, данной ему после завершения учебы в Академии имени М.В. Фрунзе:

«Широкий общий и политический кругозор. Исключительная культурность в работе. Большая военная эрудиция. Волевой характер. Дисциплинированность безупречная. На всех трех курсах программу освоил хорошо и отлично. Вопросами управления в масштабе стрелковой и кавалерийской дивизий овладел вполне. Курс академии окончил по 1-му разряду. Может быть начальником оперативного отдела штаба кавалерийского корпуса, в дальнейшем – адъюнктом академии».

Еще более высокая оценка была дана при окончании им Академии Генерального штаба. Процитирую, как начиналась эта аттестация: «Курс академии заканчивает в числе передовиков с отличными оценками по всем предметам». А завершалась так: «Может быть использован в качестве преподавателя академии».

– Он ведь таковым и стал?

– Да, старшим преподавателем кафедры тактики высших соединений.

– Наверное, мог бы вырасти в крупного теоретика военной науки…

– Все у него было для этого. Но тогда военная теория уже крепчайшим образом переплеталась с практикой. Так что вполне естественным стало назначение его осенью 1940 года в войска Киевского особого военного округа.

– Давайте отметим, что тогда же он был принят кандидатом в члены ВКП(б), а значит, начало войны встретил коммунистом.

– В труднейшее время этот факт, конечно, по-особому значителен.

Сразу на острие

– Киевский округ, куда был направлен полковник Баграмян, сразу же оказался в июне 1941-го на самом острие развязанной фашистами войны.

– И сразу был преобразован в Юго-Западный фронт. А Иван Христофорович, начальник оперативного отдела штаба округа, занял соответствующую должность в штабе фронта, став и заместителем его начальника.

– Жаркие выдались ему обязанности…

– Исключительно жаркие! Но я подчеркну: даже в самые острые и отчаянные моменты хладнокровия он не терял. Старался (и небезуспешно!) придать коллективной работе максимально организованный и спокойный характер.

Вот вы любите спрашивать об индивидуальных особенностях того или иного полководца. Задержусь немного и скажу про это у Баграмяна. Почти все, кто близко знал его в боевой обстановке, подчеркивают выдержку, самообладание, умение ни в коем случае не поддаться растерянности, а тем более панике. С этим связаны и особое обаяние, удивительная доброжелательность ко всем, с кем он сотрудничал, что помогало разряжать самую напряженную обстановку, пробуждать в людях инициативу и уверенность.

– Все это проявилось с первых же дней войны?

– Потому я сейчас про такую его особенность и заговорил. А если сказать о первой боевой задаче, в решении которой он принял активное участие в те трагические июньские дни, то это была организация под руководством прибывшего во фронт Г.К. Жукова первых крупных контрударов наших механизированных корпусов в районе Дубно, Ровно и Луцка.

– Львовско-Черновицкая оборонительная операция?

– Да, и значение ее в том, что агрессор встретил здесь реальное, упорное, героическое сопротивление. Хотя силы были слишком неравными, и в конце концов вражеским войскам, прорвавшим советскую оборону, удалось выйти к Киеву.

– И здесь – катастрофа окружения наших войск?

– В ходе тяжелейших боев под Киевом в сентябре 1941 года в окружение попали четыре наших армии и штаб фронта. Командование фронта приняло решение группами прорываться из сомкнувшегося кольца. При попытке прорыва на восток почти в полном составе погибло управление Юго-Западного фронта, в том числе командующий генерал-полковник М.П. Кирпонос. Но часть штаба во главе с генерал-майором И.Х. Баграмяном прорвалась. Отмечу, что это звание ему было присвоено в августе – уже во время обороны Киева. При переходе по тылам противника Баграмяну удалось собрать вокруг своего отряда несколько разрозненных наших частей, и в результате под его руководством из окружения было выведено около 20 тысяч бойцов и командиров.

6 ноября 1941 года Иван Христофорович награждается орденом Красного Знамени.

Даже в самое трудное время у него были значимые успехи, но было и тяжкое поражение

– И как же складывались дела у Баграмяна после выхода из окружения?

– Если кратко, можно сказать так: складывались достаточно успешно. Во всяком случае две очень существенные страницы его боевой деятельности свидетельствуют именно об этом.

Первая. По разработанному им плану и при активном его участии проведено одно из первых удачных наступлений Красной армии, в результате которого 29 ноября 1941 года был освобожден Ростов-на-Дону и войска вермахта отброшены к реке Миус. Тем самым перед немецко-фашистскими армиями были захлопнуты ворота на Кавказ. Стоит отметить, что произошло это в судьбоносные и труднейшие дни обороны столицы, что, конечно же, способствовало победному для нас исходу Московской битвы.

– А какую вторую успешную для Баграмяна страницу его деятельности в то время вы имели в виду? Наверное, Елецкую операцию?

– Конечно. Обратите внимание: она тоже сыграла немалую роль в победном завершении битвы за Москву. Перед началом контрнаступления на Московском направлении генерал И.Х. Баграмян был назначен начальником штаба оперативной группы Юго-Западного фронта, которой командовал генерал-лейтенант Ф.Я. Костенко. Удалось по разработанному Иваном Христофоровичем плану разгромить соединения 2-й немецко-фашистской армии, прорвавшейся в район Ельца. В результате войска правого крыла Юго-Западного фронта в декабре 1941 года продвинулись на 80—100 километров, ликвидировали Елецкий выступ, окружили и уничтожили более двух дивизий противника. При этом подготовлена была операция в ограниченные сроки и проведена высокими темпами в трудных условиях зимы. В том же декабре И.Х. Баграмяну было присвоено воинское звание генерал-лейтенанта. Одновременно он назначается начальником штаба Юго-Западного направления.

– И с чего начал в новой должности?

– С разработки Барвенковско-Лозовской операции. Это был серьезный и удачный замысел, благодаря реализации которого во второй половине января 1942 года войска Юго-Западного и Южного фронтов прорвали вражескую оборону, продвинувшись на 90—100 километров. Под угрозой оказалась донбасская группировка немцев. А осуществив прорыв в направлении на Изюм, наши войска перерезали железную дорогу Днепропетровск – Сталино, которая была главным путем снабжения 1-й немецкой танковой армии, а также захватили основную базу снабжения 17-й армии противника у Лозовой. Был создан мощный выступ на Северском Донце возле Изюма, представлявший уже реальную угрозу вражеским войскам в Харькове.

– Вот вы произнесли это название: Харьков. И тут же вспоминаешь, что с ним связана самая горькая страница военной биографии И.Х. Баграмяна, самая тяжкая неудача в его деятельности…

– Увы, совершенно верно. Именно так говорится обычно о провале Харьковской наступательной операции весной 1942 года, одним из основных разработчиков которой стал Баграмян. Хотя сразу все-таки подчеркну: не только его была вина в происшедшей катастрофе.

– Расскажите об этом подробнее.

– Командование Юго-Западного направления и фронта состояло из командующего Маршала Советского Союза С.К. Тимошенко, члена Военного совета Н.С. Хрущева и начальника штаба генерал-лейтенанта И.Х. Баграмяна. В Ставке Верховного Главнокомандования план Харьковской операции докладывал И.В. Сталину начальник штаба в присутствии Тимошенко и Хрущева. Ее замысел, одобренный Верховным Главнокомандующим, заключался в нанесении двух ударов на Харьков по сходящимся направлениям: одного – из района Волчанска, а другого – с Барвенковского плацдарма. После освобождения Харькова предполагалось произвести перегруппировку войск и ударом с северо-востока овладеть Днепропетровском и Синельниково.

Начавшаяся 12 мая операция развивалась успешно. Были созданы необходимые условия для включения в наступление войск Брянского фронта и дальнейшего форсирования действий Юго-Западного фронта. Но германскому командованию удалось скрытно подготовить и нанести мощные фланговые удары в направлении Барвенково.

Обстановка требовала прекращения Харьковской операции. Однако командование Юго-Западного направления и фронта недооценило опасность со стороны краматорской группировки немецко-фашистских войск и не считало необходимым прекращать наступление. Тогда А.М. Василевский доложил И.В. Сталину о сложившейся критической обстановке и предложение Генерального штаба – прекратить наступление Юго-Западного фронта, а часть сил из состава его ударной группировки бросить на ликвидацию угрозы со стороны Краматорска. Однако Военный совет Юго-Западного фронта смог убедить Сталина в том, что опасность краматорской группировки противника сильно преувеличена и нет оснований прекращать операцию. «Ссылаясь на эти доклады Военного совета Юго-Западного фронта о необходимости продолжения наступления, – отмечал впоследствии Г.К. Жуков, – Верховный отклонил соображения Генштаба».

Неверная оценка командованием войск Юго-Западного направления и фронта превосходящих сил противника, недочеты в управлении наступающими войсками и недостаточное их обеспечение необходимыми силами и средствами привели к катастрофе под Харьковом. В результате резко ухудшилась обстановка на южном крыле советско-германского фронта, противник получил возможность прорваться на Кавказ и к Сталинграду.

– Однако есть мнение, что сказалась и неправильная оценка Ставкой ВГК и Генштабом замысла предстоящих действий противника. Рассчитывали, что летом 1942 года гитлеровское командование, как и в 1941 году, главные усилия сосредоточит на Московском направлении, поэтому здесь держали основные резервы, а враг переориентировался на Южное направление.

– Если рассматривать ситуацию в стратегическом плане всего 1942 года, то это, разумеется, сыграло свою роль. Однако в резком письме командованию Юго-Западного фронта вину за промахи и ошибки, допущенные в планировании и проведении Харьковской операции, И.В. Сталин возложил в первую очередь на начальника штаба, а также на всех членов Военного совета, и прежде всего – на Тимошенко и Хрущева. Тимошенко и Баграмян были отстранены от занимаемых должностей.

– Да, сталинское письмо, о котором вы говорите, очень резкое. Но нельзя не обратить внимания вот на что. После весьма суровых слов в адрес начальника штаба фронта Сталин пишет: «Тов. Баграмян назначается начальником штаба 28-й армии». Мало того, Верховный счел необходимым добавить: «Если тов. Баграмян покажет себя с хорошей стороны в качестве начальника штаба армии, то я поставлю вопрос о том, чтобы дать ему потом возможность двигаться дальше». Значит, веры в него не утратил?

– По-моему, это очевидно.

«А ведь Баграмян дело говорит…»

– И как Сталин выполнил обещание дать Баграмяну «возможность двигаться дальше»?

– Сначала его направили в распоряжение Военного совета Западного фронта. А в июле 1942 года состоялось весьма перспективное назначение – командующим 16-й армией Брянского фронта. Напомню, что отличилась она в битве под Москвой, когда ею командовал генерал К.К. Рокоссовский. Еще на Высших кавалерийских курсах Иван Баграмян познакомился и подружился с Константином Рокоссовским. Теперь же он стал достойным его преемником как командарм.

Уже в августе армия под командованием Баграмяна успешно отразила мощный удар противника. Затем, участвуя в осеннем и зимнем наступлении 1942–1943 годов на Центральном направлении, наносила врагу существенный урон и много сделала для того, чтобы не допустить переброски немецко-фашистских войск отсюда под Сталинград. Особо отмечу Жиздринскую наступательную операцию в феврале – марте 1943 года, когда была прорвана глубоко эшелонированная вражеская оборона севернее Жиздры.

Так что вполне заслуженно 16 апреля 1943 года 16-я армия была удостоена звания гвардейской. Теперь это стала 11-я гвардейская армия, а ее командующий генерал-лейтенант И.Х. Баграмян 9 апреля того же года награжден орденом Кутузова I степени.

– Наверное, тогда уже все убедились, что слывший ранее «штабником» Баграмян великолепно может не только планировать, но и проводить крупномасштабные воинские операции?

– Все действительно проявляется и проверяется на деле. В 11-й армии командующий создал армейскую артиллерийскую группу, а также группу частей гвардейских минометов, подвижную группу и резерв. Огонь артиллерии быстро подавлял огневые средства противника. Генерал И.Х. Баграмян показал умение побеждать не только в обороне, но и в наступлении. Это особенно проявилось в июле 1943 года во время Курской битвы. А к разработке наступательных операций в районе Орла, Курска и Белгорода советское командование приступило уже весной, и Баграмян принял в этом активнейшее участие.

– Не тогда ли Сталиным было произнесено: «А ведь Баграмян дело говорит…»?

– Именно тогда. На совещании у Верховного рассматривался план Орловской стратегической операции, получившей потом кодовое название «Кутузов». Обсуждение заканчивалось, и некоторые военачальники уже стали сворачивать карты. Сталин спросил: «Вопросов больше нет?» Вот тут генерал Баграмян и попросил разрешения высказаться. По его расчетам, количество выделенных сил не соответствовало глубине поставленных задач. Последовал и ряд других соображений: как лучше организовать действия смежных армий фронтов по сходящимся направлениям, как быстрее окружить и уничтожить Болховскую группировку врага и другие. Сталин все внимательно выслушал, еще раз изучил карту и заключил: «А ведь Баграмян дело говорит. По-моему, с его предложениями следует согласиться».

– Но я читал, что были и возражения Баграмяну, в том числе от командующих фронтами.

– Были. Уже, казалось бы, завершенное обсуждение с еще большей силой вспыхнуло вновь. Однако выдвинутые Баграмяном доводы и их обоснование явно перевешивали, поэтому в итоге Сталин его окончательно поддержал.

– А жизнь поддержала?

– Безусловно, что и есть самое главное. Подготовка Орловской операции была проведена и завершена столь умело, что враг до самого последнего момента так и не заметил сосредоточения мощной ударной группировки советских войск буквально у себя под боком. И 11-я гвардейская армия во главе с Баграмяном, нанеся неожиданный фланговый удар по противнику, вскоре уже прошла с боями более 200 километров, освободив свыше 800 населенных пунктов. Победоносный ее удар под Орлом, который привел к полному освобождению старинного русского города, был отмечен 5 августа 1943 года приказом Верховного Главнокомандующего И.В. Сталина с благодарностью участвовавшим в операции войскам и салютом в их честь. Тем знаменитым первым военным салютом в столице нашей Родины!

– Давайте скажем и о том, что за проведение Орловской операции сам Иван Христофорович был удостоен ордена Суворова I степени и в тот же день, 27 августа 1943 года, ему было присвоено звание генерал-полковника.

– Тогда уж продолжу, поскольку с этим своеобразно связан еще один значительный для биографии Баграмяна факт, а точнее – сразу два. В ноябре 1943 года последовал вызов Ивана Христофоровича в Москву. И в Ставке Верховного Главнокомандования И.В. Сталин сообщил, что принято решение о назначении его командующим войсками 1-го Прибалтийского фронта. «Успешно проведенная вами операция в районе Орла и Брянска убеждает в том, – говорил Верховный, – что новый пост будет вам по плечу». Тогда же постановлением Совета Народных Комиссаров СССР И.Х. Баграмяну было присвоено воинское звание генерала армии. Интересная подробность: Иван Христофорович принял новую должность от своего товарища по Высшим кавалерийским курсам Андрея Ивановича Еременко, получившего другое назначение. Так тесно соединялась жизнь выдающихся советских полководцев.

Вперед, на запад! Все дальше вперед…

– Итак, с 19 ноября 1943 года генералу армии И.Х. Баграмяну вверен 1-й Прибалтийский фронт. Высокая ступень! До этого он фронтом не командовал. Каким было его начало в столь ответственной должности?

– В декабре того года войска фронта под его руководством проводят Городокскую наступательную операцию. Это уже Витебское направление. Были окружены и уничтожены четыре пехотные дивизии врага, нанесены поражения частям немецко-фашистской группировки армий «Центр». В итоге 24 декабря 1943 года Москва салютовала войскам 1-го Прибалтийского фронта, освободившим Городок – важный опорный пункт фашистской обороны по пути на Витебск. Это создало благоприятные условия для дальнейшего продвижения в западном направлении, для удара на Полоцк и выхода к территории Прибалтики.

– Но все-таки даже весной 1944 года Витебск взять не удалось?

– Да, здесь были серьезные осложнения и трудности. Хотя Ставка ВГК еще в начале января 1944 года главным направлением наступления определила Витебское – кратчайший путь в Прибалтику и к Восточной Пруссии.

– По-настоящему это наступление сразу несколькими фронтами развернулось уже летом?

– Именно так. Войска 1-го Прибалтийского фронта под командованием генерала армии И.Х. Баграмяна во взаимодействии с войсками 3-го Белорусского фронта (командующий генерал-полковник, а с 26 июня генерал армии И.Д. Черняховский) провели крупную наступательную операцию – Витебско-Оршанскую. Она составляла часть Белорусской стратегической наступательной операции, имевшей кодовое наименование «Багратион», и целью ее было разгромить войска левого крыла немецко-фашистской группировки армий «Центр».

В Витебско-Оршанской операции Баграмян умело применил на направлениях главных ударов фронтов основные силы бронетанковых и механизированных войск. Было сосредоточено большое количество орудий для стрельбы прямой наводкой. Разведка боем максимально уточняла сведения о переднем крае обороны противника, его системах огня и заграждений. Искусно выманивались вражеские резервы с целью их блокирования и уничтожения. Полководец большое внимание уделял восстановлению поврежденной боевой техники. За успешную организацию действий войск 1-го Прибалтийского фронта во время проведения Белорусской стратегической наступательной операции Иван Христофорович Баграмян 29 июля 1944 года получил высокое звание Героя Советского Союза.

– В разных воспоминаниях я читал о том, что Иван Христофорович умело вовлекал партизан в помощь действующей армии. Он и сам отмечал, что партизаны знали и указывали наиболее уязвимые места в обороне противника, нарушали управление вражескими войсками, сообщали о передвижении их резервов, пускали под откос фашистские эшелоны, шедшие к линии фронта с боевой техникой и войсками…

– Конечно, помощь их была значительной, особенно в Белоруссии. После освобождения 26 июня Витебска и Жлобина, а на следующий день Орши войска 1-го Прибалтийского фронта успешно провели другие наступательные операции – Полоцкую (29 июня – 4 июля), Шяуляйскую (17 июля – 28 августа), Рижскую (14 сентября – 22 октября) и Мемельскую (5—22 октября). В этих операциях командующий 1-м Прибалтийским фронтом И.Х. Баграмян проявил особое умение взаимодействовать с командующими фронтами И.Д. Черняховским (3-й Белорусский), А.И. Еременко (2-й Прибалтийский) и И.И. Масленниковым (3-й Прибалтийский).

– Вы сказали об умении взаимодействовать. А могли бы пояснить?

– Взаимодействие – понятие военное. Это целая военная наука и военное искусство. Советские полководцы и военачальники всем этим обладали сполна. Политические и военные единомышленники, они соответственно осуществляли свою полководческую деятельность. Высокая культура и такт основывали их принципиальные и дружеские отношения. Они добивались всеохватывающего согласования целей, задач, определения местности, времени и способов выработки и исполнения предстоящих стратегических операций и боевых действий войск, их материально-технического обеспечения, прежде всего вооружением. Они искусно налаживали разведку, определяли вероятные ответные действия противника, быстро и решительно наносили по нему превентивные удары.

– Результат совместных операций, проведенных летом и осенью 1944 года, был весомый.

– Еще бы! Полностью завершено освобождение Белорусской Советской Социалистической Республики, а также в короткий срок освободили Литовскую и Латвийскую Советские Социалистические Республики, форсировали реки Нарев и Висла, вступили на территорию Польши, вышли к побережью Балтийского моря…

– Остановитесь, пожалуйста, на Мемельской операции. Ее ведь как образцовую изучают в большинстве военных академий мира.

– Когда немецко-фашистское командование предприняло подготовку, чтобы усилить свою оборону на подступах к Кенигсбергу группой армий «Север», командующий войсками 1-го Прибалтийского фронта генерал армии И.Х. Баграмян, своевременно вскрыв замыслы противника, в кратчайшие сроки провел искусный маневр. На расстояние до 200 километров всего за шесть суток, используя в основном ночное время, он перебросил три общевойсковые и танковую армии, срочно направил из района Шяуляя 4-ю ударную армию генерала П.Ф. Малышева. Противник был разбит, освобождена Клайпеда (Мемель). А главное, путь группе армий «Север» в Восточную Пруссию был полностью закрыт, свыше 30 немецких дивизий оказались отрезанными в Курляндии.

– Как известно, вскоре Красная армия понесла тяжелую утрату. В бою погиб самый молодой командующий фронтом генерал армии Черняховский…

– Ставка Верховного Главнокомандования 21 февраля 1945 года вместо погибшего командующего 3-м Белорусским фронтом Ивана Даниловича Черняховского назначила начальника Генерального штаба и заместителя народного комиссара обороны СССР Маршала Советского Союза Александра Михайловича Василевского. До этого он координировал действия 1-го Прибалтийского и 3-го Белорусского фронтов. Одновременно на основе упраздненного 3-го Белорусского фронта была создана Земландская группа войск, задачей которой стало сосредоточение на организации предстоящего штурма Кенигсберга. Командующим этой важнейшей группой войск утвердили генерала армии И.Х. Баграмяна, назначенного также заместителем командующего 3-м Белорусским фронтом маршала А.М. Василевского.

– Когда мы беседовали с вами о Василевском для рубрики «Из когорты полководцев Великой Победы», был разговор и о взятии Кенигсберга. Гитлер называл его «абсолютно неприступным бастионом немецкого духа», однако советские войска штурмом овладели этим городом-крепостью всего за трое суток.

– Хотя многополосная оборона его, опиравшаяся на фундаментально сооруженные городские форты, действительно была исключительно мощной!

– Общее руководство завершением Восточно-Прусской операции в целом, как и штурмом Кенигсберга, осуществлял А.М. Василевский. Могли бы коротко сказать о роли здесь И.Х. Баграмяна?

– Огромная роль. Василевский действовал не только с присущей ему твердостью, но и с основательно продуманной последовательностью. Сначала надо было разгромить Хейльсбергскую группировку противника, и это Александр Михайлович взял целиком на себя, а Баграмяну поручил детальную разработку планирования штурма Кенигсберга. Насколько он справился с этим заданием, лучше всего, наверное, скажет то, что 19 апреля 1945 года за операцию по овладению городом-крепостью Кенигсберг и уничтожению крупной группировки противника И.Х. Баграмян был награжден вторым орденом Суворова I степени.

– А 26 апреля того же года А.М. Василевского вызвали в Ставку Верховного Главнокомандования в связи с назначением Главнокомандующим советскими войсками на Дальнем Востоке.

– Василевский тогда сказал Баграмяну: «Иван Христофорович, меня немедленно отзывают в Москву. Ты назначен командующим войсками 3-го Белорусского фронта. Основная задача – в кратчайший срок завершить разгром остатков Земландской группировки. Поразмысли, как добиться этого с наименьшими потерями. Это главное…»

Так вспоминал сам Иван Христофорович. Заменив Василевского, он вступил в командование войсками 3-го Белорусского фронта, и в кратчайший срок был завершен разгром Земландской группировки немецко-фашистских войск. Утром 8 мая И.Х. Баграмян и К.К. Рокоссовский обратились к блокированным остаткам немцев с призывом добровольно сложить оружие и сдаться в плен. Зная об ультиматуме окруженным, начальник Генштаба А.И. Антонов подытожил: «Если не сложат оружия, добивайте!»

Таким образом, войска генерала армии И.Х. Баграмяна нанесли последний удар по немецко-фашистской группировке уже 9 мая, когда советский народ праздновал День Победы.

Торжество и радость, уроки и выводы

– Иван Христофорович 24 мая 1945 года был в Кремле, где состоялся торжественный прием в честь командующих войсками Красной армии.

– В знаменитом Георгиевском зале – И.В. Сталин, другие руководители Коммунистической партии и Советского правительства, прославленные военачальники, ученые, деятели народного хозяйства, передовики производства. Тостов было много. Выступали известные артисты. Чествовали в первую очередь командующих войсками фронтов. «Чаще забилось мое сердце, – написал впоследствии И.Х. Баграмян, – когда была произнесена моя фамилия. В моем лице воздавалась честь воинам 1-го Прибалтийского фронта, особо отличившимся при освобождении Белоруссии и Прибалтики».

– А на Параде Победы 24 июня 1945 года Иван Христофорович возглавлял сводный полк 1-го Прибалтийского фронта.

– Он шел третьим по Красной площади перед Мавзолеем В.И. Ленина. «Поворачивая у здания Исторического музея вслед за воинами-ленинградцами, – напишет И.Х. Баграмян, – я с гордостью оглядывал идущие за мной стройные шеренги воинов, которым выпала честь представлять на Параде 1-й Прибалтийский фронт, довелось освобождать Белоруссию, Литву, Латвию, перерезать путь отступления войск группы армий «Север» из Прибалтики в Восточную Пруссию, участвовать в героическом штурме Кёнигсберга.

С чувством честно исполненного долга перед Родиной чеканили мы шаг по звонкой брусчатке Красной площади, приветствуя взмахом клинка и поворотом головы стоявших на центральной трибуне руководителей партии и правительства. Я прошагал мимо Мавзолея и, повернув направо, остановился в положении «смирно» у его подножия, пока не прошел торжественным маршем возглавляемый мною полк».

В этот момент Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин пригласил И.Х. Баграмяна подняться на трибуну Мавзолея В.И. Ленина и присоединиться к другим командующим фронтами.

– Понятно, что время после Победы стало днями необыкновенного торжества и величайшей радости. Однако начались и годы глубокого осмысления пути к Победе, извлечения уроков и выводов из перенесенной войны. В том числе, конечно, для всех наших полководцев. Вернемся к полководческому стилю И.Х. Баграмяна. Чем он характеризовался, на ваш взгляд, в первую очередь?

– Обстоятельной оценкой оперативно-стратегической обстановки на фронте, тщательной подготовкой наступательных и оборонительных операций, предусмотрительностью возможного хода событий, а в критических случаях – применением безотлагательных мер. Он не допускал, чтобы боевой приказ войскам разрабатывался без учета добытых разведкой данных о противнике, дислокации его оперативных и тактических резервов, аэродромов базирования авиации, а также выявления оборонительных рубежей. При подготовке наступления генерал Баграмян всегда считал одной из самых важных забот обеспечение скрытности всех подготовительных мер. Умел добиваться прорыва обороны противника на флангах, окружать его и уничтожать. Успешно воевал в разных условиях местности. Ценил и воспитывал инициативного командира и бойца, добивался, чтобы они не только умели действовать по приказу, но и сами находили нужные решения.

– А еще в своих книгах Иван Христофорович убедительно защищал честь и достоинство советских полководцев и военачальников, на которых внешними и внутренними противниками сразу после войны стали громоздиться горы клеветы.

– Вы правы. Например, в книге «Великого народа сыновья» он дал сильную отповедь голословным заявлениям и выдумкам многих западногерманских генералов-мемуаристов. Убедительно показал, что по своему профессиональному уровню советские полководцы превзошли военачальников капиталистических стран, и прежде всего, безусловно, фашистской Германии. Ведь Иван Христофорович Баграмян еще по совместной учебе, а затем по военной деятельности близко знал А.М. Василевского, К.К. Рокоссовского, А.И. Антонова, Л.А. Говорова, М.В. Захарова, А.Ф. Ватутина и многих других прославленных наших военачальников, так что имел право и основания судить.

– Героическим и трудным годам Великой Отечественной войны Иван Христофорович посвятил свои замечательные книги – «Так начиналась война», «Так шли мы к победе», «Мои воспоминания», «Великого народа сыновья». Перед нами проходят выдающиеся полководцы и флотоводцы, боевые командиры и отважные солдаты. Говорится, причем немало, и о Верховном Главнокомандующем Вооруженными Силами Советского Союза Иосифе Виссарионовиче Сталине. Что вы могли бы выделить на эту тему?

– Сталин у него показан многогранно, а прежде всего – как руководитель ленинской Коммунистической партии и глава Советского правительства, как полководец и военный мыслитель. Особенно интересны, разумеется, страницы о личных впечатлениях от встреч с вождем.

Вот, скажем, первая его встреча со Сталиным в Кремле в начале 1942 года. Он, фронтовик, явился на нее в сильно потрепанном мундире. Другого у него просто не было. «А на следующий день не успел я утром открыть глаза, – сообщает И.Х. Баграмян, – один из адъютантов С.К. Тимошенко доложил, что меня ожидает закройщик, чтобы снять мерку. Поступило, мол, распоряжение срочно сшить для меня генеральское обмундирование. Мерка была снята, а к вечеру я получил комплект нового обмундирования и не без гордости облачился в него. При вторичном приеме в Кремле Сталин бросил на меня одобрительный взгляд, и я понял, что это он позаботился, чтобы мой внешний вид не имел изъянов и соответствовал воинскому званию и занимаемому служебному положению».

Или вот воспоминание, относящееся ко времени готовившейся тогда наступательной операции под Харьковом. После делового обсуждения Сталин пригласил всех его участников на ужин. И как вел себя Верховный? Не давил авторитетом, рассказывает Баграмян, а очень искусно создавал непринужденную, товарищескую обстановку. Его вниманием не был обойден ни один из сидевших за столом. Сталин при этом проявлял свое умение слушать других, тонко вызывая присутствующих на откровенный обмен мнениями, в ходе которого выяснялись взгляды военачальников на развитие боевых событий, их оценки слабых и сильных сторон немецко-фашистских войск и их командования.

«Сталин был верен своей привычке, – продолжает Иван Христофорович, – мало сидел, почти все время двигался вдоль стола, не расставаясь со своей трубкой. Он завязывал живые беседы то с одним, то с другим из присутствующих, охотно и подробно отвечал на заданные ему вопросы, вместе с тем все это время не только был в курсе общей беседы, но и умело руководил ею… Вечер закончился, и у меня создалось впечатление, что он был организован не только для того, чтобы оказать внимание фронтовым военачальникам, но и с целью информировать их о ходе войны, о возросших возможностях нашей армии в связи с переходом экономики на военные рельсы. Видимо, И.В. Сталин стремился еще более упрочить в каждом из нас веру в нашу конечную победу, показать, что наш враг достоин презрения и ненависти. Наверное, потому и прочел Верховный Главнокомандующий письмо запорожцев турецкому султану».

Говоря про свое уважение к Сталину, Баграмян подчеркивает такой важный принцип его руководства: неразрывность строгого спроса по работе с одновременной заботой о человеке.

– Можете еще привести строки Баграмяна об этом?

– Пожалуйста. Процитирую концентрированное его размышление: «Зная огромные полномочия и поистине железную властность Сталина, я был изумлен его манерой руководить. Он мог кратко скомандовать: «Отдать корпус!» – и точка. Но Сталин с большим тактом и терпением добивался, чтобы исполнитель сам пришел к выводу о необходимости этого шага. Мне впоследствии частенько самому приходилось уже в роли командующего фронтом разговаривать с Верховным Главнокомандующим, и я убедился, что он умел прислушиваться к мнению подчиненных. Если исполнитель твердо стоял на своем и выдвигал для обоснования своей позиции веские аргументы, Сталин почти всегда уступал».

– Как оценивает полководец военные знания Сталина?

– Очень высоко. Например, с удовлетворением отмечает, что Сталин толково разъяснял им, военачальникам, как лучше использовать артиллерию при прорыве оборонительной полосы врага после того, когда войска, взломав тактическую оборону, проникнут в глубь расположения противника. Верховный говорил, что ошибочно принято в этот период сражения всю мощь артиллерийского огня направлять только вперед, в границах полосы наступления, и лишь отчасти привлекать силы артиллерии для огневого обеспечения флангов наступающих войск. Между тем для дальнейшего развития наступления в глубь расположения противника не менее важно расширять фронт прорыва обороны в стороны флангов. С доскональным знанием дела разъяснял также Верховный Главнокомандующий, как наилучшим образом использовать некоторые боевые свойства пехоты, танков и авиации в предстоящих летних операциях Красной армии.

– И каков вывод боевого генерала, а потом уже маршала И.Х. Баграмяна?

– Заключение такое: он понял, что во главе наших Вооруженных Сил стоял не только выдающийся политический деятель современности, но также и основательно подготовленный в вопросах военной теории и практики военачальник. Хорошо бы донести до всех наших современников, головы которых ныне изрядно заморочены антисоветской и антикоммунистической ложью, что было именно так, а не иначе. Все-таки мнение прославленного полководца советской формации И.Х. Баграмяна о великом политике и военном гении И.В. Сталине дорогого стоит.