Войти в систему
Войти с помощью соц. сетей:
Ерёменко Андрей Иванович (1892–1970). Участник Первой мировой войны. В Красной армии с 1918 г. В Гражданскую войну воевал против Деникина и панской Польши, Врангеля и банд Махно. Был начальником штаба кавалерийской бригады, командиром полка. В 1923 г. окончил Высшую кавалерийскую школу. Командовал кавалерийской дивизией, кавалерийским и механизированным корпусами. В 1935 г. окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе. С января 1941 г. – командир 1-й Особой Краснознаменной армии на Дальнем Востоке.
В начале Великой Отечественной войны – заместитель Главнокомандующего войсками Западного направления, с августа 1941 г. – командующий Брянским фронтом, а потом 4-й Ударной армией. С августа 1942 г. – командующий Юго-Восточным, затем Сталинградским фронтом. В 1943 г. командовал Южным, Калининским и 1-м Прибалтийским фронтами. В феврале 1944 г. возглавил Отдельную Приморскую армию, а в апреле того же года – 2-й Прибалтийский фронт. С марта 1945 г. командовал 4-м Украинским фронтом. С августа 1943 г. – генерал армии. Герой Советского Союза (1944 г.)
После войны – командующий войсками Прикарпатского, Западно-Сибирского и Северо-Кавказского военных округов. Маршал Советского Союза с 1955 г.
Беседую с историком, лауреатом Государственной премии СССР Владимиром Суходеевым
– Вот я смотрю, Владимир Васильевич, на фотографию молодого Ерёменко и хочется мне воскликнуть: лихой!
– А он такой и был с юности. По множеству фактов в этом можно убедиться.
– Корни-то опять крестьянские…
– Да, из бедной крестьянской семьи. Кстати, с Луганщины (тогда, правда, эта ее часть входила в Екатеринославскую губернию)… Но давайте насчет лихости продолжим. Призванный на армейскую службу в 1913-м и прошедший солдатом пекло Первой мировой, он в звании унтер-офицера после революции возвращается домой. Не все сразу тогда сумели определиться, но вскоре немцы оккупируют его родные места. И что же этот хлебнувший войны парень? Организует партизанский отряд и начинает борьбу!
– Что ж, действительно, как говорится, характер налицо…
– Ну а затем отряд его влился в Красную армию.
– Во время Гражданской Андрей Ерёменко в Первой Конной воевал?
– Да, у Буденного, который тогда уже слыл легендарным. Вырос здесь от рядового красноармейца до начальника штаба бригады и командира полка. Интересный факт: полк этот входил в 14-ю кавалерийскую дивизию, которой командовал тоже легендарный Александр Пархоменко и командиром которой он, Ерёменко, станет годы спустя.
– Уже пройдя учебу в знаменитой Высшей кавалерийской школе и на не менее знаменитых Ленинградских кавалерийских курсах усовершенствования командного состава.
– Плюс в Академии имени Фрунзе. А смотрите, кто из слушателей упомянутых вами курсов (ККУКС их кратко называли) запечатлен вместе с Ерёменко на коллективном фото. Выделю кое-кого: Георгий Жуков, Константин Рокоссовский, Иван Баграмян… Вот рядом с какими высокоталантливыми будущими полководцами он воспитывался и в какую когорту ему предстояло войти.
– Правда, как и многие другие из этих лихих кавалеристов, перед Великой Отечественной он командовал уже не кавалерией, а механизированным корпусом.
– Время это диктовало. Думаю, именно время, в котором все более сгущались грозные тучи, привлекло внимание военного руководства страны, а затем и лично И.В. Сталина к этому чрезвычайно энергичному, решительному, кипящему инициативой генерал-лейтенанту. И вот, назначенный в январе 1941-го командующим 1-й Краснознаменной армией на Дальнем Востоке, Ерёменко перед самым началом войны с Германией, 19 июня того же 1941 года, получает новое назначение – командующим 16-й армией, перебрасывавшейся из Забайкальского военного округа на запад.
– Однако руководить ему в начавшейся войне сразу же пришлось не армией, а войсками гораздо большего масштаба…
– Фронтом. Причем самым ответственным в те дни, находившимся на острие вражеского наступления – Западным фронтом.
– Я уже не первый раз, Владимир Васильевич, задумываюсь, почему в тот поистине роковой момент выбор пал именно на него, на Ерёменко. Ведь кого и в каких условиях он должен был немедленно сменить! Отступление идет по всему фронту, и предыдущий командующий, генерал армии Д.Г. Павлов не только отстранен от должности, но и расстрелян…
– Замечу для читателей: приговоренного тогда военной коллегией Верховного суда СССР к расстрелу Павлова после многолетних тщательных расследований, проведенных работниками Генерального штаба, впоследствии реабилитировали – «за отсутствием состава преступления»
– Но мы говорим о том времени.
– Я согласен, конечно, что это был исключительно тяжелый момент, а значит, и чрезвычайно ответственное назначение. Состоялось же оно, возможно, потому, что нарком обороны С.К. Тимошенко, уже знавший к тому времени ценные качества Ерёменко, поручился за него. Недаром, когда через несколько дней будет решено поставить во главе Западного фронта самого наркома, Маршала Советского Союза, он оставит Андрея Ивановича своим заместителем. А когда Тимошенко возглавит Главное командование всего Западного направления, фронт снова будет вверен Ерёменко. До его ранения в конце июля.
– Это ведь не единственная у него была рана?
– Нет, но к ранениям генерала мы еще вернемся. Надо хотя бы вкратце сказать о действиях Ерёменко в критические недели нашего отступления на Западном фронте. Остановить врага, как известно, тогда не удалось, но сдерживали его на ряде направлений ощутимо. И Ерёменко, на мой взгляд, делал все, что от него зависело, все, что в тех невероятно сложных условиях он мог.
Так, под его руководством была организована героическая оборона Могилева. Он координировал взаимодействие трех армий, когда решено было предпринять контрнаступление под Витебском с целью отбить этот город. Инициативно проявил себя и в Смоленском сражении, а когда надо было выводить окруженные части из «котла», организовывал Соловьевскую переправу…
– Приятно говорить о победах, которые будут у нас впереди, и всегда горько вспоминать те месяцы невзгод и тяжких поражений.
– Вы же знаете, нам не дали примерно около полутора лет, чтобы сполна подготовиться к этой жесточайшей войне. Через поражения и всяческие невзгоды в ее первый период вынуждены были пройти, но так ковался боевой опыт наших войск и командующих, ставших в конце концов непобедимыми. Ковался и опыт Ерёменко.
– По-моему, во время войны, на всех ее этапах, очень много значило личное общение Верховного Главнокомандующего с военачальниками, среди которых Андрею Ивановичу Ерёменко он уделял заметное внимание.
– Безусловно. И это следует не только из дневников, которые полководец вел, и из его собственных книг, изданных после войны, которые в чем-то могут быть субъективны, но из разных других свидетельств тоже. Например, считаю очень ценными воспоминания Александра Михайловича Василевского в его книге «Дело всей жизни», поэтому на одном остановлюсь.
К началу августа 1941 года в Ставке созревает решение создать новый фронт – Брянский, а командующим назначить Ерёменко: ему вскоре было присвоено звание генерал-полковника. Первейшая задача – противодействовать 2-й армии и 2-й танковой группе немецко-фашистских войск, которые в это время наносили мощные удары по направлениям Могилев – Гомель и Рославль – Стародуб, стремясь выйти во фланг и тыл Юго-Западного фронта. И Сталин приглашает к себе Ерёменко. Приведу фрагмент сугубо делового разговора в записи Василевского, чтобы представить, насколько обстоятельно и детально обсуждал Верховный подробности насущных проблем со своими командующими.
Итак, И.В. Сталин сказал: «У меня есть к вам несколько вопросов. 1) Не следует ли расформировать Центральный фронт, 3-ю армию соединить с 21-й и передать в ваше распоряжение соединенную 21-ю армию? … 3) Мы можем послать вам на днях, завтра, в крайнем случае, послезавтра, две танковые бригады с некоторым количеством КВ в них и 2–3 танковых батальона: очень ли они нужны вам? 4) Если вы обещаете разбить подлеца Гудериана, то мы можем послать еще несколько полков авиации и несколько батарей РС. Ваш ответ?»
– А ответ Ерёменко я уже знаю. Его же частенько приводят как пример даже не лихого, а лихаческого заверения, близкого к хвастовству. Дескать, «в ближайшие дни разобью этого подлеца Гудериана!»
– Нет, не совсем так ответил Андрей Иванович. Он, попросив, чтобы обещанное новому фронту подкрепление реально было обеспечено, сказал: «А насчет этого подлеца Гудериана, безусловно, постараемся его разбить, задачу, поставленную вами, выполнить…»
«Постараемся разбить» – чувствуете, совсем иное звучание? И разве на деле не постарались? Очень даже! А то, что танковым соединениям группы Гудериана удалось-таки тогда прорваться на левом фланге Брянского фронта через реку Десну и остановлены они потом были на Московском направлении уже близ Тулы, – тому есть ряд иных причин.
На войне при оценке любого конкретного результата, успешного либо неудачного, надо учитывать все обстоятельства. Изучив причины неудачи Брянского фронта, Ставка ВГК пришла к выводу, что командующий действовал на пределе возможного. К тому же лично вел себя храбро и мужественно, почти постоянно находясь в боевых порядках сражающихся войск. На передовой 13 октября он и был тяжело ранен.
– Его, кажется, отправили тогда в Москву?
– Не без осложнений. Ставка действительно дала указание срочно вывезти его в столицу. Но получилось так, что у самолета По-2, на который его поместили, после взлета внезапно заглох мотор и он упал на картофельное поле, выбросив из кабины раненого командующего. Колхозники деревни Пилюгино (это в Тульской области) оказали ему первую помощь и уже на санитарной машине отправили генерала в Москву.
В Центральном военном клиническом госпитале Андрею Ивановичу сделали сложную операцию. Здесь же, в госпитале, 15 октября его навестил И.В. Сталин. Он расспрашивал о самочувствии, о делах на фронте, про обстоятельства ранения. Но, замечу, ни словом не упрекнул, что командующий Брянским фронтом не смог одержать победы над Гудерианом. Значит, уже было понимание, что в основном это все-таки не его вина.
– Как долго Андрей Иванович пробыл в госпитале?
– Благодаря искусству врачей и природной крепости организма выздоровление шло достаточно быстро. Так что 23 декабря 1941 года Ерёменко доложил в Ставку Верховного Главнокомандования, что он здоров и просит быстрее направить его на фронт. На следующий день, 24 декабря, его принял И.В. Сталин. А уже в начале 1942 года генерал-полковник А.И. Ерёменко готовил войска вверенной ему 4-й Ударной армии к Торопецко-Холмской и Вележской наступательным операциям, чтобы как можно дальше отбросить немцев от Москвы. Занятия с войсками шли непрерывно в течение десяти дней – в лесу и в поле, днем и ночью, при температуре, доходящей до минус 40 градусов. И в наступлении, начавшемся 6 февраля, армия во главе с Ерёменко достигла, пожалуй, наилучших результатов, несмотря на яростное сопротивление фашистов. Их оборонительные рубежи были прорваны, и за месяц победных боев враг отброшен на 250 километров.
– Но опять ранение?
– Да, тяжелое ранение в ногу. Врачи настаивали на ампутации. Однако Ерёменко отказался и от ампутации, и от отправки в тыловой госпиталь. Превозмогая мучительные боли, командарм целых 23 дня буквально с носилок руководил операцией. И только когда 15 февраля впал в бессознательное состояние, был отправлен в Москву. Прямо-таки по кусочкам собрали Андрею Ивановичу перебитую ногу.
– Где-то я читал, что в госпитале он начал изучать английский язык.
– Действительно так. Пытался «отвлечься». Вообще, это была неуемная натура, и, конечно, он крайне остро переживал свое неучастие в сражениях. Рвался на фронт. Звонил Сталину, что готов продолжать службу, а врачи удерживают насильно.
Потом, ночью 2 августа 1942 года, ему позвонил Сталин. Он сказал: «По имеющимся у меня данным, ходить без костылей вы пока еще не можете. Поэтому вам нужно окрепнуть, больше выходить на воздух. Отдыхайте, набирайтесь сил, ибо предстоит большая работа».
– Сталин имел в виду Сталинград?
– Конечно. Было уже ясно, где в ближайшее время предстоит главное направление борьбы. И в том же августе, прямо из госпиталя, А.И. Ерёменко направляется в Сталинград – туда, где должна была во многом определиться дальнейшая судьба всей войны.
– Ерёменко назначили тогда командующим войсками Юго-Восточного фронта?
– Первое назначение было именно такое. Пожалуй, это был самый трудный и напряженный период оборонительных сражений на данном направлении. Немецко-фашистские войска, наращивая удары, стремились любой ценой выйти к Волге, чтобы овладеть Сталинградом и таким образом перерезать важнейшие коммуникации. Позднее в своей книге «Сталинград» Андрей Иванович вспоминал: «Многое пришлось пережить в минувшую войну, но то, что мы увидели 23 августа в Сталинграде, поразило нас, как тяжелый кошмар. Беспрерывно то там, то здесь взметались вверх огненно-дымные султаны бомбовых разрывов. Из района нефтехранилищ огромные столбы пламени взмывали к небу и обрушивали вниз море огня и горького, едкого дыма…»
– И как действовал в таких условиях командующий фронтом, которому было поручено оборонять Сталинград?
– Максимально смело и энергично. Он собрал воедино все отходившие соединения и имеющиеся резервы, благодаря чему сумел нанести удар по наиболее опасной группе немецко-фашистских войск. Врагу не удалось с ходу прорваться к городу с юго-запада. Успешным был и контрудар 23 августа, сорвавший попытки врага прорваться к волжской твердыне с северо-запада.
Через некоторое время Ставка Верховного Главнокомандования приняла решение о назначении командующего войсками Юго-Восточного фронта А.И. Ерёменко одновременно командующим войсками Сталинградского фронта. Это был исключительный случай, но централизация управления двумя фронтами облегчила осуществление взаимодействия и маневрирования имеющимися силами и средствами, помогла удержать оборону города и вести подготовку к контрнаступлению. Руководство сразу двумя фронтами, естественно, потребовало от Андрея Ивановича еще большего напряжения сил и умения решать исключительно сложные военные задачи.
Логичным стало и то, что решением Ставки ВГК 28 сентября Юго-Восточный фронт был переименован в Сталинградский. Командовать войсками объединенного фронта стал он же, А.И. Ерёменко, а Донской фронт, тоже действовавший в районе Сталинграда, как известно, возглавлял К.К. Рокоссовский.
– О заслугах Константина Константиновича Рокоссовского разговор у нас ранее был. Теперь – о другом выдающемся «сталинградце», про которого пишут: «Почти четыре месяца войска Ерёменко сдерживали наступление противника в Сталинградской битве».
– Правильно пишут. Выполнение стратегической задачи по удержанию Сталинграда требовало от командующего фронтом А.И. Ерёменко творческого решения массы острейших оперативно-тактических вопросов. Так, под его руководством была детально разработана тактика уличных боев, в том числе способы ведения боя внутри зданий, широко развернуто снайперское движение, умело и быстро осуществлялось инженерное оборудование местности. По приказу командующего вся артиллерия фронта, включая орудия речных кораблей Волжской флотилии, сосредоточила огонь на передовых группировках врага.
– Ерёменко считался одним из высочайших мастеров боевого применения артиллерии?
– Вы правы. И в Сталинграде он очень умело применял артиллерию, прежде всего обязывал бить по противнику прямой наводкой, четко организовал противотанковую оборону. Но местами он и врага вынуждал переходить к обороне.
Приведу пример. Противник держал под обстрелом воду, и при переправах нашего подкрепления мы несли большие потери. Чтобы снизить интенсивность этих обстрелов, Ерёменко ночью 29 сентября сводными отрядами Сталинградского фронта нанес внезапный удар в 75 километрах южнее города и, продвинувшись на 18 километров, захватил важное для подготовки решающего наступления межозерное дефиле. Немецко-фашистские войска начали строить свою оборону.
Надо, конечно, отметить и железную выдержку генерала. Дни сражения требовали от него предельного напряжения сил. Ему иногда не удавалось и трех часов выделить для сна. При этом он всегда находил время для общения с солдатами, сержантами и офицерами передовых подразделений. Такие же требования предъявлял ко всему начальствующему составу. Ветеран не одной войны, Андрей Иванович личным примером, мужеством и решимостью заряжал командиров и бойцов. Это в значительной мере обеспечивало непоколебимую стойкость войск.
– А как происходил для него переход от обороны к контрнаступлению?
– Напомню, что 11 ноября войска возглавляемой генералом В.И. Чуйковым 62-й армии, непосредственно оборонявшей город, успешно отразили последнюю атаку фашистов. Враг выдыхался, но своей цели не достиг. Величайшее оборонительное сражение было выиграно. Должен сказать, что о развернувшейся схватке, изменениях обстановки и принимаемых решениях А.И. Ерёменко ежедневно, причем в деталях, докладывал Верховному Главнокомандующему И.В. Сталину. Но вот настало время перехода в крупномасштабное контрнаступление – с целью окружения и уничтожения основной группировки немецко-фашистских войск.
Для Сталинградского фронта днем перехода в наступление было определено не 19, а 20 ноября 1942 года. И в первый же день войска Ерёменко прорвали немецко-фашистскую оборону. Он сразу ввел в прорыв 13-й танковый и 4-й механизированный, 4-й кавалерийский корпуса, которые, стремительно развивая успех, на четвертый день наступления уже встретились с подвижными соединениями Юго-Западного фронта и замкнули кольцо окружения семнадцати дивизий 6-й армии и четырех дивизий 4-й танковой армии немецко-фашистских войск. Это был грандиозный успех.
Ерёменко был одним из инициаторов и авторов, когда разрабатывался план того контрнаступления. И у него складывалось свое видение роли Сталинградского фронта в комплексе общих задач нескольких фронтов. Так, он предлагал, чтобы войска руководимого им фронта переходили в наступление не на одни сутки позже войск Юго-Западного фронта, а через двое суток. Но представители Ставки Верховного Главнокомандования Г.К. Жуков и А.М. Василевский с внесенным предложением не согласились. И следует признать: с позиций интересов всей Сталинградской стратегической операции в целом их решение было более обоснованным. Однако это вызвало большое недовольство и обиду А.И. Ерёменко. В своих дневниках и воспоминаниях уже после войны он продолжал отстаивать преимущество своей точки зрения и резко критиковал решение Ставки.
– Можем ли мы осуждать за это комфронта?
– Думаю, нет. Он был искренне и до конца убежден в своей правоте, у него имелись для этого свои аргументы. Другое дело, что объективно-то он все-таки был не прав. Каждый из фронтов решал свои задачи в русле общего плана, иначе нельзя.
Отмечу, кстати, что на немецкие, румынские и другие вражеские войска большое воздействие оказало «Обращение командующих Сталинградским и Донским фронтами генералов А.И. Ерёменко и К.К. Рокоссовского от 30 ноября 1942 года к войскам противника». В нем содержалась реальная оценка обстановки и предлагалось: «У вас есть выбор: жизнь или бессмысленная смерть!» На многих это повлияло.
– По-моему, у ряда военных историков заметна явная недооценка большой роли Ерёменко в разгроме немецко-фашистской группировки Манштейна, посланной Гитлером, чтобы деблокировать окруженную армию Паулюса. Совершенно правильно, конечно, говорится о решающем значении стремительной переброски 2-й гвардейской армии во главе с Р.Я. Малиновским из полосы Донского фронта на Котельниковское направление. Именно с ее выходом на северный берег реки Мышкова по контрударной группировке противника был нанесен удар такой мощной силы, что дальнейшее продвижение танков Манштейна стало уже невозможным. Но ведь до подхода Малиновского здесь, на Котельниковском направлении, героически сражались войска Сталинградского фронта, которые удерживали врага и дали возможность 2-й гвардейской армии организованно развернуться, заняв нужные позиции.
– Да, многие историки вроде бы и не придают этому особого значения, а кое-кто вообще замалчивает. Между тем надо же отдать должное незаурядному предвидению и оперативности командующего Сталинградским фронтом, который еще раньше организовал противодействие ударным группировкам Гота и Манштейна. Сначала он усилил 51-ю армию танковым корпусом и своевременно перегруппировал резервы. А затем, придав этой армии существенные дополнительные силы, фактически создал особую ударную оперативную группу во главе со своим заместителем генералом Г.Ф. Захаровым.
Ей была поставлена задача не допустить прорыва противника на Верхнекумском направлении и выхода его к реке Мышкова. Бойцы Захарова держались исключительно стойко. Более того, они сумели контрударом отбросить противника за реку Аксай.
А одновременно Ерёменко организовал удар в направлении Нижне-Чирской.
– И все-таки войска 2-й гвардейской армии Малиновского, направлявшиеся на Сталинградский фронт, были переподчинены Донскому фронту. Да и в целом завершение всей Сталинградской операции поручают фронту Рокоссовского, а не Ерёменко…
– Было очень серьезное обсуждение в Государственном Комитете Обороны. Ставка Верховного Главнокомандования принимала в это время все меры, чтобы покончить с окруженной 6-й немецко-фашистской армией и тем самым высвободить войска Сталинградского и Донского фронтов, необходимые для быстрого изгнания фашистов с Кавказа и в целом с юга страны. И вот на заседании ГКО Верховный Главнокомандующий высказался за то, чтобы всю операцию по разгрому окруженного противника возложить на одного командующего фронтом, а другой фронт в основном направить уже на решение других назревших задач. Сталин предложил назвать кандидатуру. Было предложено все войска, остающиеся под Сталинградом, передать в подчинение Рокоссовскому. Это мнение поддержали члены ГКО.
Сталин обратился с вопросом к Жукову: «А вы что молчите? Или вы не имеете своего мнения?»
Жуков ответил: «Если передать войска Сталинградского фронта под командование Рокоссовского, будет обижен Ерёменко. Оба командующие достойны».
«Сейчас не время обижаться», – отрезал Сталин. И приказал Жукову объявить Ерёменко, что по решению Государственного Комитета Обороны окончательная ликвидация сталинградской группировки противника поручена К.К. Рокоссовскому. Ему же, то есть командующему Донским фронтом, согласно указанию Верховного, предстояло принять капитуляцию противника. Командующий Сталинградским фронтом А.И. Ерёменко был удостоен ордена Суворова 1-й степени.
– Можно представить, как переживал Андрей Иванович те события…
– Главное заключалось все-таки в интересах общей стратегической обстановки. Наверняка учитывалось и состояние здоровья Ерёменко, значительно ухудшившееся. А его заслуги в Сталинградской битве, я уверен, Сталин оценивал по достоинству. Сам Андрей Иванович позднее написал, что Верховный однажды сказал ему так: «Вы… сыграли главную роль в разгроме фашистской группировки под Сталинградом, а кто доколачивал привязанного зайца – это уже особой роли не играет». Впрочем, дословно ли это, ручаться не буду…
– Итак, в самом начале 1943 года Сталинградский фронт Ерёменко стал называться Южным. И какую задачу он получил?
– Развивать наступление в направлении Ростова-на-Дону и отрезать кавказскую группировку противника. Довольно быстро фронту удалось продвинуться более чем на 200 километров, но вот перехватить все пути отхода вражеских войск с Северного Кавказа не получилось. Объективно говоря, просто не хватило для этого имевшихся сил.
А здоровье комфронта, подорванное ранениями, к этому времени еще больше ухудшилось, что вынудило Андрея Ивановича впервые за всю долгую службу обратиться с просьбой предоставить ему отпуск для лечения. Сталин опять-таки лично принял участие в решении этого вопроса, настояв на продолжительном лечении в Цхалтубо.
– Когда же и куда потом вернулся в строй Ерёменко?
– Он вернулся в апреле 1943-го командующим войсками Калининского фронта. Под его руководством в сложной лесисто-болотистой местности были проведены Духовщинско-Демидовская и Невельская операции, разгромлены многие дивизии противника. Это позволило успешно завершить Смоленскую наступательную операцию и создать благоприятные условия для последующего наступления на Витебском направлении.
В подготовке и ведении этих операций проявилось характерное для полководческого искусства Ерёменко умение организовывать разведку системы обороны противника, находить надежные методы организации артиллерийского и авиационного наступлений, тщательно готовить взаимосвязь частей и подразделений. Все эти и другие меры помогли успешно прорвать глубокоэшелонированную оборону противника.
Перед наступлением, в первые дни августа 1943 года, в тамошнюю деревню Хорошево прибыл И.В. Сталин. Он встретился с командующим войсками Калининского фронта генералом армии А.И. Ерёменко и командующим войсками Западного фронта генерал-полковником В.Д. Соколовским. Была проанализирована сложившаяся обстановка, разработан план операций двух фронтов, рассмотрены вопросы необходимого материально-технического обеспечения. Приезд Верховного Главнокомандующего вызвал большой подъем в войсках.
– А после успешного наступления на Калининском фронте Ерёменко получает новое назначение?
– Да, теперь к северу. Уже в октябре 1943-го ему вверяют 1-й Прибалтийский фронт. Но довольно скоро, в феврале 1944-го, – опять вызов в Ставку, где Сталин сообщает, что срочно ему придется снова возвращаться на юг: в связи с предстоящим наступлением в Крыму он назначается командующим Отдельной Приморской армией, которая будет действовать на правах фронта.
– Много было перемещений у Андрея Ивановича за войну! Скажем, Говоров, о котором я тоже с вами беседовал, почти все время командовал Ленинградским фронтом, а тут я насчитал чуть ли не десять фронтов. Как вы объясняете такую динамику должностного движения?
– У каждого из командующих фронтами судьба во время войны складывалась по-разному. Но какие-то личные особенности, то есть достоинства и недостатки, при назначениях обязательно учитывались. В частности, на мой взгляд, Ерёменко были свойственны безусловная оперативность, повышенный динамизм и сильная энергетика: действовал, как правило, без промедления. Потому уже в первые дни войны он оказался на самом острие, и в Сталинград его так же срочно направили…
– И освобождать Крым?
– Разумеется. На том направлении хорошо проявляли себя войска 4-го Украинского фронта, возглавляемые Федором Ивановичем Толбухиным. Но немцы мощно укрепились в Крыму, и чтобы атаковать их с двух сторон, создали ту самую Отдельную Приморскую армию. Перед Ерёменко была поставлена задача ударом с Керченского плацдарма соединиться с войсками Толбухина, и эту задачу он достойно выполнил. После этого его армия была включена в состав 4-го Украинского фронта, а он…
– Возвращается на север?
– Верно, в качестве командующего 2-м Прибалтийским фронтом. Опять-таки потому, что к лету 1944 года именно здесь образуется новое ударное направление для действий сразу нескольких фронтов.
Если говорить о войсках фронта во главе с Ерёменко, то особо надо выделить, что тогда, во время летнего стратегического наступления, они успешно провели под его руководством важнейшую Режицко-Двинскую операцию, обеспечивая с севера главный удар Красной армии в Белоруссии. Потери убитыми и пленными у немцев составили более 30 тысяч человек. Именно за эту операцию Андрей Иванович был удостоен звания Героя Советского Союза.
– Труднее пришлось ему на следующем этапе – при освобождении Риги?
– Действительно, это были очень упорные бои на многочисленных оборонительных рубежах врага. Были и существенные потери. Тут решающую роль сыграло взаимодействие 2-го Прибалтийского фронта с войсками соседствующих 3-го и 1-го Прибалтийского фронтов, а также с Краснознаменным Балтийским флотом. Когда фронту генерала И.Х. Баграмяна удалось прорваться к Балтийскому морю и блокировать 30 немецких дивизий в Курляндском котле, Рига была освобождена. А вслед за ней войска Ерёменко освобождают и почти всю территорию Латвийской ССР.
– А ведь завершал войну Андрей Иванович не в Прибалтике, а совсем в другом месте?
– Волею судьбы, а точнее – Ставки ВГК, на заключительном этапе Великой Отечественной Ерёменко оказывается в Карпатах, с которыми связано было его солдатское участие в Первой мировой войне. Назначенный 26 марта 1945 года командующим 4-м Украинским фронтом, он сразу же проявил замечательное умение гибко маневрировать войсками. Поскольку до его прибытия на этом направлении фронт довольно длительное время не имел успеха, он, несмотря на сложную горную местность, смело перегруппирует основные силы к правому флангу, чтобы, используя успех 1-го Украинского фронта, добиться желаемого перелома. И добивается!
Действуя на территории восточной Чехословакии, Ерёменко успешно провел Моравска-Остравскую операцию, в ходе которой были освобождены Словакия и восточные районы Чехии. Победу его войска встретили на восточных подступах к Праге.
– А далее – величайший праздник: Парад Победы 24 июня 1945 года…
– Верховный Главнокомандующий И.В. Сталин, поздравив генерала армии А.И. Ерёменко с этим знаменательным днем, пригласил его подняться на трибуну ленинского Мавзолея. «Становитесь рядом, – сказал он, – и смотрите, как идет ваш полк».
Вместе с другими героическими советскими воинами по Красной площади проходил сводный полк 4-го Украинского фронта, командующим которым Андрей Иванович закончил ту великую войну…
– Закончил, накопив огромный полководческий опыт. Что об этом вы можете сказать?
– Огромный и поистине бесценный опыт был накоплен за войну каждым советским полководцем и военачальником. В предыдущих беседах мы этого уже касались. Своего рода преимущество Ерёменко состоит в том, что он относится к сравнительно немногим полководцам, которые старались происходящее постоянно анализировать на бумаге. Вел дневники, которые недавно изданы. Был одним из первых командующих фронтами, который после войны начал печатать свои мемуары. Очень интересные, надо сказать, хотя в чем-то неизбежно субъективные.
– Он же немало успел написать!
– С моей точки зрения, самая ценная из его книг – «Сталинград. Записки командующего фронтом». Но весьма содержательны, информативны, насыщены острыми размышлениями и другие – «В начале войны», «Годы возмездия. Боевыми дорогами от Керчи до Праги», «Помни войну. Автобиографический очерк»… Во всех его книгах воспоминания переплетаются с аналитикой, так что при изучении военного опыта Великой Отечественной без них и в будущем не обойтись.
У Андрея Ивановича, кроме всего прочего, был литературный дар. Он до последних дней жизни работал даже над поэмой под названием «Генерал Иванов» (это его псевдоним как командующего Сталинградским фронтом). Так ему хотелось по-своему сказать в литературной форме о подвиге боевых побратимов – защитников Сталинграда.
– Но есть у него еще и книга «Против фальсификации истории Второй мировой войны». Может быть, на фоне нынешних фальсификаций, принявших уж совершенно чудовищные масштабы, она особенно актуальна?
– Вы абсолютно правы! Книга вышла в 1958 году, но уже к тому времени Андрей Иванович сумел сказать в ней много исключительно важного, в том числе для нашей сегодняшней действительности. Вот, например, он пишет: «Как бы битые фашистские генералы ни стремились ныне доказать своим новым хозяевам – американским империалистам, что в провале гитлеровской авантюры виноваты не они, а «фюрер», который, мол, давал ошибочные директивы, это им не удастся. Кому не ясно, что все директивы Гитлера, его стратегические планы составлялись германским генеральным штабом, то есть тем, кто теперь эти планы критикует? Понятно, что немецким генералам выгоднее представить свое поражение как результат каприза «бесноватого», чем открыто признать крах своей военной доктрины, преимущество советского военного искусства, моральное превосходство советских воинов».
Вместе с тем Андрей Иванович привел и вынужденные признания некоторых гитлеровских генералов и фельдмаршалов, давших высокую характеристику Красной армии. Так, битый Гудериан свидетельствовал: «Русский солдат всегда отличался особым упорством, твердостью характера и большой неприхотливостью. Во Второй мировой войне стало очевидным, что и советское верховное командование обладает высокими способностями в области стратегии».
Но тот же Гудериан давал рецепт своим новым хозяевам, если они решатся вновь пойти по гитлеровскому пути: «Если наступающий будет обладать превосходством на море, то авиация и флот могут создать ему предпосылки для успешного вторжения в Россию при условии, что авиация и флот будут тесно взаимодействовать с достаточным количеством наземных войск и что их действия будут носить характер не фронтального наступления, а охватывающего удара по самой важной цели».
Словом, Маршал Советского Союза А.И. Ерёменко призывает нас к бдительности, и, думаю, его послевоенные размышления, как и полководческий опыт военных лет, актуальности не утрачивают.
Войти с помощью соц. сетей: