Книга: Африканский Кожаный чулок
Назад: Глава XVI Перед воротами жизни
Дальше: Книга вторая Танганайский лев

Глава XVII
Жених и невеста в Сансуси

Адьок сжалился над землей динков. — Против торговцев рабами. — За здоровье хедива. — Назад в Каир. — Прилежный управляющий. — А мне ты не подаришь коровы? — Госпожа серибы. — Жених и невеста в Сансуси. — Последний вечер в Сансуси. — Пожар-иллюминация. — Выступление. — Благослови вас Бог. — Толстокожие. — Заря человеческих прав.
В сильный дождь Белая Борода и его товарищи возвратились из пещеры духов в Сансуси; дождь лил целый день; на небе собирались грозовые тучи, исчезали и заменялись новыми. Расцвел лес, роскошно зазеленела степь и быстро поправились хлеба.
Адьок сжалился над землей динков, весело зазвучала флейта Зюлейки и радостью засияло ее лицо.
Дождь не переставал; реки разлились, ручьи переполнились, озера обратились в моря и все дороги были залиты; о путешествии нечего было и думать, белые остались в Сансуси.
Время шло у них быстро. Белая Борода сидел за столом и занимал гостей рассказами о своих приключениях; они же сообщили ему последние известия из Европы и Каира. Там чувствовалось новое веяние, начиналась новая эра. Решено было не оставлять страну в руках турок и арабов, предполагалось ввести в Судане новые порядки и двинуть организованную армию против разбойничьих шаек. Вербовались надежные люди, знакомые с местностью.
Теперь определилась будущая деятельность Белой Бороды.
Юношей он мечтал об освобождении рабов; сделавшись мужчиной, он готов был пожертвовать жизнью, чтобы уничтожить торговлю рабами и охоту за невольниками. Он решил отправиться в Хартум или Каир, чтобы возвратиться оттуда в качестве путеводителя армии освобождения. Звонко чокались собеседники бокалами за будущее Нильских земель.
Да, он должен был покинуть на некоторое время девственные места и вновь прибегнуть к источнику знания, проникнуться новыми великими задача ми культуры, для того чтобы правильно действовать в этих далеких странах, на границах цивилизованного мира.
Приближался день, когда над Сансуси должно было подняться знамя с крестом.
До того времени сериба будет стоять пустая, если только еще раньше жуки-древоточцы не успеют источить ее зданий и буря не свалит их в кучи.
Так думал господин серибы, но эти мысли не разделяли его слуги.
Усердно работал Лео в огороде, собирал плоды и грибы в лесу, так как хлеб не уродился, одним же мясом люди питаться не могли.
Нужда делает находчивым, и Белая Борода обратил внимание своего управляющего на дикий рис, росший на болотистых местах и до сих пор незамеченный динками. Это были вновь открытые поля, и Лео примечал, конечно, все места, где рос рис. Велико было торжество, когда сварили в котле первую пробу и дикий рис оказался вкуснее дамиетского.
Лео, служивший раньше своему господину бескорыстно, сделался вдруг бережлив и даже жаден. За верную оборону в Сансуси он был награжден двумя слоновыми клыками, которые он променял в маленьком дворе динков на несколько коров и одного буйвола. Около господского стада паслось теперь также маленькое стадо управляющего, и домоправительница оказывала большое внимание его скотине.
Заработанные деньги Лео тратил на покупку коров, потом к его стаду прибавились овцы и козы. Белая Борода был изумлен этим и сказал:
— Что ты делаешь, Лео? Ты устраиваешься так домовито, но ведь мы здесь не останемся, мы возвратимся на Нил. Разве ты возьмешь коров с собой? Но ведь они не вынесут далекого путешествия?
— Неужели в самом деле мы должны уехать отсюда? — возразил печально Лео. — А здесь так хорошо, здесь мы могли бы остаться навсегда.
— Но я не могу, — сказал Белая Борода, — я должен возвратиться.
— Как жаль серибы, ее красивых домов! — сказал, вздыхая, Лео.
— Через три года они все равно будут уничтожены червями! — ответил, улыбаясь, Белая Борода.
— Жаль динков, которые здесь так хорошо себя чувствуют, и никто из них не думает о бегстве; если же ты их продашь, им плохо придется.
— Вот как! Кто же тебе это сказал? Я отпущу всех на свободу, только мы двое, ты и я, чуждые этой стране, уедем отсюда с караваном белых! — сказал Белая Борода, удивление которого все росло при виде настойчивости Лео, перечислявшего преимущества серибы.
— Освободить? — воскликнул Лео. — Но ведь тогда ты ничего не получишь?
— Конечно, я ничего не получу, ни коровы, ни слонового клыка! — объяснил Белая Борода своему слуге, который недоумевал все более и более.
— Ты всех освободишь? — переспросил он. — Всех мужчин?
— Да!
— И женщин тоже освободишь? — продолжал негр.
— Да, — отвечал опять Белая Борода.
— Всех? — с волнением спросил Лео.
— Всех без исключения! — воскликнул улыбаясь Белая Борода, догадавшийся, наконец теперь, в чем дело. — Освобожу также и Зюлейку!
Он напряженно ждал ответа от Лео, но последний довольно долго размышлял и потом опять спросил:
— А что ты сделаешь со стадами рогатого скота?
— Я разделю их между динками! — возразил Белая Борода.
— А мне ты подаришь коровы, ведь я твой первый слуга? — сказал жалобно негр. Это вышло так комично, что Белая Борода рассмеялся и сказал:
— Может быть, я найду что-нибудь подарить и тебе.
Он оставил своего слугу и ушел.
Он направился прямо к той хижине, в которой жила Зюлейка.
Негритянка сидела у дверей и кормила маслом змею. Белая Борода довольно долго наблюдал, и по лицу его скользнула улыбка.
— Зюлейка, — воскликнул он, — ты должна приготовить хороший обед, я отсылаю сегодня Лео в Хартум; в последний раз он будет сегодня обедать на земле динков. Готовь получше, чтобы обед ему понравился.
Негритянка встала, но ясно было видно, что это известие ее вовсе не обрадовало; она даже слегка дрожала.
— А потом я и сам уеду, — сказал Белая Борода, — а вас всех сделаю свободными, освобожу также и тебя; ты можешь возвратиться на свою родину.
Но даже и это сообщение не произвело на Зюлейку должного впечатления; выражение ее лица не изменилось.
— Почему ты так печальна, Зюлейка? — спросил Белая Борода, но не получил ответа; негритянка хотела уйти.
Тогда он удержал ее и сказал:
— Так как ты была добра, Зюлейка, и заботилась о Гассане, то я хочу сделать тебе подарок. Эту серибу со всеми домами, слугами и стадами я подарю тебе, когда уеду. Ты можешь тогда выйти замуж, Зюлейка, и если хочешь, Лео может остаться у тебя управляющим, если он также на это согласен. Но что же ты смотришь на меня так удивленно? Я говорю правду; сбегай поскорее к Лео и спроси его, хочет ли он ехать со мной или остаться с тобой. Беги скорее и принеси мне ответ!
С этими словами Белая Борода отвернулся от негритянки и быстрыми шагами пошел домой. На лице его играла улыбка.
Основанное им Сансуси было спасено. Теперь дома не будут уничтожены древоточцем и рассеяны ветром, рабы и слуги не разбредутся во все стороны. По-прежнему там будут пастись стада и к огородам примкнут вновь обработанные поля. И кто же будет управлять серибой? Лео и Зюлейка, это не подлежит сомнению; и Белая Борода ждал, что они придут оба, чтобы представиться женихом и невестой.
Но это случилось не так скоро; будущие владельцы Сансуси, по-видимому, прежде хотели поговорить одни.
Белая Борода был все-таки доволен; его пребывание в стране не должно было пройти бесследно; он твердо надеялся, что благодарные негры, которым он создал в Сансуси новый очаг, будут жить по его заветам.
Дожди прекратились, рано миновала осень со своей пестрой зеленью и наступила зима.
В лесу торчали голые сучья, пустынная высохшая степь местами казалась обнаженной. С севера прилетели перелетные птицы, на болотах и реках появился аист, а белые в серибе, наоборот, готовились к отъезду на север.
Они исследовали страну, исходили вдоль и поперек степи, леса, горы и долины и теперь возвращались в Хартум. Тюки были упакованы, а также приготовлены к перевозке слоновые клыки. На следующее утро думали отправиться в путь. Завтра начнутся трудности далекого похода, а сегодняшний вечер решили повеселиться; это был последний вечер в Сансуси, где покойному Гассану при погребении были оказаны все почести, где гостеприимно были приняты чужеземцы и где приятно и без больших забот жили господа и слуги.
В этот вечер совершилась свадьба Лео и Зюлейки; динки торжественно отпраздновали ее. Белая Борода сам доставил из леса свадебное жаркое: молодого буйвола и двух антилоп.
Из овощей приготовили пиво.
Факелы освещали ночь.
Пир уже кончался и начиналась пляска. Танцы дикарей не похожи на наши.
На зеленом лугу танцуют не отдельные пары, а мелькают целые толпы дикарей, изображая под открытым небом род нашего балета.
В масках зверей и с хвостами животных появляются они и представляют в пантомимах сцены из жизни животных. Так же было и здесь. Веселыми звуками огласилось Сансуси. «О, о!» — доносилось до звездного неба, как будто Бахус вновь совершал торжественное шествие по земле.
Сияя радостью, смотрела Зюлейка на веселье чернокожих, на толпу негров, освещенную магическим красным светом. С довольной улыбкой сидел Лео.
Один из путешественников находился поодаль; он усердно рисовал, стараясь изобразить танец негров.
Самое большое удовольствие испытывал Белая Борода.
Гремели литавры, резко звучали дудки; «О, о!..» — кричали люди. Торжеству, казалось, не будет конца.
Наконец, праздник заключился грандиозной иллюминацией. Лео сам должен был поджечь ближайшую сухую степь. Высоко поднялись огненные языки.
Этот пожар, заливший заревом все небо, был поистине радостным и торжественным, потому что огонь приготовлял здесь дорогу культуре.
Завтра же мотыгой и железными лопатами динки должны были превратить в пашню эту степь.
Белая Борода думал между тем: «Я мог бы сделать тебя богатым, Лео, очень богатым по твоим понятиям; я мог бы тебе показать место, где несчастный Гассан нашел слоновый клык, но я лучше промолчу и оставлю слоновый клык лежать около мертвых.
Тебе досталось более драгоценное сокровище, чем золото и серебро: это работа трудная и упорная, которая сделает тебя счастливым и крепким».
На следующее утро из серибы Сансуси тронулся в путь караван с тремя белыми. Гремели прощальные залпы. Зюлейка и Лео провожали караван от опушки леса. Здесь они должны были расстаться с Белой Бородой и последний сказал Зюлейке: «Запомни навсегда, что я тебе скажу: своим будущим счастьем ты обязана сделанному тобою доброму делу. Будь всегда добра и кротка, и ты будешь счастлива на земле. И ты, Лео, — продолжал он, обращаясь к своему прежнему слуге, — будь хорошим господином для своих слуг, потому что, видишь ли, суровый хозяин многому вредит; кроткость и справедливость покоряют сердца, а кто служит искренне, тот служит прекрасно. Ты можешь положиться на такого слугу и спокойно спать» когда он бодрствует.
Как муж и глава, заботливо охраняй свой дом и двор, защищайся от нападения врагов, но сам не начинай войны с другими, чтобы тебе не отплатили тем же. Не за бывай никогда того, чему тебя учили в Святом Кресте, постоянно помни о том, что все люди — братья!»

 

 

После этого Белая Борода протянул руки молодой чете.
— Благослови вас Бог! — сказал он взволнованным голосом и сейчас же ушел от них в лес.
Он поднялся на холм, где возвышался баобаб, где год тому назад Акка убил соловья; прошел мимо ворот смерти и подумал о Гассане, который теперь мирно покоился в пещере духов, рядом с домашней утварью праотцов; он прошел мимо возвышенности, где когда-то находилась разбойничья сериба и где теперь лежали только кучи развалин. Пуст был двор динков, не слышно было там мычания стада; динки выселились.
Как много изменилось в этой земле в течение одного года! Борьба и опасности, которым подвергался Белая Борода-Нежное Сердце, также оставили на нем свои следы. Недаром он поседел! Но несмотря на это, тоска овладела его сердцем при мысли, что он, может быть, навсегда оставит эти места. Слезы выступили у него на глазах; жаль было охотнику покидать прекрасную местность.
Вдруг он услышал крики; длинный караван пришел в беспорядок; на опушке леса из кустов выскочил носорог, фыркая и пыхтя, как паровоз, промчался он мимо путешественников. Негры сбросили с себя ношу и влезли на деревья. Носорог схватил один тюк и излил на нем свою ярость, раскидав пестрые палатки во все стороны.
Белая Борода поднял было свою смертоносную винтовку, но сейчас же опустил ее. Слишком торжественен был для него нынешний день и слишком сильно растрогано его сердце, чтобы решиться убить зверя без нужды.
Носорог, фыркая, убегал в лес, и Белая Борода закричал ему вслед:
— Иди с Богом, толстокожий, и сообщи буйволам и антилопам, что винтовка Белой Бороды не разбудит больше эха в этих лесах!
Вскоре все путешественники скрылись в извилистых тропинках девственного леса. Белки прыгали с сучка на сучок; веселые мартышки гонялись друг за другом по спутанным веткам. Поющее дерево звучало при ветре, но пение птиц заглушало его.
Таким же был этот девственный лес и назад тому целые тысячелетия, когда египтяне проникли в него с нижнего Нила. До сих пор охотятся в нем все за теми же животными и до сих пор процветает в этих странах отвратительная ловля негров.
Но топор прорубит, наконец, могущественный девственный лес, а чем уменьшить число торговцев невольниками. Исполинские деревья, кажется, перешептываются своими вершинами о будущих битвах. С севера уже надвигаются войска, и Белая Борода будет стоять в рядах бойцов и не отступится от борьбы до тех пор, пока над далеким Суданом не взойдет заря человеческих прав.
Назад: Глава XVI Перед воротами жизни
Дальше: Книга вторая Танганайский лев