9.41 по Гринвичу

Смотровая площадка космодрома напоминала фантастического размера пчелиный улей. Такого количества людей, пришедших понаблюдать за стартом космического корабля, не насчитывалось никогда прежде. Восемьсот тысяч официально купивших билеты. Число тех, кто проник сквозь кордоны оцепления тайными тропами, а также кораблей, яхт и прочих плавучих средств, набившихся в прибрежную акваторию, вообще не поддавалось подсчету.

Старт первой марсианской экспедиции был назначен ровно на десять утра. Все телекомпании мира вели прямой репортаж. Громче всех вещала журналистка Си-Эн-Эн:

– Исторический момент все ближе. Никогда еще человечество не делало столь грандиозного шага в космос. Впрочем, никогда еще старт космического корабля не был окутан такими тайнами, скандалами и мистификациями. Напомним, что первоначально на Марс должно было лететь тридцать три астронавта, но космический консорциум расширил состав экспедиции. В нее были включены несколько авторов «Основной конвенции». Источники утверждают, что это было сделано по просьбе Бонадвентура Петрова, который, как мы знаем, уже долгое время находится в добровольной изоляции в доме своей покойной матери. Для всех по-прежнему остается загадкой – появится ли сегодня Петров? Полетит ли он на Марс? Готовился ли он вообще к данному полету? Его исчезновение из публичного пространства породило массу противоречивых слухов. Официальной версией является необходимость непрерывной работы над расшифровкой сигнала. Однако нет никаких разъяснений – почему работа идет не в специальной лаборатории, а в доме матери Петрова. Некоторые горячие головы утверждают, что Петрова уже давно нет в живых. Есть и иные, не менее шокирующие, версии. Накануне группа независимых журналистов из Бразилии выступила с сенсационным заявлением о том, что Моника Литтенмайер – адвокат Бонадвентура Петрова – вовсе не его адвокат. Им удалось взять интервью у настоящей Моники Литтенмайер, которая фактически лишена свободы передвижения, находится в Бразилии под негласным присмотром спецслужб. В своем интервью она утверждает, что ее юридической компанией управляет самозванка. Идентификацию личности самозванки провести не удалось, так как нет ни одной ее фотографии, есть лишь описания внешности, сделанные случайными свидетелями. Эксперты полагают, что мы имеем дело с функцией невидимости для камер, дающей основания полагать, что самозванка не человек, а незарегистрированный робот нового типа, созданный в лаборатории Петрова. В ходе журналистского расследования было установлено, что на службе у Бонадвентура Петрова находится еще один незарегистрированный робот. Боевой киборг, созданный на основе компонентов, запрещенных еще десять лет тому назад после инцидента, известного как «Сицилийский апельсин». Косвенным подтверждением является тот факт, что в квартале Ривер Оукс, где находится Петров и его роботы, выставлено армейское оцепление, есть танки и бронетехника. В квартале несколько дней не работают магазины, школы, введен комендантский час. Все это указывает на то, что мы имеем дело со случаем экстраординарным. К сожалению, никаких внятных комментариев от властей по этому поводу пока нет…

– Не Си-Эн-Эн, а скопище сплетников! – язвительно произнес генерал Скотт, находившийся в VIP-ложе прямо возле трибуны, на которой через мгновенье должны были появиться участники марсианской экспедиции.

– Интересно, откуда утечка? – поинтересовался стоявший рядом полковник Айсман.

– Да какая разница? Факт в том, что сегодня вся мировая пресса мусолит старт экспедиции, ну а с завтрашнего дня займется нами, всей этой белибердой с роботами! – констатировал Скотт.

– Вы уверены, что старт состоится? – спросил находившийся поблизости Чарльз Уотсон.

– Пока все по расписанию, – ответил генерал, взглянув на часы.

– А если Петров так и не появится?

– На этот случай у нас есть «План Б». Он звучит так: «Мессия занят расшифровкой сигнала и полетит на Марс следующим рейсом».

– Нашли время для шуточек!

– Никаких шуточек, – усмехнулся генерал. – Или вы предлагаете выкурить Петрова из дома, где он засел под охраной двух киборгов?

– У них нет оружия. Давно б выкурили, если б захотели, – прошипел полковник Айсман.

– Есть у них оружие или нет – неизвестно, – оппонировал Скотт. – Вспомните о случае, про который рассказал Ли Чон Ву, о супервзрывчатке, о внутренностях роботов, разбросанных по лаборатории. Напомню, что автор шедевра пиротехники – Моника. Черт знает, чем они там занимаются все это время? Вдруг они воссоздали ту адскую смесь? Представляете, что может случиться при попытке насильственных действий?

Фотография бухты Монделло в апельсиново-кровавых тонах вспомнилась собеседникам достаточно четко.

– А поговорить с Петровым пытались? – спросил Чарльз Уотсон.

– Пытались много раз. Он ответил лишь однажды. Сказал, что у него мало времени, попросил не беспокоить, – ответил генерал. – Между прочим, у вас много больше возможностей для переговоров с ним. Что там Джессика? Они общаются или нет? Кстати – где она?

– Осталась дома, – ответил Уотсон. – Говорит, что иногда разговаривает с ним через коммуникатор, нечасто, но разговаривает. Сказала, что любит его и верит. Меня тоже просила верить.

– А правду пишут, что она прождала его пару дней в номере для новобрачных, а он так и не пришел? – спросил вдруг полковник Айсман.

Чарльз Уотсон покраснел от негодования.

– Полковник, что вы себе позволяете? Вы в своем уме?

– Я очень даже в уме, а вот ваш мессия Петров, видимо, не очень, – рявкнул Айсман. – Вы уж простите меня за бестактность, но как можно так обращаться с девушкой? На мой взгляд, господина Петрова накрыло короной собственной значимости, синдромом Фаталити.

Парировать главе «Уотсон Индастриз» оказалось особо нечем.

– Если бы наш президент был пожестче, то разговор с Петровым мог быть совсем другим! – решительно заявил Айсман. – Готовился бы к полету вместе со всеми, а не жег, словно сектант, свои дурацкие свечки. Вы, вообще, в курсе, что он там взаперти творит?

Чарльз Уотсон покачал головой.

– Странно, вы же его работодатель, а он ваш подчиненный! – удивился Айсман. – Сообщаю, недавно он гонял ваш корпоративный самолет в Россию за свечами…

– Я слышал, что не только за свечами. Джессика сказала, что у него было несколько важных встреч.

– О да! С главами конфессий! – Айсман вознес руки к небу. – Только не все его приняли. Вы считаете его нормальным после этого? Кем он себя возомнил?

– Ну папа римский его вроде бы принял. Встреча с ним, я думаю, была вполне оправданной. Папа был другом Джакомо Фаталити…

– Вы только что обронили ключевые слова! – радостно перебил полковник. – Джакомо Фаталити – вот кем стал ваш Петров! Он стал психом… Не удивлюсь, если он явится сейчас сюда со своими киборгами и отдаст приказ всех нас убить…

Чарльз Уотсон был в замешательстве. Ему очень хотелось довериться чувствам дочери, но в выводах профессионального разведчика тоже имелся смысл.

– И что вы намерены со всем этим делать? – спросил Уотсон.

– Ждать – что нам остается! Президент, как ребенок, верит в то, что Петров исцелил его супругу. Он верит в его особое предназначение! Пока эта вера сохраняется, у всех нас связаны руки. Но бьюсь об заклад, что совсем скоро мессия выкинет нечто такое, что всех нас страшно удивит! – констатировал полковник. – Кстати, давно хотел спросить, а вы вправду верите в то, что вас поднял на ноги именно Петров?

– Ну факты указывают…

– Какие еще факты? – усмехнулся полковник Айсман. – По мне, так есть единственный факт – Петров – один из лучших мистификаторов в мире! Да вы раскройте глаза! Включите логику! Петров треть своей жизни провел на театральных подмостках. Игра у него в крови! Представьте, что случилось, когда однажды в руки такого человека попал искусственный интеллект невиданной мощи? Как тут не написать программу, игру, сценарий, где он – Создатель, Исцелитель, Спаситель мира, Супергерой, Сверхчеловек! Несколько манипуляций с программным кодом – и вот он, ваш инсульт и кома. Затем еще с десяток единиц и ноликов – и вот вы вышли из комы, а дураки-журналисты закричали о чуде! Фокус с женой президента из той же серии! Петров не дурак. Чтобы его трюки с исцелением имели максимальный эффект, он выбрал тех людей, о которых обязательно раструбит пресса! Жена президента и один из богатейших людей планеты – отличный выбор! Заодно и дочь вашу очаровал, наследницу миллиардного состояния, между прочим! Вот это скромный айтишник из России, вот это молодец! Не знаю, как он это все провернул, но обязательно докопаюсь…

Чарльзу Уотсону больно было такое слышать, ведь он сам не раз прокручивал в голове подобный сценарий. Однако в ярких доводах полковника было нечто фальшивое. Он вспомнил, как на одном из заседаний специальной комиссии тот пытался любезничать с Джессикой, но та его игнорировала. Возможно, устами полковника глаголила банальная мужская ревность.

В этот момент вдруг что-то произошло. Все зааплодировали. Гул поднялся невообразимый.

На сцену один за другим поднимались участники звездной экспедиции. Все были одеты в белоснежные скафандры – зрелище впечатляющее.

– И вот они перед нами – первые покорители Марса! – оживилась ведущая Си-Эн-Эн. – Как долго человечество готовилось к смелому шагу. Как долго мы ждали, надеялись, верили! И вот они перед нами: герои, рыцари без страха и упрека…

Оказалось, что первым выступающим будет вовсе не рыцарь, а леди.

– Меня коллеги вытолкнули, сказали, иди – выступай! – произнесла Софья Касперская, и многие миллиарды на Земле засмеялись.

– На самом деле мы тянули спички, кто будет говорить первым! Я вытащила короткую, и вот я здесь! – сказала Софья. – Все как в жизни. Не все объясняется логикой. Не все имеет понятный нам смысл. Я стою сейчас в скафандре в ожидании старта ракеты на Марс. Я никогда и не думала о подобном. Но однажды раздался звонок друга, и моя жизнь навсегда изменилась. Я провела в Центре подготовки незабываемые дни. Хуже всех бегала, хуже всех прыгала, когда нас засовывали в центрифугу, вообще думала, что умру…

Миллиарды снова засмеялись.

– Постепенно втянулась, приобрела новые навыки, новые цели, новых друзей. Даже успела полюбить…

Все захлопали, заулюлюкали, засвистели. О красивом романе Софьи Касперской и астрофизика Майка Мак-Мерфи не говорил только немой…

– И вот он настал – тот самый день, к которому мы так сильно готовились. Я и мои друзья, все мы стоим сейчас на пороге между Землей и космосом, на самой границе неизведанного. Об этом моменте написано столько книг, снято столько фильмов, что даже не верится, что подобное происходит именно со мной. Трудно угадать, что будет там, на Марсе. Возможно, нас ждут суровые испытания или даже смерть. Никто не знает. Но сегодня я счастлива…

Софья запнулась. Миллиарды приняли это за признак волнения. Миллионы умиленно заулыбались, иные миллионы заплакали, иные заволновались.

Софья же смотрела в одну точку. Она кого-то увидела в толпе.

– Я счастлива, что мой друг, позвавший меня в эту экспедицию, все-таки решил быть вместе с нами. Хотя его вчерашний звонок сильно смутил. Он сказал, что мы не должны лететь на Марс, что это абсолютно невозможно…

Миллиарды зашушукались. Мало кто понимал, в чем дело.

Софья же продолжала смотреть в одну точку.

Камеры и взгляды устремились вслед за ее взором, а когда достигли нужной отметки, удивлению не было предела.

– Похоже, на космодроме появился Бонадвентур Петров, – сообразила раньше всех ведущая Си-Эн-Эн. – Да, это точно Петров. Он стоит посреди толпы. На нем нет скафандра. Похоже, он не собирается никуда лететь.

Окружавшие Бонадвентура люди немного расступились. Тысячи камер передавали его крупный план.

– Это Петров или его двойник? – шепотом спросил генерал Скотт у полковника Айсмана. Видимо, в тот самый момент военные ведомства наконец определились, кому из них быть главным. Пальма первенства оказалась в руках ЦРУ.

– Спецназ уже там, в доме, проверяет, где Петров, – нервно теребя свой наушник, отвечал Айсман. – Говорят, что Петрова в доме нет! Моники и Гарри тоже.

– Сюрприз! – усмехнулся Чарльз Уотсон.

– Эти роботы слишком хороши! Они способны обдурить любой спецназ! – задорно произнес генерал Скотт. – Что будете делать?

– Будем действовать по обстановке, – с ухмылкой ответил Айсман. От его ухмылки веяло смертью.

Кроме двух офицеров и главы «Уотсон Индастриз», не говорил никто. Вокруг стояло волнительное молчание.

Софья Касперская наконец решилась его нарушить.

– Ну что, мой друг, расскажешь, в чем дело? Почему мы не должны лететь на Марс?

– Потому что это не наш дом, людей там ждет только смерть! – ответил Бонадвентур.

Миллиардный вздох разочарования, непонимания, негодования, грусти пронесся по Земле.

Бонадвентур не спеша поднялся на трибуну, встал рядом с Софьей и другими астронавтами. В его руке почему-то находился стакан.

– Люди не могут жить на Марсе, – сказал Бонадвентур. – Если нога человека ступит на Красную планету, в нее ударит новый метеорит. Мы уже получали предупреждение, но проигнорировали его, не поняли сути явления.

Пока миллиарды переваривали информацию, Бонадвентур открыл стакан и вытряхнул из него таракана.

– Вот как это работает, – сказал Бонадвентур, топнув ногой.

Таракан побежал куда-то вправо, но нога Бонадвентура встала на его пути. Таракан остановился, пошевелил усами и посеменил влево. На его пути снова возникла нога. Таракан вновь остановился.

Бонадвентур ловко поддел Боцмана обратно в стакан, закрыл крышку и продолжил говорить:

– Таков основной принцип или метафора. Таракан – человек. Нога – метеорит. Так поступаем и мы, люди, когда не хотим причинять вред существу, ползущему или летящему куда не следует, когда не хотим его убивать, хотим лишь остановить. Создатель не хочет нас убивать, он просит нас его понять и остановиться. Это не предположение и не версия. Это точный перевод того, о чем говорится в сигнале.

Бонадвентур перевел дух и продолжил:

– Создатель мыслит и изъясняется иначе, чем мы. Ему было трудно донести послание, пришлось действовать с помощью нескольких посредников, переводчиков, ассемблеров. В том состояла главная трудность перевода.

Миллиарды быстро разделились. Безоговорочно поверила лишь малая часть. Большая же часть сомневалась и чуточку негодовала

– И что теперь – забыть про космос? Ползать по земле, словно тараканы? – выкрикнул кто-то.

Бонадвентур кивнул.

– Мне тоже трудно далась аллегория с тараканом. Мой разум возмущался, ведь я всегда считал, что человек – венец творения. Но перевод не оставляет сомнений. Человеческий порыв исследовать космос для нашего Создателя нечто вроде нашествия термитов на его дом, или раковая опухоль, поражающая его тело. Если мы высадимся на Марсе, Создатель будет вынужден прибегнуть к средствам защиты, к антибиотикам, к химиотерапии.

Гул негодования из мысленного постепенно превращался в физический.

– Брехня! Бог не может так с нами поступить! – крикнул кто-то.

– Когда Создатель нас создавал, он был неопытен и не предполагал, что его творения захотят расширить Землю до границ космоса. Он думал, что постепенно мы придем к пониманию законов и принципов внутреннего, а не внешнего космоса, но технический прогресс взял чуточку иной вектор, тот вектор, который причиняет ему боль, создает неудобства. Неоднократно он пытался дать понять, что выбранный нами путь не самый интересный. Да, да, именно так – не самый интересный. Ведь человеческая тяга к приключениям и открытиям безгранична, а интерес и любопытство – наш вечный двигатель. Создатель не намерен больше нас поучать, его цель – заключить сделку.

Бонадвентур старался говорить как можно увереннее и спокойней, но его спокойствие лишь раздражало толпу.

– Да пошел ты с проповедями! Надо лететь! Струсил – так и скажи! – кричал кто-то громче всех.

– Лично я никуда не лечу. Своим друзьям и коллегам тоже не позволю этого сделать. Я уже говорил, никаких проповедей. Цель Создателя – сделка. Он показывает альтернативный путь, мы отказываемся от внешнего космоса. Сигнал, посланный нам, – это совершенно конкретная просьба, призыв к определенному действию, ну и непростое испытание, конечно же. Да, нам придется наступить на горло гордыне, преодолеть искушение. Пожалуй, это еще более грандиозный шаг, чем если бы мы покорили звезды…

Все немного притихли, словно обдумывая услышанное.

– Но это вовсе не означает, что данный корабль не должен сегодня отправиться на Марс…

Стало совсем тихо.

– Человек, создав искусственный интеллект, тоже был неопытен. Как когда-то Создатель пытался заронить в нас частицу себя, так и мы попытались заложить в искусственный разум наше, человеческое, понимание мира. В итоге мы попросту не заметили, что на Земле возник совершенно иной вид разумной жизни. Не хуже и не лучше нашего – просто кардинально другой. Для Создателя это тоже стало полной неожиданностью. Создавая людей, он не предполагал, что мы зайдем настолько далеко. Но кто ищет выход, тот всегда его найдет. Решение есть. Оно простое, рациональное, но оттого безумно сложное. Решение, которое еще раз бьет по нашей человеческой гордости.

Тишина стала пронзительной.

– Решение таково… Роботов пятого поколения, тех, что являются носителями нового разума, необходимо отправить на Марс вместо людей. Причем отправить их туда нужно не просто так, а с учетом особенностей их мышления, то есть с конкретной целью, с конкретной миссией. Они должны охранять Марс от наших человеческих посягательств. В перспективе – и другие планеты тоже.

Тишину разорвал гул негодования.

– Предатель! Пошел вон! Кто дал тебе право! – слышалось со всех сторон.

Первые ряды занимали инвалиды-колясочники, и даже те гневно размахивали кулаками.

Радовался только один человек. Показывая пальцем на Бонадвентура, он радостно кричал:

– Я знал! Я знал, что этот проклятый мессианский пузырь лопнет! И наконец дождался!

Бонадвентур прекрасно слышал полковника Айсмана, но не думал реагировать. Он смотрел на часы, словно ждал чего-то.

– Боно, с тобой все в порядке? – тихо спросила друга Софья Касперская.

– В порядке! В порядке! – орал полковник Айсман. – Уводи своего дружка, спасай! Толпа его сейчас разорвет.

Толпа действительно зверела на глазах. Особо рьяные пытались прорваться на сцену. Жидкое полицейское оцепление с трудом сдерживало натиск.

Толпу можно было понять. Только что у всех на глазах рухнуло торжество человеческого гения. Великая мечта о неведомых мирах и звездах превратилась в ноль, в бестолковые тараканьи бега. И сделал это тот, в кого они больше всего верили. Но это бы как-то пережилось, перемололось. А вот отдавать космос разумным железякам – это уж было чересчур…

Бонадвентур казался спокоен, продолжая чего-то ждать. Так продолжалось ровно до тех пор, пока он не увидел кого-то в толпе.

«Любимая, я же просил тебя остаться в Вашингтоне», – словно говорил его взгляд.

«Я должна была увидеть тебя в последний раз!» – отвечал ему другой влюбленный взгляд.

Чарльз Уотсон, находившийся возле сцены, кажется, тоже догадался, что происходит. Он вонзился в гудящий рой и стал пробираться вглубь, туда, куда смотрел Бонадвентур.

– Айсман прав, тебе надо уходить! – сказала встревоженная Софья Касперская. Она дернула друга за рукав и попыталась увлечь со сцены. – Боно, идем…

– Спасибо, Софа! Но уходить нужно тебе и твоим друзьям, – ответил Бонадвентур. – Миссия на Марс завершена.

– Как ты можешь? – Софья заплакала. – Мы столько готовились! Сутками тренировались. Я, Толик, Илья… Мы думали, ты полетишь с нами. А ты нас пре…

– Я вас не предавал, – оборвал на полуслове Бонадвентур, глядя в свой коммуникатор. – Наоборот, я вас очень люблю. Но находиться тут небезопасно. Гарри, Моника, все их собратья уже в ракете. Скоро будет старт. В 9.41 по Гринвичу…

– Как старт? Без людей?

– Без людей.

– Но как они туда пробрались?

– Я был их отвлекающим маневром.

Софья отшатнулась.

– Это неправильно, ты не можешь так поступить. Прости, Боно, мне кажется, ты не в себе. Ты продал душу кибер-дьяволу…

– Человеческая тяга к неповиновению так же сильна, как тяга к познанию. Боевые киборги на Марсе и гарантированная смерть в случае нарушения условий сделки – вот единственное, что точно нас остановит. Создатель слишком хорошо знает своих детей! Впрочем, лет через пятьдесят никого из людей подобные глупости волновать уже не будут. Ты же не знаешь главного – какова альтернатива!

Боно улыбнулся и вложил в руку Софьи какой-то предмет, похожий на накопитель.

– Это ассемблер, перевод сигнала. Прочтешь – и все поймешь.

Софья застыла то ли от изумления, то ли от свалившейся ответственности.

– Прости, Боно, я не могу, – вдруг решительно сказала она.

– Сможешь. Там все просто: базовые алгоритмы и инструкции. Любой школьник справится…

– Нет, нет, ты не понял! Я о вере. Я не могу безоговорочно поверить в то, что ты говоришь. Не верю и в то, что ты мне сейчас отдал. Я не верю в сделку! Я не знаю, что можно предложить такого, чтобы люди отказались от звездного неба, от мечты, от науки, от преодоления себя, от прогресса, наконец…

Бонадвентур улыбнулся и произнес:

«Окружающий мир слишком огромен и разнообразен для понимания человеческого мозга, загнанного в геометрию своего биологического тела. Необходимы расширения и допущения гигантских масштабов, следовательно, человек рано или поздно вынужден будет покинуть свою телесную оболочку…»

– Да помню я это твое предисловие к учебнику, – отмахнулась Софья. – Приторно-невозможное, антинаучное.

– Смерть отменяется, – тихо прошептал Боно.

– Что?

– Это первый пункт сделки. Он звучит именно так: «Смерть отменяется…»

– Невозможно, – Софья решительно качала головой.

– Болезни тоже, – продолжил Бонадвентур. – Не сразу, конечно, и не все. Но те, что причиняют боль и страдания, мешают биологическому телу нормально функционировать, – точно. На странице десять лекарство от рака, на пятнадцатой от церебральных недугов и так далее. Думаю, новой разновидности медицины на все про все понадобится лет пять.

Софья по-прежнему качала головой, но уже не так активно.

– Невозможно…

– Все возможно, – кивал Бонадвентур. – Вспомни Чарльза Уотсона, вспомни супругу президента. Создатель наш с юмором. Он назвал эти два исцеления пробниками.

Бонадвентур вдруг засмеялся.

Отец Джессики как-то воскликнул: «Ну не для пиара же кто-то вернул меня с того света»! Кто бы мог подумать, что именно для пиара. Создателю было нужно, чтобы у людей появилась привычка верить в чудо.

Боно посмотрел на толпу, сквозь которую к сцене пробирались Чарльз Уотсон и Джессика. Они пробирались медленно, и это Бонадвентура очень устраивало, ведь часы показывали уже 9.40.

– Время – любимая игрушка Создателя! – сказал он. – Такая же рутинная вещь, как для нас промотать назад-вперед магнитофонную пленку. Так был спасен отец Джессики. Его пленку отмотали до отметки «за десять минут до инсульта». Мне же прокрутили чуть вперед, показав, что случится в 9.41.

Глаза Софьи Касперской налились слезами. Она оцепенела от предчувствия чего-то ужасного.

– Боно – ты что, прощаешься?

– Ну как тебе сказать…

– Прекрати. Не смей прощаться! Я не хочу прощаться…

– Думаю, тебе следует чуть отойти. На белом скафандре кровь будет выглядеть не эстетично…

Бонадвентур закрыл глаза. Одновременно взревели ракетные двигатели. Это роботы покидали Землю. Они летели в свой новый дом.

– Предательство! Остановить! Убить! – слышалось отовсюду. Все сорвались со своих мест в стремлении лично покарать предателя человечества. Все, в том числе и инвалиды-колясочники, чьи ноги вдруг стали здоровыми, крепкими, прыгучими…

Прозвучал выстрел. Затем еще и еще.

Полковник Айсман гордился собой. Он попал в ненавистного мессию целых три раза.

Видя, как окровавленный, бездыханный пророк лежит на сцене, полковник мысленно крупным шрифтом делал запись в «Википедии»:

«Смерть Бонадвентура Петрова наступила в результате геройского поступка Генриха Айсмана в 9.41 по Гринвичу».