Ороктойские пещеры

Часть вторая

Это был мой первый день в «Доме для всех». Я добрался автостопом до Чемала с водителем, похожим на Вадима Галыгина, правда, шутил он не так хорошо, зато угощал семечками и квасом. Захлопнув дверь грузовика, я на несколько минут присел у дороги на трухлявое дерево, чтобы сделать запись в блокноте.

«Добрался до села Чемал в Республике Горный Алтай на 50-й день путешествия».

В селе меня встретила Ольга Крехова, девушка, поддерживающая порядок в «Доме для всех», среди самых беспорядочных людей в мире. Мы шли вглубь деревни, обсуждая Севастополь и Крым. Оля бывала в тех краях и вообще была тертым калачом и навернула автостопом не одну сотню километров по России. В процессе разговора я оглядывался по сторонам, поражаясь удивительным видам. В Чемале настоящий Горный Алтай только начинался, но даже там я уже мог насладиться величественными темно-зелеными хребтами гор, нависшими над крохотным селом.

Пройдя через двор, пестревший цветными туристическими палатками и сохнущим на веревках бельем, я направился к входу, но не успел открыть дверь, как она резко распахнулась и на пороге возник худощавый парень с живыми бегающими глазами.

– Здорово! – Он протянул мне жилистую, сильную руку. – Меня Вова зовут, а это моя жена Маша, и мы идем в Ороктойские пещеры, с нами хочешь? – выпалил он на одном дыхании.

Я, признаться, был очень уставшим после нескольких дней автостопа, и расстеленные коврики для сна, которые я заприметил в комнате, манили мое тело. На долю секунды я замешкался с ответом, но вспомнил, что в путешествии я нахожусь в режиме «всегда говори да» и открыт всему новому.

– Да, хочу, – ответил я. – Надо брать спальник или палатку?

– Нееее, – протянул Вова, – сегодня точно вернемся! Воды захвати!

Сегодня точно вернемся… В тот день я не подозревал, что скоро эта фраза станет легендарной. К нашей команде присоединился Дима, бородатый и веселый парняга из Ярославля, который бросил работу на заводе и уехал покорять Алтай. Димон – русский человек, который любил душевные разговоры, горы и водку. И надо сказать, что последнее никак его не портило. Голубоглазый, коротко стриженный, крепкий, он носил синюю шапку «петушок» и не имел табу для разговоров. Вова и Маша оказались семейной парой из Беларуси, которые, так же как и я, отправились в кругосветное путешествие. Вова – рыжеватый, подтянутый и невероятно живой молодой человек, а Маша – красотка-блондинка с голубыми глазами и внешностью, задуманной для глянцевых журналов, а не походов по алтайским горам.

Изначально, покинув «Дом для всех» почти в час дня, мы понимали, что это довольно поздно, но это нас не остановило. Я бросил рюкзак и теплые вещи, захватил бутылку воды и бодреньким шагом направился вместе с ребятами к дороге.

На Алтае, и в частности на Чемальском тракте, движение очень неактивное. Автомобили появлялись нечасто, и желающих подвезти четырех бродяг оказалось немного. Мы уже подумывали разделиться, чтобы увеличить шансы, но вдруг возле нас остановился старенький джип. Без лишних слов водитель сделал жест головой, подсказывающий, что надо загружаться в автомобиль. Мы переглянулись, уселись в машину и, поблагодарив в один голос водителя, тронулись по тракту. Водителем оказался бывший чемпион СССР по вольной борьбе. Он ехал на спортивную базу, где тренировал молодое поколение. Угрюмый мужик был неразговорчив и явно не одобрял нашу затею передвигаться автостопом по Горному Алтаю. Высаживая нас у поворота на базу, он предупредил о медведях и недружелюбных алтайцах. И, усмехнувшись, добавил, что пьяные алтайцы даже поопаснее медведей будут.

Мы не проехали и половины пути, а часы показывали три часа дня. Выйдя вновь на дорогу и подняв большой палец вверх, я стоял в ожидании транспорта и нового незнакомца за рулем. Ты никогда не знаешь, кто будет этот человек, с какой судьбой, переживаниями, характером. Еще одна машина пронеслась мимо, я вздохнул и невольно оглянулся. Позади меня раскинулись алтайские пейзажи, будто сошедшие с картин русских живописцев. Я представить не мог, что живу в стране с такими красками. Тысячелетние горы, покрытые соснами, кустарниками и мхом, возвышались над изумрудной рекой Катунь, которая с шумом неслась под нами, огибая камни и скалистые повороты. На ярко-голубом небе без единого облака кружили птицы, было так тихо вокруг, и мне казалось, что я слышу их редкие взмахи крыльев. И среди этой дикой красоты пролегала дорога, на которой стояли четыре путника с поднятыми вверх пальцами.

Стрелки на часах незаметно подобрались к пяти часам вечера. Сначала «уазик» с грустными монголами, потом местный рыбак, который тоже сокрушался нашим нищебродством, но мы все-таки добрались до развилки на село Ороктой. Оттуда мы уже пошли пешком в сторону пещер, зависнув ненадолго на железном мосту через широкую и бурную Катунь. Уже в тот момент, глядя с моста на могучие горные хребты, начали появляться мысли, что нам придется ночевать не под крышей «Дома для всех».

Мы шли по пыльной проселочной дороге, глядя по сторонам в поисках заброшенных домов, но делали это скорее в шутку, надеясь, что договоримся переночевать в селе. За новыми и новыми изгибами дороги раскидывались невероятной величины поляны, на которых изредка, но можно было увидеть диких мускулистых лошадей, неторопливо пощипывающих траву. За очередным поворотом показалось село Ороктой, которое оказалось практически безлюдным, и даже единственный продуктовый магазин был закрыт. На улице потихоньку темнело, и с гор повеяло тревожной прохладой.

– Володя, – негромко обратился я. – Полагаю, что нам придется заночевать где-то.

– Да, что-нибудь придумаем, – откликнулся Вова.

Мы добрались к пещере в семь часов вечера, преодолев пешком 12 километров, 3 из которых в гору с сильным уклоном. На высоте 1500 метров над уровнем моря мы обнаружили небольшой вход, заросший кустами и травой. Отдышавшись, мы осмотрели вход в пещеру, из которого повеяло диким холодом. Солнечные лучи пробивались сквозь деревья, но мы понимали, что из пещеры выйдем уже в сумерках. Неподалеку валялась зимняя одежда, оставленная добрыми людьми для новых посетителей. Мы облачились в грязную и не очень приятно пахнущую одежду, став еще больше похожими на бомжей, и нырнули в недра пещеры.

Внутри по ощущениям было градусов 5–6. Стены покрыты льдом, изо рта валил пар, а с потолка грозно свисали прозрачные сталактиты. Кроссовки скользили по обледеневшим камням, а мозг противился спуску в тесные каменные коридоры. Я прикасался рукой к холодным стенам, и на них отражалась моя тень. Проходы были очень узкие, и порой нам приходилось ползти на животе, как настоящим спелеологам. В некоторых местах, пролезая под огромными вековыми глыбами, я замирал на несколько секунд, представляя, как многотонная скала с легкостью может придавить меня и оставить здесь навсегда.

Изрядно замерзнув и окончательно извалявшись в грязи, мы, чумазые и довольные, выползли на поверхность. Я был счастлив, потому что замкнутые пространства всегда вызывали у меня двойственные чувства. Я не ощущал фобии, но мне приятнее и спокойнее, когда я вижу небо над головой. После пещеры погода показалась комфортной, и мы оставили теплые вещи там же, где взяли. Это оказалось большой ошибкой. Закурив папиросы и бурно обсуждая подземные загадки матушки-природы, мы поспешили в село в надежде отыскать ночлег. Часы показывали 20.00, солнце перестало греть и через несколько минут вовсе потухло, а по коже пробежала первая зябкая дрожь. Я накинул кофту и натянул на голову красную шапку, связанную мамой: единственные теплые вещи, которые у меня были с собой в ту ночь. Мы дошли до села, и только кое-где в окнах горел тусклый свет, а остальные дома были погружены в кромешную темноту. У закрытого магазина мы встретили двух изрядно подпитых алтайцев, которые устремили на нас окосевшие взгляды. Один из них, высокого роста с небритым угловатым лицом, агрессивным тоном прохрипел:

– Че вы здесь делаете?

– Ищем где переночевать, – спокойно ответил Вова, пока мы с Димоном оценивали потенциальную опасность этой парочки. У одного на поясе висел нож в ножнах, и этот факт крайне настораживал.

– Деньги есть? – поддакнул второй персонаж, который был поменьше ростом, но бегающие глазки и хитрый прищур выдавали его криминальное прошлое.

– Нету, мы автостопом по Алтаю передвигаемся, – вмешался я в разговор, мысленно благодаря бога, что мы трезвые и нас трое.

– Дебилы конченые! Сколько вас тут шляется, и все без денег, но пиздеть мне не надо. Вижу, что деньги у вас есть. Сколько за ночевку готовы заплатить? – Мелкий алтаец с ножом на поясе сделал неуверенный шаг в нашу сторону.

Мы разом отпрянули назад и переглянулись. В этом взгляде со скоростью света пронеслось незамедлительное решение.

– Бежим!

Сверкнули наклейки на Машкиных кроссовках, а Димон зачем-то резко свистнул, и мы как по команде дали деру.

– Суки, стоять! – донеслось нам в спину.

Я всегда быстро бегал и даже выступал за школу и университет, но думаю, что в том забеге я побил все школьные рекорды. Мне казалось, что я летел как лань, и Димон, пыхтевший мне в ухо, видимо, был того же мнения о себе. Сзади слышался какой-то шум, но повернуться назад было страшно, хотя я был полностью уверен, что пьяные мужики не могли долго продержаться. Не знаю, сколько мы бежали, может километр, а может, и больше, пока кто-то не остановился. Мы обернулись, увидев, что преследователей позади нет и мы совершенно одни в кромешной темноте.

Сильно похолодало, и я взглянул на часы, которые показывали половину одиннадцатого вечера. Никаких других вариантов, кроме того, чтобы идти вперед, не было, и мы шли, пытаясь друг друга развеселить, перебирая варианты, чего бояться больше: холода, медведей или пьяных алтайцев. Мы ужасно жалели, что не взяли теплые вещи из пещеры, но они были оставлены для новых посетителей и забирать их было бы неправильно. Ноги заплетались от усталости. Вдруг мы услышали звук автомобиля и увидели свет фар. Первая мысль, которая пронеслась в голове: алтайцы догоняют на машине. По встревоженным глазам Вовы я понял, что такая мысль посетила не только меня. Убегать в лес и потеряться в его дремучей темноте было еще страшнее, и, не проронив ни слова, мы остались стоять на обочине. Возле нас с резким торможением остановилась старенькая «Нива».

– Че вы тут делаете?

Этот вопрос я уже слышал второй раз за вечер, но в этот раз его задавал седой морщинистый дед.

– Автостопом добираемся в Чемал, там у нас лагерь, – промямлили мы в голос.

– Сегодня точно не доедете. Машин тут и днем-то нет, а ночью и подавно, а до главной дороги будете всю ночь топать, если не замерзнете, – оглядывая нашу легкую одежду, подметил дед.

Поразмыслив и окинув нас взглядом, подсчитывая количество человек, алтаец сказал:

– Можете переночевать у меня. Тут не очень далеко, и я как раз туда еду. Всего 500 рублей с человека.

В этот момент его слова меня разозлили. Почему в сложный для людей момент он пытается заработать? Просто будь ты человеком и сделай доброе дело. И пока вопросы один за одним возникали в моей голове, дед, заметив наше смятение, разрешил обстановку сам.

– Ну и ладно, дело ваше, счастливо! – бросил он и нажал на педаль.

Нам оставалось только провожать огоньки фар, глотая пыль сельской дороги. Каждый из нас в тот момент думал, что надо было соглашаться на его предложение, но принципиальность и тот путь, который мы проделали, давали стимул и смелость для продолжения пути. Думает ли сейчас этот мужик про нас? Или он со спокойной совестью едет домой в теплую постель? Люди разные.

Все замерзли, но продолжали двигаться вперед, прижимаясь друг к другу. До базы в Чемале оставалось примерно 50 километров, и, возможно, нам придется идти всю ночь, чтобы не замерзнуть. Ноги волочились сами по себе, как будто без моих усилий. Глаза адаптировались к темноте, и можно было рассмотреть деревья, камни, изгибы реки, но приближающийся силуэт я никак не мог распознать, и только подобравшись ближе, мы поняли, что перед нами тот самый железный мост через реку. Рядом с мостом мы заприметили заброшенное летнее кафе. Кто построил его в этой глуши? Бог его знает. Дверь была закрыта на замок, но вход на веранду был открыт. Мы присели на лавочку.

– Дальше пойдем? – спросил я.

– Придется ночевать здесь, – ответил Вова. – До базы пешком не дойти, да и силы закончились. Он взглянул на часы. Полночь.