Зачем тебе Инстаграм?

Часть четвертая

Через Аризону и резервацию индейцев навахо мы рвали когти в город Альбукерке. Остановившись по нужде где-то посреди песчаной выжженной резервации, я неожиданно спросил:

– Жюль, у тебя есть Инстаграм?

– Нет, а зачем?

Я сделал глоток воды, посмотрел на пожелтевшие от пыли кроссовки и задумался. А правда, зачем? В кругосветном путешествии я встречал разных людей и могу с уверенностью сказать, что самые эпичные путешественники живут без социальных сетей. У них нет потребности раструбить на весь мир, что они побывали где-то. Они не делают сотни фотографий одной и той же горы. Они не продают туры, пресеты для фотографий и не рекламируют чипсы. Глядя в их глаза, я ощущал, что они чувствуют глубину момента. Такие люди свободны как птицы. Они осознали, что настоящая жизнь не на экране смартфона. Она за порогом дома.

Ветряные мельницы

Часть пятая

Ворвавшись в город Альбукерке, мы были озабочены только одним, – найти озеро, водоем, душ, лужу, да что угодно, чтобы искупаться. Последний раз я принимал водные процедуры неделю назад в бассейне отеля в Лас-Вегасе. На карте мы увидели, что через город протекает река, и устремились к ней. Через несколько минут мы стояли у места, которое когда-то было рекой, а сейчас по высушенному руслу протекала тонкая грязная струйка воды, а из земли торчали арматура и мусор. Мы сели на землю и засмеялись. В тот момент я понял, что никакие проблемы мне не кажутся серьезными. Рано или поздно все заканчивается. Рано или поздно я схожу в душ. Через несколько часов Жюль сел на автобус до Солт-Лейк-Сити, а на следующий день вернулся домой во Францию после года скитаний.

На выезде из Альбукерке я стоял, глядя на знак Route 66, представляя, что мне предстоит долгий путь по исторической трассе до Чикаго. Этот отрезок пути длиною 2 тысячи километров я проведу в полнейшем одиночестве, погрузившись в дорогу и сменяющие друг друга пейзажи штатов. В Тукумкари я заглянул в музей трассы 66, захватил брошюру и далее продвигался, посещая уютные достопримечательности и слушая отголоски истории, которые хранила эта дорога. Узкое однополосное шоссе, теряющее след среди американских просторов и полей с кукурузой. Мне казалось, что кроме меня сейчас по ней никто не едет. В нескольких милях пролегали новые трассы, по которым с бешеной скоростью неслись автомобили и грузовики, давно позабывшие об этой потрескавшейся дороге. Изредка я встречал мотоциклистов, которые ехали по Route 66, желая почувствовать и понять дух Америки. Мы махали друг другу рукой, и каждый продолжал свой путь. Многочисленные мотели, заправки и бары вдоль дороги опустели, разрушились, покрылись сорняками, и лишь некоторые маленькие кафешки и мотели оживали в туристический сезон. Я частенько заглядывал в старые трейлеры и заброшенные дома. В них до сих пор можно найти одежду, игрушки и столовые приборы, покрывшиеся пылью. Тысячи людей, для которых шоссе было домом, оставили свое пристанище.

Наконец-то искупавшись в озере где-то в Оклахоме, я, напевая песню Валерия Леонтьева «Дельтаплан», двигался к автомобилю и вдруг приметил, что недалеко от меня припаркован старенький «Форд». Машина меня заинтересовала, и я сделал несколько фотографий, но вдруг из нее вывалился седоватый мужчина, представившийся Джоном Новаком. Мы невольно разговорились, и он рассказал историю своей жизни. Его мать мексиканка, а отец из Хорватии. Он учился в Лос-Анджелесе на юриста, а потом бросил это скучное дело и устроился работать автомехаником. И все бы ничего, но однажды Джон познакомился с крэком. Какой-то друг предложил попробовать что-нибудь новенькое. Буквально через год он уже не мог представить жизнь без наркотика. В конце 90-х бывший автомеханик потерял все и очутился на улице. Половина его друзей оказались за решеткой, а половина погибли. Джон рассказал, что в 2005-м, проснувшись утром на тротуаре и выплюнув остатки зубов, он решил, что хочет жить. Автостопом выбрался из Города Ангелов и доехал до Оклахомы, где жили его родственники. Джон сказал, что завязал с наркотой и крайне рад, что убрался из Калифорнии и выжил. Сейчас его дом – это автомобиль Ford 1971 года, в котором он спит, ездит на рыбалку и принимает гостей. В конце нашего разговора Джон зачем-то вручил мне свежевыловленную рыбу и сказал:

– Знаешь, как мы говорили, когда курили крэк?

– Как?

– When you are smoking crack you are sucking the Devil’s dick!

– Ага, понятно…

– Запомни, чувак, – нет ничего лучше, чем жизнь. Пусть такая, но жизнь.

Мимо проносились зеленые поля, на которых, как древние стражники, неподвижно стояли ветряные мельницы. Я попрощался с Джоном Новаком и двинулся дальше на восток по Route 66. Что было особенного в этом человеке? Пожалуй, ничего. Он просто любил жизнь за то, что она есть.

Срез

Часть шестая

Закопавшись в мыслях, я не заметил, как дорога превратилась в двухполосную. Огромные грузовики, минивэны и пикапы заполнили пространство. Дворники смахивают капли дождя с лобового стекла, в котором с трудом, но уже можно разглядеть серые небоскребы даунтауна. Я в Чикаго. Припарковавшись, я направился к финальной точке моего путешествия по Route 66. Дорожный знак, символизирующий начало шоссе, по которому в годы Великой депрессии потерявшие места работяги направились в солнечную Калифорнию в поисках американской мечты. Шоссе, на котором во времена хиппи зародился всемогущий автостоп. Шоссе, ставшее культовым. Говорят, что время, прогресс и развитие неумолимы. Route 66 – это и есть отражение времени. Его срез. Время, которое может изменить все. Время, над которым мы не властны. Мы придумали часы, но так и не научились ими управлять. Мы уверены лишь в одном – стрелки двигаются только вперед.

А вот и дорожный знак. Солнце медленно закатывается за горизонт, бросая последние лучи на улицы Чикаго. Рядом со знаком фотографируется молодая парочка. Интересно, они начинают свой маршрут по Route 66 или заканчивают? Время покажет.